 |
Глава четвертая МАРТ – МАЙ 1919 2 глава
|
|
|
|
Военкомы. Исполком.
Губвоенком налажен. Уездвоенком поставлен скверно. Исполком работает слабо, со своими задачами не справляется. Отделы то же самое. Так, Биржа Труда заставляет безработных стоять в очереди 5–6 часов для перерегистрации.
Партия.
Серьезных работников местная организация КПУ не имеет. Дельных агитаторов тоже нет. Влияние партии слабое. Большинство членов партии мелко-буржуазный элемент. Рабочих мало. Профессиональные союзы и заводские комитеты — меньшевистские.
Как положительный акт следует отметить полевения[268]мелкой буржуазии и интеллигенции. При лучшем экономическом положении — полевение было бы всеобщим.
Б. Фронтовые инспекционные комиссии. Бригада Махно (комиссия № 7).
В средних числах марта была обследована третья бригада Первой Заднепровской дивизии “Батько Махно”. Части бригады расположены в уездах Мелитопольском, Бердянском, Александровском, Мариупольском, Павлоградском.
Влияние анархизма.
Коммунистические организации в уездах очень слабы. Работа их до деревень почти не достигла. Благодаря этому партизанское подпольное движение встретив активный центр в группах анархистов “Гуляй-Поля”находится под их руководством и влиянием. Части “Батько Махно”крепко пропитаны духом и тенденциями безшабашного вольного Запорожья. Бригада по названию и теперь больше походит на отдельные партизанские отряды. “Батько”считает “своими”все соприкасающиеся с бригадой другие части. Приблизительный состав бригады 6 000 человек.
Настроение партизан.
Настроение частей революционное, боевое, бодрое. Сильны духом — они маленькими отрядами победоносно двигаются под огнем противника вперед. Деклассированного элемента в бригаде много. Сильно развит антисемитизм. Сам “Батько”в каждом “жиде”даже красноармейце видит “шпиона”, что разнуздывает массу.
|
|
|
Мародерство в части сильно. Хотя жалование не выдается, у штаба и красноармейцев денег вдоволь от контрибуций и расправы со “шпионами”и “буржуями”, часто без суда и следствия. Пьянство и дебош процветает, все равняются по “Батьке”и “штабу”.
Политическое состояние бригады.
Политическое состояние бригады обеспечивает всю вакханалию. Анархисты царствуют. Столица “Гуляй-Поле”для анархистов самое свободное место в мире. Туда стекаются все униженные и оскорбленные в России анархисты. Всего в бригаде активных вожаков до 100 человек, рабочий клуб, газета “Набат”(ругающая комиссародержавие царей Ленина и Раковского) ревком, штаб и штыки... в их руках. Темные, а тем более погромные элементы льнут к Гуляй-Полю. Крестьянство трудовое прислушивается к анархическим боевым “вольным”лозунгам, но при усиленной работе коммунистической партии, оно было бы за нами.
Анархический штаб под видом выборности командного состава проводит своих людей ставленников Махно. Среди командного состава все же есть порядочные люди, сторонники коммунизма. Красноармейцы темны и, ругая комиссаров, называют себя большевиками. Наши политкомы при Махно больше играют демонстративную, чем политическую роль. Следует отметить, что недостатки интендантского снабжения пополняются реквизициями, мародерством.
Взаимоотношения с центральной властью.
Несколько умаляет пыл Махно штаб Дыбенко. Так бездельничающий штаб Махно был заменен Дыбенко другими с коммунистом-специалистом тов. Озеровым во главе. Вообще, в последнее время Махно и его наиболее сознательные товарищи будто склонны больше считаться с представителями центральной Советской власти. Но ввиду того, что анархический “дух разрушения”очень силен в махновцах — трудно поверить искренности полного подчинения Советской власти.
|
|
|
Заключение.
На данные обследования было Высшей Военной Инспекцией обращено внимание Наркомвоена, ЦК Коммунистической партии Украины, Наркомвнудел, Реввоенсовета, Укрфронта и Главкома Антонова о необходимости усиления: а) партийной, советской работы в районе действия бригады, б) военно-политического контроля, дабы подтянуть и реорганизовать Управление бригады.
Примечание.
Хотя бригада Григорьева обследована раньше “Махно”(в первых числах марта) мы все же в целях цельности картины военно-политического состояния Екатеринославской губернии дали последней место после ответа с Екатеринославской губернии.
