На следующее утро Деймон уехал, кратко объяснив это помощью ополченцам в лагере. Я был не совсем уверен, что верю в его отговорку, но в доме бесспорно было намного спокойнее в его отсутствие. Кэтрин приходила в гости каждый вечер, чтобы поиграть с отцом в криббидж. Иногда я присоединялся к ней для команды «двое против одного». Пока мы играли, Кэтрин рассказывала отцу истории из своего прошлого: о судоходном деле её отца, о своей матери-итальянке, о шотландском терьере по имени Простачок, который был у неё в детстве. Я всё время гадал, было ли что-нибудь из этого правдой или это такой план Кэтрин – действовать, как современная Шехерезада, закручивая истории, которые бы в конечном итоге склонили отца пощадить её. Кэтрин всегда устраивала представление из своего ухода на задний двор, и было сильнейшей мукой ожидать того момента, когда отец пойдёт спать, чтобы я мог последовать за ней. Она никогда не говорила о своём прошлом – или о своих планах – со мной. Она не рассказывала мне, как она добывала себе пропитание, а я и не спрашивал. Я не хотел знать. Было намного проще делать вид, что она просто обычная девушка. Однажды, когда отец уехал с Робертом в город, чтобы обсудить дела с Картрайтами, мы с Кэтрин решили провести вместе весь день, а не пару незаметных тёмных часов. Был уже почти октябрь, но никто бы не стал утверждать этого наверняка из-за высоких температур и ежедневных вечерних гроз. Я не ходил купаться всё лето, и уже не мог дождаться, чтобы почувствовать речную воду на своей коже – и Кэтрин в своих руках при дневном свете. Я разделся и сразу же прыгнул в пруд. - Не брызгайся! – завопила Кэтрин. Она приподняла свою простую синюю юбку до щиколотки, осторожно подступая к краю воды. Она уже оставила свои туфельки под ивовым деревом и я не мог перестать любоваться на изысканную белизну её ступней. - Заходи! Вода отличная! – крикнул я, хотя у меня зубы стучали от холода. Кэтрин продолжала подходить на цыпочках к краю пруда, пока не оказалась на илистой полосе между травой и водой. - Здесь грязно, - она поморщила носик, рукой заслоняя глаза от солнца. - Вот поэтому ты и должна войти. Чтобы смыть всю грязь, - сказал я, ударяя пальцами по воде, чтобы брызги летели в Кэтрин. Несколько капель попали на корсет её платья, и я почувствовал неистовую страсть, пронёсшуюся внутри. Я нырнул под воду, чтобы охладить голову. - Ты не боишься маленьких брызг, - сказал я, поднявшись на поверхность, по моим волосам ручьями на плечи стекала вода. – Или я должен сказать, ты не боишься брызгающегося Стефана? – я чувствовал себя немножко нелепо, произнося это, потому что такие комментарии едва ли звучали так же остроумно из моих уст. И всё-таки, она поддержала меня смехом. Я аккуратно обошёл камни на дне пруда, чтобы подобраться ближе к ней и хлестнуть больше воды в её сторону. - Нет! – взвизгнула Кэтрин, но ни сделала ни шага, чтобы убежать, когда я вышел из пруда, подхватил её за талию и потащил в воду. - Стефан! Стой! – кричала она, цепляясь за мою шею. – Ну хотя бы дай мне снять платье! На этих словах я сразу же отпустил её. Она подняла руки за голову, позволяя мне легко справиться с её платьем. Теперь она осталась только в тоненькой белой нижней юбке. Я раскрыл рот от изумления. Конечно, я видел её тело и раньше, но это всегда происходило в тенях и полумраке. Сейчас я увидел солнце на её плечах, видел вогнутый изгиб её живота и я в миллионный раз осознал, что я был влюблён. Кэтрин нырнула под воду, появившись через несколько секунд прямо рядом со мной. - А теперь реванш! – она наклонилась и со всей силой плеснула на меня холодную воду. - Если бы ты не была такой красивой, я мог бы и дать сдачи, - сказал я, подтянул её к себе и поцеловал. - Соседи будут болтать, - пробормотала Кэтрин в мои губы. - Пусть болтают, - прошептал я в ответ. – Я хочу, чтобы все знали, как я тебя люблю. Кэтрин стала целовать меня сильнее, с