Глава седьмая ИЮЛЬ – ДЕКАБРЬ 1919 5 глава

Итак, «Революционная Повстанческая Армия Украины (махновцев)»прошла за 7 дней от г. Умани 350 верст и с малейшим сопротивлением заняла Кривой Рог, Никополь и Александровск.

На всем пространстве, где проходили корпуса, крестьяне встречали нас радушно. Культпросвет, во главе с Волиным и Гутманом, разбрасывал ранее заготовленные воззвания, призывающие к восстанию против Деникина. Крестьяне были нашими помощниками в деле разрушения деникинского тыла. Женщины угощали лучшим куском хлеба, свежим молоком, маслом, получая за это от повстанцев английское обмундирование, снятое с офицеров на р. Синюхе. И все были горды сознанием, что дни Деникина сочтены. Без малейшей опасности организовывались Советские органы, так называемые «советы на местах»времен Керенского при благосклонном участии левых эсеров, отчего их фракция в Реввоенсовете приходила в неописуемый восторг.

В десять часов утра пятого октября в г. Александровск входила наша пехота[709]. Она занимала городские окраины и продвигалась в ближайшие селения.

Штармом вырабатывался план дальнейшего наступления, во исполнение которого на рассвете 6-го октября, когда Деникин занимал г. Воронеж, части начали движение из города. Я со штармом и Реввоенсоветом оставался в г. Александровске, откуда, имея телеграфную связь, удобней было руководить армией. Конница двух корпусов: 1-я бригада Щуся и 3-я — Коляды, во главе с Махно, вышла в восточном направлении. За нею потянулась пехота 3-го корпуса Гавриленко, закрепляя район, пройденный конницей.

Под вечер 6-го октября Махно с боем занял Орехово, где взял четыре автоброневика легкого калибра, два танка, несколько пулеметов и до 200 пленных. 7-го на рассвете он занял родное Гуляйполе, где изрубил до 70 конных стражников, а к обеду окружил ст. Пологи.

Белое командование бросило свои резервы, чтобы приостановить наше движение на восток. Кроме стоящего пехотного полка на станции Пологи, сюда накануне прибыли чеченцы — маршевые эскадроны шкуровцев и мамонтовцев. Махно вступил с ними в бой, продолжавшийся четыре часа. В результате он уничтожил до 300 офицеров, два эшелона чеченцев, взял свыше 4 000 пленных и захватил 9 вагонов снарядов, потеряв своих пять человек убитыми и семь ранеными.

К 12 октября Махно занял Цареконстантиновку, Гайчур, Керменчик, Большую Янисоль. 1-ю бригаду Щуся он отправил на ст. Большую Михайловку (Дибривки), которая была к 15 октября им занята со всем районом: Чаплино, Гришино, Авдеевка. Командир пулеметного полка Ф. Кожин[710]с 30-ю пулеметами, батальоном пехоты и сотней конницы к этому времени занял г. Юзово, в котором держался три-четыре дня.

Второй Азовский корпус, ушедший из Александровска 6-го октября, вечером занял Большой Токмак и, оставив там комендантскую роту, вышел на Бердянск, окружив его на рассвете 8-го октября. Город охранялся двумя тысячами белогвардейцев, успевших за 10 верст обнаружить Вдовиченко. Сюда Деникин перевез из Новороссийска «Варшавский арсенал», который снабжал боеприпасами Орловский участок, фронта. В нем было до 20-ти миллионов патронов, много винтовок и орудий.

Бой длился пять часов. Белые защитники дрались на улицах упорно, строя баррикады, устанавливая батареи. Но неумолимый Вдовиченко продолжал теснить со всех сторон. И белые, не выдержав, побежали на пароходы и без того до верху загруженные местной буржуазией. Однако убежать не удалось. Славный командир батареи Осипенко[711]четырьмя снарядами пустил их на дно, потопив два парохода.

