 |
Петр-преобразователь
|
|
|
|
Монголо-татарское нашествие надолго затормо-
зило хозяйственное и экономическое развитие Рос-
сии, оставив ее далеко позади западноевропейских
стран, и Петр Первый, Петр-преобразователь прила-
гал большие усилия, чтобы догнать Европу, понимая,
что прочное положение России на мировых рынках,
как и развитие ее промышленного потенциала, без
разрешения транспортных проблем немыслимо.
Петр I занялся вплотную водными дорогами. Он
мечтал протянуть через всю страну сквозные «во-
дяные пути», вывести главную водную магистраль
России — Волгу к Балтийскому морю, соединить ее с
Доном, с Днепром, с Москвой-рекой. Он понимал, что
это дело, может быть, займет полвека, а то и больше.
Работы по преобразованию водных путей начались
со строительства соединительного канала между Вол-
гой и Доном. Вначале трасса была выбрана в полу-
версте от заброшенного канала турецкого султана. Но
вскоре Петр I понял бесперспективность и безрезуль-
татность работ в этом месте. Это было не что иное,
как пустая потеря времени. В 1702 году сооружение
канала было перенесено в район Иван-озера. Проек-
том предусматривалась шлюзованная часть искусст-
венной водной системы длиной в 210 верст. Если бы
она была полностью достроена, то стала бы самой
длинной из всех шлюзованных систем России в те-
чение последующих двух столетий. Через пять лет
после начала строительства по Ивановскому каналу
было проведено около 300 судов, хотя система и ока-
залась мелководной. Впоследствии Ивановский ка-
нал использовался мало: по мирному договору 1711
года город-крепость Азов отошел к Турции, и надоб-
ность в водном пути от центра России к Азовскому
|
|
|
морю отпала.
(223 слова)
«Горе от ума»
Комедия «Горе от ума» есть и картина нравов, и
галерея живых типов, и вечно острая, жгучая сатира,
и вместе с тем комедия.
Произведение Грибоедова драгоценно как психо-
логическая драма.
В картине нет ни одного бледного пятна, ни одного
постороннего, лишнего штриха, и зритель, и читатель
чувствует себя и теперь, в нашу эпоху, среди живых
людей. И общее, и детали — все это не сочинено, а
целиком взято из московских гостиных и перенесено
в книгу и на сцену.
Главная роль, конечно, роль Чацкого, без которой
бы не было комедии, а была бы, пожалуй, картина нра-
вов. Сам Грибоедов приписал горе Чацкого его уму, а
Пушкин отказал ему вовсе в уме. Но Чацкий не толь-
ко умнее всех прочих лиц, но и положительно умен.
Речь его кипит умом, остроумием. У него есть и серд-
це, и притом он безукоризненно честен. Словом, это
человек не только умный, но и развитой, или, как ре-
комендует его горничная Лиза, он «чувствителен, и
весел, и остер». Только личное его горе произошло не
от одного его ума, а более от других причин, где ум его
играл страдательную роль, и это подало Пушкину по-
вод отказать ему в уме. Между тем Чацкий, как лич-
ность, несравненно выше и умнее Онегина и лермон-
товского Печорина. Он искренний и горячий деятель,
а те — паразиты. Ими заканчивается их время, а Чац-
кий начинает новый век, и в этом все его значение и
весь «ум».
(По И. А. Гончарову.)
(224 слова)
Белинский
Опишу наружность Белинского. Известный литог-
рафический, едва ли не единственный портрет его дает
о нем понятие неверное. Срисовывая его черты, ху-
дожник счел своим долгом украсить природу и пото-
му придал всей голове какое-то повелительно-вдохно-
венное выражение, какой-то военный, чуть не генераль-
ский поворот, неестественную позу, что вовсе не
соответствовало действительности. Белинский был
|
|
|
среднего роста, на первый взгляд довольно некраси-
вый и даже нескладный, худощавый, со впалой гру-
дью и понурой головою. Всякого, даже не медика,
немедленно поражали в нем все главные признаки
чахотки. Притом же он почти постоянно кашлял.
Между чужими людьми, на улице, Белинский легко
робел и терялся.
