 |
Екатерина II, другие русские императоры и российское
|
|
|
|
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО
В истории России XVIII в., «начатый царем-плотником, заканчивался императрице -писательницей», как писал историк В.О. Ключевский. Июньский переворот 1762 г. сделал Екатерину самодержавной русской императрицей. И первый же ее императорский документ «Манифест 1762 года» возвестил о зарождении новой силы, которая впредь будет направлять государственную жизнь России. Она обещала, что вскоре утвердит новые законы, которые определят всем государственным учреждениям пределы их деятельности — в области, как реализации внешней политики, так и внутреннего управления хозяйством и другими сферами деятельности в стране. На разработку свода законов ушло около 5 лет. В начале 1767 г. на свет появился знаменитый «Наказ», во многом составленный лично Екатериной II. При этом в своих письмах Екатерина (а тем более исследователи «Наказа») не отрицала тот факт, что «Наказ» в большей своей части — это компиляция, составленная по нескольким произведениям политико-правового и хозяйственного направления, известных в ту пору в Европе и России. Главные из них — трактаты Ш.Л. Монтескье «Дух законов», Чезари Беккариа «О преступлениях и наказаниях» и Г.Г. Юсти «Основания силы и благосостояния царств». Последний трактат по указанию Екатерины II был переведен на русский язык и издан в Петербурге в 1772 г.
В «Наказе» 20 основных и 2 дополнительных главы. В основных главах речь идет о самодержавной власти в России, о подчиненных органах управления, о равенстве и свободе граждан, о ремеслах и торговле, «о среднем роде людей» (о третьем сословии) и др. В двух дополнительных главах речь идет о благочинии (или полиции) и о государственной экономии (о доходах и расходах).
|
|
|
Официально формирование «предпринимательского класса», или «третьего сословия», в России началось в 70—80-с гг. XVIII в. с объявленного Екатериной II намерения насадить в стране «средний род людей», который «не причисляется ни к дворянству, ни к хлебопашцам», т.е. национальную буржуазию. В «Наказе комиссии о сочинении нового Уложения» (1785) императрица дала собственное определение новому сословию. «В городах, — писала она, — обитают мещане, которые упражняются в ремеслах, торговле, художествах и науках. Сей род людей, от которых государство много добра ожидает... есть средний». Как видим, к «среднему роду людей» императрица причислила торгово-промышленное сословие и представителей так называемых либеральных профессий.
Особое внимание было уделено повышению социального статуса купечества, предоставлению ему невиданных до того прав. Первое, что сделала императрица для формирования нового сословия, — вывела «купецких людей» из ненавидимого ими «подлого сословия», освободив их от крепостнического тягла. Вместо крепостнического подушного налога они, разделенные на 3 гильдии, платили налог размером 1% с капиталов, «по совести объявляемых». Если до царствования Екатерины 11 сбор налогов с купцов напоминал охоту в загон с красными флажками, то отныне он превратился в необременительную охоту с подсадной уткой. При этом в качестве подсадной, т.е. эффективной, приманки использовались введенные по настоянию государыни внушительные привилегии для гильдейского купечества — вплоть до получения наград, чинов и даже дворянских званий. Очень часто купцы завышали свои капиталы, залезая в долги, с тем, чтобы уплатить больший по размеру налог и записаться в более высокую гильдию.
Особенно привлекательным стимулом для исправной и беспрерывной уплаты налогов по 1-й гильдии являлось получение личного, а затем потомственного дворянства. Эта перспектива вскружила головы многим представителям недавнего «подлого сословия», которые включились в бешеную гонку за получение чинов, наград и дворянских званий. Это явление язвительный публицист конца XVIII в. князь М.М. Щербатов (дед П.А. Чаадаева) окрестил «купеческим чинобесием». Строго говоря, с экономической точки зрения новый фискальный принцип установления гильдейской организации торгово-промышленного сословия означал не что иное, как закамуфлированную торговлю дворянскими званиями, наградами и чинами со стороны государства. Вводя эту «новацию», Екатерина II не открывала ничего нового: она использовала мировой опыт. Так, еще в древнем Китае (243 до н.э.) один ранг знатности можно было купить за 1000 даней (30 т) пшеницы. Открытая торговля должностями и званиями велась во многих странах Европы, особенно во Франции, вплоть до XIX в.