Бригада Григорьева (комиссия № 4).
Штаб Григорьева до первых чисел марта находился в Александрии — центре военно-политического повстанческого движения, выдвинувшего атамана Григорьева. Партизан за последнее время окол 5 000 человек. Разбиты они на три ударные группы: головная движется из Снегиревки на Херсон–Николаев.
Взаимоотношения с гражданскими организациями.
По вине местного ревкома существовали трения между первым и Григорьевым, основанные на мелких придирках, хотя Григорьев в деятельность гражданских организаций не вмешивался. Вместе с тем никакой коммунистической, партийной и культурно-просветительной работы в красноармейских партизанских массах не велось. Советский аппарат в Александрии не налажен и не инструктирован. Нет работников. Очевидно ЦК партии на этот район не обращает никакого внимания.
Эсеровское засилье.
Эсеры: левые и украинские прочие засели в бригаде и окрестных волостях. При отряде Григорьева имеется “Информационное бюро”нечто вроде “эсеровского политуправления бригады”. Бюро создано постановлением политработников бригады в большинстве левых эсеров. Бюро имеет вагон, типографию, печатающую листовки, воззвания с эсеровской отсебятиной (протесты окрестных волостей и т. п.).
Хотя в районе разбросано много серьезных эсеровских работников, но бюро к счастью работает лениво. Бюро имеет связь с эсеровским ЦК Украины и России. Эсеровские работники безпрепятственно прибывают в отряд. На съезд комячеек фронтовой группы прибыли по ошибке от Григорьева 60 делегатов (думали съезд политработников) последние вынесли резолюцию протеста против ареста эсеровских вождей. Левые эсеры возлагают большие надежды на отряд Григорьева и на Николаевском партийном съезде вынесли резолюцию: “Сделать отряд Григорьева центром военных сил под флагом партии и призвать всех членов партии записываться в отряд Григорьева”. “Батько Махно”также прислал связь Григорьеву.
|
|
|
Его влияние на партизан. Однако, лево-эсеровская агитация особым успехом у партизан не пользуется. Не смотря на то, эсеры из кожи лезут вон, партизаны твердят “мы большевики”. Настроение частей бодрое, революционное, но уровень их политической сознательности очень низок.
Григорьев и Советская власть.
Григорьев украинский эсер и старается не допустить в коммунистическую партию своих партизан. Он честолюбивый, хитрый, с тонким политическим чутьем. Это ясно по его умению учитывать центробежное стремление немцев из Херсона домой, на основании которого он их теснил не столько реальной силой, сколько психическим воздействием и угрозами. Григорьев противник коммунистической тактики, но видя неизбежность подчинения коммунистической Советской власти (опыт Муравьева), идет на уступки. Он, хотя и ворча, но поддается давлению Политкома, которым уже подписываются все бумаги. При связи Политкома с центром и его нажимом на Григорьева, его можно прибрать к рукам. Справедливо подтрунивает Григорьев, что ему прислали политотдел Реввоенсовета и политдив сразу двух политкомов и что ему десятки инстанций отдают параллельные распоряжения (“прислали 30 комиссаров, комиссий, телеграмм, кроме необходимых сапог”).
Заключение.
Необходимо: 1) срочно прислать в бригаду и в окрестные волости коммунистов-организаторов, 2) необходимы немецкие агитаторы для работы среди местных колонистов, недоверчиво настроенных, 3) необходима энергичная присылка литературы, в которой красноармейцы и крестьяне ощущают острую необходимость. На все указанные меры обращено внимание соответствующих партийных и советских органов»[269].
|
|
|
Начальник политуправления Наркомвоена Украины Бодров 29-го марта телеграфировал в ЦК РКП(б): «Волна погромов охватила почти всю Украину. Бандитами всех мастей ведется самая отъявленная антисемитская агитация. Гнезда провокационной работы свиты в красноармейских частях. Необходимо немедленно очистить доблестную Украинскую армию от пагубного левоэсеровского и анархистского бандитского влияния. Нужны политработники. Убедительная просьба дать политработников в Красную Армию Украины. Направляйте в Киев. Музыкальный переулок, 1, Политуправление»[270].
