Четыре фазы действия

Результаты экспериментов подтверждают наши представления о двух различных состояниях сознания, которые связаны с целостным процессом деятельности, на­чинающимся с момента возникновения желания и заканчивающимся достижени­ем цели. В этом процессе можно выделить четыре фазы, две из которых связаны с мотивационным и две — с волевым состоянием. Этот процесс начинается с подго­товительной мотивационной фазы (Heckhausen, 1987d, f). В этой фазе происходит обдумывание возможных альтернатив действия, и заканчивается она формирова­нием интенции. С этого момента действие переходит в две следующие друг за дру­гом волевые фазы. Первая из них — преакциональная, когда субъект ждет подхо­дящего момента и подходящих обстоятельств для воплощения сформированной интенции в действие или же для отказа от этой интенции. Далее следует фаза реа­лизации интенции, заканчивающаяся достижением результата, после чего действие прекращается (дезактивация). В конце снова наступает мотивационная фаза, за­пускающая оценочные процессы. Эти процессы направлены, с одной стороны, на прошлое действие (например, субъект анализирует причины, позволившие добить­ся результата, оценивает сам результат), с другой — он пытается извлечь уроки из полученного опыта и готовится к инициированию новых действий.

На рис. 6.5 представлено схематическое изображение четырех фаз действия в со­ответствии с моделью «Рубикона». В потоке деятельности существуют три разде­лительные линии, соответствующие трем моментам: формирование интенции («Рубикон»), инициирование действия и дезактивация интенции (достижение

цели и завершение действия). Изображенная на схеме последовательность фаз является идеальной. На первый взгляд может сложиться впечатление, что деятель­ность должна пройти все четыре фазы, прежде чем субъект сможет перейти к сле­дующей деятельности. В действительности в подготовительной мотивационной фазе происходит накопление сформированных интенций, каждая из которых ждет своей реализации. В каждый момент времени множество интенций находятся в преакциональной фазе, т. е. в состоянии ожидания того, когда они смогут получить доступ к действию. Если в подготовительной мотивационной фазе процесс регу­ляции направлен только на одну проблему, по которой должно быть принято ре­шение, в постакциональной мотивационной фазе оценивается, а в фазе реализации осуществляется только одно действие (максимум два), то в каждый момент време­ни в преакциональной волевой фазе находится множество нереализованных интен­ций. Можно сказать, что в этой фазе образуется своего рода «пробка» (по аналогии с автомобильным движением) из интенций, конкурирующих друг с другом за до­ступ к действию.

Рис. 6.5. Схематическое изображение четырех фаз действия в соответствии с моделью «Рубикона» (Goliwitzer, 1986)

Поэтому инициирование действия, выбор той интенции, которая будет первой в поведенческом потоке, является главной проблемой, которую должны разрешить волевые процессы (ее пытались решить, например, Аткинсон и Берч с помощью «динамической» модели действия). Конечно, не все находящиеся в ожидании ин­тенции одинаково действенны и актуальны. Большинство из них «дремлет» до тех пор, пока осознанное внимание субъекта не будет привлечено к ним и они не будут активированы. Сознательная деятельность субъекта направлена всегда только на одну интенцию и состоит либо в планировании, либо в реализации действия, боль­шей частью в форме намерения.

Следует также отметить, что действие может быть инициировано не только за счет специально сформированной для этого интенции. Многие повседневные дей­ствия, такие как вставание с постели, одевание, приветствие знакомых, происхо­дят по привычке, автоматически и не требуют принятия решения. Существует еще одна категория действий, которые инициируются посредством интенций более высокого порядка. Речь идет о ценностных установках, таких, например, как доб­рота или отзывчивость, которые чаще всего формируются уже на ранних этапах жизни. Эти установки представляют собой постоянно действующие интенции,

которые реализуются при любой подходящей возможности (Gollwitzer, 1987a, b). Такие интенции (и, возможно, их большинство) проходят подготовительную мотивационную фазу только один раз — в самом начале их формирования. И, нако­нец, существуют импульсивные действия, которые, вслед за Левиным, можно оха­рактеризовать как «полевое поведение». Это ситуативно возникающие эмоцио­нально окрашенные состояния, которые, как правило, сочетаются с готовностью к действию и осуществляются без дальнейшего контроля (Frijda, 1988).

