 |
Глава 48. Конец прежнего мира. Часть 3.
|
|
|
|
Пробежав ещё немного, Симба замер. Нала резко затормозила рядом.
– Ты что? – спросила она, опустив на землю львёнка. Симба настороженно вглядывался назад.
– Я не могу так! – рявкнул он. – Она же погибнет!
– Симба, нам надо спасти детей, – тревожно произнесла львица.
– Если они прорвутся мимо неё, то всё равно настигнут нас, – заметил лев. – Бегите без меня. Я помогу ей.
– Я с тобой! – рванулась вперёд Киара. – Я должна вернуться на Скалу! Там Кову! Там моя дочь!
– Ну давайте вернёмся все и бросим детей одних! – рыкнул Симба и уже смягчившимся тоном добавил:
– Потерпи немного, милая. Скоро мы вернёмся все вместе.
Опустив голову, Киара всхлипнула.
– Мне не нужно было оставлять их… – прошептала она. Нала опустила голову на её спину. Сбившись в кучу, львята дрожали от холода и страха. Симба посмотрел на них.
– Побудьте здесь. Я помогу Мбайе и вернусь за вами.
Сдерживая слёзы, Киара кивнула.
– Да прекратят они сюда лезть когда-нибудь или нет! – рявкнула Хила. – Долго мы не протянем!
Львица заметно устала. От гиен она отмахивалась уже словно нехотя, следя лишь за тем, чтобы никто не вцепился ей в горло. Та же картина наблюдалась и с другими львицами. Покидали силы и мощное тело Короля.
Кову бросил взгляд на равнину. Скольких они уже перебили, но казалось, что меньше врагов не стало. Всё тот же серый ковёр трепыхался под Скалой, только теперь добавилось какое-то мельтешение на восточной стороне…
– Отряд восточных прайдов! – глухо охнул Король. – Айхею, зачем они на равнине-то на них полезли?! Покончить с жизнью решили?!
– Покончить с жизнью мы тут все решили, – усмехнулась Хила и бросила: – Мы можем помочь им?
– Только если отвлечь на себя, – мрачно выдавил Кову, не переставая отмахиваться от гиен. – Чем мы и так давно уже заняты.
|
|
|
– Главное, чтобы Матлай не заметил, – негромко бросила львица. – Обезумеет ведь и бросится в самую гущу. Хотя какая теперь уже разница... Мы обречены.
Кову встревоженно окинул взглядом площадку. Матлай, по-прежнему спиной к спине с Витани, бился у входа в пещеру, мало глядя по сторонам. Во что превратилась эта пещера, где они так мирно жили с Киарой… Киара… Где она? Что с ней?
Снова бросив быстрый взгляд на равнину, Кову гневно зарычал и, собрав последние силы, яростно бросился в бой…
Мбайя металась туда и сюда, изо всех сил стараясь не пропустить гиен на запад, куда убежал отряд с детёнышами. Но гиены и не рвались туда, предпочтя сперва прикончить наглую львицу. Только они явно переоценили свои силы. Хоть уже и немолодая, ещё одна воспитанница Зиры была необычайно сильна и ловка. Несколько минут, и отряд гиен поредел наполовину.
Падальщики разъярились. Сбившись в кучу, оставшиеся в живых одновременно бросились на львицу…
Подбежавший Симба замер, увидев, как над телом поверженной львицы высятся пятеро гиен, явно собираясь прикончить её. А может, уже прикончили… Мбайя не подавала признаков жизни.
С яростным рёвом Симба бросился вперёд. Гиены замерли, растерявшись, бежать им или сражаться. Этой заминки льву было достаточно, чтобы покрыть расстояние, отделявшее его от падальщиков. Две гиены отлетели прочь, отброшенные взмахами могучих лап. Ещё одна дико завизжала, почувствовав на спине клыки льва. Ещё миг – и уцелевшие животные бросились прочь, оставив Симбу возвышаться среди неподвижных тел.
Изо всех сил зажмурив глаза, Кианга замерла на краю бездны, боясь обернуться. Гневного дыхания Амбы больше не было слышно. Слышалось лишь чьё-то кряхтение.
«Екунда!», – молнией сверкнуло в мозгу принцессы. Она резко повернулась и изумлённо замерла, увидев, что на площадке, кроме лежащего тела Екунды, никого нет. Но тут же она заметила чьи-то лапы, отчаянно цепляющиеся за край скалы. Кианга бросилась было туда, чтобы помочь, но через мгновение из-за края обрыва показалась грива льва… Несколько усилий мощных лап, и спасший её лев, выбравшись наверх, предстал перед Киангой. Львица замерла, уставившись в небесно-голубые глаза Самавати.
|
|
|
– Ты вернулся… – тихо прошептала она, чувствуя, как начинают дрожать лапы. Вместо ответа лев посмотрел вниз, в пропасть, в которую он сам только чудом сейчас не свалился. Кианга проследила за его взглядом. Далеко-далеко внизу на серых камнях распласталось неподвижное тело львицы.
