 |
Джентльмен из Ноттингемшира
|
|
|
|
Ноябрь 1814
За те три года, что Стренджа не было в Лондоне, мистер Дролайт и мистер Ласселлз отчасти восстановили свое влияние на мистера Норрелла. Всякий, кто хотел поговорить с ним или попросить его о помощи, должен был сначала встретиться с ними. Они советовали мистеру Норреллу, как вести себя с министрами, министрам — как вести себя с мистером Норреллом. Они считались друзьями и советниками величайшего чародея Англии, знакомства с которым искали богатейшие и влиятельнейшие люди королевства.
По возвращении Стренджа их визиты к мистеру Норреллу не стали более редкими, но теперь мистер Норрелл желал прежде всего знать мнение Стренджа, и за советом первым делом обращался к нему. Естественно, такое положение дел их не устраивало, и Дролайт, в частности, старался всячески раздуть разногласия, всегда присутствующие в отношениях между двумя магами.
— Не могу поверить, что ему ничем не повредишь, — говорил Дролайт Ласселлзу. — Ходят всякие темные слухи о том, чем он занимался в Испании. Кое-кто говорил мне, что он поднял для борьбы с французами целую армию мертвецов. Можете вообразить изуродованные безглазые трупы и прочие отвратительные ужасы? Что бы мистер Норрелл сказал, если б узнал об этом?
Ласселлз вздохнул.
— Хотел бы я вас уверить, что ваши усилия поссорить их напрасны. Рано или поздно они поссорятся сами.
Спустя несколько дней после визита Стренджа к королю в библиотеке на Ганновер-сквер собралась толпа друзей и почитаталей мистера Норрелла. Все восхищались новой картиной мистера Лоренса, на которой были изображены оба волшебника[85].
Из приводимого отрывка мемуаров видно, с какими трудностями столкнулся во время работы мистер Лоренс [49+] (позднее — сэр Томас Лоренс). Отрывок также интересен тем, что проливает свет на отношения Норрелла и Стренджа на исходе 1814 года. Видимо, невзирая ни на что, Стрендж старался проявлять терпимость к старому магу и поощрял к этому остальных.
|
|
|
«Волшебники позировали в библиотеке мистера Норрелла. Мистер Лоренс нашел мистера Стренджа послушной и терпеливой моделью, и его портрет продвигался очень быстро. Мистер Норрелл, напротив, с самого начала был очень беспокоен. Он вертелся, наклонял голову, словно старался увидеть, чем заняты руки мистера Лоренса — совершенно напрасно, ибо между ними стоял мольберт. Мистер Лоренс предположил, что волшебник беспокоится о картине, и заверил, что работа идет хорошо. Он добавил, что мистер Норрелл может посмотреть, если желает, однако волшебник продолжал вертеться и ерзать.
Неожиданно мистер Норрелл обратился к мистеру Стренджу, который в это время находился в комнате и писал письмо одному министру. „Мистер Стрендж, я чувствую сквозняк! Кажется, окно у мистера Лоренса за спиной открыто. Прошу, мистер Стрендж, пойдите и посмотрите, открыто ли окно“. Не поднимая головы, Стрендж отвечал: „Нет, окно закрыто. Вам показалось“. Через несколько минут мистеру Норреллу почудилось, будто с улицы доносится голос булочника, и он попросил мистера Стренджа подойти к окну и еще раз проверить, закрыто ли оно. Мистер Стрендж отказался. Потом мистер Норрелл якобы услышал карету герцогини. Он перепробовал все, чтобы заставить мистера Стренджа подойти к окну, но тот все время отказывался. Все это было странно, и мистер Лоренс начал подозревать, что поведение мистера Норрелла никак не связано со сквозняками, булочниками и герцогинями, но имеет какое-то отношение к сеансу.
Когда мистер Норрелл отлучился из комнаты, мистер Лоренс спросил у мистера Стренджа, что случилось. Поначалу мистер Стрендж уверял, что ничего особенного, однако мистер Лоренс настаивал. Наконец мистер Стрендж вздохнул.
|
|
|
— Ну, что ж! Он вообразил, будто, прячась за мольбертом, вы переписываете заклинания из его книг.
Мистер Лоренс был потрясен. Он писал величайших людей страны, и ни разу его не заподозрили в воровстве. Такого отношения он не ожидал.
— Успокойтесь, — мягко произнес мистер Стрендж. — Не стоит на него сердиться. Если кто в Англии и заслуживает нашего терпения, так это мистер Норрелл. На его плечах лежит ответственность за будущее английского волшебства, уверяю вас, он очень остро это ощущает, поэтому временами ведет себя весьма эксцентрично. Что бы вы почувствовали, мистер Лоренс, если бы однажды утром проснулись и обнаружили, что остались единственным живописцем в Европе? Разве не ощутили бы вы одиночества? Разве не преследовали бы вас пристальные взгляды Микеланджело, Рафаэля, Рембрандта и прочих великих мастеров, словно пытающиеся определить, достойны ли вы стать их продолжателем, способны ли создать творения, равные их шедеврам? Наверняка временами на вас бы нападали приступы отчаяния и раздражительности».
