 |
Дворецкий поклонился Тому и шире открыл дверь, пропуская их внутрь.
|
|
|
|
- Что у вас нового? – Билл отдал пальто подоспевшей горничной, радующейся ему не меньше Арчи.
- Взяли новую помощницу на кухню, Ингрид.
- Хорошенькая? – Билл улыбнулся и подмигнул Тому, за что получил неодобрительный многообещающий взгляд.
Дворецкий тоже улыбнулся.
- Хорошенькая.
- Как Маргарет? - он кивнул на девушку, забиравшую их верхнюю одежду.
- Герр Каулиц… - горничная покраснела и опустила глаза. – Вы же останетесь обедать? Кухня будет очень рада.
Билл повернулся и вопросительно посмотрел на Тома, который пожал плечами, без слов говоря «почему бы нет».
- Да, мы останемся. А отец дома?
Как будто отвечая на вопрос Билла, резко открылась дверь слева от лестницы.
- Арчи, почему так шумно в… - Герр Каулитц замер на пороге, оглядывая присутствующих.
Его вид говорил о том, что он был то ли зол, то ли чем-то обеспокоен. Увидев Билла, он задержался на нем долгим взглядом, выдохнул, прикрыв глаза, и развернулся назад к двери.
- Я буду обедать у себя в кабинете, - бросил он, не оборачиваясь, и вышел.
Том развернулся к Биллу, замечая на его лице саркастическую усмешку.
- Вот видишь, Том, сегодня нам как раз повезло.
Том перевел взгляд на помрачневших Арчи и Маргарет.
- Билли… Ты же знаешь, что он… - дворецкий удрученно покачал головой.
- Все в порядке, Арчи. Я и не ждал ничего другого, - он посмотрел себе под ноги. – Том, ты подождешь меня немного? Маргарет проводит тебя, я должен… Я приду через двадцать минут.
- Конечно, - Том постарался улыбнуться и ободряюще провел по его предплечью. - Все в порядке?
Билл тоже улыбнулся.
- Все так, как и должно быть.
Том допивал третью чашку чая, любезно принесенную Маргарет, и в который раз обводил взглядом роскошную гостиную. Билла не было уже сорок минут и все попытки узнать, где он, венчались полным провалом. Горничная на все его вопросы только обещала «передать, что Том о нем спрашивал». Не слишком информативными были ответы и на другие вопросы: почему герр Каулитц так ведет себя с сыном, и зачем было Биллу приезжать, если очевидно, что отец не желает и не желал с ним общаться.
|
|
|
Билл вошел как раз в тот момент, когда Том намеревался уже сам идти искать его.
- Прости, что заставил тебя ждать, - он виновато улыбнулся.
- Ты хорошо себя чувствуешь? – Том не мог не обратить внимания на то, что кровь отхлынула от красивого лица его парня, и теперь оно выглядело как маска.
- Да, я в порядке, - Билл обнял его и довольно прикрыл глаза. – Я заходил на кухню, там такой запах… Скоро будем обедать.
- Умм, и как там Ингрид?
- Ингрид?
- Новая хорошенькая помощница. Ты же на кухне был?
- А, - Билл растерянно улыбнулся. – Я не знаю.
- Точно?
Глаза Билла прищурились.
- Том?.. - улыбка стала шире. - Ты ведь ревнуешь...
- Я не ревную, просто ты оставил меня одного и сбежал почти сразу же, как услышал про хорошенькую девицу, тебя долго не было, и сейчас ты сам признался, что был на кухне…
- Ты ревнуешь.
- Я не ревную.
- Ревнуешь, - казалось, эта мысль так обрадовала Билла, что его уже совершенно не беспокоила необходимость оправдываться и объяснять свое отсутствие; он радостно смотрел на нахмурившегося Тома. - Я счастлив.
- Нашел, чему радоваться.
Брови Тома были сдвинуты, но губы сами расплывались в предательски счастливой улыбке: Билл смотрел на него и улыбался. Улыбался так, как Том любил: искренне и немного по-детски.
Том провел по его спине и прижал к себе.
- Ладно, забыли.
Билл уткнулся в его ключицы и потерся носом о шею.
- У нас есть минут десять до обеда, хочешь, устрою экскурсию по дому?
- Да, покажи мне свою комнату.
|
|
|
Билл вел его по дому, по пути рассказывая, что где находится. Пять спален, три комнаты для гостей, оранжерея в зимнем саду с огромными окнами от потолка до пола… Дом был создан для того, чтобы в нем жила большая семья с множеством детей, которые могли бы переворачивать его вверх дном, но сейчас ни в одной из комнат не было ни души. Том попытался представить себя на месте маленького Билла, играющего в прятки в этом огромном доме, но не смог. Невозможно играть в прятки в одиночестве. Самому Тому достаточно было выйти во двор, чтобы оказаться среди детворы, но вокруг этой усадьбы был сад и газон, обнесенный живой изгородью и кованой решеткой, а выход охранялся. Может быть, Арчи составлял Биллу компанию в играх?
Том представил чопорного дворецкого, скачущего по нарисованным мелом классикам, и хмыкнул от этой мысли. Билл повернул к нему голову.
- Ты чего?
- В этом доме когда-нибудь жил кто-то, кроме вашей семьи?
- Что ты имеешь в виду?
- Он слишком большой даже для трех человек, а сейчас твой отец практически все время здесь один… Да и прислуги у вас явно больше, чем необходимо.
- А… Раньше за столом никогда не обедало меньше десяти человек. Мои родители очень любили гостей и к нам постоянно приезжали их сестры, братья и друзья со своими детьми. У нас постоянно кто-то гостил. Здесь всегда было шумно и весело, - на губах Билла появилась грустная улыбка, не позволяющая до конца поверить в то, что ему было весело. – А сейчас это скорее привычка, чем необходимость, но иногда у нас останавливаются деловые партнеры отца, он по-прежнему устраивает приемы.
- То есть тебе было с кем играть?
- Ну да… - он неуверенно посмотрел на Тома.
- И что ты любил больше всего?
- Я не помню… наверно, читать.
Больше всего в доме, в котором всегда было шумно и весело, Билл любил читать.
- Вот и мои апартаменты, - он улыбнулся, открывая настежь двустворчатые двери.
Спальня скорее напоминала номер люкс в элитном отеле, чем жилую комнату.
- Ты не живешь здесь два года? – Том удивленно рассматривал богатый интерьер.
- Да, только ночую иногда по выходным. А что?
- Она не похожа на детскую или комнату подростка.
- Она никогда и не была похожа, сколько я себя помню.
|
|
|
- А где плакаты любимых групп, игрушки, рисунки?
Билл пожал плечами.
- У меня есть щелкунчик, железная дорога, заяц без одного уха и пара коллекционных кукол. Я забрал это все с собой, когда уезжал, и сейчас они в кабинете в моей квартире. Плакатов… я не помню, чтоб мне когда-нибудь хотелось повесить, а рисунки… Мама собирала мои фото и детские рисунки, но я не заходил к ней в комнату после ее смерти.
Том сел на кровать и откинулся на спину, рассматривая лепнину на потолке. В этой комнате Билл провел почти всю жизнь, но здесь нет ни одной вещи, напоминавшей о нем. Рамок с фотографиями «единственного любимого ребенка» не было ни в гостиной, ни в одной другой комнате. От этого почему-то стало грустно и немного обидно, как будто Билла здесь по-настоящему не было даже тогда, когда он здесь жил, словно, он был гостем в собственном доме.
- Значит, студия – единственная комната, в которой хоть что-то напоминает о тебе, – заключил Том, как будто продолжая начатую мысль.
|
|
|