Белогвардейцы бросились на косу, уходящую в море на 20 верст и местами достигающую 10 саженей ширины: здесь находился «Варшавский арсенал». Наши бросились за ними, как вдруг задрожала земля, заколыхались строения, зазвенели стекла: громадный клуб дыма взвился над косою, окутывая город и море. Сильный взрыв, за ним еще сильнее и еще грознее — арсенал взлетел на воздух. Один неосторожный выстрел и шальной снаряд взорвался над первым ярусом мин и снарядов: от детонации взорвались все остальные. Взрывы похоронили на косе остаток белогвардейцев, и разорванные тела долго еще волнами выбрасывались на берег.

Уцелевшие трофеи: 2 000 снарядов, 26 английских и русских орудий, из них 16 горных, 3 миллиона патронов, 50 пулеметов, 30 грузовых и 5 легковых автомобилей, 2 мотоцикла, 5 автоброневиков, один исправный аэроплан, 50 000 пудов зерна, 3 000 комплектов английского обмундированияi[712]и т. п. достались Вдовиченко, все остальное погибло на косе.

Утром 9-го Вдовиченко занял г. Ногайск (Приморск), с. Новоспасовку (Осипенко) и Петровское.

14-го, когда Деникин занимал г. Орел, Вдовиченко занял г. Мариуполь, захватив четыре парохода: два с мобилизованными и арестованными, а два — с английским обмундированием и мануфактурой.

В порту было до четырех миллионов пудов угля и кокса, а в городе много военного имущества. Отсюда он выслал 2-ю кавбригаду для занятия г. Таганрога — ставки Деникина.

К вечеру 16-го октября 2-я кавбригада заняла ст. Новониколаевскую (Новоазовск), что 65 верст западнее г. Таганрога. К этому времени от г. Мариуполя до ст. Карани пехотой Вдовиченко занял линию железной дороги, ведя наступление на Волноваху, где была сильная белогвардейская группа, охранявшая артбазу.

Из городов Александровска и Никополя 4-й Крымский корпус Павловского наступал, как я говорил, в Крымском направлении, 4-го октября Павловский со своими полками: 9-м кавалерийским, 10-м и 12-м пехотными занял г. Никополь и перешел Днепр. 5-го он занял Большую Знаменку и Верхний Рогачик, 6-го по утру — Малую и Большую Лепетиху, а 8-го — Каховку.

Его помощник Володин с 11-м пехотным и 10-м кавалерийским полками вышел из г. Александровска на рассвете 6-го октября. 9-го утром он занял ст. Федоровку, а под вечер — г. Мелитополь, в котором захватил много зерна, до 100 автомобилей, 2 танка, 2 автоброневика, 2 бронепоезда и проч. 13-го он занял ст. Ново-Алексеевку и г. Геническ, захватив четыре больших баржи с зерном, а Павловский продвинулся на линию Алешки, Раденское, Чалбасы и Чаплинку. Противник не оказывал никакого сопротивления, и это создавало в командовании корпусом некоторую беспечность.

Первый корпус Калашникова не имел такого успеха, как остальные. 13-й его полк к 8-му октября занял с. Михайловку, что в 35 верстах юго-западнее г. Екатеринослава; 9-го он занял Сурско-Литовское, где задержался по случаю боязни ударить по Екатеринославу, в котором производилась мобилизация буржуазных сынков. 5-го октября 2-й полк вышел из г. Александровска на Синельниково и 6-го занял ст. Софиевку и Михайлово-Лукашево.

В этом районе оставался с группой Петренко-Платонов, в июне месяце не пожелавший отступать с Красной Армией и расстрелявший красноармейцев, приехавших его арестовать. Оперируя в тылу Деникина, главным образом, в районах Дибривок и Лукашево, за четыре месяца он был разбит, и к этому времени насчитывал в своих рядах до 300 штыков при 5 пулеметах и одном бомбомете. Соединившись с 2-м полком, они атаковали г. Славгород.

