Глава 4. Побег и исчезновение.

И ненависть мучительна, и нежность.
И ненависть, и нежность – тот же пыл.
У. Шекспир.
Ромео и Джульетта.
Акт I, сцена 1.

Светла твоя улыбка, а голос тих и нежен.
За глупость и гордыню плачу я по счетам.
За звонкий смех, за радость, за сон твой безмятежный
Я в рабство жгучей тайне навек себя продам.

Часы на каминной полке в Синей спальне показывали половину третьего ночи, и Драко Малфой уже спал, согревая своим тёплым дыханием холод шёлковых простыней.

Ему снилось замёрзшее озеро, окруженное черными скалами.
Стояла ночь, и чернильное небо зияло пустотой. Ни месяца, ни звёзд не было видно. Но что же тогда освещало всю эту мрачную картину, позволяя понять, где он находится?.. Посреди озера стояла Она…Светлая…Сияющая…С ободряющей улыбкой на устах…И он ступил на тонкий лёд озера. К ней. Быстрее. Броситься к её ногам, целовать её руки и прижиматься к тёплому телу…Но вот Она скидывает с себя капюшон и распахивает мантию, ослепляя юношу белизной своего подвенечного платья…Лёд под ногами предательски трещит, заставляя Драко почувствовать холод мутной воды…Или…Нет…Это не вода…Это кровь…Чистая ледяная кровь всех тех, кто когда-либо принадлежал к древнему роду Малфоев…И он тонет в ней, выкрикивая Её имя…А Она стоит неподвижно в нескольких шагах от него и плачет…Тихо…Беззвучно…

- Драко! – послышался голос из камина. – Драко, ты не спишь?!
Юноша распахнул глаза и резко поднялся с постели.
- Северус? Что-то с Асторией?! – воскликнул хозяин поместья, услышав характерный звук открытия камина для перемещения.
- Нет, с ребёнком всё в порядке. Я открыл камин. Поговорим у меня в кабинете. Срочно.

Последнее слово зельевара было не предположением и даже не предложением, а приказом. И все, хорошо знавшие этого человека, понимали, что если Северус Снейп говорит «срочно», значит необходимо подчиниться без лишних споров и расспросов.

Уже зайдя в камин и приготовившись переместиться в кабинет крёстного, Драко сообразил, что на нём ничего не надето, кроме длинных белых шёлковых штанов свободного покроя и, чертыхнувшись, сделал шаг в сторону кровати, на краю которой лежал халат из той же материи, только синего цвета.
Кабинет директора Хогвартса представлял собой небольшую комнату с письменным столом у окна и диваном с двумя креслами у камина. Вдоль стен довольно-таки мрачного помещения располагались высокие стеллажи с книгами, склянками и магическими артефактами сомнительного происхождения. После гибели Дамблдора кабинет директора перенесли в подземелья. Северус Снейп, будучи ярым консерватором, не пожелал менять что-либо в своей жизни, даже перейдя на роль первого лица Хогвартса.

Переместившись в кабинет крёстного, юноша небрежно бросил на кресло халат, который так и не успел надеть, и поспешил в угол, где у окна обычно стоял кувшин с ледяной водой.
- Чёртов Летучий порох, - пояснил свои действия Драко, - мне кажется, что у меня на него аллергия.
Слизеринец в спешке нащупал кувшин и, налив в левую ладонь немного воды, начал протирать глаза.
- Ааа…дьявол…в глаза попало…ничего не вижу!
Из соседней комнаты послышались громкие звуки поспешных поисков склянки с антиаллергеном. Чертыхаясь и корчась от резкой боли, Драко наощупь добрался до дивана и лёг на него, ожидая возвращения крёстного из хранилища с запасами лекарств. Через несколько мгновений юноша почувствовал прикосновение тёплых рук, втирающих мазь в прикрытые веки. Боль стремительно начала отступать, и слизеринец попытался открыть глаза.
- Полежи минутку спокойно, не поднимая веки. Иначе будет очень больно.

Голос. Тихий. Спокойный, но в то же время такой красивый и мелодичный. Голос из его снов.

Не может быть.