большей страстью, чем когда-либо раньше. Я начал судорожно всасывать воздух, чувствуя такую страсть, что я даже отступил назад. Я любил Кэтрин так сильно, что это было почти больно; от этого было тяжелее дышать, тяжелее говорить, тяжелее думать. Казалось, будто вожделение являлось силой намного большей, чем я сам, и я был одновременно напуган и чрезвычайно счастлив следовать за ним, куда бы оно не повело меня. Я сделал дрожащий вдох и поднял глаза вверх. Большие грозовые тучи надвигались, затемняя небо, которое всего несколько мгновений назад было чистого лазурного цвета. - Нам нужно идти, - сказал я, направляясь к берегу. И правда, как только мы ступили на сухую землю, послышался отдалённый раскат грома. - Гроза придёт быстро, - заметила Кэтрин, выжимая свои кудри. Она не выглядела ни капельки смущённой, хотя её насквозь промокшая белая ночнушка позволяла и не включать воображение. Каким-то образом, было почти более противозаконно и эротично видеть её скудно одетой, чем видеть её обнажённой. - Кто-то мог бы подумать, что это практически знак, что наших отношений не должно существовать. Её голос был дразнящим, но всё равно от страха по спине пробежал озноб. - Нет, - сказал я громко, успокаивая сам себя. - Да я просто дразню тебя, - Кэтрин поцеловала меня в щёку перед тем, как наклонится, чтобы поднять своё платье. Пока она незаметно одевалась за плакучей ивой, я натянул штаны и рубашку. Кэтрин появилась из-за дерева через несколько мгновений, её кудряшки прилипали к хлопковому платью, мокрые завитки волос как будто цеплялись за её спину. От этого её кожа имела синеватый оттенок. Я взял её руки в свои и стал энергично растирать, пытаясь согреть их, хотя я понимал, что это невозможно. - Я хочу тебе кое-что сказать, - сказала Кэтрин, обращая лицо к распахнутому небу. - Что? – спросил я. - Я сочту за честь пойти с тобой на Бал Основателей, - сказала она, и сразу же, до того, как я успел снова поцеловать её, высвободилась из моих объятий и убежала обратно на задний двор.
Глава 22.
Неделя Бала Основателей принесла с собой резкое похолодание, которое крепко обосновалось в Мистик Фоллс и отказывалось отступать. Дамы в середине дня ходили в шерстяных накидках и шалях, а вечера были пасмурными и беззвёздными. Работники в полях беспокоились о ранних заморозках. Впрочем, всё это не останавливало людей, живущих во многих городах до самой Атланты, от приезда в город на бал. Пансион для гостей был полон, и весь город был пропитан духом карнавала в последние дни подготовки к вечеру. Деймон снова был в Веритас-Эстейт, его загадочное пребывание с отрядом солдат закончилось. Я не сказал ему, что мы с Кэтрин идем на Бал Основателей вместе, а он так и не спросил. Вместо этого я занял себя работой, чувствуя возродившуюся во мне решительность наследовать поместье. Я хотел доказать отцу, что я серьёзен по поводу Веритас-Эстейт, готов повзрослеть и занять своё место в мире. Он доверял мне больше ответственности, позволял проверять книги счетов и даже предложил мне съездить в Ричмонд с Робертом, чтобы посетить аукцион домашнего скота. Я мог представить свою жизнь через десять лет. Я управляю поместьем, а Кэтрин заботится о доме, принимает гостей и временами вечером играет с отцом в карты. В вечер бала Альфред постучал в мою дверь. - Сэр? Необходима ли вам помощь? – спросил он, когда я распахнул дверь. Я взглянул на своё отражение в зеркале. Я был одет в чёрный пиджак с длинными фалдами и галстуком, с волосами, зализанными назад. Я выглядел старше и более уверенно. Альфред проследил за моим взглядом. - Смотритесь элегантно, сэр, - заверил он. - Спасибо. Я готов, - сказал я, сердце трепетало от волнения. Последнюю ночь Кэтрин беспощадно издевалась надо мной, не давая ни одной подсказки о том, что она собирается надеть. Я уже не мог дождаться, чтобы увидеть её. Я знал, что она будет самой красивой девушкой на балу. А что более важно, она