|
|
|
Широту экономических воззрений русской императрицы демонстрирует проводимая ею хозяйственная политика. Помимо создания третьего сословия, т. е. отечественной буржуазии, ее заслуги заключались в следующем:
· уничтожение государственных монополий в сфере торговли и промышленности;
· предоставление третьему сословию полной экономической свободы в предпринимательских начинаниях;
· легализация частной собственности на средства производства всеми независимо от сословной принадлежности;
· переориентация отечественной промышленности с удовлетворения военных заказов на производство товаров народного потребления (главным образом текстильных);
· увеличение емкости внутреннего рынка вширь (за счет вновь завоеванных громадных территорий) и вглубь (за счет возрос шего спроса со стороны крестьянского потребителя).
Благодаря разрешительным мерам в предпринимательство начало втягиваться дворянство, правда, в мизерных по сравнению с Англией и даже Францией масштабах. Единственный промысел, который русские дворяне освоили с большим энтузиазмом, — винокурение.
К числу подлинно выдающихся мероприятий Екатерины II по формированию промышленной буржуазии следует отнести подписанные ею указы 1766—1767 гг., по которым разрешалось всем, у кого есть средства, заводить текстильные и другие мануфактуры «не испрашивая дозволения начальства». Этим воспользовались оброчные крестьяне центральных губерний России, накопившие капиталы на торговых и посреднических операциях. Комбинируя временными, трудовыми и финансовыми ресурсами своих семей, именно оброчные крестьяне (особенно староверы) проявили чудеса предпринимательства при создании мануфактур и фабрик в помещичьих вотчинах. Так в России зародилось, выросло и окрепло такое феноменальное явление, как крепостная буржуазия, из среды которой вышли крупные и авторитетные династии отечественных капиталистов-миллионщиков: Гучковы, Губонины, Морозовы, Солдатенковы, Алексеевы, Найденовы и др. И если при восшествии на престол Екатерины II было 984 фабрики и завода, то к концу ее царствования их число в России возросло до 3161. Если российское дворянство, в отличие от западноевропейского и особенно английского, не проявило заметного рвения в развитии промышленного производства (поскольку крепостническая рента по-прежнему обеспечивала им безбедную жизнь), то купечество с необыкновенным усердием вкладывало свои капиталы в промышленность. Таким образом, при прямой поддержке Екатерины II в России появился и быстро креп слой промышленных предпринимателей, сочетавших в себе качества капиталистов-собственников, талантливых организаторов промышленного производства и управленцев.
|
|
|
Возникновению и развитию идей императрицы относительно насаждения в стране третьего сословия, прежде всего купечества, способствовали своими исследованиями два известных русских идеолога купечества — П.И. Рычков (1712-1777) и М.Д. Чулков (1743-1793).
П.И. Рычков родился в семье купца-экспортера. Начав еще юношей службу в купеческой компании полотняных мануфактур, П.И. Рычков обучился, как он сам писал в своих записках, «содержанию книг и счетов по европейской бухгалтерской регуле». Проработав затем некоторое время в управлении казенных заводов и в Петербургской портовой таможне, 22-летний П.И. Рычков был зачислен на должность «искусного бухгалтера» при Оренбургской экспедиции. Затем он занимал пост помощника начальников Оренбургского края (в том числе В.Н. Татищева — известного организатора горнозаводской промышленности на Урале, а в последующем — историка), по рекомендации которых Рычков занимался исследованием вопросов истории, географии, экономики и сельского хозяйства Башкирии и Южного Урала. Высоко оценивая П.И. Рычкова и его научную деятельность, М.В. Ломоносов добился учреждения в Петербургской академии наук специального звания члена-корреспондента и присвоения первого такого звания П.И. Рычкову. Кроме того, П.И. Рычков состоял членом Вольного экономического общества и членом Вольного российского собрания при Московском университете.
|
|
|
Самой крупной работой П.И. Рычкова была двухтомная «История Оренбургская по учреждению Оренбургской губернии», полностью опубликованная в 1762 г. В этом трактате Рычков описывал природу и экономику края, демонстрировал богатые возможности горнозаводского строительства, перспективы развития в крае земледелия, животноводства, охоты, рыболовства, лесоводства. Он писал о необходимости усиления торговых связей этого обширного края с центральными районами страны, обосновывал важное значение юго-восточной окраины России для внешней торговли с ханствами Средней Азии, Индией, Китаем.