(Из «Воспоминаний о сэре Томасе Лоренсе и тридцати годах близкого знакомства с ним», написанных мисс Крофт.)
Среди присутствующих были мистер Ласселлз и мистер Дролайт, мистер и миссис Стрендж и несколько министров. Художник запечатлел мистера Норрелла в простой мантии и старомодном парике. И мантия, и парик были ему несколько великоваты. Казалось, он тонет в них, а взгляд, исполненный высокомерия и страха одновременно, напомнил сэру Уолтеру Поулу кота одного из его слуг. Присутствующие почти не выразили похвал этой части картины, зато изображение мистера Стренджа вызвало бурные восторги. Живописец поместил Стренджа позади мистера Норрелла, чародей сидел в небрежной позе, опершись локтем на столик, на губах его замерла насмешливая улыбка, глаза были полны смеха, секретов и заклинаний — как и пристало волшебнику.
— О! Восхитительно! — с жаром воскликнула одна дама. — Взгляните, как темнота зеркала на заднем плане оттеняет голову мистера Стренджа!
— Считается, будто волшебники и зеркала неразлучны, — проворчал мистер Норрелл. — В этой части моей библиотеки никакого зеркала нет.
|
|
|
— Художники вечно переделывали мир, следуя своей прихоти, — заметил Стрендж. — И в этом они схожи с волшебниками. А зеркало и впрямь любопытное. Больше похоже на дверь — настолько оно темное. Я почти чувствую, как оттуда тянет сквозняком. Мне не нравится, что я сижу так близко — как бы не простудиться!
Один из министров, впервые оказавшийся в библиотеке мистера Норрелла, в лестных выражениях отметил гармоничность ее пропорций и выдержанность стиля, остальные тут же заговорили о том, насколько она красива и уютна.
— Библиотека и впрямь хороша, — согласился Дролайт, — но не идет ни в какое сравнение с библиотекой в аббатстве Хартфью! Вот уж где красота! В жизни не видел ничего изысканнее. Маленькие стрельчатые арки, купол с колоннами, выполненными в готическом стиле, резьба, изображающая сухие скрученные листья, словно иссушенные лютой зимней стужей, — все из доброго английского дуба, ясеня и вяза. Ничего совершеннее мне видеть не доводилось. «Мистер Норрелл, — сказал я, когда впервые там побывал, — мы и не подозревали, что вы романтик, сэр».
Видно было, что мистеру Норреллу не по душе затянувшиеся воспоминания Дролайта. Однако тот как ни в чем не бывало продолжал:
— Я словно оказался в лесу, очаровательном маленьком лесу на исходе осени, и корешки книг — рыжевато-коричневые, красные и желтые — усиливали это впечатление. Действительно, книг там очень много, словно листьев в лесу. — Мистер Дролайт помолчал. — Вы бывали в Хартфью, мистер Стрендж?
Стрендж ответил, что пока не имел этого удовольствия.
— Обязательно побывайте, — с неприятной улыбкой посоветовал Дролайт. — Обязательно. Замечательная библиотека.
Норрелл озабоченно посмотрел на Стренджа, но тот был спокоен и ничего не ответил. Он стоял, повернувшись к компании спиной, и пристально смотрел на портрет.
Гости мистера Норрелла заговорили о чем-то другом, а сэр Уолтер подошел к Стренджу и тихо сказал:
— Не обращайте внимания на этого негодяя.
— Что? — спросил Стрендж. — Ах, дело не в нем. Зеркало… Вам не кажется, оно выглядит так, словно в него можно шагнуть? Думаю, это было бы не так уж и трудно. Можно применить заклинание раскрытия. Нет, открытия. Или оба. И путь будет открыт. Можно шагнуть вперед и уйти. Он оглянулся и сказал: — Настанет день, когда я сделаю этот шаг. И уйду.
|
|
|
— Куда? — Сэр Уолтер был удивлен: он считал, что нет места приятнее Лондона с его газовыми фонарями и магазинами, кофейнями и клубами, множеством хорошеньких женщин, массой сплетен и слухов, и полагал, будто остальные думают так же.
— Туда, куда уходят с давних пор такие, как я. Бродить по путям, невидимым для других. За край неба.
По ту сторону дождя Стрендж снова вздохнул, нетерпеливо постукивая ботинком. Казалось, если он не поторопится принять решение, ноги сами понесут его к невидимым забытым путям.