Драко резко распахнул глаза и увидел прямо над собой немного взволнованное лицо Гермионы Грейнджер. Она сидела рядом с лежащим слизеринцем и куталась в мантию, то ли от холода, то ли пытаясь унять нервную дрожь. Склянка с антиаллергеном была закрыта и покоилась на её коленях.
- Что ты здесь де… - не успел договорить юноша, как саднящая боль моментально поразила слизистую оболочку его глаз, заставляя Драко поморщиться и резко втянуть воздух в лёгкие.
Девушка стремительно отреагировала и уже спустя мгновение держала у его глаз свою волшебную палочку, нашёптывая болеутоляющее заклятие.
- Ты можешь хоть минутку полежать спокойно? – спросила Гермиона, кладя палочку на журнальный столик. – У тебя нешуточная аллергия на Летучий порох.
Драко согласно кивнул и лёг на подушки.
- Где Снейп? – только и спросил он.
- Директор открыл для тебя ход и ушёл на поиски другого камина, чтобы переговорить с кем-то.
- С кем?
- Я не уточняла.
Гермиона украдкой окинула взглядом лежащего с закрытыми глазами слизеринца и, густо покраснев, отвернулась. Чтобы чем-то себя занять, она подошла к камину и развела огонь, а затем наколдовала пушистый тёплый плед и укрыла им юношу.
Почувствовав прикосновение мягкой шерсти и рук Гермионы, заботливо подоткнувшей края пледа под поясницу и спину, к Драко пришло осознание одного интересного обстоятельства.
- Прости, что в таком виде.
- Что?.. – рассеянно подняла на него глаза Гермиона.
- Я. В таком виде. Уже ночь. И я спал. – уточнил юноша. – Да и тем более не предполагал, что встречу здесь кого-то, кроме директора. – добавил он. - Особенно в такой поздний час.
- Ничего…ничего страшного… - только и ответила девушка.

Наступила тишина.

Драко тяжело дышал, пытаясь переварить произошедшее. Как она здесь оказалась? Зачем? Почему именно сейчас? Из головы всё никак не шёл её образ в подвенечном платье посреди кровавого озера. Ирония? Своеобразный чёрный юмор Северуса, несомненно. обладающего легилименцией? Вряд ли. В своё время Люциус научил сына умению скрывать свои мысли. А может быть ему всё это лишь снится и не было никакого перемещения в кабинет директора?

Словно желая убедиться в реальности происходящего, юноша пошевелился и согнул в колене левую ногу. Ту, которая покоилась рядом с сидящей Гермионой. Девушка вздрогнула и, коротко взглянув на белокурого слизеринца, немного отодвинулась в сторону.
Почувствовав, что боль окончательно утихла, Драко слегка приоткрыл глаза и начал украдкой, из-под ресниц, разглядывать ничего не замечающую гриффиндорку. Она ютилась на краешке дивана и следила за пляшущими языками пламени, пытаясь создать видимость полного спокойствия и отрешенности, однако в этот момент юноша мог бы поклясться чем угодно, что она нервничает. Напряжённая спина, подрагивающие руки и закушенная нижняя губа выдавали девушку с головой. А ведь совсем недавно она была так спокойна и умиротворена, отдаваясь во власть объятий Драко.

Объятий, украденных у другого человека.

Покидая свадебный шатёр Уизли чуть более двух месяцев назад, юный лорд был уверен в том, что эта встреча с ней станет последней в его жизни. Он почти что хотел этого, отчаянно цепляясь за остатки разума, покинувшего его в тот самый момент, когда она развернулась спиной к собственному отражению в зеркале и посмотрела на него с такой восхитительно-застенчивой нежностью, что прошлое, настоящее и будущее слились для Драко в совершенно ничего не значащую призрачную субстанцию из мыслей, слов, предрассудков и понятий.