В апреле 1755 г. в «Ежемесячных сочинениях» Академии наук была опубликована работа Рычкова «Переписка между двумя приятелями о коммерции» в форме нескольких писем, в которых Рычков излагал свои взгляды на природу и историю российской коммерции, на значение промышленности, сельского хозяйства и коммерции для экономического и политического развития России, на необходимость специальной подготовки людей для российской внутренней и внешней торговли.
Рычков впервые в русской научной литературе охарактеризовал историю коммерции и развитие российской коммерции. На основе исторического описания Рычков сделал выводы об огромных экономических возможностях России: на обширной ее территории при разнообразии природных условий сосредоточены такие естественные ресурсы, которых не имеет ни одна страна. Поэтому Россия может развивать свое хозяйство, опираясь лишь на свои природные ресурсы, без помощи других стран. Между тем «самые славные нации», под которыми Рычков имел в виду Голландию и Англию, не могут обойтись без российских товаров, производство которых в России превышает их потребление внутри страны.
По мнению Рычкова, руководящим принципом экономической и политической жизни России должна быть «генеральная о коммерции идея», при этом под коммерцией он понимал не только торговлю (внутреннюю и внешнюю), но и промышленность. Он полагал, что главная задача экономической политики страны состоит в том, чтобы «размножить всякие заводы, мануфактуры и промыслы; сочинить компании и договоры». Задачей коммерции Рынков считал создание богатства: «Умножением мануфактур и заводов всегда обогащаются государства, и в лучшем и сильнейшем состоянии находятся те области, которые материальными товарами и растущими в них избыточествуют, но предпочитаются от них паче тс, где мануфактуры и полезные художества умножены и процветают».
|
|
|
Значение, которое Рычков придавал развитию торговли и промышленности, обусловило высокую оценку им роли купцов. Носителями коммерции должны быть, по Рычкову, купечество (передовая часть которого «одворянивастся») и дворянство (передовая часть которого превращается в «торгующее дворянство»). В этом отличие взглядов Рычкова, с одной стороны, от взглядов И. Посошкова, полагавшего, что не следует допускать дворян к торговле, без отказа от дворянского звания. С другой стороны, позиция Рычкова отличалась от мнения идеологов дворянства, которые требовали монополии промышленной деятельности для дворян и отстранения от нее купечества.
Рычков к тому же ратовал за цивилизацию купечества. По его мнению, купцы должны обладать товароведными знаниями, знать и изучать рынки, изучать право, владеть методами бухгалтерского учета. Как источник ИУМ, развивающий наставления Рычкова молодым руководителям, представляет интерес его «Наказ для управителя или приказчика о порядочном содержании и управлении деревень в отсутствие господина», опубликованный в сборнике трудов Вольного экономического общества (1770 г.).
Защищая развитие производительных сил и коммерцию в стране, он считал, что это развитие не должно быть стихийным, и был против конкуренции, которую называл коварством, он решительно высказывался за уничтожение конкуренции. По его мнению, конкурирующие купцы руководствуются только личными интересами, нередко в ущерб интересам купеческой торговли и народного хозяйства в целом.
Другой идеолог купечества — М.Д. Чулков — придерживался прямо противоположного мнения относительно сущности и значения конкуренции в развитии купечества, промышленности и народного хозяйства страны. М. Д. Чулков происходил из разночинцев, учился в гимназии при Московском университете.
В 1772 г. был назначен секретарем Коммерц-коллегии (где с 1777 г. служил и А.Н. Радищев). В последние годы жизни М.Д. Чулков был сенатским секретарем. В молодости Чулков был беден, жил на скудное жалованье и очень много трудился над повышением своего образования, читая книги по различным отраслям знания. Дослужившись до чина надворного советника и получив звание дворянина, Чулков купил в Дмитровском уезде Московской губернии небольшое имение и приступил к творческой писательской и издательской деятельности. Он известен как издатель сатирических журналов, первый видный собиратель русских сказок и песен.
