 |
Литература, театр, кино. Весь мир – театр
|
|
|
|
Литература, театр, кино
Весь мир – театр
Как часто в мировой истории именно в год Крысы разыгрывались невероятные драмы (гибель Непобедимой армады в 1588 году или гибель «Титаника» в 1912-м). И хотя человечество предпочитает жить без драм, необходимо признать, что в самых жестоких драмах есть свой смысл.
Драмы настолько поражают воображение, что исчезает благодушие, самоуспокоенность, смиряется человеческая гордыня.
Крыса – один из самых загадочных знаков 12-летнего цикла. Внешняя простота и внутренняя противоречивость, разброс от самой невероятной гениальности до полного сумасшествия, безудержная веселость и жуткие депрессии, могучая воля и фатальная покорность судьбе – все это она. Немудрено, что такой драматически противоречивый знак стал центральным знаком мировой драматургии. Впрочем, обо всем по порядку, проникновение в тайны драматургии (читай – тайны Крысы, ибо, на мой взгляд, эти два понятия тождественны) лучше всего начать с краткого экскурса в историю создания структурного гороскопа, собственно говоря, единственного гороскопа, интересующегося драматургией.
Вначале было слово (Крыса), и слово это попало в десятку. Действительно, многие мужчины, родившиеся в год Крысы, были похожи на крыс. Если же не на крыс, то на других грызунов – бобров, ондатр, дикобразов, наконец. Самое же главное, что сами носители знака совершенно не обижались на свое знаковое имя. Это было поразительно, называешь человека Крысой, а он не только не обижается, но еще и прыгает от радости. В начальный период увлечения гороскопом особенно ценились найденные в чьих-нибудь мемуарах зоологические характеристики. Удалось, например, обнаружить слова Ильи Эренбурга о Франсуа Вийоне, родившемся в год Крысы: «Он любил в себе хищного сухопарого зверька и дорожил своей потрепанной шкуркой». Тогда это был высший уровень познания.
|
|
|
Следующим шагом стало выяснение знаковой принадлежности величайших из великих. Крыса оказалась чуть ли не самым прославленным и знаменитым знаком. Кого из русских царей знают самые отпетые двоечники? – Петра I. Кто самый великий писатель? – разумеется, Лев Толстой. Величайший композитор у них – Моцарт, у нас – Чайковский. Величайший хоккеист – Валерий Харламов, величайший футболист – Диего Марадона, а над всеми ними, наверное, самый известный человек всех времен и народов – Уильям Шекспир, и все они родились в годы Крысы.
Однако когда списки были расширены, а поиск углубился, стало ясно, что всеобщее лидерство Крыс – это миф. Крыс почти не оказалось в мировой поэзии (исключение Англия), их присутствие в мировой прозе почти нулевое, а Лев Толстой, как выяснилось, чуть ли не единственный прозаик-Крыса мирового уровня. Нет своего прочного места у Крыс в большом кино и в мультипликации, случайно их появление в военном искусстве и в политике. Только в двух сферах Крысы сохранили безусловное лидерство – это музыка и драматургия, особенно драматургия.
Первым в ряду Крыс-драматургов будет стоять Эсхил, (если удастся доказать, что он действительно родился в 525 году до н. э. ), «отец трагедии», превративший трагедию из обрядового действа в собственно драматический жанр. Следом за ним идет конечно же Уильям Шекспир, «отец» всего, что связано с театром на веки вечные. Далее – его сверстник Кристофер Марло, и так до наших времен. Когда был составлен список из 120 знаменитых драматургов, вдруг выяснилось, что Крысе принадлежит 42 места, а остальные 11 знаков занимали по шесть-семь мест каждый. Причем среди означенных 42 имен случайных людей почти нет. Блистательный Пьер Бомарше и его современник Карло Гоцци, подхвативший у Эсхила «прометеев огонь» Перси Биши Шелли и суровый Генрих Ибсен, кумир современной сцены Эжен Инонеско и наши любимые Леонид Зорин и Эдвард Радзинский. Есть в списке и те, кто не был драматургом, но именно на сцене (или для сцены) по-новому раскрыл грани своего таланта (хотя бы тот же Лев Толстой).
|
|
|
Такие списки в конечном счете и привели к созданию структур, а пока структур еще не было, изучался спектр идей знака. Некоторые Крысиные идеи, мягко говоря, повергали в шок. Например, необоримое и необъяснимое стремление к воде (Петр I, H. Рубцов и другие) или, например, вера в посмертное воскрешение. Булат Окуджава: «Я хочу воскресить своих предков... » Тот же Николай Рубцов:
А весною ужас будет полный,
на погост речные хлынут волны.