Пару секунд лев и львица молча смотрели на то, что осталось от Амбы, а затем переглянулись и одновременно с отчаянием обернулись к Екунде. Львица лежала спиной к ним. Её грудная клетка мерно вздымалась.
«Жива», – пронеслась в мозгу Кианги восторженная мысль. Принцесса бросилась к подруге.
– Ку… – тихо прошептала она, наклоняясь к ней и чувствуя, как предательски колет в носу.
Екунда шевельнулась и открыла глаза.
– М-м-м… Я жива? – хрипло выдавила она, приподнимая голову.
– Жива, Ку, жива, – Кианга всхлипнула, увидев, как растеклась небольшая лужица крови возле шеи подруги. Екунда проследила за её взглядом.
– Это просто немного крови, Ки, – слабо усмехнулась она. – Это не смертельно… Во всяком случае, я надеюсь.
Львица вскинула взгляд на подошедшего к ним Вата.
– Ты вернулся… – тихо сказала она. – Спасибо тебе.
Лев кивнул.
– Как ты? – наконец разлепил он челюсти. Кианга почувствовала, как при звуке его голоса потеплело в груди.
– Жить буду вроде, – протянула львица. – А ты вообще откуда взялся?
Но Самавати не ответил, вслушиваясь в донесшийся до вершины странный звук. Кианга подняла на него взгляд. Широко распахнувшимися глазами лев неотрывно смотрел на равнину перед Скалой. Кианга обернулась туда же и, охнув, подскочила к краю, стараясь не моргать, чтобы не пропустить ни секунды того, что разворачивалось на равнине. Зрелище того стоило!
Слева, с севера, громко трубя, бежало огромное стадо слонов. Рядом с ними мчались буйволы, гепарды, носороги, и даже низко пригнувшие головы с острыми рогами антилопы. Над всем этим бешено мчащимся стадом метался зелёный шарик – Зого, который, похоже, их и позвал.
|
|
|
Увидев несущуюся на них яростную массу огромных животных, гиены замерли. А в следующую секунду всё воинство Амбы обратилось в паническое бегство. Отряд восточных прайдов спешно отбегал в сторону, чтобы не оказаться на пути у колоссов.
Позабыв обо всём на свете, потеряв разум от ужаса, гиены со всех ног неслись прочь, преследуемые мычанием буйволов и трубным рёвом слонов.
Настигнув тех гиен, что не успели вовремя спастись, бешено ревущее стадо понеслось прямо по пятнистым телам. Массивные ноги слонов и копыта буйволов крушили их, топтали, разрывали на части… За минуту равнина перед Скалой была очищена от захватчиков. Большинство из них, успев унести ноги, со всей возможной скоростью неслись обратно на юг, чтобы никогда больше не вернуться…
Битва на Скале остановилась. Прайд восторженно обозревал развернувшееся побоище.
– Победа! – восторженно зарычал Кову. Не менее восторженный рёв львиц заглушил его.
Оставшиеся на Скале гиены мгновенно сникли и поспешили убраться со всей возможной скоростью, надеясь прорваться мимо массивного, несущего смерть стада. На площадке перед пещерой остались лишь тяжело дышащие львы и львицы да груды тел…
Тяжело дыша от возбуждения, Кианга обернулась к друзьям. На миг она встретилась взглядом с лазурными глазами, а в следующую секунду лев развернулся и быстро бросился к тропинке.
– Самавати! – крикнула принцесса, но он уже скрылся из виду.
Силы покинули юную львицу. На негнущихся лапах она подошла к Екунде и обессиленно опустилась на землю рядом с ней.
– Мы победили? – тихо спросила та. Не в силах шевельнуться, Кианга подняла и опустила веки.
– Слава Айхею, – выдохнула Екунда и поморщилась от боли.
– Дай я посмотрю, – приподняла дрожащую голову Кианга.
– Да не надо, чего уж там… Артерия не задета, иначе небольшой лужицей крови бы не обошлось, – хмыкнула львица.
|
|
|
– Дай, – упрямо повторила принцесса и носом мягко повернула голову подруги в сторону. Четыре маленькие круглые раны, ещё сочившиеся кровью, и так уже прилично обагрившей шею львицы, темнели на шерсти. От них к спине тянулись неглубокие царапины – Амба скользнула лапой по шее, прежде чем Самавати сбил её… Кианга осторожно коснулась ран языком. Екунда поморщилась.
Она не спрашивала, что произошло. Ей и так всё было ясно. Амба погибла… Самавати подоспел как нельзя более вовремя.
Екунда нахмурилась.
– Ки, – бросила она. Принцесса перестала зализывать раны на шее подруги и посмотрела ей в глаза.
– Ты бы что, вправду прыгнула?
Кианга опустила взгляд.
– Какая глупость! Она же всё равно убила бы меня, неужели ты не понимала? Неужели ты могла поверить, что она оставит меня в живых?
– Не знаю… – тихо отозвалась Кианга. – Наверное, понимала… Но… Я не могла иначе… Прости, Ку…
Екунда выдохнула, глядя, как наполняются слезами глаза подруги. Тяжело вздохнув, она потянулась и ласково коснулась языком её щеки.
