 |
Воспоминания об ушедшем детстве
|
|
|
|
В мире множество удивительных вещей: миллионы роз, мириады звезд, череда закатов и рассветов, друзья, родственники... и только мать всего одна.
Кейт Дуглас Уиггин
Она сидит перед телевизором. Ей даже не важно, что за канал включен и какая идет передача. Она не может встать и переключить программу. Ей уже трудно ходить. Даже чтобы одеться или поесть, ей нужна моя помощь. И это не потому, что она стара и немощна — ей всего сорок восемь лет, — просто ее мозг давно ей не помощник. У нее болезнь Альцгеймера. Я говорю о своей матери.
Иногда мне кажется, что прошло совсем немного времени с того момента, когда мы последний раз ходили с ней на прогулку. А ведь мы часто гуляли, потому что мама обожала бывать на природе. Она брала меня с собой на берег озера, где мы прыгали с камня на камень, сбросив шлепки, и прохладная вода щекотала нам пятки. Она показывала мне изумрудные водоросли и мелких рыбешек, бросавшихся врассыпную при нашем приближении. Я до сих пор помню влажный, теплый воздух, который с таким упоением вдыхала тогда. Еще мы любили бродить вечером по лесу и выслеживать светлячков, забравшихся под коряги. Особенно мама любила лес по осени, когда землю устилал ковер из листьев. Они шуршали под ногами, словно живые, и возмущались тем, как бесцеремонно мы с ними обращаемся.
В шестидесятые годы мама была участницей движения за мир. У нее была своя система мер, своя религия, и я, будучи ребенком, разделяла ее взгляды. Ей казалось, что мир можно усовершенствовать. Помню, мы ходили на парад. Это было поздней ночью, мы несли в руках свечи. Это должно было символизировать просвещение и надежду на исцеление мира.
Еще мама желала быть образованной. У нее не было шанса окончить высшую школу до моего рождения, поэтому она занялась учебой, когда я уже пошла в подготовительный класс. И как ей это удалось? Спустя столько лет, когда совсем иные дела требуют постоянного контроля и внимания! Мама тщательно выбирала школу, в которой мне предстояло учиться. В отличие от многих других родителей, руководствовавшихся в своем выборе близостью к дому, она посетила каждое учебное заведение в округе. Она даже брала меня с собой, потому что ценила и мое мнение тоже. К тому же учиться предстояло мне, а не ей!
|
|
|
Иногда я смотрю на свою дочь и нахожу в ней черты своей матери: ее светлые прямые волосы, яркие глаза, упрямую линию подбородка. Я рада, что моя дочь похожа на бабушку.
Как-то я заметила, что стараюсь окружить себя вещами, которые напоминают мне о матери. Когда я пью на ночь успокоительный чай, его запах уносит меня в прошлое. Я представляю, как тяжело было моей маме в те бессонные ночи, когда я болела — а болела я часто и подолгу. По утрам я мажусь тем же лосьоном на травах, каким пользовалась мама. Когда я слушаю старые пластинки, мне кажется, я слышу, как она подпевает. Ни один день не проходит без того, чтобы я не вспоминала прошлое. Это помогает мне вернуться в те счастливые времена, когда я и мать еще понимали друг друга и жили одними интересами.
Одна моя знакомая тоже угасла от болезни Альцгей-мера. Когда-то это была активная, жизнерадостная женщина. Теперь это слабоумное существо, в котором нет ничего общего с той, кого я знала. Иногда я вспоминаю стихи, которые хорошо передают то, что я чувствую. Это «Матери с болезнью Альцгеймера»:
Твои прекрасные глаза теперь всегда пусты,
Но не забыть мне никогда, какой бывала ты...
Возможно, моя мать и не помнит, какой счастливой была моя жизнь до ее болезни, но это и не важно. Главное, что я это помню. Труднее всего научиться любить то бессловесное существо, в которое она превратилась, и знать, что так было не всегда. Я молюсь за нее каждую ночь, хотя теперь я молюсь иначе, чем в те дни, когда еще надеялась на исцеление. Раньше я говорила:
|
|
|
— Господь, дай им шанс найти лекарство!
Теперь же я молюсь:
— Господь, сделай ее счастливой в ее странном мире, как когда-то она сделала счастливой меня!
И иногда я шепчу ей в надежде, что она поймет мои слова:
— Я люблю тебя, мама. Я очень по тебе скучаю.