В заключение необходимо отметить, что фазы могут перекрывать друг друга. Это относится в первую очередь к автоматизированным действиям. Во время их осуществления субъект может заниматься, например, построением интенции для другого действия. При определенных условиях во время автоматизированного дей­ствия даже может происходить другое действие (см.: Heckhausen, 1987c).

Формирование интенции в подготовительной мотйвационной фазе

Чтобы процесс размышления при формировании интенции не был слишком дли­тельным, в действие вступает метамотивационный контрольный процесс в форме так называемой результирующей тенденции (Fazit-Tendenz). Она выражена тем сильнее, чем более ясным представляется субъекту то, что он должен был для себя прояснить. При этом преодолеть неопределенность при обдумывании проблемы тем труднее, чем большей значимостью обладает эта проблема.

Чем тщательнее субъект обдумывает и взвешивает все основания — как «за», так и «против» — при принятии решения, тем ближе ощущается сам акт принятия ре­шения. Для того чтобы прояснить детали этого процесса, был проведен очередной эксперимент (Gollwitzer, Heckhausen, Ratajczak, 1987), в котором приняла участие группа студенток. Каждая испытуемая должна была назвать некоторую проблему, по которой ей трудно было принять определенное решение (например, переехать на другую квартиру, поменять учебный предмет, расстаться с другом и др.). Испытуемым было предложено три стратегии обдумывания этой проблемы. Непосредственно до, сразу же после, а также спустя три недели после проведения этого упражнения про­водилась оценка того, насколько испытуемые приблизились к акту принятия ре­шения с субъективной точки зрения. Ментальные упражнения состояли в том, что испытуемая должна была обдумывать выбранную ею личностную проблему по определенному плану. Процесс обдумывания в разных экспериментальных усло­виях отличался по степени полноты ментальных содержаний. В «полном» условии от испытуемых требовалось основательно рассмотреть и взвесить все ценностные аспекты и ожидания, связанные с результатами возможного действия. В одном из двух «неполных» условий испытуемые должны были во всех деталях представить только реальные позитивные последствия своих действий, а в другом «неполном условии» — только нереальные позитивные последствия своих действий. В конт­рольной группе испытуемые не проделывали подобных мыслительных упражне­нии, а занимались решением математических задач. По сравнению с контрольной группой, только у испытуемых из группы с «полным» мотивационным условием на длительное время сохранилось ощущение того, что момент принятия решения существенно приблизился (это ощущение было зафиксировано как после упраж­нения, так и через три недели после ментальных упражнений). В группах с «неполными» условиями это ощущение, появившееся непосредственно после выполне­ния упражнения, через три недели исчезало.

Наилучший эффект, однако, был достигнут при выполнении такого ментального упражнения, в котором перед испытуемыми в мотйвационной фазе ставились зада­чи не мотивационного, а волевого характера. В «полных» условиях испытуемые долж­ны были определить, когда и как они будут проводить в жизнь (пока еще не приня­тое) решение, а затем представить себе этот процесс шаг за шагом. В данном условии (также по сравнению с двумя «неполными» волевыми условиями) был достигнут устойчивый и долговременный эффект приближения момента принятия решения. Инструкции на обдумывание способа, времени и места реализации интенции инду­цировали волевое состояние сознания у испытуемых. Очевидно, в этих условиях у субъекта возникало ощущение, что мотивационная задача уже выполнена, решение уже принято и можно заниматься вопросами его выполнения (см.: Anderson, 1983). Более детальный анализ результатов эксперимента показал, что наиболее стойкий эффект приближения акта решения наблюдался в тех случаях, когда у испытуемых формировалось намерение инициировать и выполнять решение.