– Спасибо, – шепнула она. Кианга подняла на неё изумлённые глаза и всхлипнула. Львицы молча смотрели друг другу в глаза. Им не нужно было слов… И как им обеим хотелось, чтобы это мгновение остановилось и длилось как можно дольше, чтобы не нужно было спускаться вниз и смотреть на останки тех, кто уже никогда не поднимется, смотреть в глаза тем, кто потерял близких, слушать сочувствия, если вдруг...
Думать дальше юным львицам не хотелось.
– Надо идти вниз, – наконец вздохнула Екунда. В её глазах плеснулся страх. Кианга молча кивнула. Ей тоже не хотелось спускаться, чтобы узнать непоправимое…
– Сможешь встать? – всхлипнув, спросила она и, встав сама, подставила подруге плечо. Опираясь на неё, Екунда осторожно приподнялась.
– Да вроде порядок, – невесело улыбнулась она и осторожно подошла к южному краю, куда улетела Амба и чуть не отправился следом за ней Самавати. Несколько секунд поглядев на светлое пятно внизу, львица тяжело вздохнула. Затем она окинула взглядом равнину перед пещерой, где теперь вместо полчища гиен бродили слоны, буйволы, гепарды, бегемоты, носороги и антилопы.
– Всё кончилось, – прошептала она. – Всё окончено… Враги бежали… Амба повержена… Всё кончено…
Кианга молча подошла к ней.
– Ещё не всё, – шепнула она. Екунда снова вздохнула.
– Пора идти вниз… – тихо выговорила она.
Глава 49. Страшна не битва… Страшен плач над павшими.
Дождь всё лил, смывая с камней следы крови. Обессилевшие львицы перенесли тела павших членов прайда в пещеру. Трупы гиен так и остались лежать по всему выступу. Матлай и Витани ушли встречать отряд с востока.
|
|
|
Спустившиеся Кианга и Екунда с ужасом обозревали следы страшного сражения.
– Ничего себе, – охнула Екунда. – Сколько тел гиен! Айхею, сколько же погибло наших?!
Кианга молчала, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от страха перед предстоящим. Но узнать всё равно придётся…
– Идём, – тихо выдавила она. Львицы медленно двинулись к пещере.
Собравшись в пещере, забывший про собственные раны прайд оплакивал погибших. Первыми, кого увидели вошедшие юные львицы, были Кову и Хила, которые немедленно чуть не придушили их в объятиях.
– Мама, – всхлипнула Екунда и расплакалась. Хила ласково гладила её по голове. По её лицу, и без того уже заплаканному, катились крупные слёзы.
– Святые небеса, Кианга, где же вы были? Я так волновался… – вскрикивал Король, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться на виду у всего прайда. Хотя сейчас это мало кого волновало… Все были убиты горем.
Екунда тихо пересказала Хиле всё, что произошло на вершине. Львица рычала от ярости. Кончина Амбы вполне удовлетворила её.
– Проклятая тварь! – прошипела она сквозь зубы. – Жаль, что не я разорвала ей горло!
Но тут же умолкнув, Хила разрыдалась. Екунда посмотрела на неё с удивлением, но Хила лишь потрясла головой, не в силах говорить.
Кианга так и сидела, обняв Кову, боясь посмотреть за его спину, туда, откуда раздавались рыдания.
– Кто, пап? – собравшись с духом, тихо спросила она. Кову прерывисто вздохнул.
– Держись, дочка, – прошептал он. – Главное, что мама и Симба с Налой целы… Я надеюсь…
Кианга вздрогнула, вспомнив, как бежала следом за отрядом Симбы группа гиен… Нет, с ними всё хорошо, иначе и быть не может…
– Нужно сходить за ними… – выдавила принцесса.
– Я уже отправил Зого. Зого спас нас… Позвал на помощь стада…
Кианга тяжело вздохнула и отстранилась от гривы отца. Пора было узнать… Всё равно придётся. До бесконечности откладывать не получится.
Окидывать взглядом сразу всю пещеру львица не решилась. Она осторожно пошла вперёд, глядя в землю, пока не приблизилась к первой группе оплакивающих. Кианга медленно подняла глаза. Перед ней лежала та самая львица, с которой она ходила на последнюю ночь равноденствия… Любительница петь, что так хорошо утешала её, подарила ей, потерявшей себя, разочарованной в себе, надежду…
Слева послышались сдавленные рыдания Фуруфу. Кианга зажмурилась. Она не могла идти дальше, просто не могла… Но нужно было. Екунда подошла к ней и мягко коснулась носом её головы. Без слов. Но этого было достаточно. Кианга шагнула дальше и открыла глаза.
Плача, Фуруфу нежно гладил лапой лежащую Бариди. Принцесса замерла.
– Фуруфу, – еле слышно позвала Екунда. Лев обернулся.
– Я… Я не уберёг её, – всхлипнул он. – Я отвлёкся, а она увидела, что Сафи упала, и бросилась к ней, и…
– Она жива?
Едва дыша, Кианга по-прежнему старалась смотреть в землю.
