 |
Внезапно на куски рассыпалось пространство: король ушел в запой, а королева - в блуд. Спасать ли мне теперь величество от пьянства ? Или его жену тащить топиться в пруд?
|
|
|
|
Так вышло, что у нас тут все случилось к ряду: дурацкая война и происки в тылу. Где мне теперь найти зловреднейшего яду и надо ли его подать с утра к столу? Куда мне убежать из этой глупой сказки - в безумную жару? В холодную метель? Мне дочка короля упорно строит глазки. И вечно норовит нырнуть ко мне в постель…
Нет, не могу вспомнить – что там у них дальше произошло. Пойду лучше помогу мужчинам разобраться с вооружением. Пока здесь у нас своя «дурацкая война» не случилась…
Мы провозились до самого вечера, но зато теперь знали – что у нас плохого. Мушкеты были в относительном порядке, а вот запас пороха не мешало бы восполнить. С едой тоже грустно – но Рудольфо обещал поставить силки в ближнем лесу. Не сомневаюсь, что у него получится обеспечить нас дичью. Зато в винном погребе – море разливанное! Со спиртным в замке все в порядке! Интересно, наш менестрель рассчитывал выпить это богатство в одиночку – или собирался с кем-то поделиться? «Ксанф, выпей море!» - это почти про нас. После теперь уже весьма скромного ужина я помогла Рудольфо разобрать остатки продуктов и перемыть посуду. Франческо одобрительно на меня покосился, хмыкнул и опять куда-то исчез. Я побродила по замку, но не обнаружила в комнатах ничего кроме пыли и запустения.
Нет, вру! – в комнате Патрика, больше похожей на библиотеку, торчал мэтр Доминиус, обложенный книгами, как осажденный замок – врагами. Я не не стала ему мешать и тихо прикрыла дверь. Потом вспомнила, что оставляла коту на кухне кое что вкусненькое и отправилась вниз искать нашего монстра. Во дворе было уже достаточно темно. И только слабый огонек светился в окне нашего фургончика.
Кто это там, интересно? Я поднялась по ступенькам, толкнула дверь и увидела Франческо. Он как раз укладывался спать на знакомом полосатом тюфячке, и явно не собирался возвращаться в супружескую спальню.
|
|
|
- Что это ты сюда забрался? А как же я? Кто прогонит моих медведей – в лице ночных кошмаров? Ты что – сбежал?
Франческо смутился.
- Я подумал, что без меня тебе будет спокойнее … в известном смысле.
- Но мы же, кажется, разобрались с этим … смыслом. А раз ты мне – просто друг, то и не бросай меня одну. Мне в замке не слишком уютно и даже тоскливо. В этой пыли и скалах я чувствую себя, как птица в клетке…
- Ну хорошо, хорошо. Не будем огорчать друг друга. Иди ко мне, птичка, поглажу тебя по перышкам – если ты позволишь.
- Лучше просто обними – тогда мне не будет страшно этой ночью…
ГЛАВА 18. Зажигаю лампу на окне…
Я прекрасно выспалась в его объятьях.
И только потом сообразила, что бедный юноша скорее всего всю ночь глаз не сомкнул – боясь пошевелиться и меня потревожить…
- Ну вот – вздохнула я. – Опять тебе от меня одни неприятности.
- Пустяки – отозвался мой дорогой муж. – Зато ты выспалась и выглядишь прекрасно.
Я покосилась на Франческо.
- А вот про тебя такое не скажешь. Какой-то ты усталый. И грустный.
- Это все тени прошлого виноваты. Но ты тут не при чем.
- Тени? Ты по Люции скучаешь? Вы же с ней были неразлучны. Пока ты об меня не споткнулся…
- Были. Но сейчас я по ней не скучаю. Знаешь, в детстве я даже иногда ее боялся. С этим ее огненным даром. Мне вся эта мистика всегда была немного не по душе. Я считал, что человек сам должен со все справляться.
И преодолевать трудности своим умом – или силой и храбростью.
- Ну, ты же теперь знаешь, что трудности бывают всякие. И без огненного дара мы бы с ней из Чертова леса не выбрались. И друзей оттуда не вытащили.
И потом – у меня тоже – ДАР. Но ты же все равно меня любишь. Кстати, может быть ты отпустишь меня полетать по окрестностям? Не терпится новости узнать.
|
|
|
- По окрестностям для начала прогуляется Рудольфо – бедный охотник ни у кого подозрений не вызовет. А там посмотрим.
- Скажи уж сразу – ты боишься, что я опять вляпаюсь в какую-нибудь историю.
- Конечно! Я же не знаю – куда тебя понесет? Вдруг ты узнаешь что-то такое, что тут же отправишься к отцу или …
Он замолчал, не договаривая.
- Или к Патрику? Не волнуйся! К нему я не отправлюсь. Я слишком зла на него. И не хочу его видеть.
- Потому, что он предпочел Люцию? Но разве он что-то тебе обещал?
- Не обещал. И даже все время пытался отодвинуть меня куда-нибудь в сторонку.
- Ну вот видишь! Значит, ничего плохого он не делал. И вел себя достаточно благородно.
- Да??? Тогда зачем он со мной целовался??? Впрочем, с твоей дорогой сестрицей он целовался тоже.
Франческо улыбнулся.
- Как будто ты не знаешь, что любому мужчине всегда приятно поцеловать красивую девушку? Если выпадет подходящий случай.
- И некрасивую – тоже. И не только поцеловать – вздохнула я. - Известны мне ваши мужские мысли! Ладно, проехали. Вставай, пора делами заняться. Мы же собирались продолжить осмотр замка.
- А вдохновляющий на подвиги утренний поцелуй мне разве не положен? – дурашливо поинтересовался липовый барон, а заодно и муж.
- Подходящего случая не выпало! – фыркнула я.
И сбежала из фургончика.
День опять прошел в хлопотах: Рудольф отправился на охоту, а Джеронимо и Франциско до обеда провозились с подъемным механизмом, отогнав меня подальше – дабы не смущать своими высказываниями о том какой … чудак этот механизм делал. Я послушно удалилась – хотя меня так и подмывало им объяснить – в каком падеже и последовательности нужно произносить все эти «волшебные слова».Мне вспомнилось, как нянька воевала со своим ткацким станком – в котором что-то заело в самый не подходяший момент. Мы с Марти путались у нее под ногами, когда она в сердцах пнула станок ногой и сказала кое что, совершенно не предназначенное для детских ушей. Станок заработал, а малыш Марти восхищенно спросил:
- Ой, тетушка Агата, вы знаете волшебное слово?
Я улыбнулась. Потом погрустила о том, что няньки рядом нет, а Марти – вырос.
И пошла слоняться по пустому замку. Поднялась на башню. Немного постояла, подставив лицо ветру. Поразмышляла о том, не обратиться ли мне прямо сейчас? Но во время вспомнила, что Франческо рассердится.
|
|
|
И со вздохом спустилась вниз. Я вернулась в свою комнату, прилегла на кровать и сама не заметила, как провалилась в сон. По счастью, в нем были не кошмары, а зеленый луг и цветной шатер. Проснулась я поздно, когда солнце уже клонилось к закату. Поужинала в одиночестве. Темнота уже подступала к стенам замка, а Франческо все не возвращался. Подумав немного, я отправилась в одну из многочисленных кладовок замка, нашла там старую лампу, заправила ее маслом, зажгла фитиль и поставила на окно. Если кто-то из друзей будет возвращаться в темноте, то увидит огонек в одном из окон замка. И поймет, что его ждут и любят. Потом развела огонь в камине и села в кресло. И из этой тишины, потрескивания дров, пения сверчка за очагом и моих воспоминаний неожиданно начали возникать слова и мелодия. Я торопливо схватила лютню и стала подбирать аккорды:
Зажигаю лампу на окне - так когда-то путников встречали. Кто сегодня явится ко мне из кромешной тьмы, из Той Печали? В черном зеркале оконного стекла - отраженья лиц полузабытых. Бросит лунный луч на край стола связку писем, так и не открытых. Словно мотыльки на яркий свет, стайкой прилетят воспоминанья. А сверчок, не певший много лет, запоет о доме и скитаньях. Прошлое на цыпочках войдет, сядет в старом кресле у камина. И былое счастье оживет под напев мелодии старинной…
- Красивая песня получилась – Оказывается, Франческо вошел в комнату, пока я была увлечена сочинением. - И твое счастье, оживет, даже не сомневайся, Птичка.
При этом он довольно грустно вздохнул. Но тут же взъерошил свои рыжие волосы и воскликнул:
- А теперь послушай, что я тебе расскажу! Выяснилось, что в этих пустынных горах все-таки живет еще кто-то, кроме нас. С противоположной стороны горы, на которой стоит замок, у самого ее подножия, находится небольшая деревня. Край деревни упирается в Великий Тракт, соединяющий Вестию и Элсентию. И в ней стоит большой трактир, куда стекаются все новости из обеих стран! Рудольф посидел в этом трактире, и узнал сто-о-олькоинтересного! Во-первых, замок Фалькенштерн все еще держится, хотя и их последних сил. Но даже эти последние силы не по зубам королевской гвардии!
|
|
|
Во-вторых, Джильберт отложил войну с Элсентией. Трон этого коронованного мерзавца, наконец-то зашатался!
- Восстание?! – выдохнула я.
- Восстание! – потвердилФранческо - Причем к восставшим примыкают гарнизоны многих городов Вестии. Простые селяне и горожане тоже вступают в ряды повстанцев, и вся эта армия движения к Нордстару, чтобы предъявить счет тирану! А возглавляют восстание два предводителя: Стрелок и Странник!
Мое сердце глухо стукнуло, и тут же отчаянно заколотилось.
Странник! Я прекрасно знала, что означает на древнем языке слово «Росиньоль».
Вот и сбылись твои слова менестрель: «Мой путь ведет в огонь восстания против власти тирана». Слова настоящих поэтов всегда сбываются, даже если в них скрыто пророчество, грозящее гибелью самому автору строк.
Тем временем, Франческо, не подозревая о моем тревожном состоянии продолжал:
- Если восставшие победят, а я этом не сомневаюсь, то ты, наконец-то, сможешь вернуться в Фалькенштерн. Твой отец с радостью примет любимую дочь. И ты заживешь, как прежде!
- НЕ ХОЧУ!!!
Этот крик вырвался у меня из глубины души. Я ужаснулась даже самой мысли о том, что вернувшись в Фалькенштерн, начну жить, как прежде! Косые взгляды матушки на «неправильную дочь», бесконечные нотации Матильды, дни похожие один на другой…
А ведь у меня даже друзей тогда не будет! Отец сделал все, чтобы они под разными предлогами покинули пределы наших земель. Силы небесные, я хочу, чтобы Фалькенштерн выстоял, хочу вновь увидеть отца, но жить прежней жизнью – не желаю!
После всего, что произошло со мной за эти дни! Радость, горе, любовь, смертельные опасности – все это была настоящая ЖИЗНЬ! Не всегда легкая, но всегда полная приключений и ослепительно яркая! И сидеть после этого сиднем в замке я не буду! Чего доброго, опять женихов подсовывать начнут. Стоп! Каких женихов?
Я ведь, вроде, уже замужем!
- Послушай,Франческо, я не понимаю! Вот я вернусь в замок отца, а как же ты? Хоть ты и сказал, что я ничего тебе не должна, но ведь мы обвенчаны. Даже документ об этом есть.
- Обвенчана ты не со мной, а с бароном Алестри – в голосе Франческо зазвучала горькая ирония. – Которого на самом деле никогда не существовало! Твоему отцу стоит только заявить об этом во всеуслышание, и брак сразу будет объявлен недействительным.
|
|
|
- А как же ты? Тебя не арестуют за подлог документов?
- Не арестуют. Просто мне придется навсегда покинуть Вестию. Уеду за границу с документом на другое имя. Начну там новую жизнь. Обзаведусь другой профессией.
И все забудут рыжего шута Франческо…
Такая боль прозвучала в его словах, что я, рванулась к нему, обняла и прижалась к его груди.
- Глупый, что же ты такое говоришь? Я тебя не забуду! Никогда!
А потом подняла голову и поцеловала его в губы. Сама! Франческо сжал меня в объятиях с такой силой, что перехватило дыхание. Но тут же опустил руки и сделал шаг назад.
- Поздно уже, Мариэтта. Тебе спать пора. Завтра нам предстоит нелегкий день: надо будет продолжить осмотр замка. Возможно, здесь есть какие-то подземные ходы, не указанные на карте…
Он говорил все это подчеркнуто спокойно, избегая смотреть мне в глаза.
И боль из его голоса никуда не делась! Я опять разревелась, как маленькая девочка, и вытирая ладонью слезы, попросила:
- Не уезжай никуда, Франческо! Останься со мной!
- О, Господи! Что ж ты все ревешь!
Франческо улыбнулся и в его голосе вновь зазвучали шутовские ноты.
– Сцена пятая «Рыданьями огласился дом несчастного барона».
Опять завтра будешь вся лохматая и зареванная. А ну, марш спать! Я кому сказал?!
- Иду. А ты не бросишь меня?
- Да куда ж я от тебя денусь? А даже если и уеду потом, ты же все равно меня найдешь, правда? Прилетишь хоть на край света. Ведь в небе нет границ!
ГЛАВА 19. С правого крыла тебе – тихий век, с левого крыла – вещий сон…
На следующее утро наши мужчины отправились исследовать подземелья замка. Франческо запретил мне сопровождать их:
- Замок старый, свод подземелий может быть очень непрочным. Скорее всего, он уже где-то обрушился. Ни к чему тебе ползать с нами по завалам!
- А что же мне делать? Опять сидеть весь день одной без дела?
- Почему без дела? – вмешался мэтр Доминиус. – Я обнаружил в замке прекрасную библиотеку с множеством старинных фолиантов и древних рукописей. Уверен, веша светлость, вы там найдете немало интересного для себя.
Я пожала плечами. Что может быть интересного в пыльных, старых перагментах, я не понимала. Я не профессор алхимии и травологии, как некоторые. Но уж лучше, правда, посмотреть библиотеку Патрика, чем грустить весь день, глядя в небо из раскрытого окна. Я толкнула резную дубовую дверь. В лицо повеяло запахом старых книг: тонким, еле уловимым, сладковатым похожим на аромат корицы и шоколада. Пресвятая Дева, да сколько же здесь всего! Высокие шкафы из потемневшего дерева уходили под потолок. На полках стояли тяжелые тома, в обложках из дерева или кожи,тускло мерцало золотое тиснение корешков. Некоторые книги выглядели, как произведения искусства: узорные пластины из чистого золота, мозаика драгоценных камней украшали их переплеты. Были, впрочем, книги и вполне обычного вида, маленькие и большие. Были, конечно, рукописи и толстенные, написанные в незапамятные времена от руки фолианты, о которых говорил мэтр Доминиус.
Я ходила среди этого богатства, время от времени, снимая с полки то одну, то другую книгу, открывая ее на середине, прочитывая несколько строчек. В книгах я видела пометки, сделанные рукой Патрика на полях. Где-то он ставил восклицательные знаки, где-то знак вопроса - словно спорил с авторами, пытался что-то понять, доказать свое мнение. Честно говоря, я еще ни разу в жизни не видела такой богатой библиотеки.
В нашем замке книги читала разве что фрау Матильда. И то настоящей литературой эти бесконечные слезливые романы вряд ли можно было назвать. Матушка вообще считала, что девице благородного происхождения прилично читать разве что молитвенник. Спасибо брату Стефану, который присылал мне в подарок книги, когда учился в Нордстаре, в университете. Именно благодаря ему, я прочитала все баллады о благородном разбойнике Робин Гуде, легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, и много других увлекательных историй. А вот в библиотеке Патрика бОльшую часть занимали сборники поэзии.
- Он читал лучшие образцы поэзии прошлых столетий,и сам стал поэтом - подумала я, и улыбнулась про себя.
- Вот, побывав в библиотеке, надышавшись книжной мудростью былых веков, начинаю рассуждать так же пафосно и важно, как мой добрый Доминиус.
И тут одна книга привлекла мое внимание.
Она лежала отдельно от всех, на небольшом столике. Переплет бронзового цвета, алая шелковая лента-закладка.Это был какой-то рыцарский роман. Я раскрыла книгу на заложенной странице, и подчеркнутая твердой чертой цитата заставила меня тихо ахнуть:
«Я вступлю в бой с любой несправедливостью, подлостью и жестокостью, где бы их ни встретил. Я не стану ждать, когда на защиту правды встанет кто-то раньше меня».
Да ведь Патрик всю жизнь свою построил по этой цитате! – озарило меня.
Другие забывали высокие и прекрасные слова о правде и отваге, прочитанные в детстве. А он запомнил их на всю жизнь! И сам стал подобен героям прочитанных книг! Поэт и воин! Благородный рыцарь! И, как же он талантлив! Господи, пусть он только останется жив! Пусть пройдя через огонь войны он, наконец, обретет любовь и счастье! И пусть он пишет дальше свои прекрасные стихи и песни. Несправедливо, когда поэты уходят так рано!...
Я стояла на башне, подставив ладони под летящие с неба капли воды. Ливень, внезапно прилетевший из ниоткуда, весело барабанил по кровле. А ветер гладил мокрыми лапами мое лицо – то приближаясь, то исчезая. И словно звал за собой.
Сколько живёт дождинка? Всего несколько минут она летит от неба до земли. Это, наверное, самая короткая жизнь в мире. Даже короче жизни луча Солнца. Дождинка падает на ладонь и умирает. Все дождинки умирают, но их смерть даёт начало чему-то большему - ручейку, который несётся к реке и наполняет её жизнью! А река течёт мимо дома. И приносит в него вести с неба и земли. Вести о том, как дождинка упала на ладонь Сказочника, но не умерла, а согрелась и понесла это тепло к дому любимого человека...
Господи! Я опять думаю о Патрике! Все эти новости о восстании, эта книга в библиотеке с новой силой разбередили мне душу. Понятно, что я за него волнуюсь.
И мечтаю, чтобы все решилось наилучшим образом.
- Ты заслужил счастье, судьба тебе задолжала – прошептала я, и с горечью подумала о том, что это «счастье» будет у него не со мной. Ох, да что же это за беда?
Стоит мне только свыкнуться с мыслью о том, что отныне рядом со мной будет только мой несравненный, хотя и не вполне настоящий муж, как откуда-то снова вылезает злополучный менестрель! И из моей жизни получается сплошная иллюстрация к песенке: «Миленький ты мой, возьми меня с собой»! Но ведь в ней четко сказано, что ни сестра, ни жена герою там не нужна! А уж глупая птица – и подавно! А вот мне он почему-то до сих пор нужен. Только – зачем??? А как же Франческо? Разве можно его обидеть? Ведь, если я его покину и улечу, это тоже будет предательство! Может быть, даже пострашнее того,через которое пришлось пройти мне. Ведь Патрик и правда ничего мне не обещал. Да и Люция нисколько не виновата в своих чувствах. Не каждая девушка сможет спокойно пройти мимо менестреля! Я ведь тоже – не прошла. И куда деваться, если герой один, а девушек много?
Я еще немного постояла под дождем в надежде, что вода унесет с собой все мои грешные мысли. И, чувствую себя полной сволочью, медленно пошла вниз. В надежде ни с кем сейчас не встречаться. Но, по закону бутерброда, тут же наткнулась на Франческо.
- Откуда ты такая, рыба моя? – изумился он, увидев, что на мне сухой нитки нет. – Мы тебя по всему замку ищем! Обедать пора.
- Я не рыба! – устало возразила я. – И не задавай мне дурацких вопросов, если не хочешь получить на них идиотские ответы!
Франческо благоразумно промолчал и посторонился. Я с большим трудом
просочилась мимо, оставив его в недоумении стоять на узкой винтовой лестнице, и ушла переодеваться. Черт! А рубашки-то у меня сухой и нет! И штаны теперь неделю будут сохнуть. Пришлось надевать платье. И напугать им всех присутствующих в обеденной зале. Джеронимо громким шепотом даже поинтересовался у сидящего рядом Рудольфа – не праздник ли у нас сегодня?
- Скорее концерт – беспечно фыркнул мой супруг, не подозревая, что нарвется.
Ах, так? В одну минуту я забыла, что совсем недавно его жалела. Снова оказавшись между двух огней, я попыталась отыграться на ближнем, причем, не слишком виноватом. Схватила лютню, и запела, глядя ему в глаза.
Я – Коломбина. Я люблю Пьеро. И Арлекина тоже, как ни странно. Как я звалась – Мария, Клара, Анна – забыла я. Все было так давно! Осталась только капелька любви. И нежность – незатейливое чувство. Быть с ними рядом – сложное искусство, где плата – боль, живущая в крови…
В общем, намекнула юноше, что не один он такой замечательный. И, что я не слишком счастлива рядом с ним. Потому, что все еще пребываю в процессе выбора. Франческо намек понял. Потому, что помрачнел, отодвинул тарелки и выскочил из комнаты. Остальные присутствующие недоуменно переглянулись.
Я еще немного посидела с ними, и отбыла к себе. Господи, ну что я за дура! Злость моя куда-то моментально испарилась. Ничего, кроме усталости и обиды на саму себя я уже не чувствовала. Пожалуй, хватит экспериментов.
Я честно попыталась поиграть в семейное счастье. Но роль жены мне явно не удалась. А куда возвращаются жены -неудачницы? Правильно – домой, к родителям. И раз наш замок все еще не взят – мое место там, а не здесь. Значит, решено! Улечу домой, в родное гнездышко - отец и матушка меня уже заждались…
Господи, кого я хочу обмануть?! Саму себя? В родное гнездышко, ага…
Сама же вчера вопила от ужаса, когда представила,что вернусь в родной замок и стану жить там, как подобает «девице благородного происхождения». Но с другой стороны, родители, наверное, извелись, думая где я, и что со мной? Удалось ли Патрику проникнуть в замок за компроматом на короля и, заодно, рассказать отцу и матушке о моих приключениях? А если родители так ничего и не знают? Я представила КАКОВО им сейчас и содрогнулась: замок со всех сторон обложили враги, бои идут уже под стенами, пылает огонь, летят пушечные ядра. Короткая передышка у врагов сменяется новой атакой, и надо держать оборону из последних сил! А тут еще мысли о пропавшей дочери жгут каленым железом: жива ли она, не попала ли в лапы гвардейцев? Нет, решено! Слетаю домой, пусть отец и матушка убедятся, что их дочь жива и здорова. А там я подумаю, куда мне потом - и что делать дальше…
Я покопалась в сундуке: так, длинные штаны из плотной ткани, темно-серая рубашка из простого полотна – сойдет! Да вот еще! Черная куртка на шнуровке с капюшоном. Правда, она мне велика, но это неважно. Я быстро переоделась. И, только подойдя к винтовой лестнице, ведущей на смотровую площадку, вспомнила, что лютня осталась в столовой. Пришлось вернуться.
Рудольф, Джеронимо и Доминиус, почти не притронувшись к еде, склонились друг к другу и что-то горячо обсуждали. При этом лица у них были мрачные, если не сказать похоронные. В чем дело? Я чего-то не знаю?
- В чем дело, друзья мои? – спросила я с улыбкой, а в сердце уже ледяным комком начала нарастать тревога.
– У вас сейчас такой вид, как будто вы не за обедом сидите, а на поминках.
Джеронимо медленно поднял голову.
- Плохие новости, ваша светлость - глухо сказал он. – Мы даже не хотели вам говорить. Вы присядьте рядом с нами…
- Что случилось?! – я хотела выкрикнуть эти слова, но вышел еле слышный сдавленный шепот. Уже не просто тревога, а острое предчувствие беды сдавило грудь.
- Восстание потерпело поражение. Войска Стрелка и Странника разбиты.
И теперь король Джильберт жестоко мстит всем, кто примкнул к повстанцам. Горят города и села. Тюрьмы переполнены и казни идут повсеместно.
- Я тоже был сегодня в деревне возле тракта - вмешался Джеронимо. – Люди утверждают, что королю никогда бы не удалось потопить восстание в крови, если бы не… В общем ходят странные слухи, я не знаю, как им верить. Говорят о каком-то страшном огне, о каких-то призрачных воинах…
- Это все антинаучные бредни! – громко заявил Доминиус. - Хватит пугать ее светлость, смотрите, как она побледнела. Мариэтта, девочка моя, присядь, успокойся. Мы здесь в безопасности…
- А Фалькенштерн? – прошептала я. – Что слышно о нашем замке?
- Ничего хорошего, но и ничего плохого тоже - торопливо, с явным намерением успокоить меня, ответил Рудольф. – Вроде бы, он по-прежнему держится…
- Вроде бы?!
- Ну, по крайней мере, о падении нашего замка никто ничего не говорил. Так что, будем пока ждать дальнейшего развития событий…
- Ждать?!
Я вскочила из-за стола так, что на пол посыпалась посуда, резко развернулась, и не прощаясь выбежала из зала. Чуть не сбив с ног Франческо, который опять попался мне на пути.
- Мариэтта…
- Ты знал! Ты все знал уже сегодня - и ничего мне не сказал???
- Я не хотел, чтобы тебе было больно!
- Больно?! Я тут пою дурацкие песенки, играю с тобой в любовь и ревность, а в это время мои родные, наши друзья, может быть, уже погибли или мучаются в застенках проклятого Джильберта!
- Мариэтта…
- Прочь с дороги! – я оттолкнула Франческо с такой силой, что циркач отлетел к противоположной стене.
- Куда ты?
- Туда, где я нужна! В свой дом, который надо защитить от врага!
Вихрь взметнулся по коридору поднимая пыль, ударился в стену, рванулся в небо. Тень от крыльев Птицы скользнула по серым стенам замка. И ее острый, летящий силуэт растаял в пламенеющем закатном небе.
Рыжеволосый парень выбежал на двор замка, запрокинул голову, потом яростно взъерошил свою огненную шевелюру.
- Сцена шестая «В поисках беглой Птицы» - пробормотал он.
А потом со всех ног бросился к конюшне. И через несколько минут всадник уже мчался по подвесному мосту прочь от замка.
ГЛАВА 20. Запах гари и горечь досады…
Я летела с такой скоростью, что ветер уже не пел, а пронзительно свистел в крыльях, как стрела, выпущенная из лука. Желтые квадраты полей, зеленые пятна лесов проносились подо мной и изчезали вдали. Чем дальше я летела, тем чаще видела клубы серого дыма, заволакивающие поверхность земли. Огни пожаров бушевали по всей Вестии. Я видела черную, выжженную землю, обгорелые руины на месте домов. Вот и белая вершина Клык-горы показалась на горизонте. Сейчас под крыльями окажется темная зелень сосен, а там впереди встанут башни Фалькенштерна. Скорее, туда! Скорее же! Ско…
Удушливый запах гари петлей стянул горло. Что там внизу? Я ничего не понимаю! Где замок? Я заблудилась? Но ведь я летела правильно. Сейчас должны показаться крепостные ворота и замковая стена.
Птица, сложив крылья, ринулась с небес к земле. Вихрь разметал тучи пепла над обожженной грудой камней на месте ворот. Над остатками крепостных стен. Над обугленными руинами башен…
Я медленно поднялась с колен. Все еще не понимая, что происходит, огляделась по сторонам. Развалины дымились. При каждом шаге от земли поднималось облачко пепла, он оседал на одежде, на волосах. Горький запах дыма забивал горло, и от него начали слезиться глаза. Все вокруг двоилось, троилось, плыло в сером тумане.
Я подходила то к одной груде камней, то к другой, трогала их горячую поверхность, пытаясь что-то выяснить для себя и не в силах поверить чудовищной правде.
Вот покрытые золой ступени. Здесь была потайная лестница. Я сбегала по ней в лес, когда была маленькая. Вот почерневшие от копоти своды. Здесь была картинная галерея. Вот скрюченным пальцем упирается в небо обгорелая стена. Это была главная башня Фалькенштерна. А в ее нижнем ярусе находился зал для приемов. Тут я споткнулась и снова упала на колени. Руки погрузились в еще теплый пепел. Что-то острое больно резануло по пальцам. Я вытянула из золы оплавленную полосу металла. Выщербленный клинок, погнутая рукоять. Кованый узор на рукояти: три звезды и три стрелы. Герб рода Фалькенштернов. Это же меч моего отца! А рядом в золе – искореженная, почерневшая золотая цепочка с тусклыми от жара самоцветами. Ожерелье моей матушки. И страшная истина обрушилась на меня с силой и безжалостностью горного обвала. Их нет! Как нет больше моего дома! Они погибли! Фалькенштерн пал! Я рухнула в этот горячий пепел, на мертвые камни родного дома. Я билась в отчаянии, и дикий крик, (не человечий, нет!), вырвался из моего горла! Так могла кричать только Птица, чье гнездо с птенцами сгорело в огне пожара. Да и кем я сама была сейчас?
Плохо помню, что было дальше. Я как-то выбралась из дымящихся развалин. Зачем-то долго шла по выжженному лесу, где едва живые сосны вскидывали к небу почерневшие ветви. Едким дымом пропахло все вокруг.
Это был запах смерти. Запах безнадежности и беспросветного горя. Я почему-то не плакала, словно все мои слезы выкипели там, на пепелище Фалькенштерна. Потом я вышла к дороге. Шла час, день, а, может быть, вечность. Какие-то люди обгоняли меня. Я не слышала их речей, не замечала лиц. Кто-то осторожно тронул меня за плечо, развернул к себе.
- Сыночек, да что это с тобой? – маленькая старушка в черной шали и чепце, удивленно и жалостливо смотрела на меня. – Ты откуда идешь, бедняжка?
- Почему – сыночек? – без всякого удивления подумала я. – Ну да, штаны, куртка, на голове – капюшон.
Я попыталась что-то сказать ей, но не смогла произнести ни звука. Мой голос остался там – у подножия башни. Там же, где остались отец и мать.
- Э, да ты видать, немой. – старушка покачала головой. – Нехорошо ходить одному в такое время. Пойдем, болезный, со мной. Добрые люди приют дадут.
Мы куда-то пошли. Потом был, кажется, деревенский трактир, полный народу, где старушка все повторяла:
- Вот мальчика убогого на дороге нашла. Видать, бедняжка, умом тронулся.
Мне кто-то сунул в руку ломоть хлеба. Я даже не поднесла его к губам.
А люди вокруг все говорили, говорили.
- Лихие времена настали. Слышали, замок-то нашего герцога пал. Да никто не уцелел, что-ты, где там уцелеть, огонь до неба полыхал. Проклятый колдовской огонь, не иначе! Чертово зеленое зарево три дня стояло.
Да уж, месяц замок держался, кабы не ведьмовство злое, век бы его не взять! Эх, что за жизнь пошла…
Если уж замки рушатся, куды нам бедолагам подасться!
Старушка куда-то пропала. Я встала с лавки и, незамеченная никем, вышла из трактира, побрела по пустынной в этот поздний час деревенской улице.
- Фалькенштерн погиб в огне. И лес погиб в огне – отрешенно крутились мысли в голове. – Значит, нет больше и деревни возле Клык-горы. Где я провела детство. Где живут.. жили… старенькие родители Юргена…
И семья Вилла. И выросший Марти. ИХ ТОЖЕ БОЛЬШЕ НЕТ!
И только сейчас слезы отчаянным горьким потоком потекли по моим щекам, оставляя мокрые дорожки на саже и копоти. Всхлипывая, я побежала, сама не понимая – куда. Споткнулась о какой-то бугорок, чуть не упала. Вытерла грязной ладонью глаза, огляделась. Маленькие зеленые холмики, серые камни на деревенском кладбище…
Все так же бесцельно я побрела мимо них. Мох и лишайники покрывали камни, и надписи на них были почти незаметны. А вот совсем свежая могила. Зеленый дерн взрыт. Серый камень еще чист, и надпись видна очень четко. Повинуясь какому-то странному чувству, я подошла к нему. Опустилась на колени, коснулась камня рукой. Вырезанные на граните черные буквы сложились в слова: «Здесь лежит Странник. Упокой, Господи, душу воина и поэта». Даты жизни и смерти. И маленькое изображение разбитой лютни внизу. Дикая боль сдавила грудь, скрутила меня в узел.
Боль нарастала, я вцепилась пальцами в серый камень, и тяжкий стон вырвался из сорванного горла. «Упокой!» - как нелепо звучит это слово.
Зачем оно здесь? Покой и Певец – две вещи несовместимые! Патрик не мог быть спокоен, когда в мире творилось столько несправедливости!
Он бросал вызов злу, он сражался с ним и клинком, и словом! И вот он пал в этой битве. Но как же это произошло?! Почему никого из друзей не оказалось рядом в этот роковой час?
- Лихие времена настали – Какой-то нищий в серых лохмотьях, покачиваясь, подошел ко мне. – Хочешь выпить, мальчик? Ну, ладно, я сам тогда. А, на могилку свежую глядишь? Да вот хоронили здесь недавно одного бунтовщика. Известный был смутьян. Народ все больше песнями мутил. Король-то наш, говорят, все никак поймать его не мог, так надумал убийц, хе-хе, подослать. Говорят, их не то пятеро, не то шестеро было. Не, ну я сам не видел, врать не стану. Ну, музыкантишка-то тоже не промах был. Почти, слышь, отбился, говорят, порешил многих. Да вот один наемник хитрый нашелся, в кустах сидел. Ну и значит, из мушкета-то того… В спину! Да-а… Отпел он, значит, свои песенки. Так ты выпить не хочешь?
Я медленно поднялась с колен. В спину! Подлые, грязные ублюдки! Им было не справиться с менестрелем в честном бою. Удар из-за угла – вот как расправлялись с Поэтами венценосные подонки во все времена! Еле передвигая ноги, я побрела прочь с кладбища. Внезапно пошел ливень, пелена дождя укрыла все вокруг, словно само Небо плакало, прощаясь с Патриком. И со мной тоже. Вспомнились строки одной из баллад менестреля:
Он на миг в твоей судьбине свечку бедную зажег.Той свечи уж нет в помине, но была она, дружок! Жизнь певца тебе светила, чуть мерцая из угла, сколько ты его любила, столько, может, и жила.