К двум пополудни визитеры ушли. Мистер Норрелл в раздражении поднялся по лестнице и укрылся в своей комнате на втором этаже. Он уселся за стол и углубился в работу. Очень скоро он позабыл обо всем — о Стрендже, о библиотеке в Хартфью и о неприятном осадке, который остался у него на душе после восторгов Дролайта по ее поводу. Поэтому, когда через некоторое время послышался стук в дверь и вошел Стрендж, мистер Норрелл был несколько озадачен.
— Простите за беспокойство, сэр, — сказал Стрендж, — я хотел вас кое о чем спросить.
— О, — воскликнул мистер Норрелл, начиная нервничать, — я, конечно, всегда рад ответить на любой ваш вопрос, но как раз сейчас у меня дело, не терпящее отлагательства. Лорд Ливерпуль одобрил наш план защитить берега Великобритании от штормов при помощи магии. Лорд Ливерпуль говорит, что морская стихия ежегодно уничтожает собственность на сумму в несколько сот тысяч фунтов. Он считает, что сохранение собственности — первейшая задача магии в мирное время. Как всегда, его светлость желает, чтобы работа была начата немедленно и закончена как можно быстрее. А времени потребуется много. Только на графство Корнуолл надо не меньше недели. Боюсь, нам придется отложить нашу беседу на какое-то время.
Стрендж улыбнулся.
— Если магия потребовалась столь срочно, то мне лучше остаться и помочь вам, мы сможем побеседовать и за работой. С чего вы начали?
— С Ярмута.
— И что вы используете? Белазиса?
— Нет, не Белазиса. Это реконструкция магии Стокси для успокоения бурных вод, приведенная у Ланчестера в «Языке птиц». Я ненастолько глуп, чтобы полностью доверять Ланчестеру, но другого источника у меня нет. Я несколько подработал Ланчестера добавил два заклинания Певенси[86]. — Мистер Норрелл придвинул Стренджу несколько листов бумаги. Стрендж посмотрел их после чего волшебники принялись за работу. Спустя некоторое время Стрендж сказал:
|
|
|
— Недавно у Ормскирка в «Откровениях о тридцати шести иных мирах» я нашел упоминание о королевстве, расположенном в Зазеркалье. Там якобы полно отличных дорог, по которым путешественник может попасть куда угодно.
Эта тема не очень понравилась мистеру Норреллу, но он был рад, что Стрендж не сердится на него из-за библиотеки в Хартфью, и решил поддержать беседу.
— Да, действительно. Существует путь, связующий все зеркала мира. Это хорошо знали великие волшебники Средневековья. Несомненно, они часто им пользовались. Боюсь, что более полных сведений по этому вопросу у меня нет. Все авторы, которых я читал, по-разному описывают это место. Ормскирк сообщает, что путь лежит через обширную темную пустошь, а Хикмен[87]описывает огромный дом с многочисленными переходами и широкими лестницами. Хикмен пишет, что в доме есть каменные мосты, перекинутые через бездонные расселины и каналы с черной водой, текущей меж каменных стен неизвестно куда и зачем.
Внезапно мистер Норрелл пришел в отличнейшее расположение духа. Сидеть вот так вместе со Стренджем, работать над магическими задачками и беседовать было для него наивысшим наслаждением.
— Как продвигается ваша статья для следующего номера «Журнала для джентльменов»? — спросил он.
Стрендж на мгновение задумался.
— Еще не закончил.
— О чем вы пишете? Нет, не говорите! Я предвкушаю это чтение. Вы принесете ее завтра?
— О да, конечно.
В тот вечер Арабелла вошла в гостиную своего дома на Сохо-сквер и немало удивилась, увидев, что ковер усеян листами бумаги, исписанными заклинаниями и фрагментами разговора с мистером Норреллом. Стрендж стоял посреди комнаты, смотрел на листы и ерошил волосы на голове.
— Ну что же мне написать для следующего номера журнала? — вопросил он.
— Не знаю, любовь моя. Мистер Норрелл ничего тебе не посоветовал?
Стрендж помрачнел.
— Он почему-то думает, что статья уже готова.
— Ну хорошо, как насчет магии и деревьев? — предложила Арабелла. — Ты только позавчера говорил, что предмет очень интересный и совершенно несправедливо заброшенный.
Стрендж взял чистый лист бумаги и начал набрасывать статью. «Дуб может быть дружественным и оказать помощь в борьбе против врагов, если знает, что твое дело правое. Береза открывает двери в Страну фей. Ясень не перестанет горевать, пока не вернется Король-ворон…»[88]
Нет-нет! Не пойдет. Не то. Норрелла удар хватит.
Он смял лист и бросил в огонь.
— Что ж, тогда, может, ты послушаешь, что я хочу тебе рассказать, — произнесла Арабелла. — Сегодня я была у леди Уэстби и встретила там странную девушку, которая утверждает, будто ты обучаешь ее магии.
Стрендж взглянул на жену.
— Я никого не обучаю магии.
— Да, любовь моя, — терпеливо согласилась Арабелла, — знаю, поэтому и удивилась.
— И как зовут эту особу?
— Мисс Грей.
— Я с нею незнаком.
— Миловидная, приятная, но не красавица. По-видимому очень богата и совершенно без ума от магии. Все так говорят. У нее веер с твоим портретом — твоим и Норрелла — и она прочла все, что написали ты и лорд Портишед.
Стрендж несколько мгновений задумчиво смотрел на жену, так что она ошибочно предположила, будто он раздумывает над ее словами. Однако когда он заговорил, в голосе его звучал мягкий упрек:
— Любовь моя, ты стоишь прямо на моих бумагах.
Он взял ее за руку и осторожно отвел в сторону.
— Она сказала, что заплатила тебе четыреста гиней за привилегию быть твоей ученицей. За это ты якобы посылаешь ей письма с заклинаниями и рекомендуешь книги для чтения.
— Четыре сотни гиней! Да, странно. Я мог бы забыть юную леди, но не думаю, что способен забыть про четыреста гиней.
Стрендж остановился взглядом на одном из листков, поднял его с ковра и принялся читать.
— Сначала я подумала, что она просто придумала всю эту историю, чтобы я начала ревновать и устроила тебе сцену, но у нее мания другого сорта. Ее интересуешь не ты лично, она увлечена твоими занятиями. Я ничего не понимаю. Что это за письма? Кто мог их написать?
Стрендж подобрал записную книжку (это была хозяйственная книга Арабеллы) и начал делать в ней заметки.
— Джонатан!
— А?
— Что мне сказать мисс Грей, когда я снова с ней увижусь?
— Спроси у нее про четыреста гиней. Скажи, что я их так и не получил.
— Джонатан! Это серьезное дело.
— Еще бы! Я с тобой согласен. Мало найдется вещей столь же серьезных, как четыреста гиней.
Арабелла снова заявила, что случай престранный. Она сказала, что очень озабочена и желает переговорить с мисс Грей, чтобы рассеять завесу тайны. Однако все это она говорила исключительно для себя, поскольку прекрасно знала, что муж ее больше не слушает.
Через несколько дней Стрендж и сэр Уолтер Поул играли на бильярде в Бедфорде. Партия зашла в тупик, когда сэр Уолтер начал по обыкновению обвинять Стренджа в том, что тот двигает шары при помощи магии.
Стрендж заявил, что не прибегает к подобным трюкам.
— Я видел, как вы коснулись носа, — объявил сэр Уолтер.
— О боже! — воскликнул Стрендж. — Может быть у человека насморк? Я простудился.
Еще два друга Стренджа и сэра Уолтера, подполковник Колхаун Грант и полковник Маннингем, наблюдавшие за игрой, заявили, что если Стренджу и сэру Уолтеру угодно ссориться, то стоит ли им занимать бильярд? Колхаун Грант и полковник Маннингем намекнули, что другие — более заинтересованные игрой — ждут своей очереди. Спор сделался более общим, и тут в комнату заглянули два сельских джентльмена и осведомились, не освободился ли стол — они не знали, что по вечерам в четверг бильярдная в Бедфорде находится в безраздельном пользовании сэра Уолтера Поула, Джонатана Стренджа и их близких друзей.
— Ну, не знаю, — ответил им Колхаун Грант. — Думаю, он освободится очень не скоро.
Первый из сельских джентльменов был плотный солидный мужчина в плотном коричневом сюртуке, более уместном на провинциальной ярмарке, нежели в Бедфорде. У второго — худосочного коротышки — застыло на лице постоянное изумление.
— Позвольте, сэр, — произнес первый очень убедительным тоном, обращаясь к Стренджу, — но вы не играете, а беседуете. Мы с мистером Тантони прибыли из Ноттингемшира. Мы заказали о6ед, но нам сказали, что часок придется подождать. Дайте нам сыграть, пока вы разговариваете, а затем мы уступим стол вам.
Говорил он отменно вежливо, однако Стрендж и его друзья возмутились. Все говорило о том, что это фермер или торговец и столичным господам не понравилось, что он решил ими командовать.
— Если вы посмотрите на стол, — ответил Стрендж, — то увидите, что игра недавно началась. Вы просите джентльменов прекратить незаконченную игру — хочу уведомить, сэр, что в Бедфорде так не поступают.
— Вот как? — учтиво произнес джентльмен из Ноттингемшира. — Тогда прошу прощения. Но, может быть, вы скажете нам, будет эта партия короткой или растянется надолго?
— Мы уже сказали, — вмешался Грант, — что не знаем.
Он бросил на Стренджа взгляд, который означал: «Вот болван!»
Тут приезжий заподозрил, что им просто не хотят уступать бильярд — им грубят. Он нахмурился и указал на худосочного господина с изумленным выражением лица.
— Мистер Тантони впервые в Лондоне и больше сюда приезжать не захочет. Я особенно хотел показать ему кофейню в Бедфорде и никак не ожидал, что встречу здесь такой нелюбезный прием.