Еще работая в Коммерц-коллегии, Чулков задумал написать большую работу с целью восполнения пробела в русской экономической литературе в части специальной литературы для развивающегося третьего сословия, для вооружения купечества специальными знаниями в области промышленности и торговли. В итоге. многолетней работы и появился главный экономический труд М.Д. Чулкова — «Историческое описание российской коммерции при всех портах и границах от древних времян до ныне настоящего, и всех преимущественных узаконений по оной государя императора Петра Великаго и ныне благополучно царствующей государыни императрицы Екатерины Великия». Этот капитальный труд, состоящий из 7 томов (2! книги), содержит подлинные документы, рассуждения, описания, изложения указов, сведения о заводах, фабриках, мануфактурах, о водных и «земляных» путях, внешней и внутренней торговле и о многом другом, что входило в понятие российской коммерции, согласно определению П.И. Рычкова. Чулков не только знал, но и использовал работы Рычкова.
Трактат Чулкова издавался с 1781 по 1788 г. сначала в Академии наук, а потом в типографии Московского университета. Из своего трактата в 1788 г. Чулков сделал 3 специальных извлечения: «Краткая история российской торговли», «Словарь учрежденных в России ярмарок, изданный для обращающихся в торговле» и специальное руководство по бухгалтерии — «Наставление необходимо нужное для российских купцов, а более для молодых людей, содержащее правила бухгалтерии».
В «предуведомлении» к 1-й книге 1-го тома «Исторического описания российской коммерции» изложен план всего труда. Работа Чулкова, как он подчеркивал, представляет собой не просто историю торговли, а историю коммерции, под которой разумеется развитие промышленности, торговли, транспорта и связи, кредита и денежного обращения. При таком широком понимании коммерции Чулков объявлял ее «самым полезнейшим для рода человеческого упражнением». Коммерция открывает земные недра и «извлекает из них к нашему употреблению и такие сокровища, о пользе, приятности и красоте которых мы бы без нее и понятия не имели». Коммерция со всей вселенной собирает товары, благодаря чему человек, живя в своем отечестве, может пользоваться произведениями самых различных природных зон и стран. Он называл коммерцию «узлом, который один только силен содержать благосостояние человеческого общества». Первые 5 томов, состоящие из 15 книг, целиком посвящены внешней торговле России с разными странами. 6-й том (3 книги) называется «О внутренней торговле, транспорте, промышленности, городах российских, монете и о почте по всей империи». 7-й том (3 книги) особенно ценен как источник ИУМ и называется «Лексикон купеческий или генеральный штат всем товарам российской торговли; трактаты о торговле, различные инструкции управителям (выделено нами. — Авт.), консулам, маклерам, браковщикам, шкиперам, нотариусам, «авкционистам» и пр.».
Уже из краткого перечня рассмотренных проблем видно, что трактат Чулкова является значительным шагом вперед по сравнению с трактатом Рычкова по этим же вопросам. Работа Чулкова охватывает важнейшие отрасли народного хозяйства — промышленность, торговлю, транспорт, кредит, денежное обращение — в их взаимной связи. Кроме того, в последнем томе он затронул вопросы подготовки кадров и управления этими отраслями народного хозяйства. Чулков дал оригинальное экономическое обоснование необходимости тесной связи промышленности и сельского хозяйства посредством торговли, принципов размещения промышленности, размеров промышленных предприятий и ускорения их строительства для быстрейшего получения продукции, необходимости подготовки квалифицированных специалистов, мастеров и рабочих. Он писал: «Самый большой союз имеют мануфактуры и фабрики с деревенской экономиею. Сия не только подает для содержания художников (работников промышленности) съестные припасы, но и должна ставить нужные материалы к мануфактурам. Когда работников можно содержать малым иждивением и доставать материалы дешевою ценой, то и будет успех в мануфактурах и фабриках; ибо от сего произходит дешевая цена мануфактурным товарам, которая способствует к большему вывозу оных в другие государства, а внутри отечества к собственному употреблению... Как деревенская экономия много способствует к приведению в цветущее состояние мануфактур и фабрик, так, напротив того, и сии приращению оной спосешествуют. Из умножения работников при мануфактурах и фабриках следует великой и скорой расход всех земных продуктов; следовательно, и земледельцы с большим рачением будут стараться о одобрении земли и о умножении продуктов; а от умножения продуктов следует дешевая цена оных. Таким образом, есть взаимное действие мануфактур на экономию и экономии на мануфактур». Чулков придерживался политики покровительства промышленности со стороны государства «до тех пор... пока товары будут равной доброты с иностранными, и продаваться могут с оными одинаковою ценою». Он считал, что для населения лучше и выгоднее согласиться временно платить дополнительные подати, идущие на помощь промышленности, чем всегда переплачивать на дорогих иностранных товарах и быть в экономической зависимости от других стран. В то же время развитие промышленности зависит не только от покровительства правительства. В этой связи он придавал большое значение состоянию прикладных наук в государстве. Он писал, что если мануфактуры еще не приносят той пользы, какой от них требовать надлежало, то в этом вина «ученых, которые не трудясь в том, что действительно полезно, упражнялись в одной только теории», мало внимания уделяли практике.
