 |
Основные этапы развития немецкого романтизма. Влияние немецкой классической философии на теорию и художественную практику немецких романтиков.
|
|
|
|
С 70-х гг. XVIII в. главным очагом новых течений становится Германия. Неразвитость германской экономики, исключавшая возможность прямого революционного действия, придает освободительному движению немецкого бюргерства чисто "идеальный" характер. Немецкая революция происходит только в сознании, не стремясь и не надеясь перейти в политическое действие. Отсюда глубокий разрыв между идеей и ее осуществлением в действительности. Так возникает характернейший момент всего позднейшего Р. - противоречие между "идеалом" и "действительностью".
В течение полувека вся немецкая культура развивается под знаком этого разрыва, характерного для политически бессильной немецкой буржуазии. Но в то же время она обнаруживает исключительную творческую энергию в специфике отдельных областей культурного творчества. В пору своего величайшего политического ничтожества Германия революционизирует европейскую философию, европейскую музыку и европейскую лит-ру. В области лит-ры мощное движение, достигающее своей вершины в так наз. "Sturm und Drang", используя все завоевания англичан и Руссо, поднимает их на высшую ступень, окончательно рвет с классицизмом и буржуазно-аристократическим просветительством и открывает собой новую эпоху в истории европейской литературы. Новаторство штюрмеров - не формальное новаторство ради новаторства, а поиски в самых разнообразных направлениях адекватной формы для нового богатого содержания. Углубляя, заостряя и систематизируя все новое, введенное в лит-ру преромантизмом и Руссо, развивая ряд достижений раннего буржуазного реализма (так, у Шиллера получает свое высшее завершение зародившаяся в Англии "мещанская драма"), немецкая лит-ра открывает и осваивает огромное лит-ое наследие Ренессанса (прежде всего Шекспира) и народной поэзии, по-новому подходит к античной древности. Так против лит-ры классицизма выдвигается лит-ра, частью новая, частью возрожденная, более богатая и более интересная для нового сознания раскрывающейся бурж. личности.
|
|
|
Немецкое лит-ое движение 60-80-х гг. XVIII в. оказало огромное влияние на употребление понятия Р. Тогда как в Германии Р. противопоставляется "классическому" искусству Лессинга, Гёте и Шиллера, вне Германии вся немецкая литература, начиная с Клопштока и Лессинга, воспринимается как новаторская антиклассическая, "романтическая". На фоне господства классических канонов романтизм воспринимается чисто отрицательно, как движение, сбрасывающее гнет старых авторитетов независимо от его положительного содержания. Такой смысл антиклассического новаторства термин "Р." получил во Франции и особенно в России, где Пушкин метко окрестил его "парнасским афеизмом".
Те три этапа, которые прошел немецкий Р. (см. "Немецкая литература", раздел "Эпоха промышленного капитализма"), можно распространить и на другие европейские лит-ры эпохи Французской революции и наполеоновских войн, помня однако, что они являются диалектическими этапами, а не хронологическими подразделениями. На первом этапе Р. еще является определенно-демократическим движением и сохраняет политически-радикальный характер, но его революционность уже чисто абстрактна и отталкивается от конкретных форм революции, от якобинской диктатуры и от народной революции вообще. Наиболее яркое выражение он получает в Германии в системе субъективного идеализма Фихте, к-рая есть не что иное как философия "идеальной" демократической революции, происходящей только в голове буржуазно-демократического идеалиста. Параллельные явления этому в Англии - творчество Уильяма Блейка, особенно его "Песни опыта" (Songs of experience, 1794) и "Женитьба Неба и Ада" (Marriage of Heaven and Hell, 1790), и ранние произведения будущих "озерных" поэтов - Вордсворта, Кольриджа и Соути.
|
|
|
На втором этапе, окончательно разочаровавшись в реальной революции, Р. ищет путей для осуществления идеала вне политики и находит его прежде всего в деятельности свободной творческой фантазии. Возникает сыгравшая огромную роль в буржуазной эстетике концепция художника как творца, самопроизвольно создающего новую действительность из своей фантазии. Этот этап, представляющий максимальное заострение специфики Р., особенно ярко выразился в Германии. Как первый этап связан с Фихте, так второй связан с Шеллингом, к-рому и принадлежит философская разработка идеи художника-творца. В Англии этот этап, не представляя того философского богатства, к-рое мы находим в Германии, в гораздо более обнаженной форме представляет собой бегство от действительности в область свободной фантазии.