Из моей затопленной могилы
гроб всплывет, забытый и унылый.
Разобьется с треском,
и в потемки уплывут ужасные обломки.
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!
Ну и, наконец, теоретик и идеолог воскрешения Николай Федорович Федоров, придумавший «Проект» всеобщего воскрешения умерших (отцов) и преодоления смерти средствами современной науки. Причем речь шла не о каком-нибудь условно-философском или информационно-ноосферном воскрешении, а самом что ни на есть материальном.
Этот поиск знаковых идей был самым завлекательным и романтическим, он мог бы продолжаться и до сих пор (культурные залежи безграничны), но тут наступил этап обнаружения структур, гармония стала проверяться алгеброй, тайны одна за другой уходили, а гороскопические тексты стали больше походить на бухгалтерские отчеты.
Первая же из открытых структур значительно приблизила гороскоп к пониманию драматического дарования Крысы. Эта структура является первой еще и по значимости для человека, для его мировоззрения, для творчества знака. Согласно этой структуре, логики (Петух, Змея, Бык) постигают будущее, завершители (Кот, Коза, Кабан) прекрасно ориентируются в прошлом, новаторы (Лошадь, Тигр, Собака) ищут связь прошлого с будущим, ну а интересующая нас тройка мистиков (Крыса, Обезьяна, Дракон) занята проблемами, существующими как бы вне времени, так называемыми вечными вопросами.
|
|
|
Список вечных вопросов каждый может составить сам, но обычно к ним относят жизнь и смерть, добро и зло, любовь и ненависть и далее в том же роде. Этой характеристики было бы достаточно, чтобы объяснить лидерство мистических знаков в драматургии, театр по сути своей призван выключать человека из реальной жизни и погружать в мир вечных проблем, вечно юных дев, вечно свирепых воинов, тупых властителей и умных скоморохов...
Какое бы название ни рождалось для тройки Крыса – Обезьяна – Дракон, оно непременно подходит и к драматургии. Чаще всего эту тройку называли тройкой любви, но разве не о любви вся мировая драматургия? Наш современник, автор «Покровских ворот» Леонид Зорин так прямо и сказал: «Все, что я делаю, – в сущности одна пьеса. О том, что всего важнее: о любви мужчины и женщины. Остальное мизерно и гроша ломаного не стоит». Оборотная сторона любви – хаотичность, бессистемность мышления – приводит мистиков к созданию «театра абсурда». Признанный лидер этого направления Эжен Ионеско ведет свою линию от Эсхила и Софокла, а своим прародителем считает Шекспира, писавшего в «Макбете», что «мир – это безумная история, лишенная смысла и значения». Сам же Ионеско, дожив до глубокой старости, так и не обнаружил в мире ни порядка, ни гармонии: «Наша жизнь, как иной театр, абсурдна, смешна, ничтожна и печальна». Отсюда вывод: хотите что-нибудь понять в жизни – не ходите в театр, а если уж что-то поняли, то не пишите пьесы, напишите лучше диссертацию.
Первая структура объяснила многое, но она назвала трех лидеров, оставив открытым вопрос, почему Обезьяна (Чехов, Шварц) и Дракон (Ростан, Шоу, Горький) менее драматичны, чем Крыса. Чтобы ответить на него, нужно было найти вторую «театральную» структуру.
Следующей открылась так называемая психологическая структура. В ней Крыса объединилась с Кабаном и Быком в тройку эпатирующих, шокирующих знаков. Кое-что в драматургии Крыс эта структура может объяснить, но в целом она к театру отношения не имеет.
|
|
|
В третьей структуре Крыса попала в одну компанию с Лошадью, Петухом и Котом. Эта великолепная четверка написала почти всю оперную и опереточную музыку. Это близко к театру, но ничего в нем не объясняет, ибо открытые знаки (так называется эта четверка) любое искусство делают массовым, театр же драматический в особой массовости и общедоступности не нуждается.
После этого знаки гороскопа взбунтовались и, как в хорошей пьесе, стали действовать самостоятельно. Вместо обычной структуры они сложились в возрастную последовательность. Означало это то, что отныне каждому знаку соответствовал определенный возраст (и наоборот). Крысе достался самый волнующий возраст (по счету шестой) любви, исканий и отчаянной молодости (17–24). Как-то сразу припомнилась студенческая страсть к лицедейству, невероятная успешность молодежных театров. Однако молодость Крыс здесь тоже ничего не объяснила, другие молодежные знаки к театру оказались равнодушны.