Я любила тебя, Патрик. А теперь мне больше незачем жить…
Ветер разметал косые струи дождя. Он плакал вместе со мной. И впервые не хотел поднимать меня в небо, словно знал, что будет потом. Я расправила тяжелые, словно свинцом налитые крылья. Взлетела высоко, к черным тучам. Земля предала меня! Здесь, внизу, у меня отняли все: родной дом, друзей, любимого человека. Отныне – мой мир – это холодное вечное небо. А когда устанут крылья, сложить их, и – камнем вниз! Я металась меж грозовых туч, ныряла к земле и вновь взлетала вверх. Струи дождя хлестали меня, как плети. Оперение намокло, крылья отяжелели. Пора! Я на миг зависла неподвижно, а потом, сложив крылья, рванулась к земле. Свистел ветер, словно пытался меня удержать. Земля приближалась. Сейчас все кончится, сей…
Чьи-то руки подхватили меня почти у самой земли.
- Господи, Мариэтта, что ты надумала, девочка?!
- Отпусти меня, отпусти! Я не хочу больше жить!
Я билась и кричала, орлиные перья дождем летели с плеч.
- Тише, тише, девочка моя. Я с тобой, теперь все будет хорошо – Франческо поднял меня на руки. – Поплачь, тебе станет легче.
- Их больше нет, Франческо! Мама, отец, Патрик. Их убили! У меня никого больше нет! Зачем мне жить дальше?
- У тебя есть я! Мариэтта, я теперь всегда буду рядом, я все сделаю для тебя, только ЖИВИ! Живи, моя любимая!
Франческо еще что-то говорит, но я уже не слышу его. Наваливается тяжкая свинцовая усталость, черное безразличие охватывает меня. Я чувствую, как он заворачивает меня в плащ и куда-то несет.
Кажется, мы на чем-то едем, потому что все вокруг дрожит и мелькает. Дождь стихает, а страшный запах гари сменяется ароматом свежей зелени.
- Вам тут не проехать, добрый человек - раздается чей-то звонкий голос. – Давайте, покажу, дорогу. Ваш брат болен? Ох, да это же…!
Я вижу над собой лицо мальчика. Почему-то оно мне знакомо. Светлые растрепанные волосы, голубые глаза, веснушки на носу…
- Сейчас, сейчас я вас проведу. Лошадь можно тут оставить. Вот здесь проход между камней.
Франческо снова несет меня. Почему он не хочет оставить меня в покое? «Покой» - нелепое слово… Где я видела его видела? Там, на могильном камне! Холод от этого камня, кажется, сковал меня всю. Дрожат губы, я пытаюсь поплотнее закутаться в плащ. И тут же холод сменяется невыносимым жаром. Огонь словно пожирает меня изнутри.
- Что с ней?!
- Лихорадка! О, Господи, бедная девочка.
- Несите ее сюда. Вот тут у меня одеяла лежат.
Франческо кладет меня на какой-то мягкий теплых ворох. Укутывает, как младенца. Жар усиливается. Мне кажется, что раскаленные камни павшего Фалькенштерна падают сверху и погребают меня под собой. Перед глазами мелькают вспышки зеленого пламени. Я кричу! И все окутывает непроглядная тьма…
ГЛАВА 21. Подняла голову птица сна…
Но вдруг тьма постепенно рассеялась.Теплый солнечный свет струился вокруг. Он был добрый, ласковый, и не жег, а согревал меня. Где я? Что это за место?
Я растерянно заморгала, потом оглянулась по сторонам. Чистая, яркая зелень горного луга лежала у меня под ногами. Справа и слева в ослепительно синее небо уходили высокие пики. Подножия их покрывал густой зеленый лес, а вершины сверкали блеском вечных снегов. Рядом с невысокой скалы срывался водопад и, весело гремя, бежал по камням. От него несло свежестью. Все еще ничего не понимая, я запрокинула голову и посмотрела в небо. В синей вышине появилась маленькая золотистая точка. Точка росла, и теперь я уже отчетливо видела, как прекрасная золотисто-бронзовая Птица, снижаясь, кружится над лугом. Вихрь взметнул зеленую траву, донес до меня брызги водопада. Высокая, стройная, темноволосая девушка в плаще, похожем на сложенные крылья, обняла меня за плечи:
- Привет, сестренка!
- Здравствуй…те. – неуверенно произнесла я. – Простите, но я вас не знаю
Девушка рассмеялась.
- Но ты, наверняка, видела мой портрет.
Я моргнула, соображая. А потом радостно воскликнула:
- Вы - девушка с картины!
- Да! – она сердечно улыбнулась мне.
– Добро пожаловать в земли Крылатых, Мариэтта.
- Земли Крылатых - повторила я, пытаясь хоть что-то понять в этой истории. - Постойте, раз вы девушка с картины, значит, вы мой – предок?! Ну то есть, прапр
|
|
|
