 |
O творческом назначении человека
|
|
|
|
Н. А. Бердяев стремится обосновать учение о творческом назначении человека. Для него диалектика морального становления личности является одновременно задачей творческой, по существу, в этом процессе и должно, по его мнению, осуществиться преодоление объективации, „освобождение“ падшего мира.
Для Н. А. Бердяева миросозерцание предшествующей эпохи есть определение чего-то, предметности, вещности, проявляющееся с наибольшей ясностью в гносеологической ориентации этой эпохи, в ее ориентации на науку, якобы способную выразить этическую максиму поведения человека. Однако эта максима предстает как понятийное выражение представлений общества о тех или иных этических нормах, которые в связи с этим исключают индивидуальный путь к ним, ибо индивид должен подчиняться извне навязанным нормам и критериям нравственности.
Н. А. Бердяев полагает истинно философским такое миросозерцание, которое предстает как познание смысла, причем смысла, соизмеримого с человеком. Поэтому для него в этике является основным не вопрос о норме, цели, навязанной извне, а вопрос об источнике творческой жизни. Поэтому этика должна стать творческой, выражающей собой динамику становления человека как личности. Однако, подобного рода задача является центральной в миросозерцании Н. А. Бердяева вообще. Именно поэтому для него этика и есть философия свободы. Для Н. А. Бердяева центральной этической категорией является категория свободы. В этой связи им критикуется свободная воля, которая, по мнению Н. А. Бердяева, представляет собой одну из неверных, приспособленных к этому миру категорий. Эта категория предполагает установленные, данные нормы добра и зла, исключает динамику нравственного становления личности как „восхождение“ по диалектической цепочке негативной и позитивной свободы, ибо человек свободен не только к добру, но и к злу, причем сам „опыт зла“ обогащает человека. Поэтому, согласно учению Н. А. Бердяева, „нельзя мыслить свободу статически, нужно мыслить динамически. Существует диалектика свободы, судьба свободы в мире. Свобода может переходить в свою противоположность. В школьной философии проблема свободы обычно отождествлялась с „свободой воли“.
|
|
|
Свобода мыслилась как свобода выбора, как возможность повернуть направо или налево. Выбор между добром и злом предполагает, что человек поставлен перед нормой, различающей добро и зло. Свободой воли особенно дорожили с точки зрения уголовно-процессуального понимания человеческой жизни…“ Именно; в силу этого, как полагает философ, „свободная воля“ представляет собой этическую категорию, через которую человек получает иллюзии свободы, оставаясь на самом: деле подчиненным законам и нормам падшего объективированного мира, статическому и безликому порядку, антиперсоналистическому в своей сущности. Свобода воли применима к детерминированному миру и осуществляется через и благодаря категории причинности как необходимый выбор установленных норм добра и зла. Подлинная свобода, по мнению Н. А. Бердяева, свобода как дух, как внутренний источник динамики становления человека предполагает самоутверждение человеком себя как личности, она предполагает борьбу с миром обыденности, с установленными в нем этическими нормами. Эти последние, как и сведение свободы к свободе воли, по существу, как отмечает Н. А. Бердяев, являются логическим следствием деперсонализации человека, следствием его понимания как индивида.
Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия
В книге “Смысл творчества”, основной темой которой является идея творчества как религиозной задачи человека, получила свое первое развернутое выражение философия христианского творческого антропологизма Бердяева. Впечатления современницы писателя Е.К. Герцык о книге: „Сотни пламенных, парадоксальнейших страниц. Книга не написана - выкрикнута. Местами стиль маниакальный: на иной странице повторяется пятьдесят раз какое-нибудь слово, несущее натиск его воли: человек, свобода, творчество. Он бьет бешено молотком по читателю, Не размышляет, не строит умозаключений, он декретирует.”