Заслышав торопливые шаги директора, гулом раздающиеся в тишине пустынного коридора, Драко откинул плед в сторону и встал на ноги, потянувшись за халатом. Предстоял серьёзный разговор с крёстным.
- Где ты пропадал, дементор тебя дери, - накинулся на крёстного юноша, как только зельевар вошёл в свой кабинет, - сейчас не первое апреля! И Хэллоуин только на следующей неделе, если мне не изменяет память!
От яростного шипения слизеринца Гермиона испуганно вжалась в спинку дивана, однако сам объект эмоционального выпада с непроницаемым лицом пронесся по кабинету черной летучей мышью и остановился возле письменного стола.
- Уймись, Драко, и выслушай то, что я тебе расскажу. – сквозь зубы процедил зельевар. – Сейчас будет тебе и Первое апреля, и Хэллоуин и Новый год с Днём Благодарения…За то, что все мы еще живы… - тихо добил он. - Полагаю, что ты знаком с мисс Грейнджер?
- С миссис Уизли, Профессор. – поправила его девушка.
- Да, с миссис Уизли, именно так. – согласно буркнул Снейп.
- Ближе к делу! – грубым тоном поторопил Драко своего крёстного, почувствовав почти что физическую боль при уточнении Гермионой её семейного положения.
Директор молча подошёл к креслу и опустился в него, взглядом приказывая крестнику последовать его примеру. Юноша закатил глаза от нетерпения, но подчинился.
- Только что стало известно о том, что из Мунго сбежала твоя чокнутая тётка и скрылась в неизвестном направлении.
- Белла?.. – неверяще переспросил Драко.
Теперь настал черёд зельевара закатить глаза и повысить голос, срываясь на крик.
- А что, у тебя в запасе есть еще какие-то тётки, такие же больные на голову, как Лестрейдж?!
Гермиона в первый раз видела зельевара, обычно молчаливого и чопорного, в таком состоянии.
- Продолжай. – скривился юноша.
- Пусть обо всём расскажет мисс Гр…Миссис Уизли. – махнул рукой директор в сторону Гермионы. – Она лучше осведомлена.
Гриффиндорка поднялась с дивана и, закусив губу, принялась расхаживать взад-вперёд по воображаемой тропинке, пролегающей между креслами и камином.
- Так как с нового учебного года я являюсь преподавателем Маггловедения, - начала она, - мы с моим … супругом, Рональдом Уизли, аврором, - уточнила девушка, - живём в профессорском крыле. Так распорядился Орден, желая связать Хогвартс и Аврорат воедино.
- Неплохо устроились. – хмыкнул Драко, закидывая ногу на ногу и поудобнее располагаясь в кресле. – Авроры, я имею ввиду. – невинным тоном уточнил юноша, увидев в глазах крёстного немое предупреждение.
Гермиона сделала вид, что не заметила подколки со стороны слизеринца, и продолжила свой рассказ.
- Этой ночью, всего пару часов назад, нас разбудил через каминную сеть кто-то из Ордена и сообщил о побеге Беллатрисы Лестрейндж. – по дрожи в голосе было заметно, как тяжело девушке даётся имя этой сумасшедшей преступницы. – Рон быстро собрался и переместился в Орден, оставив меня в Хогвартсе. Директор узнал о произошедшем от меня. Больше я ничего не могу добавить.
Девушка устало присела на краешек дивана, закрыла глаза и начала потирать виски круговыми движениями. Драко заметил эту её привычку еще курсе на третьем.
- Зато я могу. – подал голос зельевар.
Гермиона моментально открыла глаза и уставилась на Снейпа, ожидая каких-либо новостей о муже.
- Орден только что сообщил мне о том, что на поиски Лестрейндж по горячим следам были отправлены Поттер и Уизли, однако в какой-то момент связь с ними прервалась.
Директор поднялся с кресла, подошёл к камину и произнёс пароль к соединению с Орденом. Гермиона вся обратилась в зрение и слух, а Драко начал бороться с диким желанием подсесть к ней на диван и взять её руки в свои. Через несколько мгновений послышалось характерное шипение контакта, и куча углей начала принимать форму прелестного личика Флёр Уизли.
- Слушаю, Директор. – слегка грассируя, произнесла француженка.
- Есть какие-то новости о судьбе Поттера и Уизли? – задал вопрос Снейп.
- К сожалению, никаких новостей. – покачала головой вейла. - Если у нас появится какая-либо информация, мы обязательно немедленно поставим Вас в известность.
- Благодарю. – сухо ответил зельевар, намереваясь закончить сеанс связи.
- Директор, простите, - поспешила остановить его Флёр, - Гермиона сейчас у Вас? Не могла бы она подойти?
Снейп кивнул головой и отошёл от камина, предоставляя родственницам возможность перекинуться парой слов наедине.
- Держись, моя дорогая. – прошептала француженка. – Твоя любовь защитит его от всех бед.

Драко закрыл глаза.

