 |
Люди – существа, изначально сочетающие в себе и добро, и зло. 4 глава
|
|
|
|
– Я… не понимаю.
Юная наследница дворянского рода шестого класса подняла взгляд на Юджио; лицо ее, сохраняющее все еще детские черты, было напряжено.
– …Мой отец всегда говорит. Мы… семья Штолинен – дворяне, но всего лишь потому, что наши давние предки получили признание от императора за какие-то незначительные военные достижения. Поэтому нам нельзя принимать как должное, что мы живем в большем доме, чем простолюдины, и что у нас немного больше прав. То, что мы дворяне, означает, что мы должны прилагать все усилия, чтобы остальные, не дворяне, жили в мире и в счастье, а когда придет время воевать, мы должны обнажить мечи раньше, чем простолюдины, и умереть раньше – так он говорит…
Замолчав, Тиизе обратила взгляд своих глаз цвета осени на юг, к сердцу Центории. Какое-то время она смотрела на торжественное здание правительства Империи, выглядывающее из-за крон деревьев, потом вновь повернулась к Юджио и продолжила:
– …Род Зизек – это известная семья, у которой есть громадный особняк в четвертом квартале и даже земля недалеко от Центории. Так значит, элитный ученик Умбер-доно должен намного, намного усерднее, чем дворяне низших классов, трудиться во имя блага остальных? Хоть это и не написано в Индексе Запретов, дворяне всегда должны обдумывать свои поступки, чтобы не причинять ими несчастий другим людям… так отец говорит. То, что делает Умбер-доно, не против Индекса Запретов и правил Академии… но… но все равно Френика вчера ночью плакала в постели. Как можно… такое простить?..
Из последних сил Тиизе закончила свой длинный, длинный монолог, и слезы выступили у нее на глазах. Однако Юджио, которого одолевали в точности те же сомнения, что и девушку, не нашелся что ответить. Ронье протянула белый платочек и прикоснулась к лицу Тиизе под глазами, и тут –
|
|
|
– У тебя замечательный отец. Хотел бы я с ним познакомиться.
Юджио даже не сразу поверил, что столь спокойный голос мог принадлежать Кирито.
Мечник во всем черном, вселяющий восхищение и страх в других учеников своим устрашающим взглядом, резковатыми манерами и легендарным уже поединком с Уоло Левантейном, предыдущим первым мечом, сочувственно глядел на Тиизе и ласково говорил, четко произнося каждое слово:
– То, чему тебя учит отец, называется «Нобл облигейшн» на ан… то есть на священном языке; это то, как надлежит себя вести. Дворяне, то есть те, кто обладает властью, должны использовать ее на благо тех, у кого ее нет… да, пожалуй, это то, что называется «честь».
Юджио слышал это выражение впервые, хоть и учил священный язык уже год; однако смысл его он понял мгновенно и кивнул. Голос Кирито струился, словно весенний ручеек.
– Честь важнее, чем любой закон и правило. Есть вещи, которые нельзя делать, даже если они не запрещены законом, и наоборот, могут быть вещи, которые надо сделать, даже если закон это запрещает.
При этом заявлении, которое в определенном смысле отвергало Индекс Запретов – или даже саму Церковь Аксиомы, – у Ронье и Тиизе перехватило дыхание. Однако Кирито, не отводя взгляда от девушек, продолжил говорить твердым голосом.
