 |
Глава 9. Ночь равноденствия.
|
|
|
|
– Э-гей, слушайте, что я узнала! – весело закричала Кианга, подбегая к игравшим на одном из выступов Скалы друзьям. – Завтра будет ночь равноденствия!
– Ночь равноденствия? – удивилась нежная кареглазая Бариди, вторая подруга Кианги. – И что это значит?
– Глупые девчонки, – фыркнул Джуба, едва лишь Кианга открыла рот для ответа. – Даже я это знаю!
– Ночь равноденствия, – раздельно проговорила Кианга, сверля Джубу взглядом, – один из Великих праздников. Она празднуется раз в году. В эту ночь нельзя спать до самого восхода солнца. Чтобы отпраздновать её, все члены прайда должны выбрать себе пару своего пола. Это ночь откровений, когда можно поговорить со своей парой на любую тему, – глаза маленькой львицы возбуждённо светились. – С кем вы хотите пойти?
– Лично я пойду с самим Королём Кову, – хвастливо повернулся Джуба к своему другу Фуруфу. – И расспрошу его о королевских обязанностях. Мне полезно это знать, – и он высокомерно покосился на Киангу. – Извини, Фур, но свою первую ночь равноденствия я хочу провести с Королём. А ты можешь пойти с Симбой.
Тряхнув хохолком чёрной гривы, Фуруфу хмыкнул. Ему слабо верилось, что Король Кову возьмёт Джубу с собой. Надо будет не пропустить зрелище, как Король пошлёт маленького наглеца куда подальше, про себя отметил Фуруфу и хихикнул.
Кианга поморщилась. Хвастливый Джуба не нравился ей. И хотя порой она ловила на себе заинтересованный взгляд его синих глаз, для себя она твёрдо решила, что уж за него-то она замуж точно не выйдет. Ещё не хватало! А может, она вообще ни за кого не выйдет. Будет одинокой Королевой, как её бабушка Зира, хоть и плохо кончившая, но всё-таки бывшая Королевой в своём прайде...
|
|
|
– Я хочу пойти с тобой, Ки, – подошла к Кианге Екунда, очень похожая на Витани в детстве львёнка. Её голову украшал такой же, как у Витани, хохолок. – Наверное, это будет очень весело!
– Наверное, – улыбнулась принцесса. – Пошли!
– Эй, а как же я? – обиженно протянула Бариди. – С кем пойду я?
– Ты можешь выбрать себе любую львицу прайда, – улыбнулась Кианга. – Да хоть бы мою маму! Она расскажет тебе много интересного.
– Пойти с Королевой? Ух ты! – восхищённо выдохнула Бариди. – А она возьмёт меня с собой?
– А почему бы и нет? Я попрошу её, – весело откликнулась Кианга.
– А ты, Ват? – насмешливо поинтересовался Джуба. – С кем пойдёшь?
– Не знаю, – растерянно отозвался Самавати. – Там видно будет.
– Хочешь пойти с моим папой? – подойдя к Вату, шепнула ему Кианга. – Я попрошу, чтобы он взял тебя, а не этого противного Джубу.
– Спасибо, Ки, – улыбнулся львёнок. – Но не стоит. Я, наверное, пойду с моим дедушкой.
– Ну смотри, – отозвалась львичка. – Подумай. Если что, скажи мне.
– О’кей, – улыбнулся Ват и, дождавшись, когда Кианга отвернётся, вздохнул. Конечно, ему очень хотелось пойти с Королём, но ему казалось слишком большой наглостью просить об этом. Пускай идёт Джуба, раз ему так хочется.
– Ладно, хватит тут рассиживать, – недовольно произнёс синеглазый хвастун. – Мне ещё надо идти к Королю проситься. Но сначала надо на водопой, уже почти полдень. Эй, девчонки, пошли пить! Кто последний до водопоя, тот змея ползучая! – засмеялся Джуба и бросился бежать. За ним рысил Фуруфу. Кианга, Ват, Екунда и Бариди смотрели им вслед.
– Слава Айхею, хоть наконец-то потише будет, – буркнула Екунда и разлеглась на тёплых камнях. – А на водопой можно и попозже сходить. Давайте, ложитесь тоже.