В своих рекомендациях он не ограничивался рамками России, изучая опыт передовых стран. Он указывал, что страна, позднее других вступившая на путь промышленного развития, может быстрее добиться совершенства, так как народы заимствуют друг у друга способы производства. Конечно, писал Чулков, англичане, голландцы и французы в мануфактурном развитии так далеко продвинулись, что начинающему вновь народу трудно сразу не только обогнать их, но и сравняться с ними. «Однако оную трудность преодолеть можно». Франция, например, начала мануфактурное развитие позже Англии, но быстро добилась большого успеха. Так Чулков доказывал необходимость и возможность быстрого промышленного развития России и в связи с этим призывал к использованию опыта передовых в промышленном отношении стран {т. е. к межстрановому бенчмаркингу).
Одной из острых проблем промышленного развития России в XVIII в. был недостаток квалифицированных мастеров и рабочих. Чулков рекомендовал для новых отраслей вначале выписывать мастеров из-за границы, но подчеркивал при этом, что необходимо принимать меры для подготовки русских мастеров и рабочих. С целью пропаганды более совершенных методов промышленного производства Чулков рекомендовал учредить всероссийский «Мануфактурный дом», в котором каждый желающий мог бы бесплатно изучить любую специальность в области промышленного труда. Он также высказывал оригинальные предпринимательские идеи о размещении промышленности. По его мнению, фабрики нужно строить там, где можно рассчитывать получить «наибольшие прибытки» при наименьших затратах, т. е. в местах, близких к источникам сырья и дешевой рабочей силы, «где большее число работников сыскать можно и содержать малым коштом». Как уже отмечалось, Чулков был сторонником полной свободы торговли и конкуренции, но только внутри страны. При этом он опирался на мнение «лучших нынешних времян исчислителей в коммерции и политике». Он был убежден, что лучше развиваются торговля и производство, когда «каждый своего собственнаго интереса более изыскивает, применяйся к своему собственному положению, не давая в том никому отчета, и определяя вес по своему изволу». В связи с этим он считал, что политика Екатерины II недостаточно обеспечивает свободу внутренней торговли.
Бурные события Французской революции — казнь короля, безумства якобинской диктатуры, стремительное возвышение буржуазии и ее приход к политической власти во Франции — охладили пыл Екатерины II в деле «размножения среднего рода людей». Однако этот процесс уже нельзя было остановить. Единственное, что удалось сделать престарелой императрице и передать этот принцип как эстафету всем последующим самодержцам России, — это отучить отечественную буржуазию от каких бы то ни было поползновений к политической власти. Российскому предпринимательству была оставлена одна стезя — «упражняться» в экономических делах, отбросив всякие мысли о политике.
Следует сказать о благотворной роли в развитии предпринимательства Павла I (1754-1801), который по собственной инициативе учредил в 5 городах империи эсконтные конторы, призванные кредитовать внешнеторговые предприятия купечества. Эсконтные конторы — это учреждения предпринимательского кредита, которых до этого в России не было. Если не считать двух купеческих попыток в этом направлении (Петр Ларин в с. Любучи Рязанской губернии и Максим Анфилатов в г. Слободском Вятской губернии), банковская система России, основанная в 1733 г., до этого обслуживала лишь дворянство, закрепостив не только труд, но и капиталы. Хотя эсконтные конторы как учреждения коммерческого кредита просуществовали недолго (1797-1806), их создание подтолкнуло правительство к образованию Государственного коммерческого банка (1818), из которого впоследствии (в I860) вырос Государственный банк России.