– Давно, очень давно один великий человек по имени Святой Августин сказал вот что. Он сказал, что несправедливый закон – вовсе не закон. Каким бы величественным ни был закон или власть, их нельзя принимать слепо. Хоть Умбер и не нарушил никаких запретов и правил, он, несомненно, поступил плохо. Нет и не может быть оправданий поступкам, заставляющим невинную девушку плакать. Поэтому кто-то должен его остановить, а раз так, то это будем –
– Аа… думаю, это работа для нас, угу, – кивнул Юджио, но тут же высказал своему партнеру оставшиеся в нем сомнения: – Но, Кирито… кто должен решать, закон справедлив или нет? Если каждый будет гнуть закон так, как ему нравится, никакого порядка же не будет, ведь так? Разве Церковь Аксиомы существует не для того, чтобы судить от имени всех?
|
|
|
Да, в Индексе Запретов не говорится о правильности или неправильности каждого мыслимого человеческого поступка. Это-то и позволило Умберу вымещать злость на собственном слуге. Однако – как Сестра Азария давным-давно ругала Джинка за его проделки, так и Юджио с Кирито могут высказать свое мнение Умберу, своему сокурснику. Это совершенно не то же, что усомниться во власти Церкви.
Мир создали боги, а Церковь – их посредник. Церковь, правящая Миром людей уже сотни лет, не может ошибаться; эти слова Юджио хотел добавить, но –
На его вопрос ответил не Кирито, а до сих пор молчавшая Ронье. От огня, горящего в глазах всегда такой послушной девушки, и от ее ясного голоса Юджио чуть не вздрогнул.
– В общем… мне кажется, я немножко поняла, что имел в виду Кирито-семпай. Этого нет в Индексе Запретов, но в человеке должно быть нечто важное… чувство справедливости, наверное. Не слепо подчиняться закону, но думать, почему этот закон существует и справедлив ли он… и вот именно думать важнее, чем просто подчиняться…
– Да, так оно и есть, Ронье. Умение думать – величайшая из способностей человека. Она сильнее, чем любой, даже самый знаменитый меч, сильнее любого секретного приема.
Эти слова Кирито произнес с улыбкой, а в его глазах виднелось одобрение и… еще какое-то глубинное чувство. Глядя на своего партнера, в котором для Юджио по-прежнему было полно загадок, несмотря на то, что они два года были вместе днем и ночью, Юджио задал последний вопрос:
– Слушай, Кирито, а этот, которого ты упомянул, Авгус… в общем, он – он был кто? Рыцарь Единства из Церкви?
– Хмм, священник, кажется. Но он, думаю, уже умер.
И Кирито широко улыбнулся.
Проводив Ронье и Тиизе (каждая из девушек, возвращаясь в общежитие младших учеников, в одной руке держала совершенно пустую корзинку, а другой махала), Юджио вновь посмотрел на своего партнера.
– …Кирито, ты придумал что-нибудь насчет Умбера?
|
|
|
На лице Кирито появилось непонятное выражение, и он пару секунд мычал себе под нос, прежде чем ответить.
– Хмм… даже если мы скажем ему перестать издеваться над младшими, он явно не из тех, кто послушно прекратит… Но все равно…
– Все равно… что?
– Умбер-то ладно; но голова там Райос – он коварный и отвратный тип, но не идиот. Чтобы стать первым номером, он должен был не только хорошо обращаться с мечом, но и получить хорошие оценки по Священным искусствам, Закону и Истории.
– Это уж точно – лучше, чем кое-кто, добравшийся до шестого места одной только силой.
– Вообще-то ходят слухи, что таких двое.
Сами того не сознавая, они собрались начать свой обычный полушутливый треп; поняв, что сейчас не время, Юджио вернулся к главной теме.
– Ну так что?..
– …Райос же в одной комнате с Умбером, так? Тебе не кажется странным, что он молчит насчет того, что Умбер вымещает злость на собственном слуге? Даже если его нельзя за это наказать, наверняка поползут плохие слухи, и тогда репутация Райоса тоже пострадает – он ведь в той же комнате живет. Для такого мешка гордости, думаю, это будет так же невыносимо, как настоящее наказание…
– Но… Умбер же издевается над Френикой. Может, Райос уже махнул рукой на его сердитое настроение? Если причиной всего был поединок со мной, мне непременно надо с ним –
– К этому-то я и клоню.
У Кирито было такое выражение лица, будто он жевал сушеную неджирезту.