* * *

- Я её вижу! - Рон остановился на несколько мгновений, чтобы перевести дух. – Вооон,видишь, за теми деревьями?
- Тварь. – сплюнул Гарри. – Так… Ты с той стороны, я с этой. Сейчас бить бесполезно. Не попадём. Граница возможности трансгрессирования далеко?
Рыжеволосый аврор на ходу достал из кармана мантии карту.
- Конец поляны с той стороны и еще метров сто.
- Дьявол! - Гарри схватил друга за локоть и посмотрел ему прямо в глаза. – Шанс – один к десяти. Нам нужно обогнуть поляну, иначе она нас заметит. Палочки у неё нет, но на невербалку сил вполне хватит. Сто метров! У нас в запасе всего сто метров леса.
- Тогда нужно поторопиться. – голос Рона слегка охрип от волнения.
Преодолев путь с обеих сторон довольно-таки широкой поляны, авроры ринулись наперерез черноволосой ведьме. Заметив погоню, Беллатриса ускорила бег.
- Stupefy! – мимо.
- Petrificus Totalus! – заклинание Рона пролетело в какой-то паре метров от беглянки. Неудача авроров вдохновила сумасшедшую, и она принялась истошно вопить, смешивая крики с безумным громким хохотом.
- Лестрейндж! – Гарри применил sonorous, чтобы быть уверенным – ведьма слышит его. – Предупреждаю тебя в последний раз!
Услышав голос Поттера, Беллатриса остановилась и медленно развернулась к аврорам. Её глаза загорелись недобрым безумным огоньком. Уголки губ стремительно поползли вверх.
- Гарри, - Рон задыхался от быстрого бега, - граница… Она стоит практически на границе. Видишь тот камень?
- Shield! - проревела ведьма невербальное заклятие, позволяющее накрыть её защитным куполом.
Если бы ненависть и чувство мести за смерть крёстного не застилали в тот момент разум Гарри, он бы без труда смог разгадать коварный план Беллатриссы, но темноволосый аврор своим темпераментом всецело принадлежал факультету Гриффиндор, выходцам которого под час было свойственно сначала действовать, а потом только размышлять над своими поступками.
- Нет! Гарри, стой! Она что-то задумала!
Рон схватил друга за плечо, но было уже слишком поздно. С диким рёвом, словно отчаянное голодное животное, темноволосый аврор накинулся на хохочущую ведьму, которая, казалось, только и ждала этого.
- Тайный портал… - мелькнуло в сознании Рона.
Послышался хлопок. От неожиданного трансгрессирования авроры потеряли сознание. Сильная тошнота. Боль от длинных когтей Беллатриссы, впившихся в их шеи. Дикий ликующий хохот. Темнота.

* * *

Сославшись на головную боль и покинув кабинет Директора, Гермиона побежала по тёмным коридорам Хогвартса в направлении профессорского крыла. Ей хотелось поскорее запереться в собственной спальне, залезть под одеяло с головой и забыться крепким сном, лишь бы не думать обо всём, произошедшем этой ночью. Войдя в их с Роном гостиную, девушка разожгла огонь в камине и опустилась на ковёр. Стоило сделать всего лишь пару шагов, назвать пароль, и она оказалась бы в просторной гостиной поместья Блэков, уже несколько лет служившего штаб-квартирой Ордена Феникса, но, перед своим уходом, Рон попросил её не покидать стены замка, якобы для гарантии моментальной связи Ордена с Хогвартсом. Гермиона прекрасно понимала, что дело было не только в этом, однако пообещала мужу оставаться в том месте, которое аврор посчитал безопасным для своей любимой.
Милый Рон… Такой уютный… Родной… Бесценный… Все эти годы она куталась в его нежность и заботу, словно в тёплую пуховую шаль, оберегающую от холода и ненастья. Они понимали друг друга без слов, будто бы обладая взаимной легилименцией. Гарри любил пошутить, жалуясь на то, что скоро между ним и Роном не останется никаких мужских секретов, и Гермиона непременно смеялась, заметив ехидно подмигивающую ей Джинни, стоящую за спиной зеленоглазого паренька. И так – день за днём… Месяц за месяцем… Год за годом…
Девушка усилием воли оторвала свой невидящий взгляд от языков пламени, плясавших в камине, и легла на ковёр, согнув ноги в коленях и разведя руки в стороны.

Когда они успели повзрослеть? Еще до войны? Или уже после? А, может быть, не существует вовсе той самой пресловутой границы, о которой так часто любят писать в книгах? И взросление начинает постепенно набирать свои обороты именно в тот самый момент, когда в сознании человека всё, недавно еще такое ослепительно белое, покрывается первыми небольшими пятнышками грязи, а густая тьма превращается в изумительной красоты чёрный бриллиант, робко поигрывающий бликами света?.. И, если это так, то когда же начала взрослеть она? Быть может, на шестом курсе, дрожащими от волнения руками исполняя для Него ноктюрн № 20? Или же в то холодное раннее утро, сидя на корточках рядом с Ним и впервые с удивлением осознавая своё отчаянное желание увидеть беззаботную улыбку на Его хмуром лице?
Гермиона тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она с раннего детства ощущала себя сильным и волевым человеком, способным контролировать собственные эмоции и чувства. Но почему же тогда сейчас, в половине пятого утра, без единого понятия о местонахождении своих лучших друзей, она лежит, распластавшись на ковре в гостиной, и не может выкинуть из головы тот Его первый взгляд на неё, пару часов назад, в кабинете Директора? Нет, Гермионе не показалось. В глазах слизеринца было что-то большее, нежели чем вполне объяснимое удивление от неожиданности этой нелепой полуночной встречи.

Грязнокровка… Мерзкая, зловонная кровь…
Жестокие губы. Жестокие глаза. Каждая чёрточка на его лице говорит о высокомерии и презрении, которое он испытывал к таким, как она.

Тяжёлое воспоминание.

Гермиона перекатилась на левый бок и прижала к груди кисти рук, сцепленные в замочек.

-Подожди! – Драко молниеносно пересекает комнату и хватает девушку за руку, разворачивая лицом к себе. - Я хотел сказать, что у тебя талант.

А это уже совсем другое.

Он колеблется, пытается что-то сказать. В конечном итоге, не решается и всего лишь говорит о её таланте. Простые дежурные слова. Манеры и вежливость. Ничего более.
А что она, собственно, ждала от него? Неужели то, что она увидела в его глазах, было более значимым, нежели чем приятные эмоции от пересечения общих интересов? Да, пусть это и выглядит странно, но всё может быть. Они уже не маленькие. Сколько может продолжаться эта бессмысленная вражда?..

Запутавшись в своих мыслях окончательно, Гермиона решила собрать остатки силы воли и попытаться опробовать то, о чём рассказывала ей миссис Грейнджер после прочтения очередной книжонки по семейной психологии. Было необходимо воскресить в памяти всего лишь два эпизода, сначала негативный, относящийся к человеку, о котором не стоит думать, а затем сразу же позитивный с участием кого-то очень близкого и родного.

Рождественский бал, совмещенный с празднованием Турнира трёх волшебников, в самом разгаре, и у Гермионы кружится голова от музыки, веселья и по-настоящему сказочной атмосферы, царившей на территории старой школы. Дирижёр в последний раз взмахивает своей палочкой, и звучит финальный аккорд. Виктор подхватывает девушку за талию, затем шепчет какое-то заклинание и начинает кружить свою спутницу под благоухающим дождём из искрящихся снежинок и лепестков алых роз. Гермиона откидывает голову назад и улыбается, наслаждаясь красочным невесомым мгновением этой волшебной ночи.
- Нет, вы только на это посмотрите!
Пьяный в хлам Малфой, перетанцевавший с доброй половиной слизеринок, пошатываясь, подходит к Гермионе и её спутнику.
- Кто-нибудь, принесите ночную вазу, меня сейчас стошнит от этого упоительного зрелища.
Гриффиндорка окидывает Драко презрительным взглядом и берёт своего спутника за руку, предлагая ему выйти на террасу и подышать свежим воздухом, однако болгарин делает шаг вперёд навстречу слизеринцу, пряча девушку за своей широкой спиной.
- Что тебе нужно? – голос Виктора спокоен. - Посмотри на себя, ты пьян.

Слизеринец нарушает зрительной контакт с Крамом и переводит взгляд, полный желчи, на девушку.
- Проваливай, грязнокровка, тебя здесь никто не держит. Разве не видишь, у чистокровных свои разговоры.
Гермиона застывает на месте, не веря своим ушам. Господи, да как он может?.. Сколько еще это будет продолжаться?.. Прошло уже три с половиной года с того момента, как она вошла в их мир, и всё это время гриффиндорка, не щадя себя, день за днём доказывала окружающим свою полезность, причастность…
- Это правда?.. То, что он сказал? – Виктор поворачивается к ней лицом, и её режет этот взгляд, полный сожаления и … разочарования.
- Позвольте откланяться. – голос ненавистного слизеринца искрит издевательскими нотками. – И приятного Вам вечера!

С того памятного момента прошло уже почти пять лет. Время всё расставляет на свои места. И это правильно. Написав Гермионе пару сухих писем, ловец сборной Болгарии по квиддичу исчез, как это часто бывало на поле. Но только теперь не с глаз, а из жизни девушки. Жалела ли она об этом? Скучала ли по тем сладким мгновениям первого юношеского романтического увлечения? Гермиона любила поговорку, которую часто повторяла её бабушка: «Всё, что ни делается, всё к лучшему». И в этом заключалась правда жизни. Нам не дано знать, что нас ждёт впереди и к каким последствиям приведут те или иные события.
Всё к лучшему… Всё только к лучшему…

Расправившись с первой неприятной частью задания, гриффиндорка улыбнулась, подбирая в уме самое приятное воспоминание, принадлежавшее им с Роном… Только им одним…