– Я не уберёг её…
– Чёрт тебя подери, Фур, она жива?! – рявкнула Екунда.
– Да… Она ранена и без сознания…
Кианга услышала, как Екунда облегчённо выдохнула. И почувствовала, как огромный камень упал с её души.
– А Сафи?
Фуруфу снова перевёл взгляд на Бариди и зарыдал. Екунда молчала. По-прежнему молчала и Кианга. Вздохнув, львица подняла глаза на лежащую подругу. Бариди еле заметно дышала. На её груди видна была большая рана. Насколько серьёзная, Кианга не могла понять. Но она всей душой надеялась, что Бариди выживет… Бедная… Она и так потеряла мать…
Рядом с Бариди виднелись тела ещё двух львиц. В одной их них Кианга узнала Сафи и тяжело вздохнула. Вторая львица тоже была уже немолодой… Принцесса лихорадочно припоминала, не была ли она матерью кого-нибудь из детёнышей, которых увели Симба, Нала и Киара. Вроде нет… Её дочь уже давно выросла и теперь плакала над телом матери.
Екунда, до этого, как и Кианга, старавшаяся не смотреть вперёд, всё же глянула в угол и глухо охнула. Она села, не в силах сдвинуться с места. Хила тихо подошла к ней и обняла. Уткнувшись друг другу в плечо, мать и дочь тихо заплакали.
Кианга вздохнула и шагнула дальше, уже зная, что она там увидит. Она не могла поверить. Ей не хотелось верить.
Почти в самом углу пещеры лежал Джуба. Рыже-коричневая грива падала на лицо, скрывая его. Казалось, что он просто устал и прилёг отдохнуть. Но рыдания Хилы и Екунды за спиной не оставляли шанса для надежды… Джуба… Такой драчливый, хвастливый, заносчивый… Такой смелый, верный и преданный… Так мечтавший стать королём… Чем он провинился? Тем, что ему не посчастливилось родиться не у той матери?
Кианга замерла. Нет, она не вынесет всего этого, просто не вынесет… Её сердце пронзила острая боль, когда она услышала ещё одно рыдание слева. Рыдание того, за кого она больше всего боялась… Кианга закрыла глаза и пошатнулась. Неужели…? Нет, только не она, Айхею, пожалуйста, только не она…
Темнота и доносящиеся со всех сторон рыдания невыносимо давили на виски. Всё ещё боясь открыть глаза, Кианга повернула голову и только тогда решилась поднять веки. И тут же замерла, забыв дышать. В углу безутешно рыдал Самавати, упав на тело Марариби…
Кианга развернулась и бросилась прочь из пещеры.
Дождь кончался. Гроза уже давно прошла, а теперь стихали и льющие с неба потоки воды. Кову, стоявший на краю выступа, рычал в знак скорби по погибшим. Наконец он сел и печально оглядел столпившихся животных, расступавшихся, чтобы пропустить отряд восточных прайдов. Кианга присела рядом. Похоже, у них тоже погибли или тяжело ранены две или три львицы. Львы несли их тела на спинах.
– Простите, Ваше Величество, – печально сказал Королю вожак слонов. – Похоже, мы крупно подвели Вас. Мы не знали, что они подойдут так скоро… Мы попросили Вашего мажордома оповестить нас, когда нужно будет идти на подмогу, но накануне он сказал, что граница чиста и опасаться пока нечего…
– Так и было, – горько вздохнул Кову. – Я ни в чём не виню вас, как и Зого. Он и все вы спасли нас… Если бы вы не подоспели, мы все бы погибли. Спасибо вам. Я не забуду вашу услугу.
Животные медленно потянулись прочь. Задержались только слоны.
– Мы можем помочь вам перенести тела ваших павших для погребения, – печально сказал вожак. – Вы, наверное, обессилены. Или Вы желаете ещё оплакать их?
Кову тряхнул гривой.
– Нет, – решил он. – Павшим нужно упокоение. Спасибо. Задержитесь пока. Сейчас мы обдумаем это.
– Пап, – шепнула Кианга, указывая куда-то вбок. Кову обернулся туда и охнул. Из-за Скалы показался целые и невредимые Симба, Нала и Киара с детёнышами. Слава Айхею, они целы! Лев почувствовал, что почти задыхается от счастья. Но… что это за львицу Симба несёт на спине?
– Кову! Кианга! – вскрикнула Киара, заметив их на выступе, и разрыдалась. Нала утешающе обняла её.
– Я же говорила, что с ними всё будет хорошо, – улыбаясь сквозь слёзы, шепнула она.
От восточного отряда отделился лев и бросился к подходившей группе Симбы и Налы.
– Пап, – с трудом шепнула Кианга. – Пожалуйста, давай больше никогда не будем ни с кем воевать…
Кову обернулся к дочери. Но ей не хватило сил поднять на него глаза. Уткнувшись в его гриву, она тихо зарыдала.
Небо светлело. Казалось, что ещё немного – и проглянет солнце.
