ЮАС в годы Второй мировой войны

После установления в Германии фашистской дик­татуры немецкий национал-социализм стал вне­шним оправданием южноафриканского расизма и национализма, обернутого в религиозную оболоч­ку. Будущий премьер-министр ЮАР Форстер в 1942 г. говорил так: «Наш христианский национализм родственен национал-социализму. В Италии это называется фашизмом, в Германии — национал-социа­лизмом, в Южной Африке — христианским национализмом».

После начала Второй мировой войны премьер-министр Герцог и очищенная Националистическая партия Малана выступили кате­горически против участия ЮАС в войне на стороне Великобрита­нии. Однако в поддержку Англии и за участие в войне на ее стороне высказался парламент. Правительство Герцога было вынуждено уйти в отставку. Было сформировано новое правительство во главе с бывшим вице-премьером Смэтсом. 4 сентября 1939 г. ЮАС всту­пил во Вторую мировую войну в союзе с Англией. Герцог и многие националисты вышли из Объединенной партии. Африканерские радикалы стали готовить вооруженный захват власти в ЮАС. Од­нако правительство Смэтса предупредило переворот, интернировав наиболее активную часть заговорщиков.

Перед угрозой переворота справа правительство Смэтса предпри­няло ряд шагов по пути определенной демократизации в обществе. В начале 1942 г. Смэтс публично провозгласил отказ от дальнейшей политики расовой сегрегации. В этот же год состоялось подписание договора об установлении консульских отношений между ЮАС и СССР. Потребности развития промышленности заставили прави­тельство смягчить и ряд законов о труде, разрешить африканским рабочим выполнять запрещенные им ранее полуквалифицирован­ные работы. Активизировали свою деятельность и политические орга­низации африканского, индийского и цветного населения, прежде всего АНК.

Васильев

Голландские колонисты-буры, занимавшиеся сельским хозяйством и выше всего ценившие собственную независимость, считавшие незыблемым свое право повелевать чернокожими работниками, к которым они относились почти как к рабам, долгое время сопротивлялись натиску англичан и британского торгово-промышленного капитала. Однако в ходе нескольких военных столкновений, особенно после англо-бурской войны 1899 — 1902 гг., это сопротивление было подавлено, а бурские колонисты, объединившиеся с англичанами в рамках единого государства, Южно-Африканского Союза (1910), не только энергично влились в ряды политического руководства новой страны, получившей статус доминиона Британской империи, но и в некотором смысле задали тон в ее внутренней политике: именно благодаря их усилиям расцвел здесь зиждившийся на официально провозглашенной расовой дискриминации апартеид.

Законом 1913 г. африканцы были ограничены в правах: им запрещалось приобретать землю вне резерватов, они могли владеть участками арендованной земли лишь при условии отработок на землях хозяина. Была введена система пропусков, которые должны были удостоверять право африканцев быть на территории вне резерватов, работать же горнякам и рабочим иных специальностей (в основном это была черная работа; квалифицированную выполняли рабочие-европейцы) приходилось именно вне резерватов, т. е. на основной части территории страны, быстро развивавшейся в промышленном отношении.

Хотя африканские рабочие Южной Африки уже с конца прошлого века начали активно бороться за свои права и создавать профсоюзные и иные организации, эта борьба ощутимых результатов не дала. Конечно, африканские рабочие в ходе ее приобретали немало из того, чего были лишены африканцы в других районах континента: они имели гарантированную зарплату, их дети могли, пусть не все, учиться, что вело к появлению образованного африканского населения, интеллигенции, возглавлявшей борьбу за политические права и свободы. Но жесткая система апартеида строго ограничивала пределы упомянутой борьбы, во главе которой с 1912 г. встал Африканский национальный конгресс. Рабочий-негр, равно как и интеллигент (учитель, священник, публицист, врач), принадлежали как бы к иной породе людей в глазах властей. Не было и речи об участии африканцев в выборах: в лучшем случае им милостиво предоставлялась возможность посылать в парламент несколько депутатов из числа избранных ими европейцев. Не приходится говорить и о хорошо известных ограничениях в пользовании жильем, транспортом, больницами, парками и т. п., просуществовавших до недавнего времени. «Только для белых» — этот трафарет был очень распространен во многих общественных местах, причем после официального разрыва Южно-Африканской Республики в 1961 г. с Британским содружеством наций под давлением других государств, входящих в это содружество, апартеид не только не был смягчен, но в некоторых отношениях даже усилился.

Колонизация Южной Африки и создание Южно-Африканского Союза как многорасового государства с политическо-правовым и социально-экономическим превосходством европейского населения, численно составляющего менее 20% жителей страны (а с цветными и индийцами, наделенными некоторыми правами по сравнению с африканцами, но явно дискриминируемыми по отношению к европейцам,—около 30%),—явление уникальное не только в Африке, но и вообще в мире. Уникальность его не только в вызывающей жесткости апартеида, в принципе хорошо знакомой истории (достаточно вспомнить о древнеиндийских варнах и вообще о неполноправности различных социальных слоев в традиционных обществах).

Некоторым примером для них в этом смысле были организации индийских кули, завезенных в Южную Африку для работы на сахарных плантациях. При активном участии жившего здесь в 1893 — 1914 гг.М.К. Ганди был создан в 1894 г. Индийский конгресс Наталя.

Африканское большинство Южно-Африканской Республики, в немалой степени скомпонованное за счет миграции туда отходников чуть ли не со всей Тропической Африки, имело весьма высокий по африканским стандартам уровень жизни, включая образовательный ценз и степень политической активности, но при этом было низведено до статуса бесправного сословия, презираемых социальных низов. Совершенно очевидно, что такого рода ненормальная ситуация была политически опасна, вела к взрыву, что особенно заметно стало ощущаться во второй половине XX в. Не будучи колонией в собственном смысле слова, являясь богатой и процветающей капиталистической страной, ЮАР вплоть до недавнего времени воспринималась как кричащий символ колониализма, особенно на фоне практически всеобщей деколонизации.