 |
Психоаналитическое движение под диктатурой партии
|
|
|
|
Мы видели, что до войны психоанализ в России привлек в свои ряда многих сторонников. Те из них, кто пережил империалистическую войну, гражданскую войну и, наконец, большевистский «Термидор», постарались, несмотря на изменившиеся условия, продолжать развивать аналитическое движение, что им удавалось делать в течение нескольких лет благодаря двум основным факторам: наличию интереса среди русской интеллигенции и поддержке со стороны некоторых «просвещенных» большевистских руководителей, дававшей им средства на организацию движения и расширение его аудитории.
Об отношении руководителей большевистской партии, в первую очередь Ленина и Троцкого — к психоанализу мы будем говорить в другом месте. А пока остановимся на взаимоотношениях «официальных кругов» и сторонников Фрейда.
В Петрограде
Доктор Сара Найдич, приехав из Петрограда в Берлин (она вернулась в Москву осенью 1923 года) опубликовала в 1921 г. в официальном органе Международной психоаналитической ассоциации, следующее сообщение:
«Официальные русские представители науки мало занимаются психоанализом в теоретическом плане и совсем не занимаются им на практике. В ходе научных собраний иногда встречаются случайные замечания о динамической концепции психических процессов Фрейда, что касается сексуальных теорий, то они встречают мало симпатий. Однако позицию официальных кругов нельзя считать в целом неблагоприятной, о чем свидетельствуют следующие факты».
Рассмотрим вслед за Найдич эти факты.
«В конце 1919 г. в Петербурге был основан Научно-исследовательский институт патологии мозга (Институт мозга) во главе с профессоров Бехтеревым. Руководство поликлиникой, открытой при этом институте для лечения психоневротических болезней, было поручено мадам Розенталь, одной из известных последовательниц психоанализа. Она лечила там, главным образом, с помощью психоанализа, а также зимой 1919 — 1920 г., читала в этом институте лекции, посвященные психоанализу.
|
|
|
В учреждении для детей психопатов и невропатов директором был профессор Бехтерев, а главным врачом доктор Розенталь. Психоанализ здесь должен был служить основой лечения. Это учреждение было создано летом 1920 г. отделом по уходу за отсталыми детьми Комиссариата (Министерства) просвещения.
В ходе Первого Всероссийского конгресса по уходу за отсталыми детьми (Москва, август 1920 г.), в котором приняли участие врачи и педагоги, доктор Розенталь сделала сообщение о «значении доктрины Фрейда для воспитания детей», в котором выражала горячее пожелание, чтобы все врачи и педагоги, занимающиеся детским воспитанием, познакомились с психоанализом. Дискуссия по этому вопросу была очень оживленной.
Очевидно, что после революции в России возобновилась научная деятельность, имевшая, однако, четкую социальную направленность. Идея профилактики неврозов при воспитании детей вполне соответствовала этому направлению. Идея коллективного воспитания, характерная для коммунистической идеологии, привела к созданию детских садов, яслей, разного рода центров и лагерей. Это не могло не нравиться аналитикам, т.к. обеспечивало исключительные условия, отсутствующие в любой другой стране, для применения педагогических разработок, основанных на теории Фрейда, в массовом масштабе.
Вместе с тем, противодействие, которое вызывали «сексуальные теории» Фрейда, оставалось значительным. Впрочем, история первых шагов психоаналитического движения доказывает, что оно характерно не только для России. Сама доктор Розенталь была достаточно непоследовательна в применении аналитического метода. В некрологе, написанном после ее смерти, доктор Найдич отмечает, что она находит возможность «нейтрализовать сексуальные теории»: атакам на сексуальную теорию она всегда противопоставляла учение о сопротивлении и сублимации, постоянно подчеркивала, что отталкивающий эффект сексуальной теории должен ликвидироваться теорией сублимации». Влечения, индивидуальные желания предназначены не для удовлетворения, а для «сублимации» в социально-признанную деятельность. Те же взгляды отличают и работы Веры Шмидт. Именно по этому пункту большинство русских или советских сторонников психоанализа расходились с тезисами, которые через несколько лет будет защищать в психоаналитическом и западном рабочем движении Вильгельм Райх.
|
|
|
Мы еще вернемся к «сексуальному вопросу», а пока ограничимся тем, что скажем, что создатели психоанализа в СССР вскоре примкнут — с некоторыми оговорками — к направлению, превалирующему среди правящих кругов, как политических, так и научных, тем самым они получат шанс быть услышанными.
Начиная с 1921 г. Петроград—Ленинград погружается в психоаналитическое забвение, в то время как появляются отдельные члены и фрейдистские группы в Казани, Киеве, Одессе, Ростове-на-Дону и, конечно же, в Москве.
Психоанализ приближался к Кремлю... Как в прямо, так и в переносном смысле. И поэтому его новые сторонники были приняты в самых высоких университетских и правительственных кругах.
В Москве
«Психоаналитическая ассоциация «исследований художественного творчества», образованная в Москве в начале марта 1921 г., включала 8 членов: трех врачей (профессоров Ермакова, Бернштейна и Вульфа), двух профессоров эстетики (Сидорова и Габричевского), профессора философии (Ильина), профессора математики в университете (Отто Шмидта). Личность восьмого члена не известна.
Президентом Ассоциации являлся профессор Ермаков. Его личность здесь доминировала. После доклада Сидорова и Габрического он сам сделал добрый десяток сообщений о «рисунках детей до трехлетнего возраста», четыре сообщения о «меланхолии у Дюрера», еще одно о «волшебном зеркале у Дюрера»; орнаментах, созданных восьмилетней девочкой, в которых он обнаружил образцы персидских ковров (которые девочка никогда не видела), и об «отношениях между осязательным эротизмом и декоративными мотивами ковров».
|
|
|
Ермаков также написал книгу «О меланхолии у Дюрера» и «Психология композиции в изобразительном искусстве». В психоневрологическом институте в Москве он читал лекции по психоанализу. Он так же возглавил специальный институт «для детей в возрасте до 3-х лет», в котором «лечащий персонал, находящийся в контакте с детьми, обучался основам психоанализа. Этот институт получил известность под названием «Экспериментальный детский дом в Москве», о котором Вера Шмидт рассказала в брошюре, изданной в 1924 г. Международным Психоаналитическим Издательством (см. ее французский перевод «Ле Тан Модерн», март 1969 г.).
В мае или июне 1922 г. «Психоаналитическая ассоциация» провела в Москве торжественное заседание, посвященное ее открытию. Она ставила своей целью «стать стержнем широкого, разветвленного, по всей России движения». С причинами этого далее мы познакомимся. Список ее 15 членов заслуживает внимания.
Он включал только четырех врачей психиатров. К Бернштейну (профессору психиатрии, директору Московского психоневрологического института), Ермакову (профессору психиатрии, психологии и эстетики, председателю психологической секции вышеупомянутого института) и Вульфу (простому «доктору медицины») присоединился Каннабих, профессор психиатрии.
Все четверо имели дореволюционное психоаналитическое прошлое. Бернштейн, также как и Вульф, был среди самых первых сотрудников «Центрального бюллетеня психоанализа»; Ю.В.Каннабих опубликовал несколько работ в журнале «Психотерапия» с 1910 по 1913 гг.; Ермаков опубликовал в «Архивах неврологии» статью о Фрейде и Блейлере (1913 г.), а также статьи об «истерической эпилепсии» и о «психическом происхождении каталепсии».
А кто же другие, «светские» члены, как их вскоре назовут?
Это:
Два профессора истории искусства и эстетики; Габричевский и Сидоров;
|
|
|
Два философа: Ильин, который также читает психологию и является председателем Психологического общества Московского университета, и мадам Ильина-Вокаг;
Два педагога: Блонский и Вера Шмидт;
Профессор математики: Отто Шмидт, являвшийся также директором Государственного издательства;
Профессор физики Успенский;
Писатель Воронский;
Журналист Ясвицкий;
«Председатель народного комиссариата просвещения»: Вайсберг.
В общей сложности из 15 человек, 9 являлись профессорами Университета и многие из них занимали важные посты.
Так на первых ролях в Ассоциации оказался Блонский, сделавший себе имя педагогической и научной деятельностью задолго до Революции 1917 г., а после нее возглавивший советскую педагогику. В 1913 г. он занимал кафедру «психологии и идеалистической философии» в Московском Университете. В большевистскую партию он вступил уже после ее победы. Его основное произведение «Трудовая школа» видит цель воспитания в том, чтобы, исходя из «врожденных свойств ребенка», вести его в господство «современной машинной цивилизации».
В своих декретах и официальных инструкциях ответственные руководители большевиков повторяли его идеи «политехнического образования» и «трудовой школы».
При вступлении в Психоаналитическую ассоциацию Блонский был профессором Второго Московского Государственного Университета, Академии им. Крупской по коммунистическому воспитанию и ряда других высших педагогических учебных заведений. Он возглавлял исследования в Институте научной педагогики, в Педагогическом институте национальностей и в Институте политехнического образования. Его поддерживала (даже в правление Сталина) Крупская — супруга Ленина, с которой он работал в «Государственной комиссии по народному образованию», тесно связанной с Комиссариатом просвещения, возглавляемым Луначарским.
Другой член Ассоциации Вайсберг был тоже педагогом, и также был связан с Комиссариатом просвещения. Несколько позже вступил в нее Шацкий, еще один знаменитый педагог—толстовец, который прошел путь, аналогичный с Блонским: от столкновений с царской полицией до принятия коммунистической идеологии после октября 1917 г. и вступления в партию 1924 г. (в это время Шацкий покидает Психоаналитическую ассоциацию).
Проблемы воспитания привели также в Ассоциацию Отто и Веру Шмидт, которые оставались в ней до ее распада. Отто Шмидт — математик, разносторонне одаренная личность, в конце 1920 г. занимал должность заместителя председателя Центрального управления профессионального образования, участвовал в дебатах по поводу политехнического образования, в ходе которых он защищал позицию, противоположную позиции Блонского. Позднее, при Сталине, Отто Шмидт получит известность, как исследователь Арктики и создатель космогонической теории. В 1921 г. он руководит Государственным Издательством: благодаря чему психоаналитические публикации получают официальную и материальную поддержку. Так издания переводов Фрейда расцветают пышным цветом и из-за огромного спроса читателей обеспечивают за одно и хорошую прибыль государственному издательству.
|
|
|
Вера Шмидт, по видимому жена Отто Шмидта (она проживает по тому же адресу, едет с ним в Германию и в Австрию в 1923 г.), вначале только педагог. Однако, ее наблюдения за малышом Аликом и то, что ей было доверено практическое руководство Детским домом, свидетельствуют о ее знании теорий Фрейда, включая «Три очерка». Как это предполагалось уставом Детского дома, она должна была заняться одновременно психоанализом и учебой на медицинском факультете. В 1927 г. она получает диплом доктора медицины и проводит анализ с детьми.
Именно Вера Шмидт привлечет внимание международного психоаналитического движения к педагогическому опыту в России. Несколько ее статей будут опубликованы, а ее сообщение о Московском детском доме (1924) заинтересует в частности Анну Фрейд и Мари Бонапарт, похвальные отзывы которых в различных публикациях свидетельствовали об интересе, вызванном московским опытом. 18 октября 1923 г. Отто и Вера Шмидт на заседании Московской ассоциации сделали доклад о результатах поездки в Берлин и Вену, целью которой было информирование психоаналитических групп этих стран о работе Русской ассоциации. В докладе отмечалось, что интерес, который они вызвали своим сообщением, в основном относился к Московскому детскому дому и Государственному психоаналитическому институту, а также то, что «профессор Фрейд, доктор Отто Ранк и доктор Карл Абрахам сделали целый ряд замечаний, ценных для практической работы Детского дома. В частности, предметом дискуссии стал вопрос коллективного воспитания и психоанализа, «судьба комплекса Эдипа в условиях коллективного воспитания».
Вера Шмидт поедет и на X Психоаналитический конгресс (Инсбург, 1—3 сентября 1927 г.), она будет представлять там Московскую ассоциацию, секретарем которой она стала 7 апреля 1927 г., сменив на этом посту Лурию. А 15 сентября она сделает в Москве отчет об этом Конгрессе.
Нам остается изучить еще одну психоаналитическую группу, возникшую в то же самое время» а именно Казанскую, и рассмотреть условия, в которых происходило признание Русской ассоциации международным психоаналитическим движением.
В Казани
В Казани Психоаналитическое общество создается одновременно с Московским (2-й квартал 1922 г.). Кроме психиатров и невропатологов в него входят профессора и студенты, психологического (шестеро) и педагогических факультетов (двое), а также одна писательница, специалист по искусству и истории (М.В.Нечкина). Его заседания, проводимые два раза в месяц, посвящаются, как и в Москве, анализу литературных, психологических и социологических вопросов. Инициатором и главным вдохновителем группы является психолог Александр Романович Лурия, возглавляющий также и «Общество продвижения социальных наук» в тесном контакте с которым работает аналитическая группа.
21 октября 1922 г., Лурия делает довольно любопытное сообщение о «психологии костюма», основная идея которого состоит о том, что мотивы, определяющие форму женского костюма, по своей природе сексуально пассивны, а мужского сексуально (и социально) активны, поэтому типично женские мотивы встречаются, в частности, в моменты ослабления критики, например на карнавалах, в танцах, а типично мужские — в армии, во время революции. Тема сообщения А.Р.Лурия, свидетельствует о том, что «сексуальный вопрос» и «женский вопрос» уже стояли в повестке дня, как в Казани, так и в других городах, и идеи психоанализа использовались в дискуссии по вопросам эмансипации. В этой связи интересно заметить, что казанская группа насчитывала, по крайней мере, 7 женщин из 14 членов, против двух из 15 в Москве. Однако, Лурия ничего не говорит о том, как женщины-члены общества восприняли тезисы своего председателя и секретаря о «сексуальной и социальной пассивности женщин».
По сравнению с московской группой, группа в Казани имела еще одну особенность: большинство в ней составляли практикующие врачи. В результате клинические проблемы и отчеты о ходе психоаналитической терапии приобрели здесь большую, чем в других группах значимость.
К сожалению, быстрый рост группы в Казани (в начале 1923 г. она уже была более многочисленная, чем московская) был прерван осенью 1923 г. из-за отъезда в Москву трех наиболее активных ее членов. Отъезд был продиктован перестройкой русского психоаналитического движения.
|
|
|