Кову ушёл навстречу Киаре. Кианга так и осталась лежать на выступе, стараясь ни о чём не думать и безучастно узнавая в поднимающейся наверх группе Мхиту, Аджуади и даже его мать, Кусини. Мхиту шёл рядом с Налой. Выражение его лица сложно было рассмотреть, но, похоже, он плакал...
Поднявшись на площадку, Киара бросилась к дочери. Вздохнув, Кианга поднялась. Слёзы уже кончились, поэтому она молча обняла тихо всхлипывающую мать.
Львы отряда Мхиту прошли в пещеру. Тела погибших наверх они не понесли. Похоже, оставили у подножия. Львицы задержались на площадке. Кову обернулся к ним.
– Ваш прайд обессилен, Ваше Величество, – негромко сказала Кусини. – А мы не сильно ранены. Мы можем помочь перенести тела, только скажите нам, куда.
Кову обернулся к Киаре. Она задумалась.
– Похоже, остаётся только Кладбище слонов, – наконец печально выговорила Королева. – Это далековато, но иного выхода я не вижу… Жаль, что у нас нет усыпальницы. Обычно мы уходим умирать в пустыню или ещё куда-нибудь за пределы Прайдленда…
Кову мрачно обвёл взглядом трупы гиен.
– А с ними что делать?
– Можно сбросить их со Скалы, – пожала плечами Кусини.
– Нет, – твёрдо раздалось из-за спины Короля. Киара и Кову удивлённо обернулись, но Кианга уже вышла вперёд.
– Нет, – повторила она. – Хватит смертей и глумления над телами. Папа! В чём они виноваты? В том, что поддались на уловку Амбы?
Кову яростно сверкнул глазами.
– Они убили нескольких наших, дочь, – сурово произнёс он. – И перебили бы всех нас, не подоспей вовремя помощь.
Кианга помолчала.
– Я не участвовала в битве как ты, да, и не видела своими глазами гибель членов своего прайда. Но разве Король не должен с почтением относиться ко всем существам? Дедушка учил меня именно этому!
Кову потрясённо замер.
– Мы бились… – тихо продолжала принцесса. – И убивали друг друга. Такова война! Но она уже окончена… Так давайте же проявим хоть каплю почтения к павшим. Чем они хуже погибших львиц и… – Кианга запнулась, вспомнив неподвижное тело Джубы, навсегда закрывшиеся синие глаза… – львов? У них тоже остались друзья и близкие.
– Они наши враги, – тихо сказала Кусини. Кианга выпрямилась, сверкнув зелёными глазами.
– Да, враги, – твёрдо произнесла она. – Во всяком случае, были ими. Но и врагов можно уважать.
На площадке воцарилась тишина. Кианга молча подошла к одному из тел гиен и, схватив его за лапу, закинула себе на спину. Всё так же молча задержав взгляд на львицах и родителях, она начала спускаться вниз. Все потрясённо молчали. Наконец Кусини приблизилась к трупам и, взяв один, по примеру Кианги закинула на спину. Одна за другой львицы поднимали серые тела и направлялись к тропинке вниз.
Отряд трудился, пока тела всех гиен не были спущены вниз. Подключились даже Кову с Киарой. Вышедшие из пещеры львы унесли к подножию тела львиц и Джубы. Кианга с болью проводила процессию глазами, пытаясь осознать, что больше никогда никого из них не увидит… Но это было непросто.
У подножия львов встречали слоны. Подхватывая безжизненные тела хоботом, они опускали их на свои широкие спины и один за другим направлялись в сторону Кладбища.
К вечеру Скала и равнина перед ней были очищены. Попадав кто куда, обессилевший прайд тихо плакал.
Глава 50. После грозы…
Матлай и Мхиту до последнего так и не решились рассказать Кусини о Маре. Тело сестры она увидела сама, когда плачущий Матлай вынес его на спине. Потрясённая львица замерла, а затем, рыдая, бросилась прочь.
Самавати пришлось отрывать от тела матери силой, и только совместными усилиями Аджа и Мхиту удалось удержать его, чтобы он не бросился на забирающего её Матлая. Ват упал на пол пещеры и продолжал сотрясаться от рыданий, не реагируя ни на слова, ни на утешающие прикосновения лап. Если бы у него было достаточно сил, он немедленно убежал бы отсюда навсегда, чтобы больше никогда не вспоминать ничего, хоть как-то связанного с этим местом… Но сил у него не осталось.
Мбайю Симба аккуратно положил у стены. Она была жива, но в сознание не приходила. На её горле зияла огромная рваная рана, из которой продолжали сочиться капельки сукровицы. Симба всерьёз опасался, что уже к утру она скончается от потери крови. Мхиту мрачно взирал на бывшую супругу.
– Это она привела клан, да? – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, спросил он у Симбы. – Это из-за неё погибла моя дочь?!
– Тише, Мхиту, тише, – негромко произнесла Нала. – Клан привела Амба. Мбайя пришла с ней, да… Но она помогла нам с львятами бежать. Она спасла нас…
Лев недоверчиво уставился на сестру. Вздохнув, Нала пересказала ему всё, что случилось с ними с момента, когда они покинули Скалу через запасной спуск. Мхиту подавленно молчал.