– Может, все это – хитрая ловушка, которую они поставили на тебя, Юджио? Ты возражаешь против действий Умбера, вы начинаете спорить, все кончается тем, что ты нарушаешь какие-нибудь правила Академии… если они хотят подстроить что-то в этом духе…
– Э? – Юджио распахнул глаза, услышав эту совершенно неожиданную идею. – Да нет… думаю, такое просто невозможно. Хоть мы с Умбером и разного происхождения, все-таки мы оба элитные ученики. Если только я не оскорблю его на словах недвусмысленно, он может сколько угодно придираться, но на проявлении неуважения он меня не поймает. Я больше за тебя беспокоюсь, Кирито.
|
|
|
– Аа, ну да… наверно, ты прав. Чтобы я грязью его форму не запачкал или что-нибудь типа того, – с абсолютно непроницаемым видом ответил Кирито.
Юджио лишь коротко вздохнул. Именно такое проявление неуважения Кирито допустил в прошлом учебном году по отношению к предыдущему первому мечу Уоло, и тот в наказание велел ему сражаться с ним, причем на совершенно нелепых условиях – настоящие мечи и правило первого удара.
– Смотри; когда мы войдем к Умберу, я буду говорить первым. Кирито, а ты просто стой за моей спиной с угрожающей физиономией.
– Можешь не волноваться, это у меня отлично получается.
– …Рассчитываю на тебя. Сегодня мы их на словах предупредим, а если они не послушаются, давай обратимся к руководству, чтобы Френику заменили. Умбер нас по крайней мере выслушает. Уже это на него должно как-то подействовать.
– Аа… думаю, ты прав.
Кирито, похоже, оставался чем-то недоволен; Юджио хлопнул его по спине и направился к общежитию элитных учеников, стоящему на вершине холма. Возмущение, переполнившее его, когда он услышал рассказ Тиизе, до сих пор не уходило, и он невольно ускорял шаги.
Год назад Юджио, совершенно ничего здесь не знающий, попал в слуги к живущему в этом самом общежитии на холме человеку по имени Голгоссо Вальто. Это был здоровенный парень, выглядящий лет на двадцать, никак не меньше.
Бугрящееся мускулами тело раза в два толще, чем у Юджио, да плюс к этому роскошные бакенбарды, напомнившие Юджио гриву льва, обитающего в Южной империи (правда, Юджио видел этих зверей лишь на картинах), – в общем, в первое мгновение Юджио даже подумал, не к учителю ли в комнату он угодил.
Голгоссо быстро оглядел застывшего от нервного напряжения Юджио и грубым голосом приказал: «Раздевайся». Юджио пришел в ужас, но ослушаться не мог, так что снял с себя серую форму, оставшись лишь в белье. Вновь его с головы до ног обшарил пристальный взгляд – а потом Голгоссо улыбнулся во все зубы и сказал: «Хорошо, у тебя тренированное тело».
Пока Юджио, у которого камень с души свалился, надевал форму, Голгоссо рассказывал ему, что сам он не дворянин, а простолюдин, и что попал он сюда из стражи – потому-то и выбрал Юджио, у которого была та же история. В течение следующего года, хотя чересчур бесшабашное поведение Голгоссо временами доставляло Юджио затруднения, семпай не нагружал его работой сверх меры и обучал владению мечом с ласковой заботливостью. Юджио был уверен, что впечатляющий стиль Больтио, почерпнутый им от Голгоссо, помог ему на последнем экзамене не меньше, чем стиль Айнкрад.
В тот день, когда Голгоссо покинул Академию, Юджио задал ему вопрос, не дававший ему покоя весь год. Почему Голгоссо выбрал его, а не Кирито, который тоже получил рекомендацию от городской стражи?
|
|
|
Приглаживая растрепавшиеся бакенбарды, Голгоссо ответил:
«Да, я действительно понял, что тот парень лучше обращается с мечом, чем ты, еще когда смотрел ката на вступительном экзамене. Но, понимаешь, именно поэтому я и выбрал тебя. Я решил, что ты будешь землю рыть, чтобы только пробиться наверх, – как и я сам. …Да, и, так или иначе, к тому моменту Кирито уже забрала себе эта Рина, второй меч».
Затем он громко рассмеялся и, трепля Юджио по голове своей лапищей, добавил, что Юджио непременно должен стать элитным учеником и бережно воспитывать собственного слугу. Юджио без конца кивал, борясь с подступающими к глазам слезами, и, стоя у ворот Академии, провожал Голгоссо взглядом, пока его громадная фигура не пропала из виду.
Этот человек научил его, что между элитным учеником и его подопечным есть нечто большее, чем просто отношения наставника и слуги. Юджио считал, что не сможет стать таким же хорошим наставником, как Голгоссо. Но решил, что будет изо всех сил стараться научить Тиизе за этот год тому, чему его научил Голгоссо, – пусть даже получится лишь малая часть. Да – возможно, это и есть то, о чем говорил Кирито, «нечто более важное, чем все остальное, даже если это не прописано в законах и правилах».
Умбер и Райос, должно быть, этого не понимают. Они на вступительных экзаменах показали результаты где-то за первой тридцаткой – видимо, они не напрягались в поединках, потому что не хотели быть слугами. И тем не менее – есть вещи, которые должны быть сказаны.
Толкнув обеими руками входную дверь общежития элитных учеников, Юджио побежал вверх по широкой лестнице, громко топоча кожаными туфлями.
К оглавлению
Глава 3
Почти сразу после стука в дверь на восточном краю третьего этажа общежития изнутри раздался голос Умбера, спрашивающий, кто там.
– Элитные ученики Кирито и Юджио. Мы хотели бы кое о чем поговорить с элитным учеником Зизеком.
Юджио назвал имена, стараясь сохранять спокойствие; однако из-за двери тут же донеслось буханье ног, и она распахнулась. Стоящий в проеме Умбер, зло глядя на посетителей, взревел так громко, что его голос, вполне возможно, разнесся по атриуму и достиг первого этажа общежития.
– Какая грубость – вторгнуться, даже не известив нас заранее! Любому ясно, что, если вы желаете встретиться, вам следует заранее сообщить об этом письменно!
Юджио на это даже попытаться ответить не успел – из-за спины Умбера раздался безмятежный голос Райоса Антиноса:
– Ладно, ладно тебе, разве мы не товарищи по Академии, вместе стремящиеся к совершенству? Впусти их, Умбер; правда, к сожалению, мы слишком поздно узнали об их визите и потому не сможем угостить их чаем.
– …Не забудьте поблагодарить Райоса-доно за гостеприимство.
Выдавив из себя эти слова, Умбер отвернулся. Дивясь про себя, что это было за представление, Юджио поклонился и вошел.
– Какого…
Идущий следом Кирито явно намеревался излить вслух те же мысли, что были сейчас у Юджио; тот, откашлявшись, заставил его замолчать и подошел к дивану посреди гостиной. Площадь комнаты и меблировка здесь, разумеется, были точно такие же, как у Юджио с Кирито, но отдельные предметы обстановки, такие как ковер на полу и светлые занавески, колышущиеся под мягким весенним ветерком, были куда лучше.
Даже диван в три мела длиной был обит шелком и наполнен мягким хлопком; Умбер уселся на правый край и сразу погрузился. Райос сидел слева, но под ним диван почти не проминался – первый меч откинулся на спинку головой, а ноги положил на столик; можно было бы даже подумать, что он спит.
Более того, и одеты были наследники знатных дворянских родов не в форму Академии, а в удобные длиннополые халаты из тонкой ткани. Ярко-красный на Райосе, ярко-синий на Умбере; судя по блеску материи, это был превосходный шелк с юга. От стоящих на столе чашек исходил аромат, похоже, зеленого чая с востока. Поднеся чашку ко рту и сделав глоток, Райос наконец повернулся к Юджио.
– …Итак, элитный ученик Юджио, какое дело привело тебя к нам вечером дня отдыха, друг мой?
Возле стола был еще один диванчик, но Райос явно не собирался предлагать посетителям сесть. Думая про себя, что так даже лучше, Юджио взглянул сверху вниз на тех двоих с самым строгим видом, какой только сумел принять, и сказал:
– Я пришел по поводу дошедшего до меня неприятного слуха касательно элитного ученика Зизека. Прежде чем имя моего друга окажется опозорено перед всей школой, я счел нужным дать полезный совет, хоть это, возможно, и бесцеремонно с моей стороны.
Лицо Умбера исказилось; он явно хотел что-то выпалить, но Райос заткнул его еле заметным движением левой руки; потом его алые губы едва-едва изогнулись в улыбку.
– Вот как?..
Пар мягко поднимался от чашки в его правой руке, и так же мягко полились слова.
– Вот уж чего я совершенно не ожидал. Подумать только, тебя так беспокоит репутация моего друга. Однако должен с сожалением сообщить, что лично мне никакие подобные слухи не припоминаются. Стыдно, конечно, признаваться в неведении, но ничто не обрадует меня больше, чем если ты просветишь меня по этому поводу.
– …Я слышал, что Зизек-доно совершал непристойные деяния в отношении собственного слуги. И я уверен, что тебе тоже кое-что об этом известно!
– Какая наглость! – на этот раз возопил Умбер, вскочив с дивана. – Как смеет нищеброд без фамилии, крестьянин из какой-то дыры обвинять меня, старшего сына дворянского рода четвертого класса! И в чем – в непристойности!
– Ну же, не надо так заводиться, Умбер, – Райос помахал левой рукой из стороны в сторону и вновь заставил своего прихвостня замолчать. – Даже если у нас разное место рождения, разве сейчас мы не товарищи, живущие под одной крышей? Нельзя просто так обвинить другого человека в непочтительности, по крайней мере в пределах Академии. …Впрочем, если мы имеем дело всего лишь с пустым злословием, это уже другое дело. Где ты услышал этот сомнительный слух, Юджио-доно?
– Думаю, ты тоже не желаешь тратить впустую свободное время, Антинос-доно, так что перестань валять дурака, пожалуйста. Это не пустое злословие. Я узнал это от младших учениц, которые живут в той же комнате, что и слуга Зизека-доно.
– О? Вот так, значит? Ты хочешь сказать, что слуга Умбера через своих товарищей по комнате официально поручил тебе заявить протест?
– …Нет, такого не было, но…
Юджио невольно закусил губу. Да, он был здесь не по личной просьбе Френики, так что его заявление действительно могут отбросить как «пустое злословие», и ему трудно будет с этим что-то поделать.
Однако сейчас, стоя перед небрежно ухмыляющимся Райосом и злобно кривящим рот Умбером, отступить Юджио никак не мог; он быстро ответил вопросом на вопрос:
– …Стало быть, вы оба все отрицаете? Отрицаете, что Умбер-доно совершает недостойные деяния в отношении слуги по имени Френика?
– Пфф, недостойные? Странное слово ты использовал, Юджио-доно. Быть может, стоит сказать попонятнее – «нарушающие правила Академии»?
– …
Юджио вновь заскрипел зубами. Конечно, правила Академии действуют лишь на ее территории, но здесь они столь же священны для учеников, как Индекс Запретов и Имперский закон, и нарушать их не смеет никто.
Даже Умбер неспособен преступить правила Академии; Юджио знал это слишком хорошо, чтобы хотя бы подумать о такой возможности. Собственно, поэтому-то он и считал поведение Райоса и Умбера непростительным. «Все можно, если только это не запрещено правилами» – вот основа их мировоззрения, даже если они не произносили этого вслух.
Сделав глубокий вдох, Юджио продолжил спор.
– И все равно… все равно, даже если это не запрещено правилами, разве нет таких вещей, которые элитный ученик просто не должен делать со своим слугой, которого он наставляет?!
– О, ну, Юджио-доно, на что ты намекаешь, что именно Умбер якобы сделал с Френикой?
– …Н-ну…
Поскольку выслушивать от Тиизе и Ронье подробности для Юджио было невыносимо, он не знал, какие конкретно «неподобающие приказы» получала Френика, и потому не смог сразу же ответить. Райос наигранно развел руками и произнес, качая головой:
– Мда, вот теперь даже я тебя не понимаю. …Как, Умбер, слова Юджио-доно тебе ни о чем не напоминают?
Едва Райос таким вот образом задал вопрос, Умбер, который до сих пор сидел, подавшись в сторону Юджио и сверля его ненавидящим взглядом, с глухим звуком откинулся на спинку дивана и воскликнул:
– Абсолютно ни о чем! Совершенно никакого понятия не имею, о чем он болтает! Главное то, что я вообще – то есть вообще никак не мог сделать ничего вульгарного с Френикой… и, в конце концов, эта девушка ни разу мне не отказала!
Заглаживая свои серые волосы со лба в сторону затылка, второй меч Академии ядовито ухмыльнулся.
– Ну, впрочем, я действительно поручил ей кое-какие простенькие задания. Уверен, ты, Юджио-доно, тоже помнишь тот наш поединок, который, как ни стыдно мне признать, завершился вничью; с тех пор я пересмотрел свое отношение к учебе и стал уделять больше внимания тренировкам. По-видимому, из-за того, что прежде я воздерживался от интенсивных упражнений, чтобы не нарастить эти непривлекательные мускулы, у меня началась ломота во всем теле. И потому я был вынужден просить Френику делать мне массаж всякий раз, когда я вечером принимаю ванну. Кроме того, если бы ее форма намокла, это было бы неприятно, поэтому я великодушно дозволил ей раздеться до белья. Решительно не понимаю, что из этого может считаться неподобающим, недостойным поведением!
Ошеломленно глядя на откровенно усмехающегося Умбера, Юджио вдруг обнаружил, что в сердце у него родилось какое-то новое, незнакомое чувство.
Так ли уж необходимо обращаться с этим человеком вежливо, да еще и пытаться убедить его в чем-то?
Не задавать вопросов, а просто ударить деревянным мечом – не подойдет ли такое лучше, чем любые слова?
Его правая рука дернулась, чтобы извлечь деревянный меч и вызвать Умбера на поединок здесь и сейчас, но тут Юджио обнаружил, что его пояс пуст. Сделав неимоверное количество глубоких вдохов-выдохов в попытке успокоиться, Юджио произнес самым ровным голосом, на какой только был способен:
– …Умбер-доно, ты серьезно считаешь, что подобные приказы… можно себе позволять? Да… да, таких запретов нет в правилах Академии, но лишь потому, что специально запрещать такое просто нет необходимости. Приказать своему слуге раздеться – это каким же бессовестным надо –
– Ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!
Внезапно Райос, какое-то время сидевший молча, поднял уголки губ и расхохотался. Он словно ждал этих слов от Юджио; во всяком случае, выглядело все именно так.
– Ха-ха-ха! Подумать только, что именно от тебя я услышу эти слова, элитный ученик Юджио-доно, ха-ха-ха! Ведь ты сам-то разве не раздевался каждый вечер перед тем здоровенным самцом-простолюдином, когда был у него слугой, а, Юджио-доно?
– О да, какая необычная история получается! Надо же, обвиняешь других в бесстыдстве, когда сам с такой готовностью оголялся, ха-ха! – с визгливым смехом подхватил Умбер.
Юджио задрожал всем телом; его вновь охватило то же стремление, которое он только что едва-едва подавил. Он был готов уже выругаться – и это было бы на волосок от нарушения правил Академии, – когда Кирито за его спиной притопнул каблуком, чем помог Юджио взять себя в руки.
Да, его наставник Голгоссо один-два раза в месяц действительно приказывал ему снять с себя все, кроме нижнего белья. Однако это было исключительно для того, чтобы посмотреть, как развиваются его мускулы, и поправить расписание тренировок, – без малейших сомнительных намерений. Но если сейчас Юджио так ответит, скорее всего, Райос с Умбером превзойдут самих себя, насмехаясь уже не только над ним, но и над Голгоссо. Поэтому Юджио, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, тихо произнес:
– Что у меня было – к делу не относится. А сейчас – совершенно ясно, что слуга элитного ученика Зизека не противится его приказам, несмотря на то, что ее жизнь сейчас совершенно невыносима. Если впредь я не увижу никаких изменений к лучшему, возможно, мне придется попросить учителей провести расследование. Пожалуйста, имейте в виду.
«Делай что хочешь» – такие слова пополам со смехом проводили Юджио, когда он быстро вышел из комнаты Райоса и Умбера.
Как только дверь за ним закрылась, он сжал кулак, чтобы садануть по стене, но вовремя понял, что если ударит со всей силы – а ее у Юджио сейчас было изрядно, – то оставит в стене вмятину, а значит, уменьшит ее Жизнь; с этой мыслью он неохотно опустил руку. Нанесение повреждений зданиям и другой собственности Академии было бы явным нарушением Индекса Запретов, а главное – это было бы «вымещением гнева». Юджио даже с тоской вспомнил Кедр Гигас, которому было все равно, сколько бы Юджио не наносил ему ударов, полных злости от тех или иных событий.
В качестве какой-никакой замены он громко затопал ногами, идя к своей комнате в западной части общежития. Идущий следом Кирито сказал:
– Юджио, успокойся.
Как только знакомый голос достиг ушей Юджио, докрасна раскалившийся мозг чуть поостыл. Юджио сделал глубокий вдох и пошел чуть медленнее, позволив своему партнеру себя догнать.
– …Однако ты меня удивил. Я был уверен, что ты взорвешься раньше меня.
На эти слова Юджио его друг ухмыльнулся во весь рот и хлопнул себя по поясу слева.
– Могло бы получиться нехорошо, если бы у меня был меч. Просто, понимаешь… как я и говорил, они вполне могли затеять что-то еще, поэтому я сумел кое-как сдержаться и просто следить за ситуацией.
– Да, кстати, ты действительно говорил что-то такое. Я и забыл… Ну, и что ты думаешь?
– Про Умбера можно забыть, но этот ублюдок Райос тебя подначивал явно нарочно. Скорее всего, он учел, что Тиизе и Ронье расскажут тебе про Френику, и собирался назначить тебе максимальное наказание, если бы ты зашел слишком далеко, когда препирался с Умбером, и «проявил неуважение». Да, хитрость этого дворянчика нельзя недооценивать…
– То есть это значит… Райос никак не реагировал на действия Умбера, потому что знал, что я приду протестовать… какой ужас…
Юджио застыл посреди коридора и прикусил губу.
– Это ведь все из-за того, что я унизил Умбера в том поединке. И ты всегда говорил, что, если реагировать на их подначки, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Не слишком вини себя, – утешающим тоном (редким для него) произнес Кирито, положив руку на правое плечо Юджио. – Все равно первый официальный турнир уже совсем скоро. У нас нет выбора – мы должны победить этих двоих, если хотим стать представителями Академии, так что рано или поздно они бы все равно нас возненавидели. Но, судя по тому, как они сейчас ржали, пока что они вполне довольны. Но на всякий случай – если Умбер продолжит измываться над Френикой – нам стоит заранее приготовить заявление, чтобы учителя хотя бы начали расследование как можно быстрее.
– …Ага, ты прав. Только если так – проку выйдет больше, если мы на них будем лаять, как собачки.