Предпринятое нами наступление по фронту Волноваха–Мариуполь развернулось как раз в момент перехода в наступление белых против 8-й армии.
27 и 28 марта они опрокинули передовые части 8-й армии у ст. Первозвановка и Картушино; 29 марта 41-я дивизия и 2-го апреля вся 8-я армия были отброшены на Луганск
3-го апреля командюж Гиттис[271]указывал в приказе 10-й армии: «...2. Подчиненная мне 3 бригада (Махно) 1 Заднепровской дивизии заняла ст. Ново-Николаевскую, что в 30 верстах от Мариуполя, задача этой бригады — действия в тылу противника, оперирующего в юзовско-дебальцевском районе, имея целью выход на линию Таганрог–Квашина...
4. Приказал бригаде Махно совместно с таганрогскими повстанцами энергично действовать в общем направлении на Таганрог. 13 армии продолжать самое энергичное наступление. 8 армии перейти к активной обороне, удерживая во что бы то ни стало г. Луганск, и быть готовой к переходу в решительное наступление...
7. Действия бригады Махно на Таганрог и частей 10-й армии на Батайск дадут нам возможность произвести стратегическое окружение противника, энергичное наступление 13, 8, 9 армий превратит это окружение в тактическое...»[272].
Движение нашей бригады к Таганрогу подсекало коммуникационные пути из Донбасса и выводило повстанческие войска в тыл деникинцам. Это заставило противника не только остановить наступление на 8-ю армию, но спешно выдвинуть последние тыловые резервы[273].
Мы, ломая упорное сопротивление противника, продолжали наступать. К 10 часам 1-го апреля нами были взяты ст. Ново-Николаевская (35 в. восточнее Мариуполя)[274]и Безымянка в 10–12 в. к северо-западу от первой; 11 часов 2-го апреля освобождены Весело-Вознесенка на море, Стила и Бешево на линии Волноваха–Кутейниково[275].
К вечеру 4 апреля сводка сообщала: «На Таганрогском направлении нами занят хутор Александровский и Пудовое в 10 км к северу от д. Весело-Вознесенской. Наше передвижение продолжается... Однако к утру следующего дня уже доносили, что наши части под давлением превосходящих сил противника отступили... меры к восстановлению принимаются»[276].
|
|
|
К вечеру 5 апреля вновь сообщалось: «В Таганрогском районе в направлении на Кутейниково наши части заняли деревни Старое и Новое Бешево и находятся в 57 км от ст. Кутейниково. Кроме того, нами заняты д. Каракуба, Васильевка, что в 4 км к востоку от ст. Волноваха: На Таганрогском направлении инициатива снова в наших руках, продвижение вперед продолжается»[277].
Мы продолжали наступать, надеясь на обещанное подкрепление.
«Но П. Дыбенко не мог оказать существенной поддержки Махно, ибо вопреки всем указаниям продвигался в Крым»[278].
Между тем командукр продолжал опротестовывать передачу 3-й бригады Махно Южфронту. Он заявлял: «За дисциплинированность и боеспособность частей, отдаваемых мною Южфронту, не могу отвечать. Всякое отрывание их от нашего командования их будет разлагать. Разграничительная линия между нами и Южфронтом для нас неприемлема»[279].
Главком отвечал: «№ 889/ш, Серпухов. Мною получена от вас телеграмма нижеследующего содержания: “Прошу отменить ваше распоряжение о передаче 3 бригады, которой командует Махно, в распоряжение Южного фронта. Передача одной бригады на другой фронт разрушает организацию Заднепровской дивизии, которой прекрасно командует Дыбенко, и грозит полным разрушением бригады. Прошу не разрушать организационную работу Укрфронта. 4 апреля, 16 часов, № 674/лк. Комфронта Антонов.”Получена 5 апреля, в 18 часов 15 минут.
Из этой телеграммы явствует, что вы до сих пор еще фактически не передали бригаду Махно Южному фронту, как то вам было приказано. Это есть новое доказательство того, что боевые приказы вы не исполняете с требуемой точностью. Бригада Махно останется в составе Южного фронта до тех пор, пока не будет разбит наголову противник, сражающийся против Южного фронта...»[280].