будет моей. Я спустился вниз по лестнице, чувствуя облегчение от того, что Деймона невозможно было нигде найти. Я всё придумывал, придёт ли он на Бал Основателей с кем-то из своих армейских друзей или, может, с одной из городских девчонок. Последнее время он всё время находился в каком-то отдалении, по утрам его вообще не было видно, а вечера он проводил в таверне. Снаружи лошади цокали копытами на подъезде к дому. Я забрался в ожидающую меня карету, которая тотчас поехала, сопровождаемая стуком копыт, к каретному двору. Я выглянул в окно и заметил Кэтрин и Эмили, стоявших у парадного входа. Эмили была в простом чёрном шёлковом платье, но Кэтрин… Я вынужден был вжаться в спинку сиденья, чтобы не выпрыгнуть из движущейся кареты. Её платье было изумрудно-зелёного цвета, плотно облегающее талию и плавно подчёркивающее бедра. Корсет, низкий, с глубоким вырезом и туго затянутый, обнажал её кремово-белую кожу, а её волосы были собраны наверх, открывая её изящную, словно лебединую, шею. В ту же секунду, как Альфред натянул поводья, я открыл дверь кареты и выпрыгнул наружу, широко улыбнувшись, когда Кэтрин поймала мой взгляд. - Стефан! – выдохнула она и, слегка приподняв свои юбки, плавными шагами спустилась с лестницы. - Кэтрин, - я мягко поцеловал её в щёку перед тем, как подать ей руку. Вместе мы развернулись и пошли к карете, около которой стоял Альфред и держал для нас открытую дверь. Дорога в Мистик Фоллс была наполнена незнакомыми экипажами всех форм и размеров, направлявшихся к особняку Локвудов в дальнем конце города. Я почувствовал нервную дрожь предвкушения. Я в первый раз сопровождал девушку на Бал Основателей. В прежние года я проводил большинство таких вечеров, играя в покер с друзьями. И неизменно случалось что-нибудь катастрофическое. В прошлом году Мэттью Хартнетт напился виски и случайно отвязал лошадей от родительской кареты, а два года назад Натан Лейман серьёзно подрался с Грантом Вандербильтом, и оба закончили со сломанными носами. Мы не спеша проделали свой путь к поместью, наконец добравшись до парадного входа. Альфред остановил лошадей и дал нам выйти. Я сплёл свои пальцы с пальцами Кэтрин, мы вместе прошли через открытые двери и направились в обеденный зал. Комната с высокими потолками была освобождена от всей мебели, а свет свечей придавал тёплое, загадочное сияние стенам. Группа в углу играла ирландские танцы, и многие пары уже начали танцевать, хотя вечер только начался. Я сжал руку Кэтрин, и она улыбнулась мне. - Стефан! – от неожиданности я резко развернулся и увидел мистера и миссис Картрайт. Я тут же отпустил руку Кэтрин. Глаза миссис Картрайт были красными, и она порядком исхудала с тех пор, как я видел её в последний раз. Что касается мистера Картрайта, то он постарел лет на десять. Его волосы были белоснежными, а передвигался он с помощью трости. Оба носили лиловые веточки вербены – пучок торчал из нагрудного кармана мистера Картрайта, ещё цветы были вплетены в шляпу миссис Картрайт – но, кроме этого, они были одеты полностью в чёрное, в знак траура. - Мистер и миссис Картрайт, - сказал я, у меня сжалось сердце от чувства вины. По правде говоря, я почти забыл, что мы с Розалин были помолвлены. – Я рад видеть вас. - Ты мог бы увидеться с нами раньше, если бы пришёл нас навестить, - ответил мистер Картрайт. Он смог немного скрыть презрение в своём голосе только когда его взгляд остановился на Кэтрин. – Но я конечно понимаю, что ты пребывал в таком же глубоком… горе. - Теперь я точно приду, потому что отныне знаю, что вы принимаете гостей, - сказал я смущенно, оттягивая воротник, который внезапно показался слишком тугим для моей шеи. - Нет нужды, - с презрительным холодом ответила миссис Картрайт, потянувшись к своему рукаву, чтобы достать носовой платок. Кэтрин мягко обхватила её руку. Миссис Картрайт опустила взгляд с выражением шока на лице. Дурное предчувствие прошло через