В городах Екатеринославе и Павлограде белые формировали пехотную дивизию, которая выступила против нашего 1-го корпуса. Кроме того, Славгород защищался батальоном пехоты, отступившим из Екатеринослава, и бригадой Екатеринославской государственной стражи под начальством жандармского полковника Попковича. Командующим этим участком, Екатеринославским губернатором С. С. Щетининым, был назначен генерал генштаба Равишин, в то время находившийся с Щетининым на ст. Синельниково на бронепоезде «Дмитрий Донской». Своими силами они превосходили 2-й и 13-й пехотные полки 1-го корпуса, отчего в первых боях могли удержать за собой Славгород, Синельниково и Екатеринослав.

Мы ожидали подхода 3-го Крымского полка, которым Калашников прогуливался по Кривому Рогу, надеясь с занятием Волновахи снять 3-ю кавбригаду (3-го корпуса) и бросить ее на Синельниково.

Но наши надежды остались несбыточными. Калашников только 7-го вышел из Кривого Рога на Апостолово. 9-го он зашел в г. Никополь, а вечером вышел на Александровск, куда прибыл 10-го октября. Оказывается, милый комкор был оскорблен. Он говорил: «Что же вы отобрали у меня конницу, выхватили маневровые отряды (Казанский, Ващенко, Уралов) — с чем я мог идти на Екатеринослав?»

В тот же день из Александровска на Славгород был выслан 1-й полк Клейна, а отряд Петренко передан на ст. Чаплине в распоряжение комкора 3. Гавриленко. 3-й Крымский полк Полонского, для несения гарнизонной службы, был оставлен в г. Александровске.

В этот период полки вырастали с неимоверной быстротой, впитывая в армейский организм добровольцев. Наряду с отделами формирования под руководством штаба и инспектора, вернее начальника отдела формирования — Новикова, в обязанности которого входило пополнение численным составом армии, формирование именных полков под руководством выдвинувшихся командиров, пользующихся авторитетом у населения. Некоторые полки успели превратиться в бригады, и уже недоставало винтовок, чтобы их вооружить. Поэтому комендантское управление и продовольственные армейские подотделы в городах и селах были разоружены и винтовки переданы полевым частям.

К 25-му октября армия имела свыше 100 тысяч вооруженных бойцов.

Не спали и белые. 17-го октября из Крыма на Мелитополь они повели наступление и оттеснили Володина от Сальково и Геническа (левый фланг 4-го корпуса) до ст. Сокологорки. Но правый фланг 4-го корпуса успешно развивал наступление и в этот день занял Бреславль и Перекоп.

На участке 2-го корпуса, со стороны Таганрога (17-го октября), подошла конная группа — запасные шкуровские сотни, а с моря на Мариуполь пытались высадиться пластуны. На ст. Розовку из г. Орла прибыла 2-я Терская дивизия, пополненная чеченцами в г. Юзово. На ст. Синельниково выгрузилась Донская кавбригада генерала Морозова и Терская сводная, общей численностью 2 500 сабель.

Итак, к 17-му октября Деникин успел организовать против нас внутренний фронт, подчинив его командарму Добровольческой генералу Май-Маевскому. Закипели бои, в результате которых утром 18-го октября мы оставили г. Мариуполь и села: Поповку, Магедово, Гусарку и Цареконстантиновку. В жарком бою у с. Цареконстантиновки сильно пострадал наш 5-й Гуляйпольский кавполк, потерявший до 200 убитыми и ранеными, обоз и два орудия. Но получив подкрепление, он снова занял Цареконстантиновку, отбросив 2-ю шкуровскую дивизию на Розовку, захватив два состава боеприпасов (400 тыс. патронов, 1 000 винтовок, кухни, 4 орудия, снаряды и др.) и уничтожив эшелон (700 человек) чеченцев. На Мариупольском участке к вечеру положение также было восстановлено, и город был возвращен.