Наряду с откровенно фантастическим и произвольным "творчеством" Р. на втором этапе ищет идеала в представляющемся ему объективно-сущим потустороннем мире. Из чисто эмоционального переживания интимного общения с "природой", к-рое играет огромную роль уже у Руссо, возникает метафизически осознанный романтический пантеизм. С позднейшим переходом романтиков к реакции этот пантеизм стремится к компромиссу, а потом и к подчинению церковной ортодоксии. Но на первых порах, напр. в стихах Вордсворта [1798-1805], он еще резко противоположен христианству, и в следующем поколений он усваивается демократическим романтиком Шелли без существенных изменений, но под характерным именем "атеизма". Параллельно пантеизму развивается и романтическая мистика, тоже на известном этапе сохраняющая резко антихристианские черты ("пророческие книги" Блейка).
Третий этап - окончательный переход Р. на реакционную позицию. Разочарованная в реальной революции, тяготясь фантастичностью и бесплодностью своего одинокого "творчества", романтическая личность ищет опоры в сверхличных силах - народности и религии. В переводе на язык реальных отношений это значит, что бюргерство в лице своей демократической интеллигенции идет на национальный блок с правящими классами, принимая их гегемонию, но принося им новую, модернизованную идеологию, в к-рой верность королю и церкви обосновывается не авторитетом и не страхом, а потребностями чувства и велениями сердца. В конечном счете на этом этапе Р. приходит к собственной противоположности, т. е. к отказу от индивидуализма и к полному подчинению феодальной власти, лишь поверхностно приукрашенному романтической фразеологией. В плане лит-ом таким самоотрицанием Р. является успокоенный канонизованный романтизм Ла-Мотт-Фуке, Уланда и т. д., в плане политическом - "романтическая политика", свирепствовавшая в Германии после 1815.
|
|
|
На этом этапе получает новую значимость старая генетическая связь романтизма с феодальным средневековьем. Средневековье, как век рыцарства и католичества, становится существенным моментом реакционно-романтического идеала. Оно осмысливается как век свободного подчинения богу и сеньору ("Heroismus der Unterwerfung" Гегеля).
Средневековый мир рыцарства и католицизма есть также мир автономных цехов; его культура гораздо более "народна", чем позднейшая монархическая и буржуазная. Это открывает большие возможности для романтической демагогии, для того "демократизма навыворот", к-рый заключается в подмене интересов наррда наличными (или отмирающими) воззрениями народа.
Именно на этом этапе Р. делает особенно много для возрождения и изучения фольклора, прежде всего народной песни. И нельзя не признать, что, несмотря на ее реакционные цели, работа Р. в этой области имеет значительную и непреходящую ценность. Р. сделал много для изучения подлинной, сохранившейся под гнетом феодализма и раннего капитализма жизни народных масс.
Вопрос 3.
Лирика Гельдерлина
ГЁЛЬДЕРЛИН Фридрих [Friedrich Hölderlin, 1770-1843] - немецкий поэт. Происходил из пасторской семьи, был предназначен для церковной деятельности, но еще на скамье семинарии отказался не только от церковной деятельности, но и от самой религии. Это обрекло его на тяжелое и неопределенное существование частного учителя. Гёте и Шиллер заметили его, но недооценили и не поддержали. Скитания и лишения, разочарования, в смысле литературного признания, сильно подточили мечтательного, своеобразно честолюбивого юношу. К этому присоединилась тяжелая личная драма. Г. полюбил жену своего нанимателя, банкира Гонтара, которую он воспел под именем Диотимы, но был грубо вышвырнут своим работодателем и разлучен с предметом своей страсти. В тяжелом волнении отправился он в Швейцарию и там узнал о смерти любимой женщины. К этому времени относится первый припадок глубокого безумия у Г. Припадки чередовались с моментами просветления, все учащаясь, и наконец Г. погрузился в полную тьму. Прожил он до старости, но все последние годы жизни сознание к нему не возвращалось.
|
|
|
Такова внешняя судьба Г. Что касается его творчества, то оно отличается глубокой оригинальностью. Принадлежа к поколению, разбуженному французской революцией, поставившей перед ним высокие идеалы, Г., как и его современники, чувствовал себя совершенно бессильным провести их в жизнь. Ему принадлежат пламенные, бунтарские строки против современной ему Германии. Не только Гёте, но даже и молодой Шиллер, не говоря уже об их произведениях более позднего периода, никогда не доходили до таких гневных сарказмов по отношению к княжеско-мещанскому, поповско-профессорскому обиходу Германии.