— Что ж, если вам здесь не нравится, — сердито заметил Стрендж, — могу лишь посоветовать вернуться в… как вы сказали? Где-то-там-шир?
Колхаун Грант холодно посмотрел на джентльмена из Ноттингемшира и произнес, ни к кому в особенности не обращаясь:
— Неудивительно, что сельское хозяйство пришло в такое бедственное положение. Фермеры шляются где попало. Их можно встретить в разных злачных местах. Они не хотят знать ничего, кроме развлечений. Что, в Ноттингемшире не надо выращивать пшеницу? Не надо кормить свиней?
— Мы с мистером Тантони не фермеры, сэр! — провозгласил джентльмен из Ноттингемшира с достоинством. — Мы пивовары. Крепкий портер от Гаткома и Тантони — очень известное пиво, его любят и пьют в трех графствах!
— Благодарим вас, но в Лондоне хватает и пива, и пивоваров, — заметил полковник Маннингем. — Из-за нас можете не утруждаться.
— Однако мы здесь не для того, чтобы продавать пиво! Мы приехали с более благородной целью. Мистер Тантони и я — энтузиасты магии! Мы считаем, что долг каждого патриота Англии — интересоваться этим предметом. Лондон не просто столица Великобритании, но и признанный центр чародейства и волшебства. Много лет мистер Тантони мечтал изучать магию и скорбел, что икусство это пребывает в таком упадке. Друзья призывали его ободриться: когда дело доходит до полного развала, тогда-то оно и начинает возрождаться. И мы не ошиблись: в Англии появились два великих волшебника. Конечно же, я говорю о мистере Норрелле и мистере Стрендже! Чудеса, явленные ими, вернули англичанам гордость за свою страну и внушили мистеру Тантони надежду самому когда-нибудь стать магом.
— В самом деле? Что ж, боюсь, он будет разочарован, — заметил Стрендж.
— Как вы ошибаетесь, сэр! — торжествующе вскричал джентльмен из Ноттингемшира. — Мистер Тантони обучается магии у самого мистера Стренджа!
К сожалению, как раз в этот момент Стрендж тянулся через стол, балансируя на одной ноге, чтобы ударить по шару. От неожиданности он промахнулся, ударил кием о бортик и рухнул на пол.
— Думаю, здесь какая-то ошибка, — сказал Колхаун Грант.
— Нет, сэр. Никакой ошибки, — ответил джентльмен из Ноттингемшира совершенно уверенно и твердо.
Стрендж, поднимаясь, спросил:
— Как он выглядит, ваш мистер Стрендж?
— Увы, — отвечал джентльмен из Ноттингемшира, — этого я вам сказать не могу. Мистер Тантони никогда с ним не виделся. Обучение ведется по переписке. Однако мы очень надеемся встретить мистера Стренджа на улице. Завтра мы отправляемся на Сохо-сквер, чтобы взглянуть на его дом.
— По переписке! — воскликнул Стрендж.
— Мне кажется, обучение по переписке не может считаться полноценным, — заметил сэр Уолтер.
— Вовсе нет! — вскричал джентльмен из Ноттингемшира. — Письма мистера Стренджа исполнены мудрых советов и ценных замечаний о состоянии волшебства в Англии. Не так давно мистер Тантони писал мистеру Стренджу и просил прислать заклинание против дождя — в нашей части Ноттингемшира очень часто идут дожди. Прямо на следующий день мистер Стрендж прислал ответ, в котором писал, что, хотя и существуют магические формулы, способные прекратить дождь и заставить сиять солнце, он их никогда не использует, потому что тучи и солнце — не фигуры на шахматной доске, и советовал мистеру Тантони следовать его примеру. Английская магия, по словам мистера Стренджа, выросла на английской почве, политой английскими дождями. Мистер Стрендж писал, что, вмешиваясь в английскую погоду, мы затрагиваем сущность Англии и рискуем подорвать основы английской магии. Мы решили, что это поразительный пример проницательности и гения мистера Стренджа, не правда ли, мистер Тантони?
Джентльмен ткнул приятеля в бок, и тот несколько раз моргнул.
— Вы говорили что-нибудь подобное? — шепотом осведомился сэр Уолтер у Стренджа.
— Как же, говорил, — ответил Стрендж, — что-то в этом духе… когда же? Кажется, в минувшую пятницу.
— Кому вы это говорили?
— Норреллу, конечно.
— Был ли при этом в комнате кто-то еще?
Стрендж помедлил.
— Дролайт, — вымолвил он.
— Ага!
— Сэр! — громко обратился Стрендж к джентльмену из Ноттингемшира. — Простите, если я обидел вас. Однако, согласитесь, в вашей манере держаться было нечто… У меня горячий нрав, и вы задели меня за живое. Я — Джонатан Стрендж и, к сожалению, до этогодня не слышал ни о вас, ни о мистере Тантони. Подозреваю, что и мистер Тантони, и я стали жертвами какого-то нечистоплотного субъекта. Предполагаю, что мистер Тантони заплатил мне за обучение? Могу я узнать, куда он выслал деньги? Если на Литтл-Райдер-стрит, то у меня будет необходимая улика.