|
|
|
Бердяев ставит вопрос об отношении творчества и греха, творчества и искупления, об оправдании человека в творчестве и через творчество. Он считает, что „оно оправдывает человека, оно есть антроподицея”. Антроподицея, согласно Бердяеву, это „третье антропологическое откровение“, возвещающее о наступлении „творческой религиозной эпохи“. Оно упраздняет откровение Ветхого и Нового заветов („Христианство так же мертвеет и коснеет перед творческой религиозной эпохой, как мертвел и коснел Ветхий завет перед явлением Христа“). Но третьего откровения нельзя ждать, его должен совершить сам человек; это будет делом его свободы и творчества. Творчество не оправдывается и не допускается религией, а само является религией. Его целью служит искание смысла, который всегда находится за пределами мировой данности; творчество означает „возможность прорыва к смыслу через бессмыслицу“. Смысл есть ценность, и потому ценностно окрашено всякое творческое стремление. Творчество создает особый мир, оно „продолжает дело творения“, уподобляет человека Богу-Творцу. Бердяев считает, что „все достоинство творения, все совершенство его по идее Творца - в присущей ему свободе. Свобода есть основной внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему; в этом признаке заключено абсолютное совершенство плана творения”. Присущая человеку способность к творчеству божественна, и в этом состоит его богоподобие. Со стороны Бога высшая природа человека показывается Иисусом Христом, Богом, принявшим человеческий облик; со стороны человека - его творчеством, созданием „нового, небывшего еще”.
|
|
|
Для автора „творчество человека не есть требование человека и право его, а есть требование Бога от человека, обязанность человека”. „Бог ждет от человека творческого акта как ответ человека на творческий акт Бога. О творчестве человека, верно то же, что и о свободе человека. Свобода человека есть требование Бога от человека, обязанность человека по отношению к Богу.” Бердяев пишет: „Творчество неотрывно от свободы. Лишь свободный творит. Из необходимости рождается лишь эволюция; творчество рождается из свободы”. Тайна творчества также „бездонна и неизъяснима”, как и тайна свободы.
„Творчество - это цель жизни человека на земле - то, для чего Бог создал его. Если христианство есть религия спасения, то это спасение через творчество, а не только через аскетическое очищение от греха”, - пишет Бердяев. В книге „О назначении человека. Опыт парадоксальной этики” (1931) он утверждает, что не только этика искупления, но также этика творчества есть путь в царство небесное.
„Тьма, ничто, бездна - вот что для Бердяева в основе бытия, вот в чем корни и божественного миротворчества, и бездонной свободы человеческого духа. Но эта же тьма, бездна снова настигает светлый космос и человека и грозит поглотить их - отсюда необходимость творчества во что бы то ни стало... твори, не то погибнешь”, - пишет Герцык. „Бог всемогущ в бытии и над бытием, но он бес-силен перед “ничто”, которое до бытия и вне бытия. Он мог только распяться над бездной этого „ничто” и тем внести свет в него... В этом и тайна свободы....Отсюда и бесконечный источник для творчества”. Бердяев считает, что „творчество возможно лишь при допущении свободы, не детерминированной бытием, не выводимой из бытия”. Иначе, „без “ничто”, без небытия творчество в истинном смысле слова было бы невозможно”.
Бердяев выражает мысль, что „творчество есть творчество из ничего, то есть из свободы”. На мой взгляд, было бы неправильно думать, что творчество человека не нуждается в какой-либо материи (материале), так как совершается в реальности. Бердяев поясняет, что “творческий акт человека не может целиком определяться материалом, который дает мир, в нем есть новизна, не детерминированная извне миром. Это и есть тот элемент свободы, который привходит во всякий подлинный творческий акт”. Я думаю, что именно в этом смысле „творчество есть творчество из ничего”. Бердяев считает, что творческие дары даны человеку Богом, но в творческие акты человека привходит элемент свободы, не детерминированной ни миром, ни Богом.
|
|
|
Бердяев говорит о трагедии человеческого творчества. Он видит ее в несоответствии его результатов первоначальному замыслу, в том, что „творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие... на преображение мира. Но в условиях падшего мира он отяжелевает, притягивается вниз... создает не новую жизнь, а культурные продукты большего или меньшего совершенства”. Культура, по мысли писателя, является одной из форм объективации и лишь символически указывает на духовный мир. Подтверждение своей мысли Бердяев видит в том, что великие русские писатели чувствовали конфликт между совершенной культурой и жизнью и стремились к совершенной, преобразованной жизни. В том отношении очень показательны Гоголь, Толстой, Достоевский. Вся русская литература проникнута болью о страданиях народа и человека. В условиях „падшего” мира „результаты творчества носят не реалистический, а символический характер”. Такое творчество „символическое, дающее лишь знаки реального преображения. Реалистическое творчество было бы преображением мира, концом этого мира, возникновением нового неба и новой земли”, так как творческий акт “есть акт эсхатологический, он обращен к концу мира”, предвосхищает начало мира нового, новой эпохи Духа.
В работах философа прослеживается связь между исключительным отношением Бердяева к творчеству и его пессимистическим отношением к действительности. Бердяев пишет: „Творческий акт для меня всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом свободы через необходимость”. „Творческий акт есть наступление конца этого мира, начало иного мира.” Автор предупреждает, что может возникнуть иллюзия, что „результаты творческого акта могут быть совершенными в этом мире, могут нас оставлять и не притягивать к иному миру”. Бердяев пишет, что совершенные продукты творчества „всегда говорят о мире ином, чем эта мировая действительность, и упреждают преображение мира”. Очевидно особое отношение писателя к творчеству. „Творчество, - пишет он, - было для меня погружением в особый, иной мир, мир, свободный от тяжести, от власти ненавистной обыденности. Творческий акт происходит вне времени. Во времени лишь продукты творчества, лишь объективация. Продукты творчества не могут удовлетворять творца. Но пережитый творческий подъем, экстаз, преодолевающий различение субъекта и объекта, переходит в вечность“: „Творчество для меня не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность”. Бердяев понимает под творчеством „потрясение и подъем всего человеческого существа, направленного к иной, высшей жизни, к новому бытию”. Именно в творческом опыте „раскрывается, что „я”, субъект, первичнее и выше, чем „не-я”, объект”.
|
|
|
„Творчество не всегда бывает истинным и подлинным, оно может быть ложным и иллюзорным. Человеку свойственно и лжетворчество. Человек может давать ответ не на призывы Бога, а на призыв сатаны”. „Подлинное же творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации... и выйти на свободу, к преображенному миру, миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством Богочеловечности”.
Можно сделать вывод, что, с одной стороны, творчество - это высшее проявление свободы, создающей из „ничто“ подлинное и ценностное, с другой - процесс деобъективации затвердевшего в формах бытия, природы и истории. „Творчество всегда есть освобождение и преодоление. В нем есть переживание силы....Ужас, боль, расслабленность, гибель должны быть побеждены творчеством. по существу есть выход, исход, победа.“ Творчество - это откровение „я“ Богу и миру, в нем оправдание человека, как бы ответный шаг на его пути к трансцендентному.
6. Этика Человека. Этический дуализм
Для Бердяева исходным в этике, как в его миросозерцании вообще, является дуализм. „Нравственное сознание предполагает дуализм, противопоставление нравственной личности и злого мира, злого мира вокруг себя и в самом себе. А это значит, что в основе нравственной оценки и нравственного акта лежит грехопадение, потеря первоначальной райской цельности, невозможность непосредственно, без рефлексии и различения, вкушать от древа жизни, - того, что символизирует жизнь вечную.
Различение и оценка предполагают потерю цельности, раздвоенности. С учетом этого дуализма объективированный мир предстает как утерявший целостность и полноту, а этика, ее нормы и категории выступают как противоречивые и парадоксальные. Противоречия очевидны как в бизнесе в России, в Европе, так и в отношениях между людьми. Эпиграфом к книге „О назначении человека“ Н. А. Бердяев взял слова Н. В. Гоголя: „Грусть от того, что не видишь добра в добре“. Нетрудно увидеть в нем прямую антитезу как „Оправданию добра“ В. С. Соловьева, так и собственным построениям раннего периода творчества.
В поздних работах философ в онтологическом принципе примата свободы над бытием пытается обосновать примат личности, ее свободы над любой онтологической доктриной, подчиняющей и порабощающей, по его мнению, человека. И поэтому в сфере непосредственно этической подобный примат личности на-ходит свое выражение в критике нормативизма и ригоризма.
Нравственное становление человека (или, в терминологии философа, „нравственное излечение“) возможно на основании построения новой, энергетической этики, которая ориентируется не на законы и нормы (сфера сознания), а на сверхсознательное, „благодатную духовную энергию“. „Этика решительно должна быть энергетической, а не телеологической. И потому свободу она должна понимать как первоисточник, как внутреннюю творческую энергию, а не как способность следовать нормам и осуществлять заданную цель. Нравственное благо дается человеку не как цель, а как внутренняя сила, освещающая его жизнь. Важно, откуда вытекает нравственный акт человека, а не к какой цели он направлен… И в основу должно быть положено понятие творческой свободы как источника жизни и духа, как света, освещающего жизнь“.