Он вошёл в комнату, и она, увидев мужа в отражении зеркала, улыбнулась. В его глазах была растерянность... Не прошло и часа, как они веселились на танцплощадке у Норы. Рон смеялся, кружа её на руках под улюлюканье гостей. Громкая задорная музыка оглушала, заставляя позабыть обо всех горестях и печалях. Но вот прошло немного времени, и он стоит перед ней… Серьёзный...Даже немного ошарашенный, как будто видит девушку в первый раз за долгое время…Милый добрый Рон…Он никогда не перестанет её удивлять…Но вот он прикасается к ней…Опять же, как будто впервые…И прижимается к ней губами, вкладывая в поцелуй столько страсти и одновременно нежности, что у Гермионы начинает кружиться голова… А его глаза…В них можно утонуть… Девушка чувствует, как её постепенно накрывают волны каких-то совершенно новых ощущений… Всё так, словно мир перевернулся, сбросив её с обычно тянущей к себе земли, и она воспарила к звёздам…Да-да… Его глаза…Словно две звезды, искрящиеся чем-то новым и безумно желанным… Чем-то таким долгожданным и необходимым… Да, она ждала этот взгляд… Всю жизнь ждала… «В тебе есть что-то особенное…» … «До этого мгновения я не знал о тебе ничего…» … В глубине души, Гермиона мечтала о подобных словах, адресованных ей. Девушку, как ей казалось, всегда считали ничем не примечательной заучкой из Золотого Трио, которое она великолепно дополняла своим присутствием. Иногда ей казалось, что друзья знают или, скорее, уверены, что знают о ней всё… И не видят в подруге ничего особенного, кроме выдающихся способностей в учёбе.
«Ласточка… Ты – моя ласточка, парящая в поднебесье…» записала на следующий день Гермиона в свой дневник, чтобы в тяжёлые моменты жизни эти слова продолжали согревать её своим изяществом и нежностью.
А потом он держал её в своих горячих объятиях, и она чувствовала, чуть ли не впервые в жизни, сладостный покой и защищенность, его любовь и заботу. И он шептал ей что-то по-французски… К сожалению, Гермиона не запомнила – слишком тепло и безмятежно ей было в тот момент и сознание постепенно начало отключаться… Дурашка-Рон… Скорее всего попросил Флёр научить его парочке нежностей на её родном языке… Чтобы сделать приятно своей любимой…

* * *

- Ты эту кашу заварил, ты и расхлёбывай! – директор был явно не в себе. – А всё этот чёртов дневник. Сколько раз я говорил тебе, просил, умолял, чуть ли в ногах не валялся, что бы ты отнёс его в Орден или передал мне!
- Какая разница, - лениво закатил глаза Драко, - ты или Орден?
- Перестань ёрничать и не отходи от темы!
Чёрные глаза Снейпа испепеляли юношу, развалившегося на диване.
- Ты же прекрасно знаешь, зачем мне тебе повторять. Это просьба матери. – процедил сквозь зубы Драко. – Я не мог отказать ей.
Зельевар грязно выругался и подошёл к окну.
- Нарцисса… Нарцисса… - вполголоса протянул он. – С этой её вечной любовью ко всем. Как же она мне иногда напоминает Эванс.
- Что ты там говоришь себе под нос, я ни черта не слышу. – подал голос Драко. Впрочем, не особо заинтересованно.
- Неважно. – буркнул Директор. – Как только выловим эту фанатичку, я лично навещу твою матушку и проведу с ней серьёзную беседу.
Юноша театрально скривился и с надеждой посмотрел на своего крёстного.
- Только ты меня заранее предупреди о своём визите, не хочу быть втянутым в вашу с матерью обоюдно сопливую истерику с разбором полётов на метле и без.
- Ты неисправим. – покачал головой Директор. – Ну хоть бы раз в жизни переключил свои мозги с конных прогулок и комплиментов милым барышням на действительно серьёзные вещи.
- Не горячись. – Драко был явно уязвлён словами крёстного. – Я действительно пытался поговорить с матерью. Даже недавно прокрался к ней в спальню, но она прячет этот, дементор его поцелуй три раза, дневник в заколдованном сейфе.
Снейп скривился и согласно кивнул юноше, устало опускаясь в кресло и призывая к себе бутылку огневиски, лёд и два стакана.
- Надо было уже давно покончить с Лестрейндж. В дневнике достаточно доказательств её причастности к жестоким убийствам магглов.
- Ты прав. – согласно кивнул Драко, наливая огневиски себе и крёстному. – Она – фанатичка и, готов биться об заклад, её любимым занятием было красноречиво описывать в дневнике все свои похождения. Скиттер бы удавилась от зависти.
- Вот видишь, у нас появилась еще одна причина выудить, наконец, этот чёртов дневник. – не без улыбки буркнул Директор.
- За вторую причину! – поднял тост Драко, и мужчины рассмеялись.