Смеясь, Кианга толкнула Вата, и, хихикая, львята попадали рядом с Екундой. Заливаясь смехом, они с предвкушением обсуждали первую в своей жизни предстоящую ночь праздника – Великую ночь равноденствия, праздник самой матери всего живущего – природы.
|
|
|
Следующий день в предвкушении великой ночи пролетел быстро. К закату, после сытного ужина, прайд начал парами разбредаться по саванне. Весело смеясь, ушли в сторону водопоя Киара и Бариди. К чёрной зависти Фуруфу, Кову всё-таки разрешил Джубе пойти с ним. Обиженно фыркая, Фур набрался наглости и назло другу попросился к Симбе. Старый лев, смеясь, к превеликому счастью львёнка, дал своё согласие. Не помня себя от радости, Фуруфу как бешеный носился по Скале и каждому встречному хвастался, что он идёт на Ночь равноденствия с самим великим Симбой! Львицы посмеивались, наблюдая, как ошалелый львёнок носится кругами.
– Эй, Пола, угомони уже своего котёнка! – задорно крикнула одна из львиц матери Фура, и та, поймав за загривок как раз проносившийся мимо неё подобный комете комок шерсти, понесла его в пещеру мыться.
Кианга и Екунда забрались на любимое место принцессы – самую верхушку Скалы, и оттуда с восхищением любовались закатом. Это была едва ли не первая их бессонная ночь, и они ждали её с нетерпением.
– Главное не уснуть, – бормотала Екунда, наблюдая, как уходит на ночлег в чащу деревьев несколько жирафов. – Главное не уснуть. Если что, толкай меня, Ки.
– Ладно, – засмеялась принцесса, не отрывая глаз от горизонта. До чего же всё-таки велик и прекрасен мир! Где-то там, где сейчас садится солнце, тётя Витани и дядя Вата Матлай... Интересно, как-то у них дела?
– Слушай, Ку, а Зого ещё не вернулся? – спросила Кианга у подруги.
– Неа. – отозвалась та. – Я вот только слышала, как Зазу жаловался Симбе.
Кианга хихикнула.
– Ладно, будем ждать.
На Прайдленд быстро упала ночь. Небо на севере оставалось светлым, зато на юге стояла непроглядная тьма. Казалось, она засасывает ярко светящиеся на чёрном покрывале неба звёзды.
Недалеко от Скалы, найдя себе огромный тёплый камень, расположились Мхиту и Самавати. В их прайде ночь равноденствия отмечалась по-другому, и ночь откровений была для них в новинку.
– Ну, и о чём же ты хочешь поговорить? – обняв внука лапой, поинтересовался лев.
– Даже не знаю, – растерянно отозвался львёнок. – Расскажи мне что-нибудь. Расскажи мне про детство моей мамы и дяди Матлая. Они были послушными?
|
|
|
– Послушными? Мара и Матлай? – расхохотался лев. – Куда там! Честно признаться, ты просто маленький ангел по сравнению с ними! Они такие проделки устраивали, что этой непоседливой парочке, Джубе и Фуруфу, даже и не снились! Ох и получали же они от твоей бабушки... Пару раз мне даже приходилось их прятать, чтобы они не попались ей под горячую лапу...
– Правда? – удивился львёнок. – Расскажи!
– Ну, слушай, – усмехнулся лев и предался воспоминаниям. Ват внимал ему, разве только что не разинув пасть. Да уж, такого о себе его мама ему никогда не рассказывала! Но как же всё-таки сложно представить, что и она, и дядя Матлай, и сам дедушка Мхиту когда-то были маленькими львятами...
Мхиту говорил долго. Уже начинало светать. Стало видно окутанную густым туманом Скалу, на краю которой виднелся силуэт льва. Наверное, это Кову с Джубой, с тоской подумал Ват и вздохнул. И почему только всё самое хорошее всегда достаётся наглецам?
– А почему ты не стал Королём, дедушка? – спросил львёнок замолчавшего льва.
– Королём? – удивился Мхиту. – А надо было?
– Ну... Наверное, это было бы здорово!
– Может, и было бы, – добродушно усмехнулся старый лев. – А может, и нет. Я выбрал спокойную жизнь, без постоянных забот и тревог, чтобы спокойно воспитать своих детей. Погляди на Киангу – у её родителей остаётся так мало времени на неё... Что же в этом хорошего?
– Пожалуй, ничего, – вздохнул Самавати. – Ладно... А расскажи мне, пожалуйста, ещё про моего папу!
– Про твоего папу? Эту гиену позорную? Ой... В общем, про этого нехорошего льва, бросившего беременную львицу и сбежавшего к другой?
– Ну расскажи, – протянул львёнок. – Я хочу знать о нём.
– Ладно, – пробурчал Мхиту. – Хоть узнаешь, каким львом быть не надо.