Лицо он имел небольшое, бледно-красноватое, нос
неправильный, как бы приплюснутый, рот слегка ис-
кривленный, особенно когда раскрывался, маленькие
частые зубы. Густые белокурые волосы падали кло-
ком на белый прекрасный, хоть и низкий лоб. Я не
видал глаз более прелестных, чем у Белинского. Го-
лубые, с золотыми искоркам и в глубине зрачков, эти
глаза, в обычное время полузакрытые, расширялись
и сверкали в минуты воодушевления, и в минуты ве-
селости взгляд их принимал пленительное выраже-
ние приветливой доброты и беспечного счастья. Го-
лос у Белинского был слаб, с хрипотою, но приятен.
Смеялся он от души, как ребенок. Он любил расха-
живать по комнате, постукивая пальцами красивых
маленьких рук по табакерке. Его выговор, манеры,
телодвижения живо напоминали его происхождение;
вся его повадка была чисто русская, московская;
недаром в его жилах текла беспримесная кровь —
принадлежность нашего великорусского духовенства,
столько веков недоступного влиянию иностранной
породы.
(По И. С. Тургеневу.)
(226 слова)
Немного истории
В XI веке Древняя Русь окрепла как самостоя-
тельное государство уже настолько, что с ней счита-
лись как с равной все страны Западной Европы. В 838
году русское посольство было принято у византийско-
го императора, затем — во Франции и Германии. Тер-
ритории Древней Руси значительно расширилась:
кроме бассейна среднего и верхнего течения Днепра,
в ее состав вошли земли верхнего и среднего течения
Западной Двины, а также бассейна Волхова вплоть до
сумрачных берегов холодной безбрежной, как тогда
считалось, Ладоги. Границы владений новгородцев до-
стигали Чудского озера и реки Нарвы, а на севере —
реки Невы и Ладожского озера.
Реки связывали между собой отдельные княже-
ства Древней Руси, выводили ее на рынки богатых го-
сударств Малой Азии и Византии на юге.
|
|
|
Темной, все сметающей на своем пути волной зах-
лестнула в начале XII века Русь многотысячная мон-
голо-татарская конница, промчавшаяся как смерч.
Горький дым пожарищ застлал небо. Спасаясь от плена
и безжалостных татарских сабель, русские люди бе-
жали без оглядки в леса, несмотря на то, что приходи-
лось бросать весь нажитый скарб. Опустела русская
земля, не слышно ни собачьего лая, ни петушиного
пения. Заросли сорной травой некогда плодородные
поля, бесчисленное множество пашен стояло невозде-
ланными, обезлюдели берега рек. Пустынны стали
некогда густонаселенные земли.
Только Новгородская и Псковская земли сохрани-
ли независимость в эти тяжкие для Руси времена. А
Киев так и не смог впоследствии оправиться после
разорения татарами. Вскоре он оказался под властью
Литвы, и Русь лишилась своей исконной дороги к Чер-
ному морю — Днепра.
(228 слов)
Рождение Земли
Среди седых каменных вершин или бескрайних
холодных льдов все напоминает о большом, еще не-
познанном, таинственном мире, существующем в
течение многих тысячелетий по своим собственным,
никому не понятным и не подчиняющимся законам.
Там, над головой, сверкают граненые алмазы далеких
звезд, манящих исследователей своей неизвестностью.
Оттуда лучше видна Вселенная, не имеющая ни кон-
ца, ни краю. Академик Отто Юльевич Шмидт не раз
задумывался о тесной связи земного мира с далекими
рассыпанными в необъятном просторе светилами.
Академик изучал не что иное, как строение нашей пла-
неты и Вселенной, в то же время он был большим
ученым — математиком и физиком.
В тот ясный день середины нашего столетия со-
брались преподаватели, ассистенты и профессора раз-
ных факультетов Ленинградского университета и слу-
шали ученого, который рассказывал о своей новой те-
ории происхождения Земли.