18-го утром части 1-го корпуса перешли в наступление на прибывшую конницу (кавбригада Донская и Терская сводная) и, потеснив ее, заняли г. Славгород, где захватили 42 вагона ячменя, 5 тыс. патронов и 400 винтовок[713]. Из г. Александровска на подкрепление 1-го и 2-го полков был брошен 3-й Крымский.

Развивая наступление, повстанцы атаковали ст. Синельниково, которую закрепили за собой в 2 часа 21-го октября, захватив до 700 донцов, чеченцев и стражников, два орудия, пулеметы, винтовки, эшелон лошадей, 70 вагонов угля и 13 паровозов[714]. Офицеры выволакивались из погребов и на глазах жителей расстреливались.

К 21-му октября на юзовском участке мы отошли на линию Гришино–Всесвятское, а между Гришине и Павлоградом продвигались на север.

Что касается правобережья Днепра, то там, кроме 13-го пехотного полка, действовал Матяж. Его группа разделилась на две неравные части: одна, большая, во главе с комгруппой; 9-го октября заняла ст. Долинскую, а другая, под командой Огия[715], ушла в Кобыляцкий уезд Полтавской губернии. Утром 10-го Матяж имел бой с четырьмя ротами офицеров, приехавших из Одессы. Матяж отступил на Гуровку, пропустив их на Кривой Рог. Вечером 11-го они заняли г. Никополь, разогнав нашу комендантскую команду и самоохрану.

14-го они переплыли Днепр и в с. М. Знаменке потребовали от жителей выдачи махновцев. Крестьяне схватились за вилы и погнали их обратно. Отступая, офицеры зажгли две хаты, чем еще больше озлобили селян. Им на помощь спешили крестьяне окрестных селений и вместе блокировали Никополь.

Первое серьезное сопротивление белых групп 17–18 октября на участках Сальково, Мариуполь, Цареконстантиновка, Юзово и Синельникове показало, что противник концентрирует против нас силы. Чтобы парализовать его волю и деморализовать кавчасти, идущие с северного красного фронта, особенно шкуровские, я прибег к партизанщине.

С занятием Александровска при штарме формировались маневровые группы: Каменева[716], в составе отряда Сыроватского[717](Серобабы) — 1 000 штык., 100 сабель, 10 пулеметов, 2 орудия; отряда Колесниченко[718]— 1 000 штыков, 70 сабель, 12 пулеметов, 3 орудия; и Чередняка, в составе — отряда Совы[719]— 1 000 штыков, 150 сабель, 15 пулеметов, 2 орудия и 1-го Екатеринославского полка (батальон 2-го полка 1-го корпуса) — 1 000 штыков, 170 сабель, 20 пулеметов, 4 орудия.

Этим группам была поставлена задача: разрушение белогвардейского тыла — имея операционный базис в Бахмутском, Изюмском, Старобельском и Харьковском уездах. На рассвете 20 октября, во исполнение приказа, они вышли в рейд по маршруту: Чаплино, Барвенково и Тепленские леса, что на берегу северного Донца, между гг. Славянском и Изюмом. Группа Каменева разворачивает агрессивные действия в этом районе. Группа же Чередняка продвигается дальше и, достигнув района Купьянск, Чугуев, Волчанск, также открывает действия. Вслед за ними, в район Валок, выше отряд Иванюка[720]численностью 150 штыков, 3 пулемета и 2 бомбомета.

Ранее, 10-го октября я был вызван Махно в Гуляйполе, куда отправился поездом по исправной дороге: белые не успели взорвать мостов, а стрелки быстро нами были исправлены. К этому времени состояние Гуляйпольского участка, в целом, а полков, в частности, было неважное. Махно отпустил бойцов в недельный отпуск, чтобы «дух перевели», как он выражался. Поэтому на данном участке мы не могли двинуться дальше Цареконстантиновки. А на ст. Волноваха были большие запасы снарядов. Тарановский было вызвался их взорвать. Ему дали два эскадрона, с которыми он, дойдя к немецким колониям, запьянствовал, набрал тачанок и вернулся обратно.