Путь „освобождения“ человека Н. А. Бердяев раскрывает, выделяя три типа этики: этику закона, этику искупления, этику творчества. Н. А. Бердяев рассматриваем выделенные им этики как путь духовного становления человека. К этике закона Н. А. Бердяев относит следующие типы этик: дохристианскую, ветхозаветно-юдаистическую, языческую, первобытно-социальную, аристотелевскую, стоическую, пелагианекую, а также томистскую (внутри христианства). Существенную черту этики закона Н. А. Бердяев определяет следующим образом: „Этика закона и значит, прежде всего, что субъектом нравственной оценки является общество, а не личность, что общество устанавливает нравственные запреты, табу, законы и нормы, которым личность должна повиноваться под страхом нравственного отлучения и кары. Этика закона не может быть индивидуальной и персоналистической, она никогда не проникает в интимную глубину нравственной жизни личности, нравственного опыта к борений“. В сущности своей, согласно учению Н. А. Бердяева, эта этика парадоксальна, ибо, порабощая личность, индивидуальное, она одновременно создает возможность внутреннего развития в мире, где царствует грех, эта этика как бы приспособлена к человеческим нуждам и потребностям.
Заключение
Для Николая Александровича Бердяева основным предметом его интереса и центральной темой философской мысли всегда был человек, его природа, сущность, свобода, предназначение и цель его существования. То есть все вопросы, философское рассмотрение которых так или иначе указано нам разумом, сводятся, по сути, к вопросу о человеке.
Философствование Бердяева носило религиозно-экзистенциалистский характер, с явными признаками антропологизма, и было попыткой самовыражения с помощью образно-художественного языка, желанием передать внутренний личный опыт, настроение, непосредственное эмоциональное переживание.
У Бердяева человек представляет собой природное и сверхприродное существо. „Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное себя преодолевать, человек есть существо противоречивое, парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности. С одинаковым правом можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и рабье“. Из этого следует, что отличительной особенностью бердяевской философии человека является сознательно принимаемый парадоксализм, акцент на несовместимости основных его определений.
Бердяев воспринял идею автономии воли, согласно которой ничто внешнее, никакие авторитеты не могут служить законом для моей воли, воля свободна только тогда, когда сама ставит над собой закон, которому затем и подчиняется. Человеческое „Я“ заявляет Бердяев, стоит выше суда других людей, суда общества и даже всего бытия, потому что единственным судьей является тот нравственный закон, который составляет истинную сущность „Я“ который это „Я“ свободно признает. Заимствовав у Иммануила Канта принцип автономии, свободного признания над собой нравственного закона, Бердяев отверг сам этот нравственный закон, требование подчинения своеволия единичного человека долгу - руководствоваться правилом: не делай другому того чего, ты не хотел бы, чтобы делали тебе. Для Бердяева подчинение всякому закону, в том числе нравственному, есть рабство. Бердяев отвергает трактовку свободы как подчинения всеобщему нравственному закону: ведь именно в подчинении вообще, безотносительно к какому бы то ни было содержанию, а тем более в подчинении всеобщему началу русский философ видел рабство, несвободу. Согласно Бердяеву, „философское познание - человеческое познание, в ней всегда есть элемент человеческой свободы“, „если философия возможна, то она может быть только свободной, она не терпит принуждения“. Свобода - в том, чтобы никому и ничему не подчиняться - таково глубочайшее убеждение Бердяева, таков его этический принцип.
Бердяев как представитель религиозной философии полагал, что „проблема человека совершенно неразрешима, если его рассматривать из природы и лишь в соотношении с природой. Понять человека можно лишь в его отношении к Богу“. Потому что человек есть великая загадка для самого себя, свидетельствующее о существовании высшего мира.
У Бердяева учение о человеке есть, прежде всего, учение о личности, ее предназначении, долге перед человечеством.
Бердяев полностью не согласен с традиционным определением человека как разумного существа, поскольку свести человека к разуму - значило бы лишить его уникальности, неповторимости, а значит, личности. Личность у Бердяева рассматривается как категория религиозно - духовная. По мнению философа, „существование личности предполагает существование Бога, ценность личности предполагает верховную ценность Бога. Личность есть ценность, стоящая выше государства, нации, человеческого рода, природы, и она, в сущности, не входит в этот ряд“. Поэтому он не приемлет нравственный разум идеализма в качестве высшего закона для человека, ибо всякий закон есть детерминация, а личность, считает он, должна быть свободна. Именно в свободе он видел главную характеристику личности, и личность не просто обладает свободой, но она и есть сама свобода. Человек как существо свободное, обладает творческой свободой. Здесь человек у Бердяева рассматривается не только как творец мира, но в известном смысле как творец самого себя. Творчество у философа становится теургическим актом, которому в последний период жизни он придает эсхатологический характер. Предназначение человека, таким образом, состоит в стремлении к духовной свободе, отказ от всякого принуждения, террора и насилия. В этом смысле Бердяев выступает не только ярким представителем русской религиозно - философской традиции, но и выразителем русской души, отразившей в себе всю духовную атмосферу начала ХХ века в России. Он также является живым свидетелем и участником того, что происходило в России, которое было пережито, осмыслено и передано через его философскую позицию, дух бунтарства и анархизма.