К несчастью, джентльмен из Ноттингемшира и мистер Тантони представляли себе Стренджа высоким стариком с впалой грудью и длинной белой бородой, напыщенно говорящего и одетого на старинный лад. Стрендж был строен, чисто выбрит, говорил быстро и одевался как всякий богатый лондонец. Им не верилось, что это он.
— Что ж, сомнения нетрудно разрешить, — сказал Колхаун Грант.
— Конечно, — поддержал его сэр Уолтер. — Я позову официанта. Возможно, слово слуги будет для вас весомее слова джентльмена. Джон! Подите сюда! Вы нам нужны!
— Нет-нет-нет! — воскликнул Грант. — Я не то хотел сказать. Идите, Джон, идите. Есть множество вещей, которые мистер Стрендж может сотворить, дабы лучше всяких свидетелей доказать свое мастерство волшебника. В конце концов, он величайший чародей столетия.
— Разве этот титул не принадлежит мистеру Норреллу? — мрачно поинтересовался джентльмен из Ноттингемшира.
Колхаун Грант улыбнулся.
— Сэр, мы с полковником Маннингемом имели честь сражаться в Испании под знаменами его светлости герцога Веллингтона. Уверяю вас, там ничего не слыхали о мистере Норрелле. Мы верим мистеру Стренджу — тому джентльмену, которого вы видите перед собой. Если он сейчас осуществит некое волшебное действо, думаю, вы отбросите сомнения, а ваше величайшее уважение к английской магии и английским волшебникам не позволит вам не признать очевидного факта. Уверен, вы с радостью расскажете ему об этих поддельных письмах.
Грант вопросительно смотрел на джентльмена из Ноттигемшира.
— Что ж, — ответил тот, — вы очень странные джентльмены, должен сказать, не знаю, может быть, вы хотите обмануть меня, рассказывая всякие сказки. Скажу откровенно, что буду крайне Удивлен, если письма окажутся фальшивкой — каждая строчка, каждое слово в них дышат старой доброй английской магией!
— Однако, — заметил Грант, — мы предполагаем, что какой-то негодяй использовал замечания мистера Стренджа, чтобы состряпать эту подделку. А теперь, дабы доказать, что он — это он, мистер Стрендж покажет вам такое, чего не видел еще никто из живущих!
— Правда? — спросил джентльмен из Ноттингемшира. — А что он сделает?
Грант широко улыбнулся и повернулся к Стренджу, словно его тоже разбирает любопытство.
— Итак, Стрендж, поведайте нам, что вы сделаете?
За Стренджа ответил сэр Уолтер. Он кивнул в направлении большого венецианского зеркала, занимавшего большую часть одной из стен и не отражавшего ничего, кроме темноты, и объявил:
— Он войдет в зеркало и не вернется.
Все зеркала мира
Ноябрь 1814
Хэмпстед расположен в пяти милях от Лондона. Во времена наших дедушек это была ничем не примечательная деревушка, которая, впрочем, привлекала горожан близостью к Лондону, свежим воздухом и обилием зелени. Для их забав построили ипподром и лужайку для игры в шары. Появились кондитерские и чайные, в которых можно было перекусить и отдохнуть. Богачи начали покупать здесь коттеджи, и вскоре Хэмпстед стал таким, как сейчас — любимым местом отдыха высшего лондонского света. За короткое время он разросся до весьма приличных размеров и превратился в небольшой городок.
Через два часа после того, как сэр Уолтер, подполковник Грант, полковник Маннингем и Джонатан Стрендж повздорили с джентльменом из Ноттингемшира, по лондонской дороге в Хэмпстед въехала карета и свернула в аллею, обсаженную бузиной, боярышником и сиренью. Карета остановилась перед домом в конце аллеи, и из нее вышел мистер Дролайт.
Когда-то дом был самым обычным деревенским, но за последние годы претерпел значительные изменения. Маленькие окна, удобные для защиты от холода, но пропускающие мало света, заменили большими и красивыми, на месте простой деревянной двери появился парадный подъезд с портиком, хозяйственный двор пошел под сад с цветами и декоративным кустарником.
Мистер Дролайт постучал. Дверь немедленно отворилась, и горничная проводила его в гостиную. Дорогие французские обои персидские ковры и модная английская мебель совершенно преобразили бывшее жилище фермера.
Дролайт прождал всего несколько минут. В гостиную вошла высокая пышная дама. На ней было алое бархатное платье, белую шею украшало ожерелье из темного граната.
Через открытую дверь, ведущую в столовую, можно было видеть стол, накрытый на одну персону. Дама обедала в одиночестве. Алое платье и ожерелье она надела, вероятно, для собственного удовольствия.
— Ах, мадам! — воскликнул Дролайт, склоняясь к ее руке. — Надеюсь, вы в добром здравии?
Дама небрежно махнула рукой.
— Положим, да. Если не считать того, что умираю от скуки без общества и развлечений.
— Как! — потрясенно вскричал Дролайт. — Вы здесь одна?
— Со мной живет моя тетка. Она убеждает меня искать утешения в религии.
— О, мадам! — как можно убедительнее произнес Дролайт. — Не тратьте силы на молитвы и проповеди. Обратите их на МЕСТЬ.
— Непременно, — без выражения сказала она, опустилась на диван и спросила: — Как поживают мистер Стрендж и мистер Норрелл?
— О, они заняты, мадам! Очень, очень заняты! Ради себя лично, да и для вас, мадам, я желал бы им поменьше занятости! Вчера мистер Стрендж очень хотел узнать, как у вас дела. Он надеется, что вы не падаете духом. «Она держится, — отвечал я, — хоть и с трудом». Мистер Стрендж потрясен, просто потрясен бессердечным поведением ваших родственников и знакомых, мадам.
— Неужто? Мне бы хотелось, чтобы его сочувствие вылилось во что-то более ощутимое, — холодно заметила женщина. — Я заплатила ему больше сотни гиней, а он ничего не сделал. Я отчаялась устроить свои дела через посредника, мистер Дролайт. Передайте мистеру Стренджу, что я готова встретиться с ним лично в удобном для него месте в любое время дня и ночи. Мое время не расписано.
— Ах, мадам! Как бы мне хотелось сделать то, о чем вы просите! И как мистер Стрендж желает встречи с вами! Однако боюсь, это невозможно.
— Не понимаю вас. Быть может, мистер Стрендж боится за вою репутацию? Однако мы могли бы встретиться тайно.
— Мадам! Вы не знаете мистера Стренджа. Он охотно показал бы всему миру, что презирает молву. Им движет исключительно забота о ВАШЕМ добром имени. Он опасается…
Однако дама так и не узнала, чего опасается мистер Стрендж, потому что в этот момент Дролайт умолк и в крайнем замешательстве обвел взглядом гостиную.
— Что это? — пробормотал он.
Казалось, где-то открылась дверь. Или сразу несколько дверей. В доме повеяло свежим ветром и полузабытыми запахами детства. Освещение изменилось, тени легли иначе. Ничего не могло быть определенней, однако, как часто бывает со свидетелями волшебства, Дролайт и дама почувствовали, что все в реальном мире утратило надежность. Как будто можно протянуть руку к любой вещи в комнате и обнаружить, что ее нет.
Над диваном, на котором сидела дама, висело длинное зеркало. В нем можно было различить вторую полную луну во втором высоком темном окне и вторую полутемную комнату. Однако Дролайта и дамы в зеркале не было. Вместо них маячило смутное пятно, которое приближалось и обретало очертания человека. По тому, как он двигался, было ясно, что зеркальная комната отнюдь не повторяет гостиную и кажется ее отражением лишь в силу сочетания света и перспективы — как иногда бывает в театре. На самом деле комната за зеркалом представляла собой что-то вроде длинного коридора. Хотя человек шагал быстро, он все никак не мог дойти до стекла, разделявшего две комнаты, ветер, который трепал ему волосы и полы сюртука, не ощущался в гостиной. Однако наконец человек оказался у самого зеркала — теперь фигура его была видна отчетливо, хотя лицо по-прежнему оставалось в тени.
В следующий миг Стрендж легко выпрыгнул из зеркала, одарил даму и Дролайта обворожительной улыбкой и пожелал им доброго вечера.
Не дождавшись ответа, он обратился к даме:
— Надеюсь, мадам, вы простите мне столь поздний визит. Сказать по правде, дорога оказалось извилистее, чем я ожидал. Я свернул не туда и едва не попал в… ну, я сам не понимаю, куда.
Стрендж снова замолчал, словно ожидая приглашения сесть. Такового не последовало, но он все равно опустился в кресло.
Дролайт и дама в красном оторопело смотрели на Стренджа. Тот улыбнулся.
— Я познакомился с мистером Тантони, — сообщил он Дролайту. — Приятнейший джентльмен, хоть и не очень разговорчивый. Впрочем, его друг, мистер Гатком, сообщил мне все, что я хотел узнать.
— Вы — мистер Стрендж? — вопросила дама в алом платье.
— Да, мадам.
— Какая удача. Мистер Дролайт как раз объяснял мне, почему нам никак невозможно встретиться.
— Действительно, мадам, до сегодняшнего вечера обстоятельства не благоприятствовали нашей встрече. Мистер Дролайт, представьте нас, пожалуйста.
Дролайт пролепетал, что даму в красном зовут миссис Буллворт.