Командюж В. Гиттис запрашивал командукра: «Получил телеграмму начдивизии Заднепровской Дыбенко за № 598, в которой указывается, что по донесению начгруппы Харьковского направления подчинение бригады Махно в оперативном отношении Южфронту грозит развалом бригады и не вызывается никакими стратегическими соображениями. Не будучи согласен с мнением начдива Дыбенко, командюж приказал вторично запросить у вас, какие распоряжения отданы вами комбригу Махно, выполняющему фактически одну общую с Южфронтом задачу, о необходимости подчиниться и согласовать свои действия с соседними войсками Южфронта, действующими в том же районе, дабы в кратчайший срок выполнить нашу общую задачу и избежать трений и излишней переписки, могущих отразиться на успехе операции»[281].
Антонов-Овсеенко напишет впоследствии: «Общестратегическое положение как-будто требовало прежде всего поддержать группу Махно, взявшую Мариуполь и грозившую тылу добровольцев в Донбассе. Но Украинская армия была связана своими непосредственными задачами, петлюровцы грозили Киеву...
Главком повторил свое распоряжение (передать 3-ю бригаду Махно Южфронту — А. Б.).
Таким образом, формально Украинский фронт освободился от заботы о Мариуполь–Таганрогском направлении. Мы вплотную занялись своими непосредственными задачами и начали складывать особую Одесскую группу...»[282].
Итак Укрфронт передал, а Южфронт не принял, и наша бригада оказалась бесхозной. Приказывать стали и те и другие, но снабдить, пополнить, подкрепить изнемогавшую в наступательных боях нашу 3-ю бригаду отказывались и те и другие, ссылаясь друг на друга.
А противник наш по фронту был самый серьезный. Войска генерала Май-Маевского состояли исключительно из добровольческих частей. Чисто контрреволюционные элементы: офицеры, юнкера, дворяне, помещики, студенты и прочие являлись хорошими одиночными бойцами, умеющими вести борьбу, быстро и умело маневрировать и приспосабливаться к обстановке и к местности. Они были отдохнувшие, сытые, обмундированные, вооружены и хорошо оснащены технически. Один такой боец, казалось, стоил десяти наших.
Численность только группы Май-Маевского составляла 6 тыс. штыков и 1 400 сабель.
Но генерал восхищался нашими на него налетами и не раз говорил: «Вот бы мне такого командира!»[283].
Не получив подкрепления и боеприпасов мы вынуждены были наступление приостановить.
Политическое настроение населения в этот период объясняют ряд сводок:
«Александровский уезд Екатеринославской губернии. Политичекое положение уезда тяжелое, очень сильно влияние анархистов и левых эсеров, препятствующих проведению в жизнь учета и мобилизации. Уездный съезд советов был чисто левоэсеровский. Распропагандированные крестьяне отказываются давать хлеб и продукты городу. Сильно развит бандитизм. Мало денег. Мало литературы.
Павлоградский уезд Екатеринославской губ. В Дмитровской волости практикуется в больших размерах варка самогонки. Ведется злостная подпольная агитация, к прекращению которой приняты меры. Экономическое положение уезда удовлетворительно.
Лебединский уезд Харьковской губ. В некоторых волостях уезда были выступления в связи с мобилизацией. Восстания ликвидированы. Культурно-просветительная работа налажена.
Золотоноша Полтавской губ. Банда человек в 150 пробралась из Лубенского уезда и направляется на Золотоношу. В настоящее время банда находится в 40 верстах от Золотоноши. В городе осталось всего человек сто красноармейцев, так как интернациональный полк весь разослан для борьбы с бандами. Кроме того, в городе есть отряд коммунистов и мобилизованных рабочих, всего человек триста. Крестьяне настроены антисоветски, хотя открытых выступлений нет»[284].
Как был настроен пролетариат, в чьих руках находилась местная власть? Красноречивый ответ на это дает сводка отдела осведомления Совнаркома УССР от 3 апреля 1919 года:
«В Елисаветградском совете коммунисты представлены в меньшинстве, исполком состоит из 40 человек. С.-р. повсюду, даже в управлении. Только силой пришлось их отставить. Вследствие таких ненормальностей, комитет партии решил произвести перевыборы в совет 26 марта... В Елисаветграде с момента захвата власти прошло два месяца, а работа пока еще не налажена. Главная причина — антисемитизм. Среди рабочих самого большого из елисаветградских заводов и железнодорожников ведется агитация против Советской власти, как власти “жидов”. Эти возгласы слышны даже в исполкоме, бросают их левые эсеры. Перевыборы вряд ли дадут положительные результаты. На заводе Эльворти из 25 человек выборных прошло только 3 коммуниста, у железнодорожников из 11 человек 2 коммуниста. При этом проходят не выставленные комитетом, а те, кому персонально сочувствуют. Необходимы, главным образом, агитаторы-лектора, в противовес всем меньшевикам и левым эсерам. Все они должны быть православными»[285].