Покровительственную поддержку русское правительство оказало такой чисто капиталистической форме хозяйствования, как акционерное дело. Когда в 1767 г. 30 нижегородских купцов-хлеботорговцев образовали одну из первых в России акционерных компаний и предложили Екатерине II возглавить наблюдательный совет, императрица не только дала всемилостивейшее согласие, но и распорядилась отпустить из казны беспроцентную ссуду 20 тыс. руб. «на вспоможение» интересному начинанию купцов. К началу XIX в. в России насчитывалось 5 акционерных компаний.
Царское правительство активно содействовало постановке акционерного дела в России, регулировало этот процесс. Так, указом Александра I (1777-1825) правительствующему Сенату (1805) и манифестом «О даровании купечеству новых выгод» (1807) провозглашалась полная поддержка новой форме хозяйствования, устанавливались виды частно-коллективных предпринимательских объединений: полное товарищество (семейная фирма), товарищество на вере (семейная фирма с привлечением надежных акционеров со стороны), а также «товарищества по участкам» (т. е. по паям, долям, акциям), которые являлись собственно акционерными товариществами.
Принятые правовые нормы соответствовали характеру и содержанию русского предпринимательства. Русский предприниматель изначально — на уровне мелкотоварного производства — был, как говорится, и жнец, и швец, и на дуде игрец. Следуя принципам «Домостроя», он держал в своих руках все нити управления делами своей фирмы — от поставки сырья до реализации готовой продукции. В семьях предпринимателей, как правило, дети (особенно сыновья) с младых ногтей приобщались к делам отцов. Детство многих представителей купеческо-промышленных родов проходило за прилавком или в фабричных цехах. Затем они постигали премудрости венецианского счета, ведения кассовых книг, заключения сделок, реализации товара и т. д. Повзрослев, дети очень часто входили в долю отцовского дела, становились деловыми партнерами родителя. Так в России сложился устойчивый тип семейной фирмы — полное товарищество, т. е. экономический союз неразделенных родственников. Из мелких предприятия перерастали в средние, фронт работ расширялся, росли прибыли, но фирмой в большинстве случаев управлял один человек, который был в семье старшим по своему положению и по летам (отец, старший брат).
Хотя предпринимательским делам сопутствовала удача, но случалось нередко так, что семейных капиталов переставало хватать для модернизации или расширения производства, и тогда приглашались капиталы со стороны с включением владельцев в состав товарищества. Такое объединение предпринимателей именовалось товариществом на вере. Согласно Торговому уставу (1805) такое объединение было обязано в своем названии к фамилии владельца фирмы добавить «.„и KV Вкладчики со стороны (те самые «...и К°») не имели права осуществлять предпринимательские операции от имени торгового дома (в этом их положение отличалось от членов полных товариществ), а их права на прибыль и ответственность в случае неудачи ограничивались суммой «положенного в компанию капитала», как гласил указ Александра I правительствующему Сенату от 1805 г. Кстати, принцип ограниченной ответственности, провозглашенный в России в начале XIX в., на Западе получил применение лишь через 50 лет. В товариществе на вере, как и в полном товариществе, полноправным руководителем предприятия оставался хозяин фирмы.
Опыт многих стран показывает, что единоличное управление — это удел мелкого и среднего предпринимательства. С начала Великих реформ XIX в., когда в России бурное развитие получило акционерное дело, число акционерных компаний увеличилось со 128 до 2263 (к 1914), причем на долю акционерных компаний приходилось 2/з объема всей промышленной продукции. Но семейная фирма как тип хозяйственной организации прочно удерживала традиционные позиции, превосходя по количеству (9,2 тыс.) акционерные компании в 4 раза. Более того, семейными фирмами оставались многие крупнейшие династические вотчины российских предпринимателей {Прохоровых, Мамонтовых, Морозовых, Гучковых, «русская Америка» СИ. Мальцева, финансовая империя братьев Рябушинских), начавших свой бизнес еще в конце XVII — начале XVIII в.