На этом бурная раздача структур закончилась. Арифметически простые структуры были исчерпаны. Следующая структура искалась долго и мучительно, но именно ее открытие помогло наконец-то отгадать загадку Крысиного драматизма.
Во вновь открытой структуре 12 знаков, по обыкновению, разбивались на четыре тройки, объединяющие знаки с одинаковой энергетикой (структура называется энергетической). Шесть знаков, уходящих от людских страстей в мир предметный, – это серые скептики (Обезьяна – Кот – Собака), в мир беспредметный – это космические оптимисты (Дракон – Петух – Тигр). И те и другие живут, стараясь не придавать слишком большого значения человеческим взаимоотношениям, как говорится, не драматизировать... В другой шестерке совсем другой размах и амплитуда. Здесь разгон от безудержного ликования природных оптимистов (Бык – Лошадь – Кабан) до беспросветного мрака трагических знаков (Коза – Крыса – Змея).
Впрочем, черноту указанных знаков нельзя воспринимать как бесконечную депрессию длиною в жизнь. Напротив, желая отбиться от подступающей темноты, эти знаки стремятся максимально увеселить свою жизнь, а потому их бросает то в жар, то в холод, и получается нечто подобное «пиру во время чумы», «оптимистической трагедии», и т. д. Бесконечные метания от света к тьме и обратно делают эти знаки чрезвычайно драматичными. В конечном счете так эту троицу и назвали – драматические знаки.
Все у этих знаков непрочно, все тонко, все рвется, ни в чем нет основы, ничто не стоит на фундаменте. Трудно удержаться и не привести высказываний замечательного английского историка Джона Ричарда Грина о времени возрождения драматургии, времени Шекспира: «Это был век, когда характеры и таланты людей приобретали новый размах и энергию. Смелость авантюриста, философия ученого, страсть влюбленного, фанатизм святого достигали почти нечеловеческого величия. Человек начал сознавать громадность своих внутренних сил, беспредельность своего могущества, казалось смеявшегося над тем тесным миром, в котором ему приходилось действовать». И далее непосредственно о драмах Шекспира: «Внушаемые этими великими драмами ужас и уважение несколько знакомят нас с грозными силами века, их произведшего. Страсть Марии Стюарт, широта мысли и дела Рэли и Елизаветы становятся для нас понятнее, когда мы знакомимся с рядом великих трагедий, начавшихся «Гамлетом» и окончившихся «Кориоланом».
|
|
|
С упомянутой выше драматической гибелью Непобедимой армады многие историки напрямую связывают начало карьеры Шекспира как актера и драматурга (ему было в тот год 24).
Таким образом, Крыса предъявляет к драматургии всего два требования: мистичность (любовь, абсурд, хаотичность, сверхреализм) и избыточную драматизацию. Если эти требования выполнены, то автор уже не обязан быть Крысой, а может представлять любой знак. Не всем под силу такие превращения. Больше всех стараются Лошади. Такие светлые и ясные в других жанрах, в драматургии они иногда больше Крысы, чем сами Крысы, достаточно вспомнить некоторых лидеров «театра абсурда» (Беккет, Пинтер, Мрожек).
Сама же Крыса, переделывая под себя всех, кто попал в ее драматическую епархию, в других искусствах не торопится преображаться, всюду сея турбулентность (хаотичность) и драматизм. Драматична живопись Крыс с «динамичными и напряженно-контрастными» пейзажами Вламинка, драматична архитектура Крыс (фантастические барселонские церкви Гауди), драматичны скульптуры Родена («драматизм замысла, энергичная лепка, текучесть форм»). То же самое можно проследить и в точных науках. Драматична геометрия, созданная Лобачевским, ее парадоксальность и «кривизна» до сих пор будоражат строгие умы математиков. Нестационарная вселенная, которую увидел Александр Фридман, – это драматургия высшего уровня. Тот же Фридман создал и теорию турбулентности (турбулентус – бурный, беспорядочный), которую вполне можно было бы сделать руководством к написанию настоящей драмы. Тот же Фридман создал динамическую метеорологию, науку, описывающую самую общедоступную драму, название которой – погода. Тут и вечность темы, и абсурд, и драматические коллизии, и счастливые (ужасные) развязки.
|
|
|