И старый лев снова завёл долгий рассказ...
В укромном месте, на одном из выступов Скалы, сидели Нала и Марариби. И хотя немолодая уже львица годилась Маре в матери, они душевно, как старые подруги, проговорили всю ночь, рассказывая друг другу свою жизнь. Смеясь, Нала вспоминала детство Киары, делясь с молодой львицей секретами воспитания. Мара внимательно слушала, изредка вставляя что-нибудь про выходки Самавати, и тогда над саванной разносился лёгкий смех двух матерей.
|
|
|
– Даже не представляю, что из него вырастет, – пожаловалась Мара. – Вроде он и спокойный, и послушный, но порой как выкинет что-нибудь, так хоть на дерево лезь. Как же сложно с этими сыновьями!
Нала лишь вздохнула. Омрачать праздничную ночь горькими воспоминаниями ей не хотелось.
– А я растила Мхиту, – сказала она. – Тоже был тот ещё непоседа. Но нам было сложно... Приходилось постоянно защищать его от гиен...
И Нала вздохнула.
– Спасибо тебе, – серьёзно произнесла Мара, глядя в зелёные глаза львицы, в которых отражался розовеющий восток. – Ты настоящая героиня. Спасла своего брата. Спасла целый прайд...
– Так уж вышло... Но не всегда мы можем спасти всех, кого хотим... – Печально ответила львица. – Иногда судьба забирает у нас дорогих нам львов... Но, в конце концов, испытания посылаются нам, чтобы сделать нас сильнее. Говорят, Айхею никогда не пошлёт льву больше горя, чем тот сможет вынести...
– А как же судьба? Злой рок? Наказание за грехи? – спросила Мара.
– Наказание за грехи? Возможно... Но Айхею благ... Кто же из нас, в конце концов, не грешит? А судьба... это лишь слово. Может, она и есть. Но я верю, что мы сами можем строить свою судьбу. Мы сами делаем тот или иной выбор. И никто не может знать, что могло бы быть. Небу неведома частица «бы»... Мы имеем лишь то, что имеем. Наше прошлое – наш пройденный путь, груз которого мы в любом случае будем нести на себе. Наша задача в том, чтобы не утяжелить этот груз в будущем... Дороги будущего расстилаются перед нашими лапами, и мы сами выбираем, по какой из них ступать к лучам заходящего солнца...
Нала замолкла, глядя, как одна за другой бледнеют на розовеющем краешке неба звёзды. Близился рассвет. Снизу, из саванны, уже доносились робкие голоса первых пташек.
Мара молчала, обдумывая слова мудрой львицы.
– Ладно, идём к пещере, – вздохнула Нала. – Рассвет нужно встретить всем вместе.
Львица встала и медленно двинулась по тропинке.
– Спасибо тебе... – прошептала Мара ей вслед и снова обернулась к светлеющему небу. – Да пребудет с нами благословение Айхею, – шепнула львица, глядя на подмигивающие ей звёзды. – Пусть каждый новый день несёт нам радость...
Глава 10. Тучи сгущаются.
– Как же это было здорово! Это была самая-самая классная ночь в моей жизни! Король рассказал мне всё-всё! Как же я счастлив, что...
Громкий зевок Кианги прервал восторженные словоизлияния Джубы.
|
|
|
– Тебе что, не интересно, Ки? – нахмурился тот.
– Представь себе, нет. Вряд ли папа рассказал тебе больше, чем рассказывал мне, – усмехнулась принцесса. Джуба лишь фыркнул.
Фуруфу молчал, улыбаясь своим воспоминаниям. Он готов был поспорить, что его Ночь равноденствия прошла намного лучше, чем у Джубы. Вряд ли Кову рассказывал Джубе все свои детские шалости и мечты, вряд ли Джуба услышал рассказ о захватывающем чувстве первой любви и о том, как правильно ухаживать за львицами... Фуруфу мечтательно вздохнул.
– Что ты вздыхаешь, Фур? – раздосадованный Джуба явно начинал искать причины для потасовки, чтобы хоть на ком-то выплеснуть раздражение. Не Киангу ведь, в самом деле, лупить.
– Да отстань ты от него, – проворчала Бариди. – Он тебе ничего плохого не сделал. Это ты бросил его, уйдя на Ночь с Королём!
Джуба открыл было пасть, но передумал, и, обидевшись окончательно, ушёл.
– Ловко ты его, – хихикнула Кианга.