* * *

Джиневра Поттер сидела на подоконнике своей комнаты в Норе и с надеждой вглядывалась в черноту ночи, желая поскорее услышать хлопок трансгрессирования и броситься в гостиную навстречу к мужу и брату.
Сразу же после свадьбы, Гарри забрал её в только что отстроенный небольшой домик на окраине Годриковой Впадины. Ему предлагали восстановить интересно спланированный дом его родителей, находившийся в самом центре городка, но юноша без лишних разговоров отверг эту идею, объясняя свой выбор тем, что им с женой требуется новый дом, да и вид из окна на бескрайнее поле нравится им больше, нежели чем пыльные улицы центра. Люди, хорошо знавшие Гарри, удивились бы его внезапным капризам, если бы не понимали, насколько болезненно юноше было бы жить в комнатах, по которым когда-то ходили его родители и в которых они погибли, оставив его никому не нужным на целые десять лет.
Как только аврора вызвали в Орден, к ничего не понимающей Джинни переместилась Молли и забрала дочь в Нору. Девушка была уже на пятом месяце беременности, и Гарри побоялся оставлять её одну дома, подозревая, что несколькими часами операция по ловле Лестрейндж не обойдётся. Да и вообще, на всякий случай. Порой Джинни жаловалась Гермионе на излишнюю опеку со стороны мужа и, та, по обыкновению, грустно улыбалась подруге, понимая, насколько Гарри боится повторения собственной истории.
На лестнице послышались осторожные шаги, и Джинни оторвала взгляд от окна. «Папа» - безошибочно определила девушка. Дверь тихонько приоткрылась, пропуская в тёмную комнатку тонкий лучик света. Артур Уизли заглянул вовнутрь и увидел хрупкий силуэт дочери, сидевшей на подоконнике в кромешной темноте.
- Не спишь? – почему-то шёпотом спросил он, хотя в Норе в эту ночь, судя по разговорам в гостиной, всем было не до сна.
Девушка помотала головой и применила lumos. Сердце старика сдавило от жалости, когда он увидел заплаканное личико дочери, одетой в длинную ночнушку и кутавшуюся в старую шаль Молли.
- Хочешь, что бы я ушёл или посидеть с тобой?
Джинни поспешно вытерла лицо краями рукавов ночной рубашки и, осторожно спрыгнув с окна, обняла отца, которого не видела уже пару недель.
- Нет, пап, я так давно с тобой не разговаривала, разве что урывками по каминной сети.
Артур прижался щекой к макушке дочери и усадил её к себе на колени, стараясь не задеть локтём своего будущего внука.
- А богатырь-то растёт! – улыбнулся отец и с нежностью прижал к себе хрупкое тельце Джинни. – Даже не верится, моя любимая малышка скоро станет матерью… Эх… Как быстро летит время…
- Да уж, - не без гордости хмыкнула гриффиндорка, - кто бы мог подумать, что после Билли из всех оставшихся шестерых самая младшая наградит тебя внуком!
- После тебя все надежды на Рона. – улыбнулся Артур. – Кстати, как поживает Гермиона? Давно её не видел. Ты с ней сегодня не разговаривала?
Джинни покачала головой.
- Флёр удалось перекинуться с ней парой слов через камин Директора. Она тоже не спит, как и я.
Отец сделал серьёзное лицо. «Прямо, как в детстве» - подумала девушка.
- Гермиона – это одно. Она…кхм…не в том положении. Ей позволительно не спать. А тебе необходим сон. Помнишь, что тебе говорила Помфри на свадьбе Рона?
Джинни закатила глаза и встала с колен отца, направившись в постель.
- Да-да, пап, ты прав.
Артур, обрадовавшись послушанию своего ребёнка, подошёл к кроватке, заботливо накрыл дочь одеялом и поцеловал её в щёчку, пожелав сладких снов.
Время не властно над отношением родителей к своим детям.
- Всё будет хорошо, милая. – остановившись в дверях прошептал он. – Не успеешь и проснуться, как Гарри с Роном будут уже дома.
- Спасибо, папочка. – отозвалась та. – Спокойной ночи.

* * *

Итак, - протянул Драко, - у тебя есть какие-либо соображения, что нам со всем этим делать?
Директор поставил на столик пустой стакан и откинулся на спинку кресла.
- Вам нужно поговорить этим утром с Нарциссой. Она должна что-то знать. – задумался Снейп. – Ну или хотя бы покопаться в памяти, навести вас на мысль, где может находиться Лестрейндж.
- Нам? Нас? – удивлённо приподнял брови слизеринец.
- Ты и Грейнджер. – пояснил Директор. – То есть Уизли. Вечно забываю о её смене фамилии.
Драко напрягся, и пустой стакан, на который он уставился в этот момент, разлетелся вдребезги.
- Reparo. Да что с тобой такое? – Снейп был явно удивлён таким внезапным выбросом неконтролируемой невербальной силы крестника.
- Я не собираюсь с ней водиться! – пришёл в себя юноша.
Зельевар вцепился в него колючим взглядом, полным сарказма.
- А мне казалось, что детский сад закончился еще год назад. Или ты опять за старое?
- Хорошо – хорошо, - поспешил объясниться Драко, почувствовав в своей голове крёстного, начинающего копаться в его мыслях. – Просто всё это – дела сугубо семейные. И делиться всеми тонкостями, да еще и приглашать в дом чужого человека, я не намерен. Пусть оформляют ордер и переворачивают поместье вверх дном. Но только официально.
- Да ладно тебе. – протянул зельевар с ехидцей в голосе. – А я-то думал, что дело сугубо в Грейнджер. Или я всё-таки оказался прав?
- Что ты имеешь ввиду? – ощетинился юноша, проверяя барьер. Всё в порядке.
- Нуу… Ваши там эти вечные игрища в расизм с Грейнджер, в «у кого папа круче» с Уизли и в «кто последний наделает в штаны» с Поттером. – по голосу Директора было очевидно, что он наслаждается беседой.
Драко закатил глаза. Всё, что угодно, лишь бы не то, что было на самом деле.
- Ладно. – выдавил юноша. – Что ты хочешь?
Зельевар отхлебнул еще немного огневиски.
- Забирай Грейнджер в поместье. Это раз. Поговорите с Нарциссой. Это два. Ну а потом… - задумался Снейп. – Потом видно будет.