Наподобие других своих современников Г. создал себе кумир из древней Греции. В замечательном романе "Hyperion" (Гиперион, 1793), в драме "Empedokles" (Эмпедокл) и в целом ряде лирических произведений Г. улетает в Элладу, имевшую мало общего с подлинной исторической Элладой. Все, начиная с греческой религии, которую Г. воспринимает как широкий пантеизм с основным божеством, отцом Эфиром, и кончая мелочами древнегреческого быта, - все казалось Гёльдерлину преисполненным благородной красоты, человеческим раем, оставшимся позади.
Отношение Гёльдерлина к христианству - отрицательное. Местами, в произведениях его уже отуманенного мозга, есть намек на то, что он сам претендовал быть новым мессией, исправить дело Христа, создавши какой-то синтез культур с огромным однако преобладанием греческих мистических начал. И романы и лирика Г. преисполнены поэтому высокой мечты, подчас не совсем ясной метафизики в масках мифологии. Это очень высокое, но очень оторванное от жизни учение в стихах. Самая форма Г. была в значительной степени создана им под влиянием греческих образцов. Однако это не простое повторение греческих строф. Это совершенно особенная музыкально-ритмическая форма, ставящая Г. вне поэтических группировок немецкой лит-ры.
|
|
|
Чрезвычайно интересен с социологической точки зрения вопрос о том, как объяснить глубокое совпадение в социальной судьбе поэта и в развитии его болезни. Ряд психиатрических авторитетов внимательно изучал болезнь Г. и определил ее, как наследственную шизофрению. В семье Г. шизофреников много, и они появляются с известной правильностью. С психиатрической точки зрения Г. фатально был осужден в определенном возрасте потерять рассудок. С другой стороны, если бы решительно ничего не знать ни о наследственности, ни о процессах, происходивших под ее влиянием в мозгу Г., то судьба его совершенно логически вытекала бы из той пропасти, которая развернулась между ним и действительностью. Эта пропасть характерна для германских романтиков старшего поколения. Она равным образом калечила творчество и личную жизнь современников Г. А т. к. у него она достигла наивысшего напряжения, сказавшегося и на личном его быту и в его трагическом романе, то здесь катастрофа вытекала как логическое последствие и характерная иллюстрация социальных сил, влиявших на Г. Найти разрешение подобного рода совпадениям, к-рые не так редки (Мопассан, Ницше, в нашей лит-ре - Успенский, Гаршин и т. д.) - одна из интересных научных задач.
Посмертная судьба Г. поучительна. Несмотря на то, что творчество его оборвалось очень рано, все же он введен был в плеяду классиков, - правда, не в первый их ранг. Он нашел свое место среди таких почитаемых, но гораздо менее читаемых поэтов разных направлений, как Новалис, Платен или Мерике. Однако после разгрома Германской империи, когда немецкую интеллигенцию охватило страшное разочарование в современности и недавних ценностях германской кайзеровской культуры, когда бурно прорвалось экспрессионистское движение, Г. был высоко поднят на щит. Около десяти лет продолжалось внимательное изучение и прославление его. Г. был поставлен чуть ли не выше всех поэтов. Наиболее увлекавшиеся поклонники Г. ставили его даже выше Шиллера и Гёте. Влияние его на послевоенную поэзию было очень велико. В настоящее время в Германии начинается отлив экспрессионизма, мистики, противопоставления субъективного духа действительности и т. д. Вместе с тем опять начинает меркнуть и звезда Г.
Творческий путь Фридриха Гельдерлина (1770—1843) охватывает относительно недолгий отрезок времени — с 1792 до 1804 г., когда духовное развитие поэта было преждевременно прервано психическим расстройством. По времени творчество Гельдерлина совпало с годами активной деятельности Гёте и Шиллера и начальным этапом романтизма, и самого поэта часто рассматривают в русле явлений «между классицизмом и романтизмом». Великие веймарцы, однако, не приняли его в свой круг. Шиллер, правда, содействовал публикации стихотворений Гельдерлина и романа «Гиперион», но Гёте ограничился советами, свидетельствовавшими о полном непонимании творческих устремлений молодого поэта. Оба они были склонны видеть в Гельдерлине последователя штюрмерства и со своих новых позиций осуждали его субъективизм. Между тем субъективизм Гельдерлина нес в себе иное качество. Это было не возвращение к «Буре и натиску», а утверждение нового, романтического мироощущения. Культ античности, характерный для Гельдерлина, давал повод для соотнесения его творчества с системой веймарского классицизма. Однако у Гельдерлина — иное восприятие античной мифологии, чем в «Богах Греции» Шиллера или в «Ифигении в Тавриде» Гёте.