У нас же в связи с острым недостатком боеприпасов и переутомлением, непрекращающимися боями, отсутствием снабжения и пр. возникла необходимость серьезного объяснения с работниками штаба бригады. И я с Долженком в начале апреля отбыли с фронта в Гуляйполе.
В то время успехи революционной Красной Армии на Украине бледнели в сравнении с неудачами пяти Красных Армий в Сибири, фронт которых растянулся на 2 550 верст. Они отступали перед Колчаком, занявшим г. Уфу, Илецк, Гурьев, Пермь и Чердынь.
На Южном, так называемом Деникинском фронте, 10, 9, 8 и 13 Красные Армии и участок фронта (Волноваха–Мариуполь) махновцев, измотавшись остановили свое продвижение вперед. Казалось, что достаточно сделать еще одно усилие, и весь юг вновь станет советским. Но именно теперь такое определяющее усилие войскам Южного фронта оказалось не под силу.
Они не только поредели в боях, но понесли большие потери в результате различных эпидемий. В некоторых частях число больных тифом доходило до 50 процентов всего личного состава[286]. Бойцы и командиры были утомлены до предела. Резервы фронта были на передовой линии. Кроме того отвратительно осуществлялось снабжение войск.
Наступил перелом в сторону белогвардейщины. Сосредоточив свои силы против Царицына, Миллерово, Юзово, Волновахи и Мариуполя, Деникин основательно угрожал нашему фронту.
Правда, успех Украинского фронта служил нам гарантией побед, но зная, что Красная Армия, сложившаяся на Украине из партизанских отрядов, колеблющихся крестьянских групп в лице середняка и беднейшего крестьянства, не давала оснований верить в ее непоколебимость.
На фронте было неспокойно, и с тыла необходима была немедленная помощь.
На совещании командного состава я предлагал своим единомышленникам прекратить критическую болтовню в адрес большевиков и обратить серьезное внимание на Деникина, успевшего бросить против нас лучшие свои корпуса. Я настаивал, что главное фронт, и ему должно быть подчинено все. Все силы против Деникина...
Прибывшие с Елисаветградского (Кировоград) съезда анархисты-набатовцы информировали нас о работе съезда и принятых им решениях. Они доказывали, что теоретическое положение анархизма — это критика государственного социализма, который грозит развиться в экономический деспотизм, еще более страшный, чем политический.
Согласно теории анархизма великие перемены должны передать все необходимое для жизни и производства в руки общества, но это не может свершиться без великой революции... Но никакая революция — ни мирная, ни кровавая не может свершиться без того, чтобы новые идеалы не проникли в тот самый класс, экономические и политические привилегии которого предстоит разрушить.
Революция — это период ускоренной эволюции, ускоренного развития и быстрых перемен, и дело не в том, как ее избежать, а в том, как достичь наибольших результатов при наименьших расходах народной энергии, то есть с наименьшим числом жертв и затрат. Этого можно достичь при условии, что угнетенные составят себе ясное представление о том, что им необходимо сделать, и проникнуться к этим идеалам достаточно сильным энтузиазмом.
Наша задача сейчас точно сформулировать определенные требования способные воодушевить людей величием открывающейся перспективы.
Исход борьбы будет зависить не от качества и количества оружия, а от творческих сил примененных к переустройству общества на новых началах.
«Всякое общество, покончившее с частной собственностью, должно будет организоваться на началах анархистского коммунизма. Анархизм неизбежно ведет к коммунизму, а коммунизм — к анархизму, причем и тот и другой представляют собой не что иное, как выражение одного и того же стремления, преобладающего в современных обществах — стремления к равенству»[287].
Мы считаем, что достигнуть коммунизма, то есть владеть сообща всем нашим общественным наследием и производить сообща все богатства можно только путем уничтожения государства, завоевания полной свободы личности, добровольного соглашения и совершенно свободного соединения в союзы и в федерации союзов.