* * *

Закончив письмо своему кузену, и отложив перо в сторону, герцог Бернардо дель Карпио устало откинулся на спинку кресла и снял пенсне. На дворе стояла поздняя ночь или, возможно, даже раннее утро, но пожилому аристократу не спалось. Все его тяжкие думы, за последние пару лет, занимала юная Исабель дель Карпио, их с Беллатрисой дочь.
Было бы неверно заявить о том, что девушка отличалась какой-то особенной сложностью в воспитании, однако Бернардо чувствовал, что рано или поздно все эти редкие выбросы агрессии перерастут во что-то большее, и генетика всё равно возьмёт своё. Темноволосая и черноглазая красавица-герцогиня была вылитой копией своей матери. Но если бы их сходство ограничивалось одной лишь внешностью…
С самого детства девочка отличалась задумчивостью и любила проводить время в одиночестве, игнорируя своих сверстников, принадлежавших к другим, не менее знатным, магическим родам. Она не любила громкий смех и веселье, заменяя обыкновенные детские развлечения и игры на чтение и бессмысленные, по мнению герцога, разговоры с животными и растениями. Иногда аристократ заставал её за исполнением старинных испанских романсов, преимущественно на гитаре, но, порой, и фортепианных. Красивый голос девушки разливался по всему замку, и герцог поспешно уезжал по делам, не в силах вынести ярко ощущаемого крика души своей дочери. Что так тяготило молоденькую чистокровную красавицу? Что мучило? У Бернардо не было ответов на эти вопросы. Отчаявшись понять истинные причины терзаний от самой дочери, аристократ попытался поговорить с её дуэньей, но старушка Инес лишь пожимала плечами, разглядывая мыски своих поношенных туфель.

Бернардо дель Карпио прекрасно помнил тот самый день, когда впервые увидел Беллатрису Блэк, родившую ему Исабель – жемчужину всей его жизни.

Дождливый ноябрь тысяча девятьсот семьдесят восьмого года только начинал вступать в свои права, когда европейскую магическую знать накрыло известие о смерти молодого Хоакина дель Карпио, разбившегося при падении с лошади и, к несчастью, так и нашедшего силы воспользоваться волшебной палочкой для спасения собственной жизни. Бернардо обожал своего младшего брата и, узнав о произошедшем, впал во временное безумие, которое стало причиной проведённой ночи с не знакомой ему дальней родственницей, приехавшей на похороны Хоакина. Он даже не знал её имени. Всё произошло настолько внезапно, что временно лишившийся рассудка Бернардо, даже не успел почувствовать угрызений совести. В тот момент ему было всё равно. Лишь бы спастись от собственных мыслей и воспоминаний. И она ему помогла.

Имя, которое нельзя называть.

Стоило ли говорить о том, что Бернардо старался вести себя как можно осторожнее с Беллатриссой, успевшей выйти замуж за какого-то Лестрейнджа. Поговаривали, что такова была воля самого Тёмного Лорда, но испанцу было уже всё равно. Его мысли занимали лишь опасения по поводу зыбкого нейтралитета магической Испании и, конечно же, судьба его дочери Исабель.
С первых месяцев жизни малышки, стало понятно, что воспитание ребёнка полностью ляжет на плечи Бернардо, но он не смел жаловаться, распознав истинную личину Беллатрисы.
В тот день, когда Исабель исполнилось семнадцать лет, и никто юридически уже не был властен над выбором её места жительства, испанец разрыдался, чувствуя избавление от многогодового страха, что однажды её увезут в неизвестном направлении и Бернардо никогда более не взглянет в эти, полные грусти, черны