Таким образом, у Бердяева осмысление предназначения человека является нравственным ядром его философии. Н.А. Бердяев является ярким выразителем своего времени и своей истории, живым воплощением русской религиозно - философской мысли. Для Бердяева философствование стало его образом жизни и его судьбой. Характер философствования Бердяева выразилось в его противоречивости, „парадоксальности“ и эмоциональности, отразившемся в отстаивании духовной свободы человека, в отвержении государства, всякого рода данности или „объективации“. В этом было своеобразие его философствования, и в то же время выражение его экзистенциального опыта. Таким образом, в его философствовании произошло сплетение, пересечение философской и культурной традиций через его собственное интеллектуальное осмысление, внутренний духовный опыт.
Можно лишь порадоваться за тех, кто откроет для себя неведомый им яркий и прекрасный мир бердяевской мысли. Николай Александрович Бердяев остается во многом нашим современником, призывающим при решении всех философских проблем ставить в центр человека и его творчество, oн всегда отстаивал нередуцируемость свободы к необходимости, ее неприкосновенность перед лицом экспансии детерминизма.
Список литературы
1. Бердяев Н.А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики // Путь в философию. Антология. - М., 2001. С.290.
. Бердяев Н.А. Русская идея. "Вопросы философии", 1990, № 1-2.
. Бердяев Н.А. Самопознание (опыт философской автобиографии). М.: “Книга”, 1991.
. Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия творчества, культуры и искусства. Т.I. - М.,1994.
. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.: “Правда”, 1989.
. Кант И. Критика чистого разума // Кант И. Соч. в 6т. Т.3. - М., 1964. С.661.
7. Кантовские чтения в КРСУ <http://translate.googleusercontent.com/translate_c?depth=1&hl=de&rurl=translate.google.de&sl=de&tl=ru&u=http://anthropology.ru/ru/texts/gathered/kant-krsu/index.html&usg=ALkJrhj8ceeDsVPa5xwJ1MbPoQNEaQfU9A> (22 апреля 2004 г.); Общечеловеческое и национальное в философии <http://translate.googleusercontent.com/translate_c?depth=1&hl=de&rurl=translate.google.de&sl=de&tl=ru&u=http://anthropology.ru/ru/texts/gathered/commnat02/index.html&usg=ALkJrhiu5fEx9pS2yWo1N04lQEbx1-oVMw>: II международная научно-практическая конференция КРСУ (27-28 мая 2004 г.). Материалы выступлений / Под общ.ред. И.И. <http://translate.googleusercontent.com/translate_c?depth=1&hl=de&rurl=translate.google.de&sl=de&tl=ru&u=http://anthropology.ru/ru/we/ivanova_ii.html&usg=ALkJrhg8sHf4zYmIBo0l2qPeSsH7AfKWIg> Ивановой <http://translate.googleusercontent.com/translate_c?depth=1&hl=de&rurl=translate.google.de&sl=de&tl=ru&u=http://anthropology.ru/ru/we/ivanova_ii.html&usg=ALkJrhg8sHf4zYmIBo0l2qPeSsH7AfKWIg>. - Бишкек, 2004. - С.84-91
. Мень Александр. Трудный путь к диалогу. Москва. Радуга, 1992. - 464 с. ния. - М.: Радуга, 1992. - 464 с. аlеxаndrmеn.libfl.ru <http://alexandrmen.libfl.ru>
. Rеgulа M. Zwаhlеn: Dаs rеvolutionärе Еbеnbild Gottеs Аnthropologiеn dеr Mеnsсhеnwürdе bеi Nikolаj А. Bеrdjаеv und Sеrgеj N. Bulgаkov, Bd. 5, 2010.
. Философский портал - http://bhogа.nеt.ru <http://bhoga.net.ru>
|
|
|