Винкельмановскому идеалу «благородной простоты и спокойного величия», которому во многом следовал Гёте, шиллеровскому убеждению в невозвратимости античной красоты, его теории эстетического воспитания Гельдерлин противопоставил активное утверждение гуманистической программы, в которой античные образы осмыслялись в свете идей и принципов Французской революции. Древнегреческие мифы у Гельдерлина органически переплетаются с мифами, которые создавали французские революционеры. Исследователями творчества поэта (в частности, Н. Я. Берковским) отмечалась эта особенность образной системы его лирики: «Гимн человечеству» (1791), «Гимн дружбе» (1791), гимны свободе (1790—1792) напоминали не только патетику речей в Конвенте, но и организовывавшиеся якобинцами республиканские праздники в честь Верховного существа, в честь Свободы и Разума.
Многими нитями творчество Гельдерлина связано с традициями Руссо. В контексте «Гимна человечеству» он осмысляет Руссо как предшественника революции; идеи «Общественного договора» естественно вписываются в концепцию героической античности. Наконец, в русле той же традиции Гельдерлин разрабатывает свою концепцию природы. Природа выступает у него и как критерий для оценки человеческого поведения, и как изначальная стихия, космос, внутри которого человек существует, то отрываясь от него, то возвращаясь к нему.
Идеал Гельдерлина — универсальная гармоническая личность. Но осознание недостижимости этого идеала в послереволюционном обществе обусловливает глубокий трагизм миросозерцания поэта. Вместе со всеми романтиками он сурово судит это общество, называя его в письме к брату в сентябре 1793 г. «развращенным, рабски покорным, косным»: «...я люблю человечество грядущих столетий».
Образная система Гельдерлина сложна и, как правило, не допускает однозначного истолкования. Лейтмотив ее — романтическое противостояние идеала и действительности, причем трагическое звучание этого лейтмотива с годами усиливается. В этом резкое отличие Гельдерлина от современных ему романтиков иенской школы с их пафосом универсальности и верой в могущество искусства.
С наибольшей полнотой трагическое мироощущение Гельдерлина выражено в романе «Гиперион» (т. 1 — 1797, т. 2 — 1799). Это в значительной мере итоговое произведение вобрало в себя весь исторический опыт поэта, все главные проблемы, волновавшие его на протяжении целого десятилетия. Герой романа Гиперион видит свое призвание в том, чтобы утвердить высокие принципы гуманности и свободы, равенства и братства всех людей, мечтает о возрождении самых высоких этических норм, завещанных героями античных городов-республик. «Не знать меры в великом, хоть твой земной предел и безмерно мал, — божественно» — эти слова поставлены эпиграфом к роману.
Героя и героиню (Диотиму) отличает максимализм чувств и стремлений, который, однако, таит в себе и опасность неразрешимого конфликта. Реальная жизнь вскоре жестоко разбивает иллюзии. Разочарование героя романа сродни разочарованию шиллеровского Карла Моора. Гиперион порицает себя за попытку «насаждать рай с помощью шайки разбойников».
Гельдерлин очень скуп в изображении внешних событий. Иногда «Гипериона» сравнивают со «Страданиями юного Вертера». Но сходство здесь лишь внешнее — роман в письмах; различие — в мировоззрении, художественном методе, типе героя. Самый характер конфликта у Гельдерлина иной, чем у Гёте, и главная идея иная, чем у Шиллера. Гиперион противостоит не только миру социального зла, но и всей реальной действительности. Если личное счастье Вертера разрушено замужеством Шарлотты, то любовь Гипериона и Диотимы — трагическим несоответствием между идеалом и действительностью; препятствие счастью — не соперник и не конкретная общественная система, а неустроенность самого мира, в котором человеческая личность не может раскрыть заложенных в ней возможностей.
Фрагменты трагедии «Смерть Эмпедокла» сохранились в трех вариантах 1798—1800 гг. (опубл. 1846). В образе древнегреческого мыслителя, притязавшего на роль пророка, на божественность, романтик Гельдерлин подчеркивает героическое одиночество мыслителя, конфликт с не понимающим его миром и, наконец, идею слияния человека с природой, реализуемую в необычной смерти героя. Однако концепция трагедии об Эмпедокле не сложилась у поэта до конца, и произведение осталось незавершенным.
Творчество Гельдерлина не получило достойного отклика у современников. Хотя некоторые его идеи были близки исканиям иенцев (прежде всего, идея универсальности), ни эллинизм его, ни пафос борьбы за счастливое будущее не были ими поняты и приняты. Еще более чужд оказался Гельдерлин гейдельбержцам, в особенности их националистическим устремлениям.
Вопрос 4
|
|
|
