Перестроить отношения с социумом

Итак, человек регистрирует не ощущения, а только свою реакцию на них. Получается, что он двигается по миру, по жизни вслепую, натыкаясь на углы и не видя их. Но когда‑то мы, любой человек в детстве, активно регистрировали эти ощущения, видели и чувствовали их. Тогда человек понимал, по крайней мере, какая картина из них складывается. Вот я что‑то подумал, у меня есть такие‑то предубеждения, убеждения, то есть я ощущаю к этому предмету или мысли то‑то и то‑то – и, соответственно, я думаю так. Но тут мама сказала, что ей это неприятно. А я люблю маму. И соответственно, ее неприятность я принимаю близко к сердцу и вырабатываю совсем другое отношение к предмету.

Когда‑то мы это осознавали. А потом у взрослого человека это стало похоже на скороговорку, в которой есть автоматизм, но нет смысла. В результате эта подача извне привела нас даже не к такой ситуации, что мы ходим и натыкаемся на невидимые предметы, а, скорее, к положению летучей мыши, которая летит в переплетении ветвей. Причем эта мышь не одна. Вокруг очень много мышей с похожими голосами, и она шарахается от тени предмета, не замечая реальные вещи.

Из‑за того что мы упустили из внимания, как это происходит, мы принимаем тени от предметов, преломленные в социуме, за сами предметы. Мы отталкиваемся, обходим невидимые и несуществующие препятствия и натыкаемся на реальные, которые были почему‑то замаскированы этими сигналами.

Получается, что эгрегориальный мир существует на том, что человек утерял внимание к самому себе и к своим ощущениям, что он стал невнимателен или, лучше сказать, нечувствителен (потому что само внимание не способно успеть за таким обилием сигналов, которое непрерывно сочится, проникает к нам из внешнего мира). Чем человек чувствительнее, тем он оказывается более защищен, ориентирован и вообще успешен.

Кажется, проводился когда‑то такой эксперимент. Он широко известен и часто приводится в литературе. Был создан некий несложный лабиринт. Для эксперимента были выбраны студенты и крысы. Крысам на одно и то же место клали сыр, а людям оставляли на определенном месте стодолларовую банкноту. В какой‑то момент и сыр, и доллары класть перестали. Так вот крысы через пару дней перестали туда приходить, а люди – так и продолжали.

Существуя в излучаемых социумом событиях, которые часто меняются, человек просто не может достаточно быстро отследить подобные изменения, не может сделать это сразу и навсегда. На самом деле это следствие того, что человек стал менее внимателен к самому себе. Это часть большого кризиса человека, который разыгрывается на фоне кризиса социального.

Человек, находящийся в постоянном кризисе, строит социум, который тоже находится в постоянном кризисе. Социум, находящийся в постоянном кризисе, как бумеранг, накапливая эти ошибки, возвращает их человеку, таким образом тревожа и угнетая его еще больше. Это заколдованный круг. Разорвать его можно только двумя способами. Полностью уйти из социума либо перестроить с ним свои взаимоотношения. Ведь общество, социум – это создание людей. А создание не должно предъявлять чрезмерные требования к своему создателю.

В настоящий момент перевес, без сомнения, на стороне социума. Человек вынужден спать, а социум не спит никогда. Человек думает над одним предметом только какую‑то часть своего времени, а социум думает непрерывно. И этот процесс развивается. Благодаря именно такому воздействию, когда капля камень точит, перевес сейчас на стороне социума. Лишь потихоньку человек начнет возвращать себе ту самую человечность, внимание к собственным чувствам, к чувствам других людей и ко всему тому, что по‑настоящему для него важно. Энергия наконец‑то будет оттягиваться от того, чем социум увлек людей.

Ведь за чем все гоняются? За деньгами и за дорогими вещами. Как будто деньги и вещи имеют вообще какое‑то значение.

Сейчас происходит смена ценностей. И от этого никуда не деться. Это очень забавный процесс. Когда человек думает, он вынужден мыслить какими‑то конкретными образами, конкретными предметами, подразумевая за ними класс вещей. А социум, коллективный разум, думает, предъявляя не образы предметов, а сами предметы, сами вещи как обозначение тех или иных ценностей. Он не может транслировать чувства на том уровне, на котором они стали бы объективны для всех.

Вот мы видим: стоит автомобиль. Мы ведь не знаем, какое чувство испытает каждый из нас, подойдя к нему. Даже находясь в эгрегориальном поле. Потому что у каждого есть собственная предрасположенность. Может, у кого‑то аллергия на эту марку машин.

Так вот, социум сосредотачивает внимание на предметах. И получается так, что человек почти не может думать о главном, о том, что он получает, завладев тем или иным предметом или вступив с ним во взаимодействие.

Как правило, то, что получает человек (вспомните пример с нашим ЖЭКом), – это нечто очень маленькое. Нечто совсем ничтожное по сравнению с трудами, которые он затратил для прикосновения к этому предмету. Когда‑нибудь эта ошибка, без сомнения, будет решена. Какой ценой – неизвестно. Каков будет кризис в обществе, подвергшемся тотальной переоценке ценностей за счет глобальной инфляции, скажем так, материальных ценностей?

Вы можете представить, что это катастрофа. Люди перестали покупать все подряд, перестали гоняться, например, за электроникой, она стала совершенно ненужной. Все перестали гоняться за новыми безделушками, потому что старые работают.

Что будет с отраслью электроники? В ней же заняты миллионы и миллионы людей. Что будет, если народ перестанет гоняться за модными шмотками каждый сезон? Опять же погибнет целая индустрия.

Но представьте, что человек не перестанет покупать, но просто будет покупать чуть‑чуть в меру.

Я думаю, женщины в состоянии это оценить. Ведь у каждой из них в шкафу где‑то 30 % шмоток, которые они не носят, купленных, но как‑то вот не пришедшихся им. Под влиянием чего они покупались? Под влиянием порыва, под влиянием эгрегориальной волны.

Представим теперь себе, что каждая женщина действовала осознанно и не купила этих лишних шмоток. Это падение легкой промышленности на 20–30 %.

Разумеется, когда эта ошибка будет исправляться в массовом порядке, социум и, соответственно, зависимых от него людей ждут немалые потрясения. Но если каждый человек понемногу, по чуть‑чуть перестроит собственные, индивидуальные взаимоотношения с социумом, то ему станет легче жить. Внимание людей будет постепенно оттягиваться от предметов к их значениям, к тем рисункам, которые они плетут, при помощи своей социальной жизни. Тогда они станут более человечными. По крайней мере, жизнь пройдет не в пустой погоне, как у ишака за вечно недостижимой морковкой. Жизнь наконец получит свой неповторимый для каждого смысл.

Но добиться этого можно, только действуя с двух сторон: со стороны конкретного человека, перестраивающего свое мышление и свои реакции, и со стороны всего человечества, меняющего саму парадигму жизни, возвращая смыслообразование на круги своя.