 |
Билл с недоверием смотрел на него.
|
|
|
|
- Ты устало выглядишь, как твоя работа?
- Я написал ее.
- Правда? Так быстро?
- Ты же сам говорил, когда знаешь, что хочешь, можно написать за трое суток.
Билл широко открыл глаза. Том выглядел как раз так, как будто он трое суток не отходит от мольберта.
- Ты же не хочешь сказать… но зачем? Кто тебя гнал? У тебя же еще есть время.
- У меня еще есть время, - согласился Том, мысленно добавив «У тебя его может не быть».
Билл удивленно посмотрел на него и кивнул, понимая, что Том прямо сейчас не собирается ничего говорить.
- Давай прогуляемся, только надо одеться.
- Так о чем ты хотел поговорить?
Они шли по набережной. Сильный ветер со снегом дул с моря, заставляя сильнее кутаться в шарфы. Низкие тучи висели над землей, обещая, что погода в ближайшее время не изменится. Высокие волны, набегая друг на друга, норовили перепрыгнуть через волнорезы и обрушиться на берег.
- Чем тебе нравится зимнее море? - слегка улыбаясь, спросил Том. - Я понимаю солнце, песок…
- Том, - Билл укоризненно посмотрел на него, показывая, что не хочет, чтобы он тянул время.
Том вздохнул.
- Билл, когда ты мне собирался рассказать?
- О чем?
- О твоем здоровье.
- Мое здоровье для тебя не секрет.
- Брось, ты прекрасно знаешь, о чем я.
- О чем? – он посмотрел на Тома и опустил глаза, понимая, что они оба имеют в виду одно и то же. - Кто тебе сказал?
- Твой отец.
Билл сжал зубы.
- Когда ты мне собирался рассказать?
- Никогда.
- Считаешь, что я не имею права знать?
- Я не видел в этом необходимости.
- Не видел необходимости? Ты считаешь, что мне нет никакой необходимости знать, что мой парень в любую минуту может умереть?
- Да, я считаю, что нет.
Том остановился.
|
|
|
- Билл!
- Том! – Билл стал напротив него, глядя в глаза. - Что от этого изменится? Что ты можешь с этим сделать?
- Я ничего не могу, - он понизил голос, - но я должен хотя бы знать, чего ждать?!
- Чего ждать? Смерти. Этого все ждут, не так ли? Когда? Вот незадача, никому не дано этого знать заранее.
- Но ты не такой как все. Почему ты отказываешься от обследования?
- Обследование? Зачем?! Зачем, мне обследование?
- Если оно не нужно тебе, подумал бы о своей семье. Каково сейчас твоему отцу?! Каково было твоей матери? – он закусил губу, вспомнив записку с подтекшими строчками, написанную неровным нервным почерком.
- А каково мне? Зачем мне знать, когда я умру? Зачем им знать, когда я умру?
- Но это эгоизм, Билл! Они переживали за тебя, твой отец по-настоящему тебя любит, он беспокоится!
- Так почему же он не беспокоится, пока я живой?! Почему он не может видеть меня больше десяти минут? Почему мы не можем просто поговорить? Почему он не может обнять меня? Почему знать, когда я умру для него важнее, чем провести время со мной, пока я жив? Сейчас я живой, и только это и имеет значение. Я живу и собираюсь взять от этой жизни все, что она мне может дать! Я не хочу знать, сколько мне осталось, я не хочу сидеть и ждать смерти! Мой отец уже девятнадцать лет только этого и ждет. Ждет, Том, - он опустил глаза и в отчаянии замотал головой. - Я не хотел, чтобы ты узнал, что это такое! Я знаю, что он любил меня, но ожидание смерти страшнее ее самой. Это сломало его. Его больше не интересую я, он не хочет знать, счастлив ли я. Он хочет знать только, когда я умру. Зачем ему это знать?
- Но это жестоко. Как можно жить, не зная, есть ли будущее?.. Я ведь на самом деле люблю тебя. Я тоже хочу знать, сколько у нас времени! Вдруг это сегодня или завтра?.. - это было не то, что Том хотел сказать, но сейчас мысли лились потоком, не давая возможности понять, что претензии эти вовсе не к Биллу.
|
|
|
- С любым человеком сегодня или завтра может что-то случиться.
- Но ты не любой.
- Я уже сказал, что не будет никаких обследований. Ни ради матери, ни ради отца, ни ради тебя.
- Я не смогу так… Я не хочу… Ты понимаешь, что теперь каждый раз, когда ты будешь опаздывать или не сможешь взять трубку, для меня это будет очередная маленькая смерть?
Билл прикрыл глаза.
- Вот поэтому я и не хотел, чтобы ты знал… - он с шумом выдохнул и поднял отчаянный взгляд на Тома. – Том, выслушай меня, а потом сам решишь, что делать дальше.
Он крутил в пальцах бахрому шарфа, глядя то на нее, то в сторону. Было видно, что ему нелегко начать об этом говорить. Ветер развевал его волосы, а он невидящим взглядом смотрел на все вокруг. Когда он заговорил, лицо его не выражало ни одной эмоции, а голос звучал ровно и глухо, как будто сам он был далеко отсюда.
- Я всегда видел, как они на меня смотрят. Те, кто знает. Как все они на меня смотрят… Я постоянно видел жалость в их глазах. Жалость и страх. Кто бы ни приезжал в наш дом, куда бы отец ни приводил меня - все уже знали. Они знали, что меня нельзя волновать, что мне нельзя бегать, что со мной нужно быть осторожнее, потому что в любой момент может что-нибудь случиться. Все знали. И взрослые и дети. Они были вежливы, внимательны, но они избегали меня. Они боялись ко мне подходить, боялись дружить, боялись привязываться. Они хотели быть подальше от меня, когда это случится, потому что не хотели, чтобы им было больно. Я их не винил. Я тоже не хотел, чтобы им было больно, - взгляд его стал пустым и стеклянным, он смотрел в пространство перед собой, как будто в нем видел происходившие когда-то события. – Изо дня в день всю мою жизнь меня окружали люди, на лицах которых я читал одно и то же. Блуждая взглядом по присутствующим, они никогда не останавливались на мне; выбирая, за какой сесть стол, они садились с кем угодно, только не рядом со мной. Они смотрели сквозь меня, как будто я уже умер. Даже мои родители. Позже я и сам стал их избегать. Я перестал позволять им подходить ко мне близко, я отталкивал тех, кто мог стать мне дорог. Я показывал, что они мне не интересны, и они уходили, даже когда хотел, чтобы они остались.
Он прикрыл глаза, делая глубокий вздох.
|
|
|