Развитие производительных сил страны, оживление частнохозяйственной жизни в России конца XVIII в., последовавшие за этим расширение предприятий и усложняющиеся задачи управления побудили российских предпринимателей озаботиться тем, чтобы дать своим детям специальное коммерческое образование. Еще в 1773 г. на средства дворянина П.А. Демидова в Москве на Остоженке было открыто первое коммерческое училище. Однако никто из «достаточного купечества империи» не пожелал отдавать своих отпрысков в это училище, и в 1799 г. оно было переведено в Петербург.
Положение резко изменилось с началом царствования либерального Александра I, когда идеи европейского Просвещения стали проникать в средние слои российского общества. «Здравомыслящие из московского купечества и мещанства» наконец-то осознали необходимость специального образования для своих наследников. 22 июня 1804 г. при огромном стечении почетных гостей в Москве, в наемном доме на Таганке, было открыто Коммерческое училище, которое просуществовало до 1917 г. Это было сословное учебное заведение закрытого типа, в котором готовились высокопрофессиональные кадры управленцев во всех сферах предпринимательства — торговом, промышленном, банковском. По замыслу его создателей, Коммерческое училище было призвано усилить интеллектуальную мощь складывающегося торгово-промышленного класса.
В Московское коммерческое училище (МКУ) принимались мальчики 10-летнего возраста двух категорий: 1) посланники Московского купеческого общества и содержавшиеся за счет предпринимательских пожертвований; 2) пансионеры, содержавшиеся за счет родителей. Сначала предполагалась и третья категория — «прихожие», т. е. те, которые «находясь жительством вне училища, будут слушать преподаваемые в оном уроки», или, говоря иначе, дети богатых москвичей. Глава образованного в 1803 г. Министерства народного просвещения граф П.В. Завадовский благоразумно решил избежать возможных социальных конфликтов в ученической среде и вычеркнул «прихожих» из состава обучающихся в училище.
Учащиеся Коммерческого училища делились на 4 возраста (класса), срок пребывания в каждом из них составлял 2 года; таким образом, полный срок обучения составлял 8 лет. Как можно судить по первым программам обучения, здесь ученики постигали купеческие выкладки, начала бухгалтерии, географию — физическую и коммерческую (экономическую), натуральную историю, технологию фабричных производств, основы делового письма — на русском, немецком и французском (впоследствии — и на английском) языках, сочинение и стиль. Затем были добавлены новые дисциплины: черчение, химия, естественная история и др. Как видно, учиться в МКУ было нелегко, тем более что здесь царила строжайшая дисциплина. Обучение выдерживали только способные и прилежные. Малоспособных и нерадивых учащихся изгоняли из МКУ в любом возрасте. Не случайны поэтому такие показатели: из 895 учеников, принятых в МКУ с 1804 по 1854 г., выбыли досрочно (т. е. не завершив обучения) больше половины — 462 человека, окончило полный курс соответственно 433 человека хотя по статусу Коммерческое училище не являлось высшим учебным заведением, его выпускникам присваивалась степень кандидата коммерции.
Прекрасно подготовленные профессионально, в совершенстве владеющие 2-3 иностранными языками, воспитанные в духе христианской морали, выпускники МКУ уже вскоре были нарасхват во всех предпринимательских фирмах. Они распределялись следующим образом: пансионеры отправлялись служить в предприятия своих отцов (Титовы, Мазурины, Кукины и др.), а посланники — управляющими делами имений, комиссионерами крупных купеческих контор, делопроизводителями государственных учреждений, управляющими фабрик и заводов (Рыбникова, Бобыкиных, Крестовниковых, Веретен ни ко ва и др.).
С точки зрения соотношения предпринимательских функций, часть выпускников МКУ (в основном пансионеры) являлись и собственниками, и управляющими, а часть становилась «чистыми менеджерами». Сами же учебные программы МКУ и других специальных учебных заведений являлись своего рода отражением уровня развития управленческой мысли как в XVIII в., так и в последующие годы, причем не только в России, но и в других странах. О некоторых таких программах пойдет речь в главе VI.
Глава 5
|
|
|