– А нечего так нос задирать. Тоже мне, воображала, – потягиваясь, усмехнулась Екунда.
– Кианга! – донёсся внезапно до ушей львят зов Королевы.
– Ой... ладно, мне пора. Пока, ребят, – и, легонько боднув на прощание Екунду, принцесса убежала.
– Как думаешь, она правда выйдет за Джубу, когда вырастет? – томно спросила Бариди.
– Сомневаюсь, – хмыкнула Екунда. – По-моему, он её бесит.
– А за кого же тогда? – удивилась Бариди.
– Не знаю. Похоже, она вообще не хочет выходить замуж... – тема была Екунде явно неприятна. Она терпеть не могла обсуждать кого-либо за спиной, тем более её лучшую подругу. – Эй, Фур! – крикнула она, чтобы свернуть тему. – Хватит улыбаться, как идиот, пошли разыщем этого хвастуна Джубу, пока солнце не село.
Мать и дочь сидели на излюбленном месте для откровенных бесед – самой верхушке Прайдрока, любуясь ярким оранжевым закатом.
– Ну, расскажи, как прошла твоя первая Ночь равноденствия, – ласково улыбаясь, проговорила Киара. – Тебе не было скучно?
– Нет, что ты, мам, – улыбнулась принцесса. – Нам с Ку было весело. Мы так смеялись, что нас слышали Фур с дедушкой.
– Ну и хорошо, – Киара ласково лизнула загривок дочери. – Знаешь, я позвала тебя сюда, чтобы напомнить, что однажды ты станешь Королевой... Ты помнишь об этом?
– Конечно, мам. Правда, иногда я сомневаюсь, стоит ли... Я так боюсь сделать что-нибудь неправильно...
– Все боятся, милая. Думаешь, я или твой папа не боимся? И это очень хорошо... Значит, ты чувствуешь ответственность за свои поступки. Тот, кто не чувствует ответственности, может натворить много бед... Но ты справишься.
Кианга вздохнула.
– Мне ещё долго даже до совершеннолетия, мам.
– К таким вещам надо готовиться с детства, – засмеялась Киара. – Мой папа начал приучать меня к мысли, что однажды я стану Королевой, чуть ли не с момента, когда я открыла глаза. И знаешь, я благодарна ему за это. Я лишь хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. И чтобы ты была счастлива.
Кианга замурлыкала и нежно потёрлась о бок львицы.
– Я счастлива, мама. Когда вы все со мной, ты, папа, бабушка с дедушкой, мои друзья, я счастлива...
Нала и Мхиту неторопливо прогуливались по вечереющему Прайдленду, делясь впечатлениями о прошедшей праздничной ночи. Тени деревьев, отбрасываемые заходящим солнцем, причудливо переплетались, рисуя на мягкой траве диковинные узоры. Ветра не было. Его не было уже неделю, что вызывало волнение Королевы-Матери.
– Как бы не началась засуха, – обеспокоенно произнесла она и снова вернулась к теме разговора. – Знаешь, у тебя прекрасная дочь. Она мудра не по годам.
– Ну, наверное, вся в тётушку, – засмеялся лев.
– Да уж точно вряд ли в папочку, – рассмеялась Нала. – Кстати, где её мать? Ты ведь говорил, что она придёт с твоим сыном?
– Она не смогла прийти, – нахмурился Мхиту. – И, честно говоря, я волнуюсь, всё ли с ней в порядке... Мбайя вообще странновата...
Услышав имя, Нала резко остановилась. Её глаза сузились, ноздри же, наоборот, расширились, жадно вдыхая сухой воздух раскалённой за день саванны.
– Как, ты сказал, её зовут? – почти безразличным тоном спросила она. Голос её звучал спокойно, но это было спокойствие вулкана, готового вот-вот взорваться, спокойствие векового ледника, в следующий момент с грохотом рушащегося и несущегося вниз, сметая всё на своём пути огромными безжалостными глыбами льда...
– Мбайя, – немного удивлённо отозвался лев. – Почему мы остановились?
– Мхиту, – вкрадчиво заговорила Нала. – Расскажи мне о ней. Она родилась в твоём прайде?
– Нет, – всё больше удивляясь, ответил Мхиту. – Она пришла в прайд нашего отца с востока, когда я был ещё совсем юн. Я только-только достиг совершеннолетия. Она же была на год постарше. Получается, она твоя ровесница. Сильная, ловкая, лучшая в охоте, она завоевала моё сердце своей грациозностью... Она долго не отвечала мне взаимностью, но мне удалось добиться её, – хвастливо добавил лев. – Кстати, я как раз хотел спросить тебя о ней. Видишь ли, она похожа на некоторых львиц из бывшего прайда этой злобной... ну как её... Зиры, вот. У них такая уникальная внешность, почему я и удивился. Я думал, моя Мбайя одна такая.