Матлай привёл заплаканную Кусини. Тело раненой матери окончательно добило львицу. Она обессиленно опустилась на пол пещеры. Адж прилёг рядом, обняв её лапой. Матлай и Мхиту присели вокруг них. Нала деликатно отошла, давая убитой горем семье побыть одним. Самавати так и не поднимался. Кианга с болью в глазах поглядывала на него, но даже и не думала утешать. Она знала, что ему нужно побыть в одиночестве. Утешениями она могла только всё испортить.
Юная львица боялась, что не сможет уснуть, но усталость и пережитое взяли верх над разумом. Едва она расположилась рядом с Киарой, как почти мгновенно провалилась в глубокий сон. Укладывались и все остальные, обнимая родственников и подруг. Пережитое и потери прайда заставили каждого понять, насколько дороги им те, кто рядом. Матери во сне прижимали к себе детей, Матлай крепко сжимал в объятиях Витани, Симба – Налу, Кову – Киару. Обхватив лапами лапу Бариди, со слезами на глазах уснул Фуруфу, которого, в свою очередь, ласково приобняла лапой его мать. Семья Мхиту легла вокруг Самавати.
Всю ночь прайд проспал как убитый. Но утро не принесло облегчения. Ночью очнулась Бариди, и первый вопрос, который она задала Фуру, был о матери. Лев снова заплакал, не в силах скрыть от любимой правду. Бариди обессиленно закрыла глаза, из которых сочились слёзы. Фур плакал вместе с ней.
Львицы просыпались, но так и оставались лежать на своих местах. Подниматься и что-то делать, куда-то идти у них не было ни малейшего желания. Не говоря уж о том, что большинство еле могли шевелиться от боли. Даже могучее тело Кову отдавалось болью при каждом движении. Оставив рядом с ним зализывавшую его раны Киару, на обход ушли Симба с Налой, прихватив с собой Чумви, тоже оказавшегося в отряде Мхиту. Троица давнишних друзей невесело шагала по мокрой траве.
– Тоджо и Малка тоже рвались пойти, – рассказывал Чумви. – Да я их отговорил. Куда, говорю, вам, вы, как-никак, короли. Ну, они отрядили самых сильных львиц, да Мхиту вызвался их вести. Я, говорит, к Нале и детям пойду. Но своим-то этим идти запретил… Переживал. Значит, это жена его, раненая-то?
Симба мрачно кивнул.
– Ну вот, как чувствовал…
– А откуда тогда взялись Аджуади с Кусини? – спросила Нала.
– Да дурак он, Аджуади этот, не в обиду Мхиту будь сказано! Первым же на гиен и бросился, ума-то! А за ним мать его, за ней – Мхиту, ну и всем пришлось подключаться. А ведь не подоспей вовремя ваши слоны…
– Так как он в отряде-то оказался?
– Ну, мы, значит, вышли только, а к вечеру он нас догоняет! Я, говорит, с вами пойду! Мы решили, ну ладно, Малка с Тоджо в усиление отряда его добавили, хотя Мхиту и изворчался весь. А не тут-то было! Оказалось, он тайком сбежал! Ну, остановились мы на ночлег, а к утру прибегает его мать с выпученными глазами, и как давай на него орать! А он упёрся, нет, говорит, не вернусь, и всё тут. Пойду в Прайдленд. Ну, она его, конечно, одного не отпустила, поорала да с нами пошла.
Уголки губ Налы дрогнули, когда она представила себе эту картину. Слишком уж забавно Чумви это пересказывал, хотя весёлого, конечно, было мало.
Лев между тем с наслаждением вдохнул свежий воздух.
– Как же я рад снова оказаться здесь! – с какой-то тоской произнёс он. – Теперь тут совсем как во времена нашего детства… Ещё до того, как ты, Симба, исчез…
– Не надо, – поморщилась Нала. – Это давно уже в прошлом.
– Здесь прекрасно, – вздохнул Чумви. Симба покосился на него.
– Может, лучше тогда вы с Малкой и Тоджо переберётесь сюда? – спросил он. – Будем жить все вместе.
Чумви задумчиво обернулся на высившуюся Скалу Славы.
– Наверное, не получится, – печально покачал головой он. – Там у них семьи, прайды, королевские обязанности, уже давно своя жизнь… А вернуться сюда – будто вернуться в прошлое. Разве можно жить прошлым? Его нужно оставлять позади.
Нала задумчиво стряхивала капельки воды с верхушек трав. Симба хмуро шагал рядом. Слова Чумви напомнили ему Хакуну Матату, девиз, под которым он прожил значительную часть своей жизни, его друзей, Тимона и Пумбу…
– Это нелегко, – бросил он.
– Никто и не говорил, что легко, – возразил Чумви. – Сложно забыть. Но если уже забылось, ворошить не нужно.
Симба покосился на пасмурное небо.
– Что ж, пожалуй, ты прав, – вздохнул он.
Витани с трудом нашла Матлая на одном из выступов. Отвернувшись от всего мира, он равнодушно оглядывал расстилавшуюся внизу саванну.
– Лай, – тихо позвала она, касаясь носом его гривы. Лев молча шмыгнул носом. Витани прилегла рядом, прижавшись к нему. Довольно долго они просто лежали молча. А потом Матлай снова всхлипнул.
– Я всю жизнь прожил вместе с ней… – тихо прошептал он. – Как ты с Кову…
Витани с печалью смотрела на него.
– И я… Я не представляю, как теперь жить… Я будто потерял часть себя, понимаешь?
– Понимаю, – вздохнув, Витани поднялась и прижалась к гриве любимого. – Мой бедный…
– А тут ещё и мама…
Не выдержав, Матлай всхлипнул и тихо заплакал. Витани ласково опустила лапу ему на спину.
– Поплачь, – шепнула она. – Это необходимо. Мы плачем не просто так. Со слезами уходит наше горе. Со слезами уменьшается боль. Поплачь…
И Матлай плакал, крепко прижавшись к Витани. Плакал о том, что было. А главное, о том, чего никогда уже не будет…
Посреди дня веки Мбайи дрогнули и медленно поднялись. Вдохнув поглубже, львица немедленно поморщилась от боли. Сидевший рядом Мхиту с непонятным выражением на лице разглядывал её. При виде его в глазах Мбайи мелькнуло удивление и даже что-то, похожее на страх.
– Марариби погибла, – без сантиментов бросил Мхиту и отвернулся. Львица снова закрыла глаза. Когда Мхиту наконец вновь повернул к ней лицо, то увидел, как из-под опущенных век катятся крупные слёзы. Лев вздохнул и, поднявшись, вышел прочь. Вместо него к львице тихо присели Матлай и Кусини. При виде их Мбайя заплакала ещё сильнее.
– Ну, не сказать, что из меня хороший лекарь. Всё-таки я шаман, – задумчиво протянул Мванга.
– Но ты ведь знаешь свойства растений!
– Растений – да. А врачевать раны – уже совсем другое.
Приподняв одну бровь, Симба с сарказмом покосился на мандрила.
– Ладно, – сдался тот и пошёл в пещеру. Там он по очереди осмотрел Мбайю и раненую львицу из отряда Мхиту. У гостьи с востока была серьёзно повреждена лапа, но угрозы для жизни не было. Над Мбайей же Мванга долго качал головой. Сама львица следила взглядом за мандрилом совершенно безучастно, будто её дальнейшая судьба ни капли не волновала её.
– Ну что? – не вытерпела наконец Кусини.
– То, что она всё ещё жива, хороший знак, – протянул Мванга. – Скорее всего, она выживет. Если протянет без еды и воды до того, как рана затянется.
Мбайя никак не отреагировала на его слова. Лицо Кусини же приобрело испуганное выражение.
– Хотя воду можно попробовать давать, – задумчиво продолжал шаман. – Эх, придётся мне этим заняться. Ваши лапы, конечно, хороши для бега, но воды ими не принесёшь, – и Мванга направился наружу, чтобы принести воду. В глазах Кусини стояли слёзы.
– Мам, – тихо шепнула она. – Не умирай. Пожалуйста.
Мбайя закрыла глаза и тяжело вздохнула.
Прайд тяжело оправлялся от потерь. Сильные тела львов и львиц восстанавливались быстро, но душевные раны не могли затягиваться с такой же скоростью. Потеря членов прайда угнетала всех.
Самавати начал выходить из пещеры и потерянно, будто не осознавая, где он, бродить вокруг Скалы. Кианга едва сдерживалась, чтобы не начать ходить за ним по пятам, боясь, что он опять убежит. Но он, похоже, и не думал убегать. Просто спускался в саванну и, вскинув голову, долго-долго смотрел на небо, провожая закаты, вглядываясь в мерцание звёзд, когда они показывались из-за туч, встречая рассветы…
Кианга часто наблюдала за ним, лёжа на выступе. Она даже не могла описать словами, что она чувствовала в такие моменты. Но когда она лежала под мерцающими звёздами, не отрывая глаз от неподвижно замершего на равнине льва и жадно вдыхая свежий ночной бриз, она была почти счастлива…
Глава 51. …Распускаются новые цветы.
– Как мне помочь ему, Мванга? – тяжело вздохнула принцесса. Вдвоём с шаманом они сидели у корней огромного баобаба, любуясь звёздным небом. Мандрил вздохнул.
– Он должен сам пережить это горе. Он станет сильнее. Любое страдание закаляет нашу душу, заставляет ярче гореть свет внутри нас… Но главное здесь – не перейти определённую грань. Иначе свет мгновенно может обернуться тьмой.
Львица бросила на шамана испуганный взгляд.
– О, не волнуйся, – поспешил он успокаивающе похлопать её по плечу. – Он справится. Главное, не отпускай его больше, Кианга. Его уход был ошибкой. Он не должен был уходить…
– Почему не должен? – удивилась львица.
– Потому что таков его путь, – загадочно улыбнулся мандрил.
– Откуда ты знаешь?
– Ну, я всё же шаман, – снова улыбнулся Мванга. – Хотя, возможно, это было не зря. Возможно, его скитания помогли ему разобраться в себе и, напротив, приблизиться к своему пути… Главное, больше не отпускай его.
– Не отпущу, – кивнула Кианга и вздохнула.
Бариди быстро поправлялась. Фуруфу не отходил от неё, мгновенно исполняя любое её желание. Но таковых у юной львицы было мало – она тяжело переживала потерю матери. Чаще всего они просто вдвоём сидели на любимом выступе друзей, стараясь не смотреть на выцарапанную на стене фигурку Джубы, и, обнявшись, тихо плакали. Фуру очень не хватало его друга, пусть хвастливого и заносчивого, но ставшего совсем родным…
Но и среди всеобщей печали было место для счастья. На пепелище, повинуясь вечному Кругу Жизни, расцветала новая любовь…
Сидя на вершине Скалы, Екунда и Аджуади тихо разговаривали. Львица то и дело поглядывала на тот край, где окончила свою жизнь Амба.
– Неужели ты теперь будешь бояться этого места? – не выдержал Адж, когда она в очередной раз обернулась. Екунда призадумалась.
– Пожалуй, нет, – наконец улыбнулась она. – Здесь пережито много всего… Здесь мы очень часто сидели с Ки. Здесь прошла наша первая с ней Ночь равноденствия…
– Ночь равноденствия? А что это? – удивился лев. Екунда улыбнулась и начала рассказ. Выслушав, Адж кивнул.
– Как это интересно, – вздохнул он. – У нас нет ничего подобного.
– Я приглашаю тебя к нам на следующую, – улыбнулась львица. – Придёшь?
– А то, – улыбнулся Адж. – Обязательно.
– Кстати, – прищурив один глаз, лукаво покосилась на него Екунда. – Ты быстро исполнил своё обещание вернуться.
– О, – смущенно захихикал лев. – Ну да. Вот только мама, – Адж понурился. – Она хочет поскорее вернуться домой. Говорит, как только бабушка поправится, мы сразу уйдём. Да и за мой побег с отрядом мне прилично досталось.
– Так ты сбежал тайком? – удивилась Екунда.
– Да. А мама побежала за мной. Так мы и оказались в отряде.
Они немного помолчали.
– А почему? – тихо спросила львица. Адж задумчиво глядел на восток.
– Я… Я понял, что мне очень нравится здесь. Я привязался к этому месту. Я понял это, как только мы перешли горы… И сразу захотел вернуться.
– О, понятно.
Её голос не изменился, но Аджу показалось, что в нём прозвучала печаль. Он внимательно посмотрел в глаза львице.
– А ещё потому, что я не хотел бросать в беде тебя, – сказал он. Лицо Екунды немедленно вспыхнуло смущённой улыбкой. Они помолчали, ласково улыбаясь друг другу.
– Спасибо, – шепнула львица. Вместо ответа Аджуади осторожно опустил подбородок на её голову.
Мхиту был мрачен. Целыми днями он, иногда вместе с Налой или Матлаем, бесцельно бродил по Прайдленду, пытаясь понять, что же он чувствует, когда видит Мбайю. Прошедшие с момента её вместе с Амбой бегства года сделали своё дело. Жгучая даже не ненависть, а обида на жену притупилась, уступив место апатии. Всё чаще вспоминались их счастливые, прожитые вместе года…
– Я не знаю, что делать, Нала, – пожаловался он сестре, когда они вместо Кову с Симбой пошли на обход. – Ты бы простила её на моём месте?
– На твоём месте? – горько усмехнулась львица. – Я на своём-то разобраться не могу. Но ведь она помогла нам… Готова была погибнуть, чтобы защитить нас с детьми… Я не знаю, что и думать, Мхиту. Ты ведь знаешь её лучше меня.
Лев вздохнул.
– Я думал так… До её побега.
– Похоже, она изменилась.
– Может быть… Но ведь… Она осталась всё той же Мбайей…
– Может, уже не той. Все мы меняемся. Кто-то больше, кто-то меньше. И далеко не всегда в худшую сторону.
Мхиту вздохнул и обернулся на Скалу.
– Мне нужно поговорить с ней, – решил он. – Тогда я пойму. Скорей бы она поправилась…
Мбайя поправлялась медленно. Она по-прежнему не произносила ни слова, хотя Мванга, осмотрев её, и успокоил Кусини с Матлаем, что голосовые связки не задеты. Шаман продолжал приносить ей воду в скорлупе плодов, которую осторожно вливал ей в рот: лакать сама она не могла. Львица не сопротивлялась, но в её глазах по-прежнему светились всё то же равнодушие и даже, пожалуй, презрение к своей дальнейшей участи. Только при виде детей её глаза озарялись тенью радости. Кусини подолгу сидела или лежала рядом с ней. Реже присоединялся и Матлай. Он всё ещё не мог понять, простил ли он мать. Но ненависти к ней он не испытывал. Глядя на неё, он вспоминал своих собственных детей, и часто снова и снова спра<
|
|
|