Мы считаем, что в борьбе между личностью и государством необходимо выступить за личность против государства, за общество против насевшей на него власти.
Все правительства несправедливы и поэтому держатся на жестокости, наводят ужас на своих подданых. Большевики-государственники тоже провозгласили насилие своим правом.
Тюрьмы забиты, в чека убивают без суда и следствия, целая продовольственная армия и десятки других организаций грабят крестьян; насильственная коллективизация, избирательная система упразднена; деятельность партий, стоящих на советской платформе, силой сводится на нет, закрывают газеты, арестовывают и расстреливают пролетариев-активистов, сплошь и рядом бюрократические извращения...
В большинстве случаев бесчинствуют не по идеологическим убеждениям, а за открывающуюся перспективу корыстности.
Аппарат насилия сохранился с теми же функциями, что и при царе, изменились только названия: жандарм стал сотрудником ЧК; полицейский — милиционером; чиновник — комиссаром и т. д.
Государственная армия из мобилизованных солдат и назначаемых командиров и комиссаров не может считаться истинной защитницей социальной революции. Внутри страны она является главным оплотом реакции и используется для подавления восстаний, покрывших сегодня всю страну и выражающих недовольство проводимой политики власть имущими.
Развилась сеть шпионов, провокаторов, наемных писак, придворных писателей, восстановилось положение челяди и т. д.
А вообще Октябрьская революция дала только большевистское правительство безраздельно захватившее власть, и поэтому мы оставили поле битвы и с большевиками дальше не пошли, ибо дальше начиналась созидательная работа, направленная на укрепление того, против чего мы боремся, на укрепление государственной власти и чиновничества.
Большевики путаются в вопросах: «земля крестьянам — земля государству», «власть – свобода», «свобода – диктатура», «коллегиальность – единоначалие», «воля народа – воля партии», «патриотизм – интернационализм»и т. д.
Анархисты-набатовцы говорили, что еще в ноябре 18-го года на Курской конференции они вынесли резолюцию:
«В то время, как революции в разных странах носят пока характер партийно-политический и, таким образом, ведут к временному укреплению в мировом масштабе большевизма, в творческом бессилии которого трудящиеся всего мира еще не убедились, Украина уже пережила большевистский режим, испытала его на себе и более или менее почувствовала его неспособность переустроить общество на началах подлинной свободы и экономического равенства. И это обстоятельство заставляет думать, что грядущая революция на Украине сразу же может направиться по пути беспартийно-массового народного творчества и сразу может превратиться в революцию, долженствующую создать анархо-коммунистический строй. Мощность, жизненность, плодотворность и непобедимость революции, направившейся по этому пути, явится примером, достойным подражания для остальных стран, и тем самым окажет влияние на характер международной революции, толкая ее на путь революции анархической»[288].
Должен же наконец когда-нибудь трудовой народ стать на свои ноги, не опираясь на костыли власти, закона, авторитета.
С той минуты, когда «Советы»взяли власть, они перестали быть Советами, а стали принудительными учреждениями, государственным бюрократическим, чиновничьим аппаратом, а не советским. Своими действиями они открыто стали на путь предательства интересов трудящихся крестьян и рабочих, и сейчас все больше и больше теряют доверие народных масс.
Надо сразу же не признавать государственной власти, как тормозящей силы, которая стоит поперек пути осуществления анархо-коммунизма.
Такие мнимые коммунисты, как Троцкий и Раковский, не допустят коммунизма, им нужен только портфель, кабинет, удобства, власть, трибуна и наследственность.
На всех своих съездах и пленумах они подчеркивали в своих решениях о недопустимости к руководству иных партий, кроме КП(б)У. И мы, на Елисоветградском съезде конфедерации «Набат»2 апреля 1919 года согласились с ними, вынеся свою резолюцию: «Ввиду того, что так называемые “Советы депутатов”превратились ныне окончательно и повсеместно в политические органы демократического парламентаризма, покоящиеся на началах власти, государственности, управления и мертвящей централизации сверху, съезд высказывается окончательно и категорически против вхождения в них анархистов»[289].
Нас в Советы депутатов не пускали, а когда мы сказали, что мы и сами туда не пойдем, «товарищи»взбунтовались, вот, дескать, своим решением не участвовать в Советах анархисты-коммунисты разоблачили себя, показали свое истинное лицо...
