 |
Он снова замолчал и снова уставился в окно.
|
|
|
|
- Мы с Лили были поражены. Мы не могли позволить ему… Мы не знали, чего и в какой момент ждать. Мы его умоляли, она умоляла… Но он ничего не слушал, а время шло. Шел второй год, он стал плохо выглядеть, бледнел… Старался не показывать, но мы видели, как он резко переставал дышать и замирал, незаметно касаясь груди. Мы пытались его заставить, убедить, угрожать, но он так упрям!.. Он всегда делал только то, что ему хотелось! Это было невыносимо: каждый день смотреть на него и постоянно ждать… Она не выдержала.
Он прикрыл глаза и замолчал.
Том был потрясен этой исповедью.
Ничего из сказанного не было понятно, ни во что не хотелось верить, да и не во что было… но он видел, что этот мужчина когда-то любил, да и сейчас, несмотря на обиду, любит сына, иначе не пришел бы сюда.
Почему Билл с ним так поступал?..
Но постойте, при чем здесь его Билл? Это ведь не о нем разговор?
Это не может быть правдой. Этот человек просто хочет, чтобы они с Биллом расстались, и может сказать, что угодно…
Проблема была только в том, что слишком уж дикое и неправдоподобное это было вранье, чтобы придумывать его ради такой незначительной цели.
Но верить в то, что это правда хотелось еще меньше.
- Это ведь не правда – все, что вы только что сказали… Да? Билл не такой… и выход наверняка есть. Он говорил, что у него были проблемы со здоровьем, но это ведь не то, что вы только что рассказали? Я видел, следы от уколов у него на руках, а вы говорите, что он отказался…
- Это капельницы, - мужчина снова заговорил, как будто очнувшись, не давая Тому выстроить до конца свои предположения. - Он отказался от обследований, но не отказался от лекарств, которые поддерживали его сердце. Раз в неделю он приезжает к нам… но я не хочу, чтобы ты питал ложные надежды, это не лечение, это только отсрочка.
|
|
|
- Но вы сказали, что он не должен был дожить до совершеннолетия, а сейчас ему девятнадцать.
- Ему только три месяца как девятнадцать, и ты прав, его время уже истекло. Я каждый день ложусь спать не зная, проснется ли он, и иногда я уже не хочу это знать. Если раньше мы верили, что все будет хорошо, стоит только от всего оградить его, то теперь это может случиться в любой момент. Я боюсь каждого нового дня. И мать его точно так же боялась.
- Он объяснил, почему не хочет обследоваться?
- Он сказал, что не хочет знать, - он выгнул бровь и усмехнулся точно так же, как это делал Билл. - Он ничего не хочет знать, - он посидел немного, задумавшись, и достал из портмоне сложенный листок бумаги. - Она оставила ему записку. Но он о ней не знает и лучше ему не знать.
Том развернул ее, пробегая глазами по пляшущим строчкам.
«Я не могу больше ждать, когда нам придется расстаться. Я буду ждать, когда мы встретимся».
Мужчина выдохнул и поднялся из-за стола, считая разговор оконченным. Отойдя на пару шагов, он неожиданно обернулся.
- Оставь его, парень. Он свел с ума мать, сводит с ума меня и тебя сведет. Просто оставь его и уходи. А если ты не уйдешь… - он сделал паузу, глядя Тому в глаза. - Подумай, что ты будешь делать, когда уйдет он?
С этими словами он медленно повернулся и пошел к выходу.
Глава 18
Нужно носить в себе хаос,
Чтобы быть в состоянии родить
Танцующую звезду.
(Фридрих Ницше, немецкий философ)
Том сидел на полу гостиной, уставившись перед собой невидящим взглядом.
Из всего сказанного несколько часов назад самое главное, без деталей и мишуры, только сейчас начинало доходить до сознания. Он едва заметно раскачивался, держа в руках телефон, на дисплее которого светилось сообщение от Билла с пожеланием спокойной ночи.
|
|
|
Он сидел так уже третий час и пытался определить, что было бы сейчас правильно и логично чувствовать.
Что он должен был чувствовать? Желание что-нибудь разбить? Сломать? Разорвать? Может быть, он должен был начать рыдать или кричать от бессилия?
Наверно, должна быть боль? Или страх? Может, отчаяние?
Он пытался различить их внутри себя, но не мог.
Хотелось ущипнуть себя, укусить, ударить - должно же быть хоть что-то. Он должен что-то чувствовать! От него ускользает самое дорогое, самое важное, самое необходимое в его жизни, он должен был что-то чувствовать! Но не мог.
Пустота.
Такая пустота бывает, когда заходишь в незнакомую темную комнату, делаешь пару шагов, и слышишь, как их эхо отражается от стен. Ты ничего не видишь, но знаешь, что в этой комнате нет ни мебели, ни ковров, ни людей. Ни души.
Том чувствовал внутри себя огромную темную комнату, в которой нет души.
Он перевел взгляд на тлеющие угли в камине и уставился на них.
Есть не хотелось. Спать не хотелось. Даже напиться не хотелось. И слез не было. И мыслей. И желаний.
Впрочем, одно желание у него все-таки было. Чтобы кто-нибудь ущипнул его, и он проснулся.
Проснулся в квартире Билла, увидел рядом своего гения, его нежную улыбку во сне и подумал, что он слишком много работал в последние дни.
На что он тратил свое время? Бесценное время, которое мог проводить с Ним. Даже сейчас, когда он все знает, вместо того, чтобы быть рядом, он сидит один и не имеет понятия, куда бежать.
Взгляд оторвался от углей в камине и заскользил вверх.
Она, как обычно, была на своем месте, но сегодня не могла с ним говорить. Это была все Она же, с бабочками и морем одновременно, но Она не улыбалась ему и не пыталась успокоить. Сегодня было не так, как случалось, когда она не хотела говорить. Она хотела, но молчала, потому что не знала, что сказать.
Только смотрела… с сожалением.
Том в который раз удивился, насколько хорошо они понимают друг друга.
Как ее зовут? Кто ее создал? Раньше это не интересовало, а сейчас почему-то вдруг стало важно. И почему-то снова появилось ощущение, что она что-то знает, но не договаривает.
|
|
|
Он встал и медленно подошел ближе.
На рельефной поверхности не было ни подписи, ни инициалов. Сняв ее со стены, он осмотрел с обратной стороны. Только номер. Такие номера Симона давала картинам в галерее, чтобы по ним можно было найти их документы. Вернув ее на место, он направился к небольшому комоду, в котором хранились важные бумаги. Свидетельство о рождении Тома, аттестат об окончании школы, документы на дом...
|
|
|