Махно продолжал пить и гулять на свадьбах у повстанцев. Наконец я его уговорил выехать из Гуляйполя на Бердянск. И вскоре мы катили к морю.

Приехав в город, мы объявили митинг, на котором горожан призывали организовать Совет крестьянских, рабочих и повстанческих депутатов, как экономическую, а не политическую организацию. Назначили Уралова начальником гарнизона, а Голика[721]— комендантом г. Ногайска. Здесь же дали распоряжение Чубенко — взорвать тюрьму, из которой по занятию города Вдовиченко освободил заключенных, но взорвать так, чтобы на ее месте не выросла новая и чтобы кирпичи были пригодны к строительству. Чубенко задачу блестяще выполнил: тюрьма была взорвана. Рабочие брали кирпичи на свои нужды, когда мы выезжали из Бердянска на Мелитополь.

По дороге, как и в Бердянске, мы раздавали нуждавшимся рабочим зерно, отбитое у белых, за что нас благодарили.

В Мелитополе тюрьма также была взорвана, а кирпичи разбирали рабочие и крестьяне. Здесь выслушали жалобу Володина на Павловского. Володин проявлял карьеризм и, видимо, хотел стать комкором 4-го Крымского. На Павловского он клеветал, упрекая в диктаторстве и сочувствии эсерам. Запретив Володину всякие самовольные конфискации, расстрелы немцев-колонистов и городской буржуазии, мы оставили все в прежнем состоянии.

В названных городах при Деникине находились на нелегальном положении коммунисты и левые эсеры. Меньшевики и правые эсеры при Деникине были легальные, какими оставались и при нас. Большевикам и левым эсерам, как и меньшевикам и правым эсерам, мы разрешили свободу проповеди своих идей, а равно — свободу печати, слова, митингов и собраний: они были легализованы в подлинном смысле этого слова.

Профсоюзы устраивали нам обеды, после которых на руках выносили к автомобилям. Из Мелитополя мы вернулись в Большой Токмак, где взорвали памятник Александру II, провели митинг, обошли формируемую бригаду и выехали на Гуляйполе.

14-го октября мы были уже в Александровске. На протяжении всего пути к нам обращались рабочие и железнодорожники. Они просили нашей помощи, и мы разрешили выдавать зерно, где только оно было в нашем распоряжении.

«Красным работали, Петлюре работали, гетману работали, Деникину работали, вам работаем, а жалования никто нам не дает», — говорили они. Нас спрашивали, кто будет выплачивать зарплату и какими деньгами. Это побудило Махно 15-го октября написать и выпустить воззвание с одной точкой:

«К железнодорожникам.

В целях скорейшего восстановления нормального железнодорожного движения в освобожденном нами районе, а также, исходя из принципа устроения свободной жизни самими рабочими и крестьянскими организациями и объединениями, предлагаю тт. железнодорожным рабочим и служащим энергично сорганизоваться и наладить самим движение, устанавливая для вознаграждения за свой труд достаточную плату с пассажиров и грузов, кроме военных, организуя самим свою кассу на товарищеских и справедливых началах, и входя в самые тесные сношения с рабочими организациями, крестьянскими обществами и повстанческими частями.

Командующий Революционной Повстанческой

Армией Украины Батько Махно.

г. Александровск. 15 октября 1919 г.»[722]

14-го ночью в штабе мы разбирали дело начальника штаба 2-й бригады — Богданова[723]. Он две недели не находился при своей части, дезертировал. Кроме того, в городах Никополе и Александровске, самовольно накладывал контрибуцию на буржуазию в личных интересах. Собрание вынесло смертный приговор. Он был расстрелян контрразведкой 1-го корпуса в ту же ночь. Причины расстрела Богданова были опубликованы в газете «Путь к Свободе»№ 9. В ответ на это боевые полки вынесли резолюции с пожеланием вести жестокую борьбу с дезертирами, оправдывая смертный приговор над Богдановым.

На заседание явился Волин — зав. культпросвет, отделом РВС. Он ругал меньшевиков, засевших в профессиональных союзах.

Надо сказать, что с нашим приходом все политические партии были легализованы, и комитеты их существовали открыто, наравне с анархическими организациями. Тем более, профессиональные союзы, которые были нашей опорой в городе. Однако, правые эсеры и меньшевики при Деникине вылезли на командные высоты и находились на них и сейчас. Они саботировали нас на каждом шагу, живя идеей Учредительного собрания.

Волин рассказывал: «10-го октября в Коммерческом училище нами, культпросветом, был организован деловой митинг, собрание. Народа было, как никогда. На повестке дня стоял вопрос: о ближайших задачах общественно-экономического строительства. Собрание выносит резолюцию: Предложить Совету профсоюзов г. Александровска и окрестностей, совместно с профсоюзом металлистов и другими организациями, созвать не позже 14-го октября с. г. (нов. стиля) Конференцию (деловой съезд) “рабочих и крестьян г. Александровска и ближайших окрестных сел”.

Резолюция была мною послана в Совпроф 11-го утром, а вечером они нам пишут: “На извещение отдела от 11-го октября с. г. созываемой Конференции рабочих и крестьян города Александровска и ближайших сел; Исполнительный комитет Совпрофа доводит до вашего сведения: 1) за краткостью срока созыва Конференции. (14 октября); 2) неопределенного района и неуказанием норм представительства; 3) отсутствия в распоряжении Совпрофа средств сообщения; 4) отсутствия полномочий Делегатского Собрания — Совета Профессиональных Союзов и необходимых на то средств, Исполнительный Комитет Совпрофа и его Президиум не считает для себя возможным выполнить поручение частного совещания, состоявшегося 10 октября в помещении Коммерческого училища.

В случае отложения совещания и принятия на себя инициативы по его созыву вашим отделом, просьба не отказать в сообщении норм представительства от рабочих и других слоев трудящихся, а также программы совещания для предварительной постановки этих вопросов в порядке дня нашего Делегатского Собрания”»[724].

Волин продолжил: «Я так и говорил, что рабочие сейчас, в силу целого ряда условий, не деятельны, робки и не революционны, и успех 3-й Революции зависит теперь, главным образом, от крестьянства. Но, чтобы организация, считающая себя рабочей и при том руководящей, отказалась от почина в деле созыва рабочего съезда, чтобы рабочая организация выставила причинами отказа ряд пустых, ничтожных и формальных препятствий, чтобы рабочая организация рабски, снова и снова предоставляла постороннему учреждению тащить за собой и даже вырабатывать для них норму представительства, — до такого позора не доходила еще, кажется, никогда ни одна рабочая организация.

Очень хорошо, что Совет поступил именно так. Он себя убил навеки. Ибо мы надеемся, что рабочие теперь воочию убедятся в бессилии и жалости своей организации. Мы надеемся, что они отзовут от рабочего дела этих робких законников и заменят их людьми более живыми, энергичными и смелыми.

Действительно, Совпроф скомпрометировал себя. Он показал рабочим свое настоящее меньшевистское лицо. Тем более, что эту ошибку повторил в другой раз.

Однажды, шестого октября я дал начальнику снабжения армии т. Серегину распоряжение:

“Предложить Совету профсоюзов, через его рабочий аппарат, близко стоящий к массам, организовать бесплатную раздачу беднейшему населению города 15 000 пудов пшеницы...”.

Серегин предложил. Но, по неизвестным мотивам, Совет отказался от[725]

то[726]и рекомендовал ему “обратиться с этим делом к городскому продовольственному Комитету” — этому насквозь буржуазно-чиновничьему и спекулятивному учреждению, от которого население едва ли получило бы и 100 пудов муки. К тому, Совет предложил “раздать муку по рыночной стоимости”. Это, когда речь шла о беднейшем и голодающем населении, которому просто не на что покупать?

— И что же вы сделали? — спросил Волина Долженко.

— Во-первых, опубликовали статью «Позор»[727], а, во-вторых, решили сами созвать съезд, накануне Военно-Революционный Совет разослал организациям городов и сел приглашение, которое я отпечатаю в газете[728]. На съезде должны быть только представители крестьян и рабочих. Съезд созывается 28 октября нов. стиля в г. Александровске на 2 часа дня.

Волин читал распоряжение Военно-Революционного Совета: «Норма представительства съезда: От каждых 3 000 — один делегат. От каждой повстанческой части — один делегат. Если рабочие организации и предприятия имеют менее 3 000 человек, то они тоже посылают одного делегата.

Порядок дня съезда: 1. Военный вопрос. Обсудить и решить вопрос о том, как защитить наш район от нападения врагов Революции. 2. Вопрос снабжения революционной народной армии. 3. Вопрос об организации съездом Комиссии из крестьян, рабочих и повстанцев для созыва дальнейших съездов по вопросам экономического и социалистического строительства в стране. 4. Текущий момент.

Подпись: Военно-Революционный Совет Революционной Повстанческой Армии Украины (махновцев)»[729].

Дальше Волин зачитал собранию «Проект Декларации Революционной Повстанческой Армии Украины (махновцев)».

Таким образом, махновщина переходила от анархических лозунгов, которые без толку расточались ежедневно, к практическим путям «Советского Вольного Строя».

К этому времени села и деревни заканчивали выборы в экономический Совет, понимая его, как большевистский Совет депутатов, организовывая так называемую очередную самоохрану. Крестьянство, в отношении мобилизации и продовольствия армии, проявляло себя активно и отдавало свою молодежь добровольно для борьбы с деникинцами.

Но в городах рабочие организации были диктаторами и тяжелыми на подъем. Они поддавались влиянию всех политических партий, которые, имея свободную трибуну и печать, тянули пролетариат, как крыловский воз. И, как воз, рабочий города не двигался с места. Культурно-просветительный отдел армии на страницах газеты ругал меньшевиков, призывая рабочих взять производство в свои руки, то есть социализировать его и стать полным хозяином экономических завоеваний. Ежедневно проводились собрания и митинги, где разъяснялись цели 3-й анархической Революции.

24-го октября, по распоряжению штарма, подрывная команда взорвала александровскую тюрьму. Террор над буржуазией под непосредственным руководством Махно к этому времени начал утихать. Ожидали 4-го районного съезда и готовились к нему.

Наступило 28 октября, и ровно в 2 часа дня съезд открылся. Делегатов прибыло около 300 человек. Был избран, так называемый, секретариат съезда, исполняющий функции президиума. Волин был докладчиком от Реввоенсовета и культпросвета армии, по инициативе которого был созван съезд. Делегаты приступили к докладам с мест.

Некоторые представители рабочих организаций г. Александровска в своих речах 30-го октября призывали съезд к пораженчеству, доказывая, что рабочие не подготовлены руководить производством, что крестьяне без помещика не в состоянии управиться с социализированной землей, и что, вообще, для рабочих нужен здоровый капитализм, ибо они не желают быть хозяевами. Они призывали съезд к учредилке.

Надо сказать, что перед съездом на митингах и собраниях право-эсеро-меньшевистские ораторы, в лице Мухина (народник), Мартынова-Крылова, rjonoea[730]и др., говорили рабочим: «Пойдем на съезд... потолкуем... поговорим...». 0 это тогда, когда дело шло о социализации в районе и организации Коммуны.

На съезде Махно не выдержал. Он выступил с разгромной речью, обратив внимание крестьян, рабочих и повстанцев на авантюру меньшевиков и правых эсеров, которые и теперь проповедовали идею учредилки, саботируя всякую другую социалистическую форму революционной борьбы, науськивали рабочих на революционных повстанцев.