Нас долго учили, что наша планета была огнен-
но-жидким телом и потом постепенно остывала. Так
утверждали многие предшественники. Солнце и Зем-
ля движутся по Вселенной. Иногда они проходят
сквозь космические туманности, и тогда в ночном
|
|
|
небе можно видеть «звездный дождь». Тысячи оскол-
ков небесных камней сгорают в воздушной атмосфе-
ре, которой раньше не существовало, да и сама плане-
та напоминала собой бесформенный сгусток газово-
пылевых веществ. Этот сгусток постепенно рос,
вбирая в себя и гигантские обломки, и маленькие
частички из межзвездной туманности. Словно бом-
бы, они разрывались, раскалывались, отдавая энергию
растущей планете. Время шло, и от такой бомбарди-
ровки, от перехода энергии из одного вида в другой,
будущая Земля стала колебаться все сильнее и силь-
нее, будто легкая лодка среди бушующих морских
волн. И вот планета уже стала вращаться. Силы
вращения чуть сплющили ее у полюсов, уплотнили,
перемещая более тяжелые частицы к центру огром-
ного каменного шара.
Так, по мнению академика Шмидта, рождалась
Земля.
(По Э. Новикову.)
(266 слов)
Сила воды
Большие реки Русской равнины вплоть до XX века
рассматривались как не что иное, как водные пути.
Но сила бегущей воды малых рек использовалась на
Руси человеком издавна испокон веков. Упоминания
о водяных мельницах встречаются в летописях начи-
ная с IX века, но кто, где и когда поставил первую из
них, перегородив ручей или реку, неизвестно.
Энергия текущей воды преобразовывалась в рабо-
ту по размолу зерна в муку жерновом — водяным или
мельничным колесом. Оно представляло собой два
широких, один в другом, обода, соединенных прямоу-
гольными лопастями-лопатками.
Как и многие другие ремесла, мельничное дело
передавалось из поколения в поколение, по наследству
от отца к сыну. Преемниками могли быть и другие
ближайшие родственники. Присматриваясь к беспрес-
танному кружению темно-серой воды в омуте, будущие
плотинные мастера должны были беспрепятственно
угадывать режим работы водяного колеса, исподволь
прислушиваясь к шуму непрерываемого потока, опре-
делять скорость вращения жерновов и уровень воды в
реке. Им надлежало научиться понимать и чувство-
вать реку так, как будто перед ними живое существо,
пребывающее в постоянном движении.
Впоследствии именно из мельников вышли «во-
дяные люди», работавшие в XVIII веке по сооруже-
нию искусственных водных путей России. В 1737 году
плотинный мастер Сафонов построил горизонтальное
водяное колесо — первую гидротурбину. В течение
ХУШ века энергию рек использовало уже около 3000
мануфактур, но в большинстве случаев мощность во-
дяных колес не превышала порядка нескольких де-
сятков лошадиных сил, поэтому их устанавливали
сразу по несколько штук, вследствие чего сооружения
|
|
|
были очень громоздкими.
Но если бы тогда кто-нибудь сказал, что энергию
можно передавать по проводам, его бы сочли фанта-
зером.
По Л. Ильиной.)
(230 слов)
Спуск
Оставив людей и лошадей на 1лесте, я сам вприп-
рыжку пошел наверх, чтобы еще раз осмотреться вок-
РУг.
Изжелта-красное солнце уже стояло низко над го-
ризонтом, и надо было торопиться непременно как мож-
но скорее разыскать воду, в которой и люди, и лошади
очень нуждались.
Спуск с куполообразной горы был сначала поло-
,гий, но потом сделался чрезвычайно крутым. Лошади
спускались, присев на задние ноги. Вьюки лезли впе-
ред, и если бы при седлах не было шлей и черессе-
дельники не были так крепко-накрепко привязаны, они
съехали бы им на голову. Пришлось сделать длин-
ные зигзаги, что при буреломе, который валялся здесь
во множестве, было делом далеко не легким.
За перевалом мы сразу попали в овраги. Мест-
ность была чрезвычайно пересеченная: глубокие рас-
падки, заваленные корчагами, мутно-зелёные водото-
ки, и скалы, обросшие темно-зеленым мхом, — все
это создавало обстановку, которая живо напоминала
мне картину не чего иного, как Вальпургиевой ночи.
Трудно представить себе местность и окружающую
ее окрестность, более дикую и неприветливую, чем
эта дыра-ущелье.
Иногда случается, что горы и лес имеют причуд-
ливо привлекательный вид. Так, кажется, и остался
бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажут-
ся угрюмо дикими. И престранное дело! Чувство это
не бывает личным, субъективным, оно всегда являет-
ся общим для всех, находящихся рядом с тобой. Я
много раз проверял это и всегда убеждался, что это
так. То же было и теперь. В окружающей нас обста-
новке чувствовалась какая-то беспредельная тоска,
было что-то жуткое и неприятное, и это жуткое и тос-
кливое понималось всеми нами одинаково.
(По В. К. Арсенъеву.)
(235 слов)
Русские реки
Посмотрите на географическую карту России. Ве-
лика наша Родина и обильна реками: Волга, Дон, а так-
же Днепр. На водных путях этих трех великих рек
Русской равнины некогда сложилось и окрепло Древ-
нерусское государство, впоследствии ставшее праро-
диной трех славянских народов: русского, украинско-
го и белорусского. Бассейны Волги, Днепра, Дона и их
многочисленных притоков занимают почти всю тер-
риторию южного склона Русской равнины. Водораз-
дельная граница между бассейнами Днепра и Дона
проходит по Среднерусской возвышенности с высота-
ми до 200-300 м, к югу от которой находится Донец-
кий кряж, поднимающийся до 370 м. Бассейны Дона
и Волги разграничивает круто обрывающаяся к доли-
не Волги Приволжская возвышенность с высотами до
300-384 м.
Проворно сбегая по склонам возвышенностей, на
равнине реки замедляют движение своих вод и дальше
спокойно текут в хорошо разработанных долинах, ос-
военных вследствие тяжелого труда многих поколе-
ний. На их удобных для хозяйственного использова-
ния ровных широких террасах и поймах в начале пер-
вого тысячелетия нашей эры возникли поселения
восточных славян. Реки органично вплетались в жизнь
и быт осевших на их берегах разномастных племен.
Зимой и летом они служили удобным, а зачастую и
единственным, путем к соседям, а также в дальние
заморские страны, с которыми торговали славяне, от-
правляясь в тридесятые государства и совершая вы-
годный товарообмен, знакомясь с жизнью далеких на-
родов; реки же облегчали и переброску тяжестей. В
IX веке реки стали крутить жернова, перемалывать
муку.
Трудно переоценить роль, которую реки играли и
продолжают играть в нашей жизни. Так же тесно, как
и раньше, с ними связаны наш быт и вся наша жизнь.
(241 слово)
Ледоход
Вечер золотистый, тихий, и небо до того чистое, зе-
леновато-голубое, — самое праздничное небо. Отец с
Горкиным объезжали Москву-реку: везде порядок, все
на месте. Удостоверившись, прискакали домой. Мы
только что вернулись из-под Новинского, где большой
птичий рынок, купили не что иное, как белочку в ко-
лесе. Вечернее солнце золотцем заливает залу, и не-
устанные труженицы канарейки в столовой льются на
все лады. Но соловьи что-то еще не распевались. Свет-
лое Благовещенье отходит. Скоро и ужинать. Отец
отдыхает в кабинете, а я слоняюсь без толку, испод-
тишка подглядываю за ним. В форточку у ворот слыш-
но, как кто-то влетает вскачь. Горкин кричит, как дре-
безжит: «Ребят подымай, буди! Срезало все, как есть!»
В зал вбегает на цыпочках Василь Васильич. Выбега-
ет отец, в халате, взъерошенный, глаза навыкат, кри-
чит как резаный: «Черти! Седлать Кавказку! Сейчас
выйду!» Василь Васильич грохается с лестницы. На
дворе стоит бешеный крик. Из кабинета выскакивает
только что прискакавший водолив Аксен, бежит вме-
сто коридора в гостиную, оставляя после себя глиня-
ные комья. «Куда тебя понесло, черта?» — кричит вы-
бегающий взбешенный отец, хватает Аксена за ворот
холстинной рубахи, и оба убегают по лестнице. На отце
высокие сапоги, кургузка, круглая шапчонка, револь-
вер и плетка. Из верхних сеней я вижу, как бежит
» оркин, на бегу надевая полушубок, стоят толпою без-
молвные рабочие, многие босиком: только что поужи-
нали и собирались лечь на боковую. Отец на взбрыки-
вающей Кавказке, отдав приказания, проскакал за во-
рота.
Я понимаю, что где-то далеко срезало наши барки:
пошел полный ледоход от верху реки. И теперь-то они
плывут бог весть куда, где находятся — неизвестно, так
как срезало их еще пополудни. Вмиг все расходятся,
и никого уже на дворе нет, все как вымерло.
(По И. С. Шмелеву.)
(259 слов)
О Лермонтове
Лермонтова я видел всего два раза: в доме одной
знатной петербургской дамы и несколько дней спустя
на маскараде в Благородном собрании под новый 1840
год. У княгини я, весьма редкий и непривычный по-
сетитель светских вечеров, лишь издали, из уголка, куда
я забился, наблюдал за быстро вошедшим в славу по-
этом. На Лермонтове был мундир лейб-гвардии гусар-
ского полка; он не снял ни сабли, ни перчаток и, сгор-
бившись и насупившись, угрюмо посматривал на
графиню. В наружности Лермонтова было что-то зло-
вещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй
силой, задумчивой презрительностью и страстью вея-
ло от его смуглого лица, от его больших и неподвиж-
но-темных глаз. Их тяжелый взор странно не соот-
ветствовал выражению почти детски нежных и вы-
дававшихся губ. Вся его фигура, приземистая,
кривоногая, с большой головой на сутулых широких
плечах, возбуждала ощущение неприятное, но прису-
щую мощь тотчас сознавал всякий. Известно, что он
до некоторой степени изобразил самого себя в Печо-
рине. Слова: «Глаза его не смеялись, когда он смеял-
ся» -- действительно относились к нему. Не было
сомнения, что он, следуя тогдашней моде, напустил на
себя известного рода байроновский жанр, с примесью
других, еще худших капризов и чудачеств. И дорого
же он поплатился за них! Внутренне Лермонтов, веро-
ятно, скучал глубоко; он задыхался в тесной атмосфе-
ре, куда его втолкнула судьба. На бале Дворянского
собрания ему не давали покоя, беспрестанно приста-
вали к нему, брали за руки; одна маска сменялась
другою, а он почти не сходил с места и молча слушал
их писк, поочередно обращая на них свои сумрачные
глаза. Мне тогда же почудилось, что я уловил на лице
его прекрасное выражение поэтического творчества.
Быть может, ему приходили в голову стихи:
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки...
(По И. С. Тургеневу.)
(272 слова)
Штольц
Андрей Иванович Штольц, друг Обломова, являет-
ся вполне мужчиною, таким человеком, каких еще
очень мало в современном обществе. Он не избало-
ван домашним воспитанием, он с молодых лет начал
пользоваться разумною свободою, рано узнал жизнь
и умел внести в практическую деятельность проч-
ные теоретические знания. Твердость воли и убеж-
дений, критический взгляд на людей и на жизнь, вера
в истину и в добро, уважение ко всему прекрасному
и возвышенному — вот главные черты характера
Штольца. Он не дает воли страстям, отличая их от
чувства. Он сознает, что человек есть существо мыс-
лящее и что рассудок должен управлять его действи-
ями. Штольц не принадлежит к числу тех холодных
людей, которые подчиняют свои поступки расчету,
потому что в них нет жизненной теплоты и они не
способны ни горячо любить, ни жертвовать собой во
имя идеи. Штольц не мечтатель; у него здоровая и
крепкая природа, и он сознает свои силы и не слабе-
ет перед неблагоприятными обстоятельствами и, не
напрашиваясь насильно на борьбу, никогда не отсту-
пает от нее. Жизненные силы бьют в нем живым
ключом, и он употребляет их на полезную деятель-
ность. Характер его с первого взгляда может пока-
заться жестоким и холодным. Обломов нежнее и
общительнее своего друга, что естественно: характе-
ры слабые всегда нуждаются в нравственной поддер-
жке. В отношении к любимой женщине Штольц не
способен быть страдательным существом, послушным
исполнителем ее воли: сознание собственной лично-
сти не позволяет ему, для кого бы то ни было, отсту-
паться от убеждений или менять черты своего ха-
рактера. Осмысливая все, он осмысливает и любовь
и видит в ней не служение кумиру, а разумное чув-
ство. Штольц — европеец по развитию и по взгляду
на жизнь; это — тип будущий.
(По Д. И. Писареву.)
(262 слова)
В степи
Вызрел ковыль, и степь на многие версты оделась
колышущимся серебром. Ветер упрямо приминал его,
наплывая, и гнал то к югу, то к западу бледно-сизые
волны. Там, где пробегала воздушная струя, ковыль
молитвенно клонился, и на гребне седой волны долго
лежала после этого чернеющая полоса. Отцвели раз-
ноцветные травы и полевые цветы; по ночам на обуг-
ленно-черном небе сияли звезды и, темнея срезанным
боком, скупо светил месяц. Терпкий воздух был густ,
ветер сух, пахло полынью, и земля, пропитанная все
той же горечью всесильной полыни, тосковала о про-
хладе. А днем в степи, покрытой засохшей травой,
духота, зной, серая пыль. На выцветшем голубом небе
нет ни облачка и только нещадное солнце да распро-
стертые коричнево-серые крылья коршуна. Коршун,
кренясь на бок то одним, то другим крылом, плывет в
сизо-голубом пространстве, и его огромная тень не-
слышно скользит по траве, бурой, дымящейся.
По всей необъятной степи хрипло свистят сусли-
ки, а на горках желтеющей земли около норок дрем-
лют сурки, готовые вмиг исчезнуть при первой опас-
ности. Степь, горячая, но мертвая, неподвижна, как во
сне. И только табун лошадей нарушает тишину сон-
ной степи: храпят молодые жеребцы, вдыхая горько-
солёный запах полыни, и взрослый конь нет-нет да
заржет, тряхнув блестящей головой.
Мишка уже два месяца работает табунщиком, за
это время он хорошо изучил жизнь лошадей и про-
никся глубоким уважением к их уму и благородству,
простому и естественно-целомудренному. Он полюбил
лошадей, и особенно одного стареющего жеребца, не-
укротимо-злого и грубоватого в обращении со всеми
кобылицами, кроме одной рыжей четырехлетней кра-
савицы с исчерна-карими глазами. Со всеми злой и
грубый, он любил класть свою голову на круп люби-
мой кобылицы и дремать так подолгу. Мишка любил
родную донскую степь, любил по-сыновьи: преданно
и нежно.
(По М. А. Шолохову.)
(266 слов)
На охоте
Уже около месяца жили мы на кочевке, верстах
в полутораста от Оренбурга, а охота, от которой мы
ожидали столько удовольствия, почти ничего не пред-
ставляла занимательного. Лето было чрезвычайно
жаркое, все болота высохли; со дня на день ожидали
соколов, чтобы на них поохотиться, но их не привози-
ли, и нам оставалось только ходить с лягавой за те-
теревами.
Кочевка была расположена между двумя высоки-
ми холмами, составляющими начало Уральского хребта
и покрытыми дубняком и березняком. Мимоходом
можно сказать, что все холмы совершенно между со-
бою схожи и что нет ничего легче, как в них заблу-
диться. Почти все они имеют ту же оригинальную
форму, все увенчаны стенообразным гребнем сланце-
ватого камня, и в каждой долине протекает неболь-
шой ручей, с обеих сторон скрытый кустарником. До-
лины эти изобилуют разными ягодами, а более всего
особенным родом диких вишен, растущих в высоком
ковыле едва приметными кустами. Им-то, кажется,
должно приписать неимоверное множество тетеревов,
водящихся в этих местах. Каждый день мы стреляли
штук по шестидесяти и даже по сто, но уменьшения
их вовсе не было заметно. Обыкновенно мы уезжали
рано поутру и часа через три возвращались домой, об-
вешанные добычей. Каждый из нас убивал столько, что
невозможно было поместить всего в обыкновенном
ягдташе, и, чтобы избежать этого неудобства, один
опытный охотник изобрел ремни, которые, не занимая
лишнего места, могли поместить на себе много дичи.
С начала охоты эти ремни мы носили через плечо, а
под конец навьючивали ими лошадь. Случалось, что
мы принуждены были возвращаться единственно по-
тому, что у нас истощался весь запас пороха и дроби.
Чтобы дать некоторое представление о числе тамош-
них тетеревов, я приведу только один пример: в тече-
ние часа мы однажды втроем убили шестьдесят три
штуки.
(По А. К, Толстому.)
(266 слов)
|
|
|
