Злость - одобренная обществом мужская эмоция

Хотя исследования показывают, что мальчиков с раннего возраста стимулируют подавлять чувства уязвимости и грусти, они также демонстрируют, что мальчиков поощряют выражать одно дозволенное сильное чувство - злость. Несколько исследовательских центров отметили, что родители говорят с дочерьми о печали, а с сыновьями - о злости. В проекте профессора Эстер Гриф и ее коллег из Бостонского университета матерям предлагалось придумать вместе с детьми историю. Выполняя задание, матери никогда не использовали слово "злой" с девочками, и часто - с мальчиками. В лаборатории профессора Робина Фиваша в Университете Эмори родители не только чаще фокусировались на злости с мальчиками, но также, когда стояла задача вывести сыновей и дочерей из конфликтной ситуации, с девочками они предпочитали восстановить гармонию, а с мальчиками считали наказание приемлемым решением.

К сожалению, именно через гнев - этот последний приемлемый путь для сильных чувств мальчиков, который профессор Дон Лонг из Университета Вашингтона назвал "эмоциональной воронкой" - большинство мальчиков выражает свою уязвимость и беспомощность. Столкнувшись с преждевременной сепарацией, мальчики обращаются к злости, чтобы заглушить и сдержать весь тот шквал эмоций, который они бы в противном случае выказали. Более нежные чувства кажутся им постыдными - и мальчики обращаются к злости. Когда я работал над этим проектом и размышлял о том, как трудно большинству мальчиков-подростков и знакомых мне мужчин проживать эмоционально напряженные состояния, я понял, почему злость всегда была самым легким для выражения мужским чувством. Очевидно, что большинству мужчин трудно выражать или переживать какие-то эмоции помимо гнева и злости, так как еще мальчиками их приучали сводить к ним весь свой эмоциональный опыт.

Сэм и Оскар. Как страх стыда аеаает мальчика "закаленным" мужчиной

Начинаясь в младенчестве с травмы сепарации и сопровождая мальчика на протяжении всего детства и юности, процесс "закалки стыдом" проходит через всю жизнь наших мальчиков и мужчин. Это то, что заставляет мальчиков и мужчин становиться толстокожими, избегать демонстрации любых эмоций, которые могут повлечь за собой стыд. Эта закалка идет не от собственного желания мальчика быть храбрым или хладнокровным, а из стремления защитить себя от "потери лица" и не почувствовать себя опозоренным.

Иногда, особенно со взрослыми мужчинами, эту закрытость можно неверно истолковать как мужскую браваду и хвастовство. Сэм Гэш, которого называют "свирепым" защитником футбольной команды "Патриоты из Новой Англии", горюет, что травма колена вынуждает его просиживать матч на скамье. Наблюдая за игрой со стороны, он говорит: "Это самое худшее, что когда-либо случалось со мной". Когда его спросили, как бы он жил, если бы получил более серьезную травму, означающую конец карьеры, не говоря о параличе, он дает ожидаемый мужской ответ, словно из-под маски: "Ну, если это Божья воля, то этого не миновать. Я начинаю играть, как будто меня защищает огромный щит - Божий покров. Я не боюсь никого и ничего". Если бы мы приняли слова Сэма Гэша за чистую монету, мы бы подумали, что он необычайно сильный, смелый, уверенный в себе мужчина.

Но если мы понаблюдаем за поведением юношей и внимательно выслушаем их, мы поймем, что то, что в мужчинах часто интерпретируется как "мачизм", суровость, самонадеянность, в действительности является отчужденностью. Так работает "закалка", и маска появляется не потому, что мальчики и мужчины чувствуют себя сильными или уверенными, а наоборот - они пытаются защититься от ран, которые причиняют их хрупкой мужской психике. Как только их достаточно пристыдили за нехватку мужественности, как только они услышали достаточное количество раз, что надо бороться с уязвимыми чувствами, как только они физически ощутили, что это такое - не дотягивать до образца, их раны начинают затягиваться, и мальчики закрываются и ведут себя, как будто все в порядке.

Взгляните, например, на Оскара Де Ла Хойя - "золотого мальчика" бокса и олимпийского чемпиона. Маленького Оскара папа отправил заниматься спортом после одного неприятного эпизода. Оскар рассказал, что на своем третьем дне рождения его напугала жестокость традиционной игры в пиньяту. В этой игре ему и его друзьям завязали глаза, а потом мальчики должны были крутиться с длинной деревянной палкой в руках и бить разноцветную, набитую игрушками куклу, подвешенную над ними. "Я испугался,- вспоминает Оскар,- истерично закричал и убежал". Родители Оскара не только угрожали, но даже наказали его, однако ничто не могло заставить его вернуться на это ужасное место.

Позднее его отец увидел, как Оскар удирает от мальчиков, которые грозили поколотить его. Отец решил, что недостаток мужественности у Оскара - это унижение и позор семьи. Лучшим "лекарством" для сына, как он считал, будет бокс. В конце концов, это именно то, что дедушка Оскара одним поколением раньше "прописал" отцу Оскара, когда тот показался ему "немужественным".

Оскар в подробностях запомнил свою первую тренировку, когда ему было всего пять лет. Занятие началось, рассказывает он, и "в следующую минуту - бах! - удар пришелся прямо мне в нос". Оскар в слезах убежал домой. Но с этого времени он, по его словам, "научился контролировать свои страхи".

Как и многие другие мальчики, Оскар научился сдерживать себя, в данном случае с подачи отца. В спорте, где он должен был противостоять одновременно и эмоциональной, и физической боли, не имел права позволить себе обнаружить свой страх, Оскар уже в пять лет совершенствовался в ожидаемой от мальчиков твердости.

Результат "закалки" - нечувствительность к боли

Когда мальчик становится "закаленным", у него появляется тяга к эмоциональной и физической боли, вплоть до того, что он готов рисковать своей жизнью, если таким образом можно заслужить одобрение сверстников. Результат процесса отчуждения состоит в том, что мальчики становятся в буквальном смысле нечувствительны к боли. И так как их оставляют одних в более раннем, чем девочек, возрасте, а взрослые обычно не одобряют, когда мальчик обращается за помощью, мальчики привыкают молчать о своих потребностях, несмотря на страдания.

Исследования показывают, например, что хотя каждый десятый старшеклассник когда-либо получал удар в пах, и у 25% мальчиков это сопровождалось болью и травмированием паховой области, большинство из них никогда не рассказывали об этом взрослым. Через год после травмы, у 25% детей возникают симптомы депрессии и у 12% - признаки посттравматического синдрома. В недавнем исследовании, проводившемся на базе Морского ведомства и посвященном изучению сексуального насилия над девочками, ученые неожиданно обнаружили, что почти 39% мальчиков становятся жертвами физического насилия (помимо шлепков) от рук родителей до достижения 18 лет. Хотя эта статистика шокирует сама по себе, особенно поразительно, что, если бы Морское ведомство не инициировало это исследование, то насилие родителей над сыновьями так бы и оставалось необнаруженным. Как только мальчики становятся "закаленными", они так мастерски скрывают свою боль, что мы не в силах заметить ее.

"Быть парнем - реально тяжело,- объясняет мне пятнадцатилетний Кэлвин Брэнфорд,- потому что ты не должен говорить о своих чувствах. Ты должен со всем справляться сам. Девчонки - это понятно - пойдут и поболтают с кем-нибудь. Если ты парень, то ты не можешь так поступить. Я.думаю, что быть парнем довольно трудно, потому что есть куча вещей, которые сделал бы нормальный человек, но только не ты".