Мы утверждаем, что Советская власть в дальнейшем неизбежно приступит к сопротивлению и борьбе против действия масс.
Как никогда сегодня актуален наш лозунг: «Кто не сопротивляется злу, тот неправильно живет». Потому, что если не сопротивляешься сегодня, возможно завтра, уже не будешь жить.
Нам надо будет сообща разработать и дать на обсуждение широких масс Декларацию...
Выступали многие.
Взял второй раз слово и я, утверждая, что самое главное — фронт. Но меня не слушали, а набатовцы даже ругали, отсылая меня не то в ряды синдикалистов, не то в партию коммунистов, не то к эсерам.
Выступивший Голик доложил разведданные расположения и состояния противника по фронту.
Сообщил, что Антонов-Овсеенко приказал Скачко: «Заставьте понять Дыбенко: Крым второстепенен. Нельзя разбрасываться, поддержите одесское направление. К западу положение требует скорейшей ликвидации Одессы»[290].
— Из этого следует, — говорил Голик, — что помощь от 2-й бригады, которая направлялась приказами Скачко к нам, не прибудет, так как этот приказ обязует Дыбенко направлять войска предназначенные на наш участок — на Одессу.
Есть мнение, что нас хотят завести в западню, потерями в боях свести на нет, а потом освободившиеся под Одессой войска бросить на наш участок фронта и расправиться с махновщиной одним махом. Войск в тылу достаточно, но нам пополения не дают, хотя и пишутся на этот счет приказы. Войска, якобы, накапливают для наступления на Галицию — Венгрию.
Голик сообщил о многочисленных восстаниях в Киевской, Черниговской, Херсонской, Полтавской и др. губерниях[291].
Сообщил также об активно действующей «экспедиции»наркомвоен Межлаука в нашем тылу, проводящей «чистку»Александровского уезда[292]и наделавшей уже немало бед.
Участники совещания были обеспокоены положением дел на фронте и в тылу, и для практического решения вопросов борьбы за революционные лозунги, для обеспечения фронта необходимым, упорядочения мыслей и действий согласились с предложением Военно-Революционного Совета по созыву на 10 апреля в Гуляйполе третьего съезда.
Мы постоянно чувствовали ненормальное отношение красного начальства к нашей бригаде и их закулисные деяния. Слухов и данных разведки было масса. И кое-что подтверждалось.
Но статья в московской «Правде»от 3 апреля несколько поколебала наше недоверие и догадки. В ней говорилось: «О Махно украинцы говорят: “Наш батько ни с чёртом знается, ни с богом, а только все же не простой человек”. В селе Гуляй-Поле имеется завод сельскохозяйственных машин, на нем Махно Нестор Иванович работал в качестве маляра и токаря. В 1905 г. сошелся с группой анархистов, участвовал в политубийствах и экспроприациях. Будучи пойман, был сослан на каторгу. Революция 1917 г. освободила его. Он вернулся в Гуляй-Поле и здесь организовал анархический отряд. С приближением австро-германцев отряд был разоружен. Махно ускользнул, подобрал себе семь человек головорезов и начал смертную борьбу с австро-венгерцами, петлюровцами, гайдамаками, помещиками. Крестьяне, несмотря на угрозу расстрела за укрывательство Махно, оказывали ему всяческое содействие. Он стал формировать отряд. Директория предложила ему присоединиться к ее войскам, но Махно отказался и заявил на запрос селянского съезда в Александровске, что петлюровщина “это авантюра, отвлекающая внимание масс от революции”. Махно взял Екатеринослав, с 600 человек ворвавшись на поезде в город, но вынужден был отступить за Днепр. Махновцы решили, оставшись без патронов, перейти к петлюровцам. Сам Махно запротестовал. Дыбенко через головы петлюровцев послал Махно с крестьянами патроны в мешках и запросил: “Признает ли он Советскую власть?”Махно, ударяя на кадет, погнал их в Пологи и ответил Дыбенко о своей лояльности. Оставаясь под его командованием, отряды влились в Красную Армию, образовав бригаду Заднепровской дивизии. Махно получил задачу разбить добровольцев и очистить железную дорогу до Бердянска, которую выполнил блестяще. Добровольцы, лучшие гвардейские силы, разбиты»[293]
|
|
|
