Всероссийской Чрезвычайной комиссии

§ 4

Свидетельства

Советская система держалась на «двух китах» – терроре и пропаганде.

«Свободное русское слово» переместилось в Берлин, Прагу, Париж, Ригу, Нью-Йорк, Харбин, Шанхай, Варшаву…

В сентябре 1920 года корреспондент пражской газеты «Воля России» писал из Христиании:

«Подтверждается известие, что в Архангельске комиссар ЧК Кедров, собрав до 1 200 человек арестованных офицеров, партизан, интеллигентов и т. д., посадил их на баржу и вблизи Холмогор расстрелял из орудий и пулемётов. Сотни (до 600 человек) были перебиты, искалечены и утонули. <…>

В августе – грандиозная облава. Арестовано около 700 человек. Преимущественно женщин. Все предаются военно-полевому суду за толки об иностранном вмешательстве и за распространение слухов, сеющих недовольство существующим строем. <…> Власть в руках чрезвычаек. В Мурманске их шесть, а в Архангельске и того больше. Массовый арест педагогов <…>. В Шенкурском уезде опять этим летом вспыхнуло восстание, но было беспощадно подавлено с применением артиллерии <…>. Крестьянство относится к Советской власти, безусловно, отрицательно. <…> Городское население превращено буквально в рабов, так как большинство работает за те или иные провинности на принудительных работах. <…> Из сколько-нибудь заметных общественных работников (небольшевистского направления) все или расстреляны, или скрываются, или сидят в Архангельске, Вологде и Москве… <…> Кооперации, конечно, никакой. О кооперативах есть сведения, что член Правления «Лесорубов» Шестаков – расстрелян. И. Ф. Дегтев отбывал наказание в тюрьме, а затем увезён в Шенкурск на суд. Председатель земской губернской управы Скоморохов П. П. (социалист-революционер) был приговорён к расстрелу, но помилован и осужден на 25 лет каторжных работ. Есть слухи, что работает тайная «Крестьянская партия». <…> Люди, бежавшие из России, производят и сейчас впечатление ненормальных, измучены и физически и нравственно, так что разговор с ними труден». [1]

В ноябре 1920 года «Воля России» поместила две корреспонденции того же автора.

«… советский Дубасов – комиссар Кедров – кончил свою карьеру помешательством, не выдержав холмогорской бойни, где по его приказу, целые сотни выстраивались, раздавался приказ раздеться догола, и перед могилами шеренги мужиков расстреливали из пулемётов. Комиссией врачей Кедров признан сумасшедшим и заключён в московском доме умалишённых. <…> А в Холмогорах народ три раза бунтовался. Теперь там лагерь принудиловцев и самые главные расстрелы. Много женщин сошло с ума. <…> В сентябре был день красной расправы в Холмогорах. Расстреляли больше 2 000 человек. Всё больше из крестьян и казаков с юга. Интеллигентов почти уже не расстреливают, их мало». 2

«И белые, и красные эксперименты для самого крестьянского населения Севера дали одинаково ужасные результаты. Заваренная здесь иностранными генералами каша кончилась шеренгами голых мужиков, которых глава архангельских чрезвычаек Кедров истреблял из пулемётов, выстроив их около могил. И народ начинает ненавидеть генералов уже за то, что они предали его в кедровские лапы. <…> Есть волости, где истреблено и вымерло до 60-70 процентов всего населения. Истребление русского населения идёт с лихорадочной поспешностью. Надо спешить с помощью. Иначе здесь будет мёртвая пустыня и даже придти будет не к чему…». 3

В «Воле России» информация была поставлена отлично:

«Самый острый вопрос жизни северного русского захолустья это – топливо. <…> 1 534 учреждения Архангельска (жилищная комиссия по октябрь выдала 1 534 ордера на помещения для советских учреждений) вымерзают.

<…> На Севере паёк иногда совсем не выдаётся. <…> Теперь Советы готовят новое ярмо – концессии». 4

«В № 200 от 2 ноября сего года архангельских «Известий» напечатан список расстрелянных. Вот он. <…> Никаких торговых сношений с советской властью у Норвегии нет, да, и, судя по настроению норвежцев, и быть не может. <…> Местные газеты полны призывов к войне с Европой. Всех мобилизуют и обучают. Какой-то кризис назревает. Это чувствуется».

«После ухода Миллера создана Советская Карельская республика. Столица – Ухта – село на берегу озера того же названия. Состряпано правительство. Введен полк. Затем дивизия ЧК расположилась по всей финской границе со штабом в Кеми.

Всё лето прошло в военной оккупации Карелии советскими войсками, в укрощении строптивых и советизации завоёванного края. Результаты такого «государственного строительства» – неисчислимые трупы казнённых, бегство в Финляндию целых деревень, разорение и одичание бедного края.

<…> Теперь большевики отдали край красным финнам, а те превращают его в базу для новой борьбы с белой Финляндией». 6

«История с Печенгским монастырём. Едва ушел Миллер, явились Советы захватывать его у «эксплуататоров». «Отдать» уговоры не помогли. Тогда решили «покарать» и уничтожить. Центр предписал немедленно мобилизовать годных для военной службы монахов, а престарелых отправить на принудительные работы. Энергичными мерами – в два месяца – был разгромлен Печенгский монастырь до основания. Причём разгром сопровождался глумлением, кощунством над убогими святынями обители. Братию отправили куда-то в центр. Некоторые смельчаки рискнули бежать. Часть погибла в болотах нашей «запредельной» земли, но идейные вожаки обители добрались до Норвегии, которая их ласково приютила». 7

«Мурманск. Ходят неясные слухи про движение матросов в Кронштадте, но никто ничего толком не знает. Живём словно в тюрьме, и ясное сознание того, что нас хотят уморить с голоду, доводит до сумасшествия. Хочется кричать о помощи на весь мир, который ещё не знает и сотой доли тех страданий, угнетений, унижений и плевков, которыми нас наградила «рабоче-крестьянская»…».

(Из письма слесаря)

«По всей Карелии теперь ездят комиссары. Все ищут мужиков, которые служили у англичан или белых. <…> Много народу перебито, увезено, не знаем, куда и за что. А когда не стало кого убивать, тогда господа комиссары принялись отбирать крестьянские продукты безо всякого разбору, какой что может утянуть…».

«Егор Смолин», «Лейтенант Григ», безымянный корреспондент «Воли России»* прав: самые страшные расстрелы шли в Холмогорах…

Широко известно о расстрелах в Крыму. Иван Шмелев потерял там сына, а сам, переживший ужас красного террора, написал «Солнце мёртвых» (работа переведена ещё в 1920-х на все иностранные языки)… «Самой страшной книгой на русском языке» назвал её А. Амфитеатров.

Найдены и опубликованы историками независимой Украины расстрельные крымские списки 1920-21 годов… Джанкой, Симферополь, Керчь, Феодосия, Ялта, Севастополь, Евпатория, Бахчисарай…9 Первые украинские Голгофы…

Здесь на Севере их предшественниками были: Шенкурск, Вельск, Холмогоры, Усть-Цильма, Пинега, Онега, Мезень, Великий Устюг, Вологда, Петрозаводск, Архангельск, Пермь, Чердынь…

Первая по времени публикация о Холмогорских расстрелах и концлагере появилась в Берлине в 1922 году – за 11 лет до создания немецкого аналога. (Дахау в 1933 году под Мюнхеном).

С. П. Мельгунов писал:

«Мне лично хорошо известен автор этого в сущности донесения, ездивший с большой трудностью и опасностью для себя специально на далёкий Север, чтобы собрать сведения об ужасах, о которых доходили слухи в Москву, и чтобы выяснить возможность помочь несчастным заключённым этого «лагеря смерти». Я слышал его доклад в Москве. В передаче он был ещё более страшен. Было действительно жутко, но мы были бессильны оказать помощь…». 10

С тех пор прошло 88 лет. Приведём это свидетельство целиком.