С этими словами Юджио благодарно похлопал Кирито по руке, и напряжение из его плеч наконец-то ушло.
И Умбер, и Райос были сильны в обращении с мечом и имели хорошие оценки по другим предметам. Они каждый месяц получали от своих семей уйму золотых монет на карманные расходы, они могли покупать сколько хотели одежды и других вещей, а если им надоедала пища, которую подают в общежитии, они могли хоть каждый день ужинать в ресторанах. В этом отношении Юджио и Кирито, которые тянули кое-как на деньгах, заработанных за время службы в страже Заккарии, оставалось им только завидовать.
Почему же они считают Юджио врагом, насмехаются над ним при каждом удобном случае, пытаются заставить его склониться перед ними? Соответственно – что они хотят от этого получить? Юджио понимал, что мир наполнен отнюдь не только добрыми людьми, что есть и злые, но тем не менее… пусть они дворяне, а он простолюдин – но все они люди, рожденные в одном и том же мире.
Так учит Церковь Аксиомы. Она учит, что Мир людей, созданный богиней Стейсией, – это «добро», а страна тьмы, созданная богом Вектором, – «зло». А раз так, то, каким бы ни был человек, по натуре он должен быть добрым. Да, Райос и Умбер в том числе.
Если бы они скрестили мечи не в случайном поединке, но на арене официального турнира, и показали друг другу все, на что способны, – наверняка многое между ними прояснилось бы. Наверняка.
Размышляя об этом и других подобных вещах, Юджио открыл дверь в свою комнату и вошел. А потом, пока его партнер не сбежал куда-нибудь, громко заявил:
– Эй, Кирито, экзамен по Священным искусствам мы сдали, так что с завтрашнего дня тебе придется составить мне компанию в дооолгих тренировках!
– О, да ты, я вижу, загорелся.
– Аа… я ведь должен стать сильнее, намного сильнее. Надо объяснить Райосу и Умберу, что меч не настолько любезен, чтобы дать им победить безо всяких тренировок.
Услышав эти слова, Кирито с ухмылкой кивнул.
– Отлично; не желаешь ли, чтобы я показал тебе, насколько горячими могут быть тренировки, элитный ученик Юджио-доно?
– На это и рассчитываю. …Ладно, за ужином увидимся.
Они оба легонько подняли руки и разошлись по своим спальням, чтобы переодеться, но Кирито уже в дверях остановился и, развернувшись, серьезно произнес:
– Юджио. Что бы эти типы ни говорили тебе, когда меня нет рядом, будь осторожен и не заводись так, как только что.
– П-понимаю. «Стэй кул», да?
Услышав это выражение, означающее на священном языке «сохранять самообладание», а заодно являющееся прощальной фразой, Кирито, явно смутившись, невесело улыбнулся и вернул эти же слова.
Видимо, посмеявшись как следует, Райос и Умбер остались довольны – на следующий день они не обращали на Юджио внимания ни во время утренних упражнений с мечом, ни во время дневных уроков. Даже Умбер, на прошлой неделе кидавший на Юджио ненавидящие взгляды при каждой встрече, сейчас просто смотрел мимо.
Конечно, для Юджио это было облегчением, однако оставался вопрос, стал ли Умбер лучше обращаться с Френикой. Накануне вечером Юджио и Кирито вместе составили и подписали заявление о расследовании, адресованное руководству Академии. Если оно будет пущено в ход, состоится официальное слушание с участием как стороны Райоса, так и стороны Юджио; но те двое наверняка хотели бы этого избежать, судя по тому, как они ценят свой престиж.
Когда скучнейшая лекция по истории Империи (в конце концов, происшествия, которые реально тянули на то, чтобы называться происшествиями, случались очень редко) закончилась, Юджио и Кирито разделились: Кирито пошел в библиотеку возвращать книгу, а Юджио направился прямиком к себе в комнату и стал ждать Тиизе и Ронье, чтобы рассказать, каковы успехи в деле с Френикой.
|
|
|