– Редкое имя, – процедила Нала. – Не каждая мать назовёт так своего ребёнка.
– Да, я тоже был поражён. Мбайя сказала, что она была нежеланным ребёнком, поэтому её мать и наградила её таким именем...[2] Она хотела даже сменить имя, но не смогла привыкнуть... Не отзывалась, когда я пытался называть её по-другому... Так и осталось. Ну порой она с лихвой оправдывала имечко, – хихикнул лев. – От её вспышек гнева убегали даже слоны.
Нала молчала, сцепив зубы.
– Нала? Что случилось, сестрёнка?
– Мхиту, – наконец медленно выговорила она. – Помнишь, я рассказывала тебе, что вместе с Киарой у меня родился сын, погибший вскоре после рождения?
Лев недоумённо кивнул. Он всё ещё никак не мог понять, куда клонит Нала.
– После того, как был изгнан прайд Зиры, в нашем прайде осталась одна из её львиц. Она не участвовала в восстании, и потому Симба пощадил её. Она вела себя тише воды, оказывала неоценимую помощь на охоте – её сила и ловкость были очень кстати сильно поредевшему охотничьему отряду... Но в ночь, когда неизвестно кем был убит Чака прямо у моих лап, – голос Налы сорвался, но она сдержалась. – Эта львица бесследно исчезла. Из нашего прайда её больше никто никогда не видел.
Мхиту молчал, глядя в землю. Его брови были нахмурены.
– Мхиту... – едва слышно произнесла Нала, но тут же прокашлялась, и её голос окреп. – Мхиту. Эту львицу звали Мбайя.
Темнота поредела. Низины окутал туман. Над равниной высилась, ярко белея заснеженной вершиной, величественная гора Килиманджаро.
На заднем выступе Скалы лежала Нала. Всю ночь она плакала, плакала и не могла остановиться. Воспоминания, горькие, как полынь, нахлынули на неё, захлестнув с головой, сдавливая грудную клетку. Каждый всхлип причинял боль, будто на грудь львицы давили холодные каменные плиты. Горячие слёзы текли по её щекам, падая на бесчувственный камень. Она не видела и не слышала ничего вокруг. Горе, безбрежное, как океан – огромная синяя вода, о которой рассказывала Зузу – мать Зазу, побывавшая на самом краю материка – наполняло душу львицы, разрывая её на маленькие кусочки. Львице казалось, что она даже слышит треск. И сквозь этот треск Нала не слышала тихих шагов подошедшего льва.
– Любимая, – прошептал Симба, наклоняясь и нежно касаясь носом её лица. – Моя милая... Ты не пришла ко мне ночевать... Я волновался...
– Симба, – всхлипнула львица и зарыдала ещё сильнее. – Оставь... меня... пожалуйста, – еле выговорила она между всхлипываниями. – Я хочу... побыть одна.
Мудрый лев отлично умел разбираться в интонациях. За последние годы, после многому научившей его истории с Кову и войной прайдов, он научился тонко чувствовать, когда лев или львица говорят правду или лгут, когда стоит верить их словам или, наоборот, сделать обратное. И сейчас он понял, что его жене действительно нужно одиночество. Он видел, что горе пожирает её изнутри. Такое же, как в то утро, когда они проснулись и увидели, что их сына, их надежды и опоры, больше нет... Не говоря больше ни слова, лев пару раз нежно лизнул Налу за ухом и направился обратно в пещеру. Но отойдя на несколько шагов, он обернулся.
– Мы справимся, любимая, – громко сказал он, чтобы она услышала. И она услышала – он понял это по её дёрнувшимся ушам. – Мы справимся. Мы всё вынесем, пока мы вместе. У тебя есть семья, помни об этом. Мы всегда с тобой. Ты сильная, любимая, ты справишься...
Нала всхлипывала, слушая удаляющиеся тяжёлые шаги льва. Однажды он уже говорил ей это – много-много лет назад... И она справилась тогда. Справится и теперь, Симба прав. Рано опускать лапы. Она ни за что не сдастся. Она будет бороться до последнего вздоха...
– Помоги мне, о Айхею, – тихо простонала львица, глядя в уже совсем светлое небо. – Помоги мне...
|
|
|