Инициирование действия: процессы преакциональной волевой фазы

Полученные данные указывают на особую роль намерений. Намерение нельзя пу­тать с целевой интенцией, как это делает Левин (Lewin, 1926a, b,) в своем понятии «Квазипотребность». Намерение относится к-уже готовой, «предстоящей» перед субъектом интенции. Если целевые интенции образуются в подготовительной мо­тйвационной фазе, то намерения формируются исключительно в преакциональной волевой фазе. Они являются результатом предварительного планирования, направ­ленного на инициирование действия и его реализацию. Намерения формируются только для тех целевых интенций, при инициировании и реализации которых субъект встречается со значительными трудностями. Поэтому мы определяем на­мерения также как метаволевые процессы.

Обычно функцией преакциональной волевой фазы является выбор одной из множества конкурирующих друг с другом целевых интенций и инициирование со­ответствующего ей действия, поскольку для того, чтобы быть эффективной, деятель­ность должна определяться только одной целевой интенцией. Для уточнения объяс­нительной модели было введено понятие «разрешающей тенденции» (Fiat-Tendenz), под которым подразумевается вариативная величина любой целевой интенции в преакциональной волевой фазе. В условиях конкуренции доступ к реализации по­лучает целевая интенция с более сильной разрешающей тенденцией. Сила разреша­ющей тенденции зависит не только от силы целевой интенции, но также от наличия условий, благоприятствующих реализации целевой интенции. Но слабые интенции не могут получить доступ к действию только из-за того, что для этого сложились благоприятные условия. К прочим детерминантам относятся важность, актуальность интенции, число благоприятствующих обстоятельств, количество неудачных попы­ток реализации. Данная модель пока не была подвергнута эмпирической проверке.

Интенции могут сталкиваться друг с другом, если во время реализации одной интенции внезапно появляются условия для актуализации другой (Schutt, 1986). Появление возможности для инициирования одной из неосуществленных интен-

ций автоматически привлекает к себе внимание действующего субъекта, при этом осуществление прежней деятельности временно прекращается. Субъект должен решить, продолжать ли ему первоначальную деятельность или прервать ее, пере­ключившись на альтернативную. Нарушение течения первоначальной деятельно­сти является особенно значительным, если возможности для альтернативной де­ятельности появляются неожиданно или каким-либо необычным образом. Если столкновение двух интенций повторялось снова, то у испытуемого формировалось намерение, касающееся того, будет ли он инициировать альтернативную деятель­ность или отложит ее до определенного времени. Таким образом, он использовал метаволевую стратегию контроля за действием, чтобы не допустить слишком боль­шого снижения результативности собственных действий при очередном появле­нии возможностей для реализации конкурирующей интенции.

Сознательный и планируемый отказ от уже активированной целевой интенции представляет собой форму контроля за действием посредством намерения, отно­сящегося к инициированию. Зачатки такого контроля наблюдаются уже у двухлет­них детей (Lutkenhaus, Heckhausen, 1987). В эксперименте дети должны были повторить последовательность символических игровых действий: им нужно было налить молоко из кувшина в чашку и напоить куклу. Но условия эксперимента были таковы, что ребенок не мог воспроизвести всю последовательность действий сразу, так как кукла в течение какого-то времени (25 с) была «занята» чем-то дру­гим (занималась уборкой в кукольном доме) и при этом могла исчезнуть из зоны видимости. Дети, которые на основе развивающего теста (Nicolich, 1977) уже были обучены планирующей репрезентации отдельного действия, могли отсрочивать целевой акт (напоить куклу) до того момента, пока кукла снова окажется в их рас­поряжении. Они пережидали время до инициирования действия с помощью словесных или пантомимических проявлений интенции, направленных на цель своего действия (на куклу). Конечно, они могли при этом видеть куклу в ее доме. Дети, обученные планированию символической репрезентации многих актов, мог­ли отсрочивать инициирование целой последовательности действий, даже если кукла при этом находилась вне поля зрения.