К концу своей гневной речи Махно обозвал их «ублюдками буржуазии». Присутствовавшие на съезде меньшевики и правые эсеры (Мухин, Мартынов-Крылов и их сподвижники), то есть представители некоторых рабочих организаций г. Александровска, «обиделись»и демонстративно покинули съезд, заявив, что «они не могут работать на съезде, где их оскорбляют». Они ушли под несмолкаемый крик и свист делегатов. Большевики-коммунисты, боротьбисты и левые эсеры продолжали оставаться на съезде, ругая меньшевиков.

2-го ноября съезд принял следующую резолюцию по вопросу об организации военных повстанческих сил:

«1. Съезд, отрицая в принципе регулярную армию, построенную на началах принудительной мобилизации, как противоречащую основным принципам интернационального социализма, могущей вследствие оторванности от питающих ее классов, стать оружием политического авантюризма, какими бы лозунгами (монархическими, буржуазными или социалистическими) авантюризм не прикрывался, съезд полагает:

а) Ввиду тяжелого положения на фронте и необходимости физических сил в смысле поддержки фронта и смены усталых бойцов, произвести на территории, освобожденной Повстанческой Армией (махновцев), добровольную уравнительную мобилизацию за 30 лет, то есть от 19–48 лет.

б) Формирование производится по территориальному признаку (по селам, волостям и уездам) с выборным командным составом, хозяйственно-судебными органами при частях, начиная от полков.

в) Необходимо доизбрание 5-ти членов Военно-Революционного Совета из числа участников данного съезда 3-х от крестьян и 2-х от рабочих. И в дальнейшем с пополнением из вновь освобождаемых Повстанческой Армией местностей и из вновь формируемых частей.

г) Необходимо создание выборной агитационной Комиссии при Военно-Революционном Совете для успешного проведения добровольно-уравнительной мобилизации и разъяснения населению, в связи с положением текущего момента.

д) Из состава делегатов съезда избрать агитационную Комиссию в составе 12-ти человек, с предоставлением права кооптации.

е) Все вопросы данной резолюции проводятся в жизнь согласно прилагаемой инструкции, утвержденной данным съездом, Военно-Революционным Советом, штабом армии и командным составом»[731].

По второму вопросу — «всемерно поддерживать обеспечение армии, стремясь к скорейшему созданию всюду на местах своих свободных общественно-хозяйственных организаций и их объединению между собой. Создать комиссии из трудящихся по проведеникх конфискаций у буржуазии, наложению контрибуции, собиранию обмундирования.

Все эрг[732]комиссии должны были работать в контакте с главной комиссией при отделе снабжения армии. На них же возлагалось обеспечение семейств повстанцев и беднейшего населения.

По третьему вопросу — выделена комиссия для подготовки и созыва следующего рабоче-крестьянского съезда по вопросам общественно-экономического строительства.

По четвертому вопросу — по докладам с мест считать положение дел, ввиду недавнего освобождения от белых — неудовлетворительным. Призвать к энергичной работе на местах, мобилизации повстанческих сил, внутренней организации тыла на началах общественной справедливости и дружного труда»[733].

Кроме этих резолюций, по некоторым специальным вопросам съезд постановил: «1. О тяжелом положении больных и раненых.

Съезд признает необходимым выделить из своей среды санитарную комиссию из 10-ти человек, которая, в сотрудничестве с членами Военно-Революционного Совета и другими армейскими организациями, приступила бы немедленно к работе по устройству питательных и распределительных пунктов, по приведению в порядок лазаретов и госпиталей, по организации хозяйственной части, по привлечению необходимого медицинского персонала и т. д.

2. О пьянстве в Армии.

Съезд предлагает Военно-Революционному Совету Армии принять самые энергичные и строгие меры, вплоть до расстрела, по борьбе с разлагающим и расслабляющим Армию злом — пьянством. Съезд рекомендует Р.В.С. изъять все водочные и винные склады, а равно и общем заведыванием дела изготовления, хранения и распределения спирта, водки, вина и других алкогольных напитков из рук каких бы то ни было отдельных лиц, или учреждений и взять пока это дело в свое ведение.

⇐ Предыдущая22232425262728293031Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: