Глава 3. Этнометодологическая герменевтика

 

Герменевтика - это искусство понимания и толкования текстов. В нашей обыденной жизни огромное, неисчерпаемое количество и многообразие текстов, практическая природа значительной части из них сравнительно немного изучалась социологией. В большинстве случаев анализ текстов сосредотачивался на текстуальных феноменах «высокой культуры» - романах, академических трудах, толкованиях библейских или талмудических текстов либо текстов классической античности. Эти по большей части экзегетические штудии воплощались в виде самых разных академических форм или перспектив - дешифровка текстов, этимологические изыскания и прочее. Такому анализу, самому по себе не лишенному ценности, подвергались тексты, имевшие, в лучшем случае, крайне ограниченное значение для повседневной, обыденной жизни, в отличие от габитуса (системы)литературной или интеллектуальной элиты. При этом исследователи не учитывали множество рядовых текстуальных феноменов нашего общества и фокусировались на экзотическом, а не обиходном, эзотерическом, а не общепринятом, далеком, а не близком.

Татуировки, автографы, сообщения в мобильных телефонах, автобусные билеты, расчетные листки, уличные знаки, индикаторы времени на циферблатах часов, надписи мелом на досках, информация на дисплеях компьютеров, приборные щитки автомобилей, логотипы компаний, договоры, расписания движения поездов, титры в телепередачах, телетекст, изречения на майках, «вкл»/«выкл» на выключателях, десятифунтовые и другие банкноты, паспорта и удостоверения личности, чеки, Библия, квитанции, газеты и журналы, дорожная разметка, штрафные талоны, клавиатуры компьютеров, медицинские рецепты, поздравительные открытки, наружная реклама, карты, отчеты о заседаниях парламента, граффити на стенах, партитуры, церковные литургии, водительские права, свидетельства о рождении, браке и смерти, бюллетени для голосования, дипломы об образовании, бухгалтерские отчеты, инвентарные списки, крикетные доски для счета, кредитные карточки - эти и многие другие вещи, в основе которых лежит использование письменного языка и графических форм, показывают, насколько распространены, повсеместны и институционализированы тексты в нашем обществе.

Данный список указывает также на огромное разнообразие видов работы, совершаемой при помощи текстов, - наложение контрактных обязательств, подтверждение, содействие, протоколирование, убеждение, идентификация личности и проч. Можно сказать, что практически любая известная в нашем обществе деятельность имеет текстуальные аспекты, предполагающие и включающие восприятие людьми письменных или текстуальных «знаков» - текстов, которые самыми разными способами помогают нам ориентироваться в этой деятельности, обстоятельствах или ситуациях и придавать им смысл.

Таким образом, язык, ряды чисел, графики и другие элементы текстов в целом принимаются данными аналитиками как нечто непроблематичное; для них это всего лишь проводники к объектам их анализа, будь это семья, доходы, индивидуализм или что-нибудь еще. Для этих ученых текст представляет собой более-менее незамечаемое и неинтересное средство достижения цели. Тексты служат исследованию «других», отдельно полагаемых феноменов. С этой точки зрения в тексте предположительно содержится ресурс доступа к данным феноменам - которые существуют как бы «за» текстом, функционирующим по преимуществу в виде необсуждаемого проводника, своего рода нейтрального «окна» или «канала» к ним. Считается, что тексты «переправляют» нас к этим феноменам.

Большая часть этих примеров взята из ситуаций и обстоятельств повседневной жизни, сцен обыденной деятельности. Однако существует ответвление текстуального анализа, фокусирующееся на общественнонаучных (в особенности, антропологических) практиках. Это направление текстуального анализа занимается вопросами так называемой «высокой культуры» - романами, театральными пьесами, поэзией, религиозными или академическими произведениями и т. д. Текстуальный анализ, как мы увидели выше, возник в качестве инструмента анализа подобных «высокостатусных» текстуальных артефактов - возможно, с целью осуществления библейской или талмудической экзегезы, литературной критики романов или пьес и т. п. По существу, данное предприятие носило «внутригрупповой» или элитарный характер: обычно оно осуществлялось в форме критики некоторым сегментом литературной, культурной или академической элиты деятельности другого сегмента в рамках дебатов с ним либо, что даже предпочтительнее, это была дискуссия внутри одного сегмента. Однако наиболее распространенным уровнем социальной практики является уровень повседневной жизни и культурно обусловленных смыслополаганий и рассуждений, осуществляемых членами общества. Газетные статьи, записки, дорожные знаки, перечни покупок и т. д. - все это, бесспорно, «повседневные», а не научные или профессиональные тексты. Их обыденный или обиходный статус не означает, что они менее значимы, совсем наоборот - это наиболее типичный уровень «текстуальной работы», производным от которого во многих отношениях является уровень научный/профессиональный.

Анализируя ресурсы, определяющие «активную» и «практическую» природу текстов, мы должны помнить, что тексты часто являются согласованными достижениями, произведениями не отдельного автора, а нескольких людей, у которых могут быть разные релевантности. Например, Дэвид Омисси написал книгу, в которой приводятся многочисленные письма солдат-индийцев, посланные из Франции во время Первой мировой войны. Большинство писем направлялись, разумеется, родным в Индию и были явно предназначены для чтения родственниками. Они писались на хинди, урду, гурмукхи, пушту и т. д. Однако, как отмечает Омисси, тексты писем не обязательно должны пониматься как продукт единичного или единого автора. Омисси не этнометодолог, но его наблюдения можно легко респецифицировать в соответствии с этнометодологическими принципами.

Письма иногда писали сами солдаты, но часто в их создании принимали участие писари, которые, например, могли посоветовать изменить фразу и прочее (нередко они также читали те письма, на которые солдаты должны были ответить). Таким образом, написание письма было, по словам Омисси, «полупубличным», а не целиком частным и личным делом. Затем письма проходили через армейскую цензуру, которая следила, чтобы в них, например, случайно не попали военные сведения или названия населенных пунктов. Существовало два уровня цензуры - полковые британские офицеры и Почтовая служба индийского дивизиона, работа которых заключалась в вымарывании «подрывного» материала из входящих и исходящих писем.

Однако ситуация была гораздо более сложной: некоторые солдаты писали письма не самостоятельно; писарями могли быть и цензоры; временами цензура была менее строгой или тщательной, нежели в остальное время; британские цензоры часто полагались на индийских писарей, переводивших письма на английский язык, и т. д. Поэтому письма не были «стабилизированными», в том смысле, что они не были итогом прохождения через поочередныйряд «переделок» или, как их называет Омисси, «фильтров». Они были контингентными продуктами. Даже понятие «фильтра» является упрощением и редукцией, поскольку в некоторых случаях те, кто диктовал и/или писал письма, могли также предполагать, что содержание будет проверяться офицерами-цензорами и другими людьми, и учитывать это при составлении писем. В этом смысле письма могли заведомо подстраиваться под различных получателей: отдельных или всех возможных читателей. Таким образом, ресурсы или сведения, предоставляемые нам письмами скорее не постоянны, а изменчивы. Это может быть проблемой для традиционного социолога или историка, относящегося к письмам как к стабилизированному набору данных, но в этнометодологическом подходе феномены наподобие гибкого подстраивания писем под многочисленных реципиентов являются плодотворным предметом анализа. Данный поход отталкивается от текста письма, полученного (если оно дошло) семьей солдата в Индии, как сложносоставного и многогранного продукта, несущего в себерезультат. Этнометодология сделала бы предметом внимания изменчивые ситуативные обстоятельства и релевантности темпорального хода производства письма той или иной когортой. Она бы последовательно реконструировала наличие или отсутствие либо сочетание ресурсов или сведений в письме. Мы, очевидно, можем говорить о «производящей когорте», а не об отдельном авторе или единственном «реципиенте» каждого конкретного письма, представляющего собой ситуативное, локальное, диахроническое достижение. Безусловно, «производящая» и «принимающая» когорты могут смыкаться; в конце концов, чтение текста является частью хода его производства. Несомненно, создатели текста могут не быть его конечными или подразумеваемыми читателями. В таком случае это будет скорее всего использовано создателями текста в качестве его конструктивной или партикуляризационной черты. В этом смысле создатели текста могут встраивать в текст «независимость когорты», то есть то обстоятельство, что текст будет использоваться не (только) членами производящей когорты, и поэтому он не подчиняется интересам, способам употребления, релевантностям и т. п. только данной производящей когорты. Подобная независимость когорты является локальным достижением этой производящей когорты.

Интерес к производству текстов ведет к ряду вопросов, касающихся практики письма, на которых, в силу ограниченности места, мы не будем здесь останавливаться. Достаточно сказать, что этнометодологи понимают письмо не как обособленную, свободную психологическую деятельность индивида, а как деятельность, происходящую в очень специфической социальной обстановке и заключающуюся в ситуативной практике автора (или авторов), капитализирующей все «сценические» ресурсы этой обстановки - доступность определенных письменных принадлежностей, ориентацию на соавтора (который может быть соперником в споре) или других участников ситуации и т. д.. В этом смысле письмо - действительно социальная, «ситуационно-проницаемая» деятельность. Еще одно локальное социальное измерение - специфическое «моделирование реципиента», демонстрируемое практикой письма, то есть способ подстраивания письма под человека, получающего или читающего его именно в этих обстоятельствах.

Заключение

 

Повседневность становится востребованным предметом исследования, когда она сама становится проблематичной для человека и общества. Сложность и многоаспектность повседневной жизни привели к возникновению междисциплинарного подхода к изучению данного феномена. Повседневная жизнь личности, с одной стороны, является лишь частью, единичным проявлением жизни общества, а с другой - выступает своеобразным отображением происходящих в обществе процессов. «Каждый человек в теле своем и языке несет свою личную историю вместе с историей общества». Вместе с тем, необходимо признать, что ни одна проблема макроуровня не может быть эффективно решена, пока она не будет рассмотрена с точки зрения микросоциальных отношений, в частности, в плоскости повседневности, где формируются механизмы взаимопонимания и взаимодействия. Социально-философское понимание повседневности позволит по-новому взглянуть на проблему отношений человека и общества, раскрыть именно с этих позиций сущность и структуру всей системы общественных отношений.

Социальная философия при исследовании повседневности рассматривает многомерную действительность с позиций ее онтологического и гносеологического влияния на человека, ее воздействие на процессы идентификации, протекающие на различных социальных уровнях. Комплексное знание базируется на онтологическом допущении, согласно которому объект анализа - повседневность - обладает многослойной структурой и разнообразен в формах осуществления.

 

Список литературы

феноменологическая социология повседневность герменевтика

1) Г. Гарфинкель «Исследования по этнометодологии» Пер. с англ. З. Замчук, Н. Макарова, Е. Трифонова. - СПб.: Питер, 2007.

2) Г. Гарфинкель «Исследование привычных оснований повседневных действий <http://www.sociologica.net/Journal/03tra1.pdf>» / Пер. с англ. Э. Н. Гусинского и Ю. И. Турчаниновой // Социологическое обозрение. - 2002. Т. 2. - № 1.

)   Ионин, Л. Г. Понимающая социология. - М., 1979.

)   Давыдова, И. В. Формирование этнометодологии: влияние Т. Парсонса и А. Шюца на теоретическую позицию Г. Гарфинкеля <http://www.socjournal.ru/article/481> // Социологический журнал. - 2002. - № 1.

Ионин, Л. Г. Социология как non-fiction. О развитии этнометодологии <http://www.socjournal.ru/article/618> // Социологический журнал. - № 1-2. - 2006.

)   Ионин, Л. Г. Социология как non-fiction. О развитии этнометодологии <http://www.socjournal.ru/article/618> // Социологический журнал. - № 1-2. - 2006.

)   М. Вебер «Очерки по истории теоретической социологии XX столетия»

)   Р. Уотсон «Этнометодологический анализ текстов и чтения»

)   Х. Сакс «Социологическое описание»

)   А. Щюц «Структура повседневного мышления»

10) http:// bestreferat.ru/referat-150496.html

11) <http://works.tarefer.ru/74/100421/index.html>

)   http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000918/st000.shtml

⇐ Предыдущая123

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: