Экспрессивный компонент поведения

Несмотря на то, что мы уже имеем возможность провести различия между экспрессивным (неинструментальным) и функциональным (инструментальным, адаптивным, целенаправленным) компонентами поведения (главным образом благодаря работам Олпорта, Вернера, Арнхейма и Волффа), мы до сих пор не удосужились отразить двойственную природу поведения в психологии ценностей.²⁸

Современная психология слишком прагматична, и потому некоторые области человеческой деятельности, которыми ей следовало бы заинтересоваться, остаются без должного внимания. Психологи так озабочены результатами, технологией, средствами, что почти ничего не могут сказать нам о красоте, искусстве, забаве, игре, восторге удивления, благоговейном трепете, радости, любви, счастье и прочих, "бесполезных" с их точки зрения, реакциях и высших переживаниях. Психология почти ничего не может дать человеку, стремящемуся к познанию высшей истины, человеку, превыше всего ценящему радость самовыражения, будь то музыкант, художник, писатель, аксиолог, теолог, гуманист. Психология виновата в том, что ничего не предлагает человеку, который отчаянно жаждет познания естественных основ своей человечности, человеку, который нуждается в четкой и ясной системе ценностей.

Исследуя и должным образом используя разграничение между экспрессивным и функциональным поведением, между экспрессией и преодолением (coping) или, говоря иначе, между "полезным" и "бесполезным" поведением, мы сможем существенно расширить юрисдикцию психологии, включить в нее те области знания, которые до сих пор не попадали в сферу ее внимания. В этой главе я попытаюсь убедить вас в некоторых вещах, в которых нужно быть уверенным, прежде чем предпринять попытку исследовать и опровергнуть широко распространенное представление о том, что всякое поведение мотивировано. Такую попытку мы предпримем в главе 14. Пока же я сформулирую основные различия между экспрессивным и функциональным поведением, а затем попытаюсь показать их возможное применение к некоторым проблемам психопатологии.

1. Функциональное поведение по определению целенаправлено и мотивировано; экспрессивное поведение часто бывает немотивированным.

2. Функциональное поведение в большей степени детерминировано внешними – средовыми и/или культуральными – переменными; экспрессивное же поведение детерминировано главным образом состоянием организма. Таким образом, экспрессия тесно взаимосвязана с глубинной структурой характера. Так называемые проективные тесты вернее было бы называть "экспрессивными тестами".

3. Функциональное поведение легко понять как результат научения, в то время как экспрессивное поведение скорее антагонистично научению, оно представляет собой результат высвобождения, раскрепощения подавленных внутренних тенденций.

4. Функциональное поведение достаточно хорошо поддается контролю (подавлению, аккультурации); экспрессивное поведение обычно неконтролируемо, а порой даже принципиально неподконтрольно.

5. Функциональное поведение обычно устремлено к изменению текущей внешней ситуации и, как правило, оно достигает этой цели. Экспрессивное же поведение не направлено на внешний объект; если оно и вызывает какие-то внешние изменения, то делает это непредумышленно.

6. Функциональное поведение – это поведение-средство, оно нацелено на удовлетворение тех или иных потребностей организма или на устранение возникшей угрозы. Экспрессивное поведение чаще всего самоцельно.

7. Функциональный компонент поведения, как правило, осознается индивидуумом (хотя может быть и неосознанным); экспрессивный же компонент обычно неосознаваем.

8. Функциональное поведение предполагает некоторые усилия со стороны индивидуума; экспрессия в большинстве случаев не требует усилий. Разумеется, творческое самовыражение – это особый случай, так как индивидуум научается спонтанному самовыражению (если он способен к этому). Человек может стараться быть расслабленным и выразительным.

ПРЕОДОЛЕНИЕ И ЭКСПРЕССИЯ

Преодоление (субъективная компонента функционального поведения) всегда детерминировано тем или иным позывом, потребностью, целью, намерением или функцией, оно всегда имеет назначение. Человек идет на почту, чтобы отправить письмо, заходит в магазин, чтобы купить себе еды, мастерит полку, чтобы поставить на нее книги, или выполняет работу, за которую получает деньги. В самом понятии "преодоление" (coping) (296) уже заложена попытка решения некой проблемы или, по меньшей мере, столкновение с некой проблемой. "Преодоление" – не самодостаточное понятие, оно всегда отсылает нас к чему-то, что лежит за его пределами, и это может быть текущая или базовая потребность организма, средство или цель поведения, целенаправленное поведение или поведение, индуцированное фрустрацией.

Экспрессивное поведение или то, что подразумевают под этим термином психологи, как правило, немотивировано, хотя, разумеется, обязательно чем-то детерминировано. (Спешу напомнить, что экспрессивное поведение имеет множество детерминант, поиск базового удовлетворения не служит для него единственно возможной причиной.) Экспрессивное поведение – это своего рода зеркало, оно отражает, обозначает или выражает некое состояние организма. Более того, экспрессивное поведение, как правило, становится частью этого состояния, например, глупыми выходками идиота; улыбкой и бодрой, пружинистой походкой здорового человека; приветливым выражением лица добряка; красотой красивой женщины; тяжело опущенными плечами, пониженным тонусом и унылой миной подавленного человека; почерком, походкой, жестикуляцией, улыбкой, манерой танца. Все эти внешние экспрессивные проявления не имеют под собой никакой цели, никакого намерения. Они ни на что не направлены. Они не служат удовлетворению ни одной из базовых потребностей.²⁹ Они эпифеноменальны.

Все, что мы говорили до сих пор, просто и очевидно. Но стоит двинуться дальше, и мы тут же сталкиваемся с одной на первый взгляд парадоксальной проблемой. Я имею в виду проблему мотивированного самовыражения, суть которой состоит в том, что умный, образованный человек может научиться честности, грациозности, доброте и даже искренности, и они станут истинной экспрессивной составляющей его поведения. Люди, подвергшиеся психоанализу, и люди, обретшие высший мотивационный смысл жизни, поймут, о чем я веду речь.

Для этих людей проблема самовыражения, пожалуй, – единственная базовая проблема. Самоприятие и спонтанность не требуют от них особых усилий – например, любой здоровый ребенок живет в ладу с собой и совершенно естествен в своем поведении, ему не нужно прилагать для этого особых усилий. Но если человек постоянно задает себе вопросы: "Кто я такой?", "Как мне стать лучше?", то очевидно, что самовыражение для него становится мучительно трудной задачей, а зачастую даже недостижимой целью. То же самое можно сказать о невротиках, даже о бывших невротиках. И в самом деле, самовыражение практически невозможно для невротика, у которого нет чувства собственного Я, который постоянно ощущает себя актером, вынужденным выбирать роль из некого навязанного ему репертуара ролей.

Хочу привести два примера – один простой, другой посложнее – для того, чтобы продемонстрировать те (внешние) противоречия, которые несет в себе концепция мотивированной, преднамеренной спонтанности, концепция, так сказать, "расслабленности с напряженными мышцами", или, если угодно, концепция даосской уступчивости. Если человек хочет хорошо танцевать, то он должен быть спонтанен, свободен в своих движениях, он должен слушать, куда влечет его музыка, должен улавливать неосознанные желания своего партнера. Хороший танцор позволяет себе стать инструментом, он всецело отдается во власть музыки, которая движет и управляет им. У него нет собственной воли, нет собственных желаний, он некритичен к себе. Он пассивен – пассивен в самом истинном и в самом полезном смысле этого слова – даже если он танцует до полного изнеможения. Именно эта пассивная спонтанность, это неволение, лежит в основе множества различных способов получения удовольствия, например, удовольствие оказаться в руках мастера – массажиста или парикмахера, удовольствие, которое мы получаем от ласк, удовольствие подчиниться ребенку, позволить ему тормошить и мучить вас. Но очень немногие люди способны быть такими же пассивными в танце. Очень многие неумелые танцоры стараются совершать "нужные" движения, напряженно вслушиваются в ритм музыки, постоянно контролируют себя, боятся сбиться с ритма, сделать неверное движение и, как правило, не добиваются желанного результата. Сторонний наблюдатель все равно поймет, что перед ним плохой танцор, да и сами они, как правило, считают себя таковыми, ибо танец не приносит им удовольствия. Только самозабвенная самоотдача, только отказ от самоконтроля, преодоление старания, спонтанность могут стать источником истинного, наслаждения.

Можно не ходить в танцевальную школу и стать хорошим танцором. Но это не опровергает значения обучения. Однако обучение танцу – это особый вид обучения, это старание не стараться, это обучение спонтанности, добровольному самоотказу, неволению, естественности, даосской пассивности. Многим людям приходится "учиться" этому, приходится преодолевать внутренние запреты, гордыню, стремление к постоянному самоосознанию и самоконтролю. ("Когда ты освободишься от внешнего, от желаний и борьбы, ты будешь движим своим собственным позывом и даже не будешь знать об этом". – Лао-Цзы.)

Еще более трудные вопросы возникают, когда мы беремся рассуждать о природе самоактуализации. О людях, живущих на высших уровнях мотивации, можно сказать, что их поведение и поступки чрезвычайно спонтанны, они открыты, простодушны, естественны и потому выразительны (можно следом за Асрани назвать это "состоянием легкости"). Более того, их мотивация в корне отлична от мотивации обычных людей, их потребности настолько далеко ушли от мотивов безопасности, любви или уважения, что им следует придумать иное название. (Для описания потребностей и мотивов самоактуализирующихся людей я предложил понятия "метапотребности" и "метамотивы".)

Если свойственное человеку желание любви мы называем потребностью, то стремление к самоактуализации следует обозначить каким-то иным понятием, ибо оно имеет слишком много характеристик, отличающих его от потребностей нижележащих уровней. Одна из самых существенных особенностей самоактуализации, представляющая наибольший интерес в контексте нашего обсуждения, состоит в том, что безопасность, любовь, уважение – это внешние для организма феномены, их нет в самом организме, и потому организм испытывает в них нужду. В основе, самоактуализации мы не найдем нехватки, дефицита, и потому ее нельзя отнести к разряду нужд. Самоактуализацию нельзя отнести к разряду внешних по отношению к организму феноменов, она необходима организму, но не так, как вода необходима дереву. Самоактуализация – это внутренний рост организма, это развитие тенденций, заложенных в нем, или, если говорить точнее, самоосуществление организма. Так же как дерево нуждается в воде, солнце и питании, точно так же человек нуждается в безопасности, любви и уважении, и он получает их из окружающей его действительности, из окружающей среды. Именно с этой точки начинается развитие, или отдельное бытие. Любому дереву нужен солнечный свет и любому человеку нужна любовь, однако, удовлетворив эти элементарные потребности, каждое дерево и каждый человек развивается по-своему, в своей собственной манере, не похожей на способы развития других деревьев и других людей, используя эти универсальные удовлетворители для своих индивидуальных, уникальных целей. Одним словом, с этого момента организм развивается изнутри, он обретает независимость от внешних факторов. Парадоксально, но высшим мотивом человеческого поведения служит бегство от мотива, от функции, то есть чистое самовыражение. Или, скажем иначе, самоактуализация мотивирована потребностью в росте, а не потребностью в восполнении или устранении некоего дефицита. Это – "вторичная наивность", невинность мудрости, "состояние легкости" (295, 314. 315).

Человек может продвигаться в направлении самоактуализации, преодолевая менее "высокие", но более насущные проблемы, то есть он может сознательно и намеренно стремиться к спонтанности. Таким образом, на высших уровнях человеческого развития дихотомия между преодолением и экспрессией, между функциональным и экспрессивным компонентами поведения стирается, преодолевается, и именно человеческое старание становится дорогой к самоактуализации.