всё мое тело, и я боролся с желанием встать между ними и защитить Кэтрин от её гнева. Но тут Кэтрин улыбнулась, и к моему великому удивлению, оба Картрайта улыбнулись в ответ. - Мистер и миссис Картрайт, я так сочувствую вашей потере, - сказала она с теплотой, удерживая их взгляды. – Я потеряла своих родителей во время осады Атланты, и я знаю, как это тяжело. Я не очень хорошо знала Розалин, но я точно знаю, что она никогда не будет забыта. Миссис Картрайт шумно высморкалась, глаза её влажно заблестели. - Большое спасибо, дорогая, - благоговейно произнесла она. Мистер Картрайт похлопал жену по спине. - Да, благодарю, - он повернулся ко мне, и сочувствие заменило презрение, наполнявшее его глаза несколькими секундами ранее. – И пожалуйста, позаботься о Стефане. Я знаю, что он страдает. Кэтрин улыбалась, пока эта семейная пара снова слилась с толпой. Я разинул рот от изумления. - Ты внушила им? – спросил я, слова прозвучали довольно резко в моих устах. - Нет! – Кэтрин приложила руки к сердцу. – Это была любезная, старомодная доброта. А теперь давай танцевать, - и она потащила меня в огромный бальный зал. К счастью, танцевальная площадка была заполнена до отказа, и освещение было неярким, так что было почти невозможно разглядеть в толпе конкретных людей. Гирлянды цветов свисали с потолка, мраморный пол был начищен до блеска. Воздух был горячим и приторным, наполненный ароматами сотен соревнующихся парфюмов. Я положил руку на плечо Кэтрин и попытался расслабиться в вальсе. Но я всё ещё чувствовал себя на нервах. Разговор с Картрайтами расшевелил мою совесть, заставляя меня чувствовать себя косвенно предающим память о Розалин, а также Деймона. Предал ли я его каким-то образом, не сказав ему, что мы с Кэтрин будем на балу вместе? Была ли неправильной моя благодарность за его долгие отлучки? Группа перестала играть, и, пока женщины поправляли платья и снова хватали за руки своих партнёров, я направился к столу с закусками в углу зала. - Ты в порядке, Стефан? – спросила Кэтрин, плавными шагами последовав за мной, беспокойные складки пролегли на её очаровательном лбу. Я кивнул, но не остановился. - Просто пить хочу, - солгал я. - Я тоже, - она выжидающе встала рядом со мной, пока я наливал тёмно-красный пунш в бокалы. Я передал ей стакан и стал наблюдать, как она пьёт большими глотками, представляя себе, будто это выглядело так же, как если бы она пила кровь. Когда она поставила бокал на стол, едва заметные следы красного напитка остались вокруг её рта. Я не смог удержаться. Указательным пальцем я вытер каплю с её дугообразных губ. Потом я положил палец себе в рот. На вкус оказалось сладким и вяжущим. - Ты уверен, что с тобой всё в порядке? – переспросила Кэтрин. - Я беспокоюсь о Деймоне, - признался я, наливая себе ещё один стакан пунша. - Это почему? – на лице Кэтрин отразилось неподдельное замешательство. - Из-за тебя, - ответил я просто. Кэтрин забрала у меня бокал и увела от стола. - Он для меня как брат, - сказала она, взяв моё лицо в свои руки и поглаживая по лбу, - а я ему словно младшая сестрёнка. И ты знаешь это. - Но всё то время, пока я болел? Когда ты и он были вместе? Это выглядело так… - Это выглядело так, будто мне нужен был друг, - решительно ответила Кэтрин. – Деймон кокетливый. Он не хочет навязываться мне так же, как и я не хочу навязываться ему. Ты – моя любовь, а Деймон – мой брат. Везде вокруг нас пары кружились в полутьме, опускаясь и поднимаясь в такт музыке, весело смеялись шуткам, которые нельзя произносить громко, и выглядели так, будто в мире не существовало никаких забот. Они тоже переживали о нападениях, войне и своём большом горе, но всё же они смеялись и танцевали. Почему я не мог поступать так же? Почему я всегда сомневался в себе? Я взглянул на Кэтрин. Тёмная кудряшка выбилась из её высокой причёски. Я убрал прядь ей за ухо, наслаждаясь шелковистой мягкостью её волос между моими пальцами. Страстное желание пронеслось сквозь меня, и когда я заглянул в её глубокие карие глаза, все мои ощущения вины и тревоги испарились. - Мы будем ещё танцевать? – спросила Кэтрин, прижав мою руку к своей щеке. В ликующем бальном зале я разглядел отца, мистера Картрайта и вечно покоящихся в дальнем углу Основателей, которые всё время что-то недовольно нашёптывали друг другу. - Нет, - хрипло шепнул я. – Давай пойдём домой. Я обхватил плечо Кэтрин, и мы закружились вокруг танцевальной площадки, пока не достигли кухни, где слуги были заняты подготовкой закусок и коктейлей. Взявшись за руки, мы промчались сквозь кухню – больше для того, чтобы смутить прислугу – и вышли через заднюю дверь. Мы бросились в ночь, не замечая холодного воздуха, громких звуков смеха, доносящихся из особняка, и того факта, что мы сбежали с общественного мероприятия года. Карета была привязана неподалёку от конюшни Локвудов. Альфред, без сомнения, играл в кости с другими слугами. - После Вас, моя леди, - сказал я, поднимая её за талию, и усаживая на пассажирское место. Сам я поднялся на место кучера и щёлкнул хлыстом, который тут же побудил лошадей застучать копытами в сторону дома. Я широко улыбнулся Кэтрин. Перед нами лежал целый вечер свободы, и это действовало опьяняюще. Никакой необходимости красться в гостевой домик. Никакой нужды незаметно огибать слуг. Только лишь часы непрерывного блаженства. - Я люблю тебя! – заорал я, но ветер украл мои слова, как только они слетели с губ. Я вообразил, как они путешествуют вместе с бризом, плавают по всему миру, пока каждый человек в каждом городе не узнает о моей любви. Кэтрин встала в карете, волосы неистово хлестали её по лицу. - Я тоже тебя люблю! – крикнула она, и, заливаясь смехом, рухнула на сиденье. К тому времени, как мы вернулись поместье, мы оба были взмокшими и краснощёкими. В ту же секунду, что мы добрались до комнат Кэтрин, я стянул платье с её стройного тела и, одержимый своей страстью, осторожно провёл зубами по её шее. - Что ты делаешь? – она отступила назад и внимательно смотрела на меня. - Я просто… Что я делал? Притворялся? Пытался играть в то, что мы с Кэтрин одинаковые? - Я думаю, я просто хотел знать, что ты чувствуешь, когда ты… Кэтрин прикусила губу. - Может когда-нибудь ты и поймёшь, мой невинный, милый Стефан, - она откинулась на кровать, разбросав свои кудряшки по белоснежной пуховой подушке, - но прямо сейчас, всё, чего я хочу, это ты. Я лёг рядом с ней на кровать, очертил указательным пальцем линию её подбородка и затем прижался к ней губами. Поцелуй был таким нежным и чутким, что я почувствовал, как её сущность объединилась с моей, создавая силу большую, чем мы сами. Мы исследовали тела друг друга как будто бы в первый раз. В тусклом свете её комнаты я никогда не был уверен, где кончалась реальность и начинались мои сны. Там не было позора, не было ожиданий, только страсть, желание и чувство опасности, таинственное, прекрасное и всепоглощающее. Той ночью, я позволил Кэтрин поглотить меня полностью и требовать полного мной обладания. Я с удовольствием подставил свою шею, если это значило, что мы сможем быть объединёнными в этом объятии всю вечность.
Дневники Стефана: Истоки. Глава 23.
И всё-таки той ночью объятия кончились, и я погрузился в чёрный, лишённый сновидений сон. Но мой разум и тело резко пробудились, когда я услышал резкий лязгающий звук, который будто отдавался эхом во всех моих конечностях. - Монстры! - Убийцы! - Демоны! Слова лились через открытое окно, смешиваясь в единый гул. Я подкрался к окну со скрипучими ставнями. Снаружи, на другой стороне пруда, видны были вспышки огня, и я даже слышал, как клацали ружья. Тёмные фигуры двигались массой, словно туча саранчи, опускающейся на хлопковое поле. - Вампиры! Убийцы! Я начал выделять всё больше и больше слов из злобного рёва толпы. В ней присутствовало по меньшей мере пятьдесят человек. Пятьдесят