Стрендж встал, поклонился и сел на место.
— Полагаю, мистер Дролайт описал вам те ужасные обстоятельства, жертвой которых я стала? — спросила миссис Буллворт.
Стрендж подвигал головой, что могло означать и «да», и «нет», и вообще ничего не означать. Он сказал:
— Рассказ стороннего лица не сравнится со свидетельством непосредственного участника. Может быть, существуют важные подробности, которые мистер Дролайт по той или иной причине опустил. Прошу вас, мадам. Расскажите мне все.
— Все?
— Все.
— Хорошо. Как вы знаете, я дочь джентльмена из Нортгемптоншира. Состояние моего отца весьма значительно. У него большой дом и огромный доход. Мы входим в число первых семей графства. Однако родные всегда уверяли меня, что с моей внешностью и приданым я могу подняться еще выше. Два года назад я очень удачно вышла замуж. Мистер Буллворт богат и вращается в модном свете. Однако брак не принес мне счастья. Минувшим летом я имела несчастье встретить человека, который обладает всем, чего недостает мистеру Буллворту — умом, красотой, остроумием. Уже через несколько недель я поняла: вот тот, кого я искала всю жизнь. — Она слегка передернула плечами. — За два дня до Рождества я бежала с этим человеком, полагая, что разведусь с мистером Буллвортом и выйти замуж за своего избранника. Однако в его планы это не входило. В конце января мы поссорились, и друг оставил меня. Он вернулся в свой дом, к прежней жизни, но я так поступить не могла. Муж меня выгнал. Друзья от меня отвернулись. Я вынуждена была обратиться за помощью к отцу. Он сказал, что обеспечит меня до конца жизни, но я должна поселиться в полном уединении. Никаких балов, приемов или друзей. Ничего. — Дама посмотрела вдаль, словно вспоминая утраченное, потом тряхнула головой и объявила: — А теперь к делу! — Она подошла к секретеру, достала из ящика лист бумаги и протянула Стренджу. — Как вы и сказали, я составила список людей, которые меня предали.
— Я сказал? — Стрендж взял бумагу. — Как практично с моей стороны! Список, я вижу, довольно длинный.
— О! — отвечала миссис Буллворт. — Каждое имя считается и оплачивается отдельно. Я взяла на себя смелость написать напротив каждого наказание, которое, как мне кажется, пристало его владельцу. Однако, возможно, вы измыслите другие, более подходящие. Буду рада вашему совету.
— «Сэр Джеймс Саутуэлл. Подагра», — прочитал Стрендж.
— Мой отец, — объяснила миссис Буллворт. — Он извел меня нудными речами про мое дурное поведение и выгнал из родного Дома. Во многих смыслах именно он — виновник всех моих несчастий. Мне следовало ожесточить свое сердце и потребовать для него более суровой кары, однако не могу. Вот она, женская слабость!
— Подагра очень мучительна, — заметил Стрендж. — По крайней мере, так мне говорили.
Миссис Буллворт нетерпеливым жестом сделала знак продолжать.
— «Мисс Элизабет Черч», — прочитал Стрендж. — «Разрушить ее помолвку». Кто такая мисс Элизабет Черч?
— Моя кузина — тихоня, из числа тех, что сидит в уголке и вышивает. Пока я не вышла за мистера Буллворта, никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Теперь она выходит замуж за священника. Мой отец подарил ей чек — на свадебное платье и новую мебель. Мало того: отец обещал Лиззи и священнику всяческое покровительство. Они будут жить в Йорке, посещать званые обеды, балы и приемы — все то, чего я лишена. Мистер Стрендж, — вскричала она с растущим жаром, — есть же такие заклинания, чтобы священник возненавидел Лиззи? Чтобы его бросало в дрожь от одного ее голоса…
— Не знаю, — отвечал Стрендж. — Никогда прежде об этом не думал. Полагаю, такие заклинания существуют. — Он снова обратился к листку. — «Мистер Буллворт»…
— Мой муж…
— «…Пусть его покусают собаки».
— У него семь огромных черных псов, которых он ценит выше, чем кого-либо из людей.
— «Миссис Буллворт-старшая» — матушка вашего супруга, я полагаю. «Пусть утонет в стиральной лохани. Пусть подавится до смерти своим абрикосовым вареньем. Пусть зажарится в хлебной печи». Три смерти для одной женщины. Простите, миссис Буллворт, но даже величайший волшебник не может убить одного человека тремя разными способами.
— Постарайтесь сделать все, что сумеете, — упрямо сказала миссис Буллворт. — Старуха помешана на домашнем хозяйстве. Как же она утомляла меня своими разговорами!
— Ясно. Очень по-шекспировски. И, наконец, последнее имя в списке «Генри Ласселлз». Я знаю этого джентльмена.
Стрендж выжидающе посмотрел на Дролайта.
— Это человек, с ко
|
|
|