Саша Уильяме
Прочные нити
Ничто не приводит мир к такому хаосу, как любовъ. Она же способна исцелять и наводить порядок.
Анна Луиза дс Сталь
Лоскутное одеяло было очень старым. Большинство шелковых кусочков так вытерлось, что рисунок почти не угадывался. Все лоскуты были разными, местами ткань измахрилась, да и нитки истерлись, но все равно это было очень уютное одеяло, сшитое с большой любовью.
Учительница по кройке подняла одеяло повыше.
— Эта вещь была произведена в XIX веке, тогда были очень популярны лоскутные одеяла. Судя по всему, женщина, сшившая его, брала материал на нескольких фабриках, потому что все ткани разные. Я приобрела его не так давно и очень удивилась, когда заметила, что изначально одеяло было шире. Кто-то разрезал его надвое.
Класс удивленно заохал. Странная прихоть — разрезать одеяло!
...Фургон двигался на запад. Шел 1852год...
Кэтрин вспоминала события последних трех лет, кутая себя и сестренку в лоскутное одеяло. В тот день у Кэтрин и
Люси был день рождения. Правда, Люси исполнилось всего три, а сестра была старше ее на десять лет, но родились они действительно в один день. Кэтрин было десять, когда на свет появилась ее сестра, и она очень радовалась. У всех ее друзей были большие семьи, а она так давно хотела сестренку. Казалось, впереди лежит прекрасная, светлая дорога.
Беда нагрянула, когда Люси исполнилось полтора года. Мать девочек скоропостижно скончалась. Спустя несколько месяцев отец решил, что семье полезнее переехать подальше от грустных воспоминаний, поэтому продал все, что у него было, упаковал вещи и вместе с дочерьми присоединился к веренице фургонов, направлявшихся на запад.
День рождения отметили тихо, отец подарил малышкам немного сладостей, а затем уложил спать. Кэтрин чувствовала, как холодно в фургоне, поэтому прижималась к сестре и куталась в одеяло. Одеяло напоминало о доме и матери.
|
|
|
— Расскажи историю, — услышала она голос Л юс и. — Одеяльную историю.
Кэтрин улыбнулась. Каждый вечер она слышала эту просьбу. Малышка обожала «одеяльные истории», хотя знала их почти наизусть, а Кэтрин любила их рассказывать. При этом она представляла, что ничего в их жизни не изменилось.
— Которую? — спросила она у сестры.
Люси поводила холодной рукой по одеялу и добралась до синего бархатного кусочка.
— Эту, Кэтрин.
Этот кусочек Люси выбирала чаще других, потому что история синего лоскутка была ее любимой.
— Ну, хорошо. Этот лоскут, — начала Кэтрин, — был частью платья одной рыжеволосой девочки. Ее звали Нелли, и все говорили, что она была самой красивой девочкой города...
Когда Люси уже уснула, Кэтрин продолжала рассматривать одеяло. Каждый лоскуток хранил в себе целую историю, и она шепотом рассказывала их уже самой себе. Это были воспоминания о покинутом доме, об оставленных друзьях и счастливых днях с мамой, которая работала портнихой и шила платья разным людям. Вот откуда взялись все эти кусочки ткани, что пошли на одеяло. Дорогой шелк и парча, простые шерсть и ситец, мягкий бархат. Вот этот — лоскут из платья Кэтрин, другой — из крестильного костюмчика Люси, вот кусочек от подвенечного платья мамы, от фартука бабушки Мэри. Лоскутное одеяло было источником грусти и радости для Кэтрин, и в бессонные часы она рассматривала дорогую ей вещь. Даже засыпать под этим тонким одеялом было теплее и уютнее.
Шли дни, фургон выехал на равнины с их холодным, пронизывающим ветром. Это были трудные времена, пассажиры делились едой друг с другом, грели соседей по повозке. И каждый вечер завершался «одеяльной историей».
Так в дороге прошли три недели. Неожиданно у Люси началась лихорадка. Кэтрин делала все возможное, чтобы облегчить страдания сестры. Она постоянно сидела возле нее, поправляла одеяло, перебирала мягкие волосы и рассказывала истории. Ока видела, как плохо малышке, и старалась ее поддержать, хотя сердце сжималось при виде осунувшегося личика Люси. Она боялась за сестру и пыталась не выдать своего страха. А по ночам она тихо плакала, вытирая слезы лоскутным одеялом.
|
|
|
Одним теплым утром фургон остановился, чтобы пассажиры могли размять ноги. Люси спала, и Кэтрин выскочила наружу. Она направилась к ручью, что бежал неподалеку, чтобы обтереть лицо. Набрав целую пригоршню воды, она стала жадно пить. Впервые за последние дни, полные волнений, на душе стало спокойно. Кэтрин решила, что Бог дает ей понять, что скоро Люси поправится.
Она набрала полное ведерко воды и присела на камешки у ручья. Звук воды, веселое бульканье пузырей подняли ей настроение. Кэтрин легла прямо на траву и стала смотреть в
небо. Ей казалось, Господь кивает ей добродушно, и от этой мысли она рассмеялась. Все будет хорошо, думала девочка.
Спустя полчаса Кэтрин направилась назад, неся в руке ведерко. По дороге она собрала большой букет полевых цветов. Но когда она приблизилась к фургону, то увидела двух мужчин с лопатами. Они копали яму.
Цветы выпали из рук девочки и рассыпались по земле. Вода выплеснулась из ведерка.
— Боже, это могила! Люси! Люси! — закричала Кэтрин, со всех ног бросившись к фургону.
Слезы бежали по щекам, застили глаза. Кэтрин вскарабкалась по лесенке в фургон. И тут ее стало трясти, словно и у нее начиналась лихорадка. Лоскутное одеяло сиротливо лежало в уголке. Люси в фургоне не было. Кэтрин почти вывалилась наружу и слепо побрела в сторону ямы. На самом ее краю сидел отец, качая на руках маленькую Люси. Малышка была мертва. Он повернулся к Кэтрин, глаза его были красными и какими-то беспомощными.
— Пусть покоится с миром, — пробормотал он тихо. — Теперь она в лучшем из миров.
Кэтрин кивнула, не в силах сказать ни слова, потом повернулась и пошла прочь. Ее нагнала одна из женщин и удержала за руку.
— Прости меня, милая, — сказала она как можно мягче, — но нам нужно что-то, во что можно завернуть твою сестру. Что-нибудь небольшое.
Кэтрин безучастно кивнула и залезла в фургон. Она не помнила, как ей удалось найти ножницы. Зато она хорошо запомнила, как медленно резала одеяло на две равные части.
Энн Силы Прислала Лора Дж. Тимер
Ода женщинам
Женщинам, что встретились мне на пути,
Тем, что открыли мне глаза и указали путь,
Чья сила и чье участие были для меня путеводной звездой,
Но чья слабость и чьи ошибки велели мне искать иной дороги.
Женщинам, что встретились мне на пути,
Тем, кто многое пережил и кто только начинает жить,
Чье милосердие и чья нежность помогли мне увидеть Господа,
|
|
|
Чей сильный дух и самоанализ уберегли меня от излишнего себялюбия.
Тем женщинам я посвящаю эти слова,
Чей пример для меня стал эталоном,
Чья любовь, смелость и уверенность в своих силах побудили меня к действию,
Тем женщинам, что встретились мне на пути —
Спешащим легкой походкой, светящимся синевой глаз,
Способным весь земной шар сделать своей игрушкой,
Но бережно держащим его в своих ладонях.
Вы благоразумны и справедливы —
За это благодарю вас и благословляю,
Только вы способны исцелять и ободрять.
Спасибо вам.
Преподобная Мелисса М. Бауэрз
Больше историй для души
Рассказы и стихотворения, которые вы прочли в этой книге, были присланы такими же обыкновенными читателями, как и вы. Мы собираемся выпустить еще множество таких книг, а потому призываем вас стать нашими авторами.
Ваш рассказ не может быть длиннее 1200 слов, должен воодушевлять и трогать душу. Присылайте все, что угодно, — ваши собственные истории, запавшие в душу отрывки из любимых книг и даже газет — главное, чтобы ваша история заставила сердца читателей откликнуться и потянуться навстречу друг другу.
Чтобы узнать побольше о нашем предложении или отправить свой рассказ, воспользуйтесь нашими адресами:
Chicken Soup for the Soul
P.O. Box 30880, Santa Barbara, CA 93130
Факс: 805-563-2945
Электронные адреса:
www.chickensoup.com
www.clubchickensoup.com
www.e-puzzle.ru
|
|
|