пьяных, разгневанных, кровожадных мужчин. Я схватил Кэтрин за плечи и начал сильно трясти. - Просыпайся! – прошептал я нетерпеливо. Она рывком села в кровати. Белки её глаз казались огромными, а под ними пролегли глубокие тени. - Что такое? Всё хорошо? Её пальцы потянулись к ожерелью. - Нет, всё совсем не хорошо, - зашептал я. – На улицу вышли добровольцы. Они ищут вампиров. И они сейчас на главной дороге, - я указал ей на окно. Вопли и стрельба приближались. Огни сверкали в темноте, языки пламени вздымались к ночному небу, словно красные кинжалы. Страх пронзил меня. Этого не должно было случиться – пока ещё. Кэтрин выскочила из кровати, обернув тело одеялом, и с громким хлопком опустила жалюзи. - Твой отец, - сказала она жёстким голосом. Я встряхнул головой. Такого не могло быть. - Осада запланирована на следующую неделю, а мой отец не тот человек, который отклоняется от намеченного плана. - Стефан! – резко воскликнула Кэтрин. – Ты обещал сделать что-нибудь. Ты должен остановить это. Эти люди не знают, с кем сражаются, и они понятия не имеют, насколько это опасно. Если они будут продолжать в том же духе, люди пострадают. - Опасно? – переспросил я, потирая висок. У меня вдруг ужасно разболелась голова. Стрельба сейчас становилась тише; похоже, толпа устремилась в другую сторону или просто начала рассеиваться. Я предположил, что это был больше митинг, поощрённый пьяной удалью, чем как таковая осада. - Не от меня, но от того, кто начал эти нападения, - глаза Кэтрин встретились с моими. – Если горожане узнают, что надёжнее для них, что лучше для них, они прекратят охоту. Они позволят нам разрешать эти вещи. Они дадут нам отыскать источник нападений. Я сел на край кровати и, упершись локтями в колени, в смятении уставился на потёртые деревянные доски паркета, как будто я мог найти какой-то ответ, способ остановить то, что, казалось, уже случилось. Кэтрин взяла моё лицо в свои руки. - Я полностью под твоей опекой. Я нуждаюсь в твоей защите. Пожалуйста, Стефан. - Я знаю, Кэтрин! – полу-истерично воскликнул я. – Но что, если уже слишком поздно? Они имеют свою команду, свои подозрения, у них даже есть изобретение, предназначенное для того, чтобы находить вампиров. - Что? – Кэтрин отстранилась от меня. – Изобретение? Ты мне этого не говорил, - сказала она обвиняющим тоном. Тяжеленный ком образовался в моей груди, пока я объяснял Кэтрин принцип устройства Гилберта. Как я мог так ошибиться, не сказав Кэтрин о нём? Простит ли она меня когда-нибудь? - Джонатан Гилберт, - лицо Кэтрин исказилось от презрения. – Так эти глупцы считают, что они могут вытравливать нас? Как животных? Я отпрянул от неё на несколько шагов. Я никогда не слышал, чтобы Кэтрин говорила таким грубым тоном. - Извини, - сказала Кэтрин более сдержанным голосом, как будто она почувствовала мелькнувший в моём сердце страх. – Прости меня. Я только… ты просто не можешь представить, каково это – когда на тебя охотятся. - Голоса вроде стихли, - я глянул сквозь жалюзи на улицу. Толпа действительно начала расходиться. Языки пламени превратились в дрожащие точки на фоне чёрной, как смоль, ночи. Опасность вроде бы миновала. По крайней мере пока. Но на следующую неделю они приберегли изобретение Джонатана. У них есть список вампиров. И они найдут их всех до единого. - Слава богу, - Кэтрин повалилась на кровать, бледнее, чем когда-либо я её видел. Одинокая слеза скатилась по её алебастровой коже. Я протянул руку, чтобы вытереть её указательным пальцем, потом осторожно дотронулся языком до пальца, словно отголоском тому, что я сделал на Бале Основателей. Я облизнул палец и обнаружил, что слеза солёная на вкус. Человек. Я притянул Кэтрин к себе, укутывая её в плотное объятие. Я не знаю точно, как долго мы сидели там, вместе. Но когда тусклый утренний свет просочился в окна, я встал. - Я остановлю это, Кэтрин. Я буду защищать тебя до самой смерти. Клянусь.
