Фактические брачные отношения

Одним из основных принципов действующего семейного законодательства Российской Федерации является признание лишь брака, заключенного в органах записи актов гражданского состояния (п.2 ст.1, п.2 ст.10 Семейного кодекса РФ). По общему правилу только зарегистрированный в установленном законом порядке брак порождает те права и обязанности, в том числе в отношении имущества, которые предусмотрены законом для супругов.

Законодательство большинства других государств также признает лишь брак, оформленный в установленном порядке, т. е. зарегистрированный в наделенных соответствующими полномочиями государственных или муниципальных органах либо совершенный по определенному религиозному обряду, если законы данной страны приравнивают религиозный брак к зарегистрированному светскому.

Вместе с тем всегда существовали так называемые фактические брачные отношения - подобный брачному союз мужчины и женщины, обладающий, за исключением оформления его в установленном порядке, всеми признаками брака: физическое сожительство на постоянной основе, совместное проживание и ведение общего хозяйства, нередко совместное воспитание детей.

В Древнем Риме существовал конкубинат (естественный брак, дикий брак), отличавшийся от брака тем, что у мужчины отсутствовало намерение жить в браке, а у женщины - намерение следовать социальному состоянию мужчины (, а также тем, что в него вступали не с целью рождения детей. Конкубинат определялся как сожительство, "дозволенное законом". Это означало, что отсутствовали законные препятствия к вступлению в брак (близкое родство, состояние в нерасторгнутом браке и т. д.).

В истории российского семейного законодательства был период, когда фактические брачные отношения порождали правовые последствия, аналогичные последствиям законного брака. Этого требовала ситуация, сложившаяся в обществе после революции.

Согласно изданному 18 декабря 1917 г. декрету "О гражданском браке, детях и ведении книг актов гражданского состояния" и принятому в 1918 г. Кодексу законов об актах гражданского состояния, брачном, семейном и опекунском праве, новая власть считала законным только гражданский (светский) брак, зарегистрированный в органах записи актов гражданского состояния. Заключенный священником брак не признавался, и в этом состоял один из способов борьбы советской власти с церковью. Фактический брак, не освященный церковью, также не пользовался защитой закона.

Однако значительная часть населения оставалась приверженной традиционной, религиозной форме совершения брака и не регистрировала его в государственных органах. Поэтому придание правового статуса только зарегистрированному браку, непризнание правового значения за фактическими брачными отношениями отрицательно отражалось на интересах женщин. Как правило, в таких браках состояли женщины из наименее обеспеченных слоев населения, нуждавшиеся в правовой защите.

В целях защиты имущественных интересов женщин Кодекс законов о браке, семье и опеке РСФСР (КЗоБСО),принятый в 1926 г. и вступивший в силу 1 января 1927 г., во многом приравнял фактические брачные отношения к браку, зарегистрированному в установленном порядке. При этом, естественно, законодательством РСФСР не учитывалось, были ли брачные отношения освящены церковью. Положения, определявшие права супругов на имущество, распространялись, согласно ст.11 КЗоБСО, также на имущество лиц, фактически состоявших в брачных отношениях, хотя бы и не зарегистрированных, если эти лица взаимно признавали друг друга супругами, или же если брачные отношения между ними установлены судом по признакам фактической обстановки жизни. Чтобы конкретная связь была признана судом именно фактическими брачными отношениями, порождающими супружеские права на имущество, требовалось доказать факт совместного проживания и наличие общего хозяйства, выявление супружеских отношений перед третьими лицами в личной переписке и других документах, а также, в зависимости от обстоятельств, взаимную материальную поддержку, совместное воспитание детей и пр. Эти признаки, отличавшие фактические брачные отношения от случайной связи, были определены в ст.12 КЗоБСО.

При этом законодательно не был решен вопрос об одновременном состоянии в фактическом браке с одним лицом и зарегистрированном нерасторгнутом браке с другим. КЗоБСО не устанавливал исключений также для тех фактических брачных отношений, которые не могли превратиться в законный брак из-за наличия к тому препятствий (близкое родство и др.).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1944 г. фактические брачные отношения были лишены юридической силы. Лицам, в них состоявшим, предоставлялась возможность зарегистрировать брак, указав при этом срок фактической совместной жизни. Если же такая регистрация оказывалась невозможной, так как один из фактических супругов умер или пропал без вести на фронте во время Великой Отечественной войны, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 ноября 1944 года другому фактическому супругу было предоставлено право обратиться в суд с заявлением о признании его (ее) супругом умершего или пропавшего без вести на основании ранее действовавшего законодательства.

Таким образом, после издания Указа от 8 июля 1944 г. наличие фактических брачных отношений перестало порождать права и обязанности супругов в отношении имущества. В литературе послевоенных лет такое решение властей объясняется тем, что женщина была уже полностью раскрепощена, на работе и в быту она стала действительно равноправной с мужчиной, могла сама защитить себя и своего ребенка. Поэтому отпала необходимость охранять ее интересы признанием за ней определенных имущественных прав при фактических брачных отношениях. Вместе с тем интересам подрастающего поколения в значительно большей мере отвечает устойчивый, стабильный брак, т. е. брак зарегистрированный. Кроме того, регистрация брака объявлялась таким средством, пользуясь которым государство может оказывать культурно-воспитательное воздействие на отношения быта.

Отказ в правовой поддержке любого брака кроме зарегистрированного в установленном порядке пришелся именно на тот период, когда множество "раскрепощенных" женщин оказалось лишено в том числе и материальной поддержки, причем не только из-за гибели мужей на фронте, но и из-за разрушения семей по другим связанным с войной причинам. Тем самым законодатель отказал в защите тем, кто в ней особенно нуждался. При этом не следует забывать, что Указ от 8 июля 1944 г. ухудшил положение внебрачных детей: было запрещено установление отцовства в отношении таких детей (как судебное, так и добровольное). Как верно заметила М.В. Антокольская, этот документ, принятый в условиях усиливавшейся реакции, отбросил наше законодательство на столетие назад.

Однако Указ от 8 июля 1944 г., как вытекает из его содержания, не имеет обратной силы. И если лица, состоявшие в фактических брачных отношениях до его издания, могли зарегистрировать брак с указанием срока фактической совместной жизни, то супружеские права и обязанности следовало признавать за такими супругами не с момента регистрации брака, а с указанного ими при регистрации момента начала брачных отношений. Поэтому имущество, нажитое в фактическом браке до 8 июля 1944 г., и в настоящее время признается совместной собственностью супругов.

Лицам, продолжающим состоять в фактическом браке, принадлежат такие же права на имущество, нажитое ими до указанной даты, как если бы оно было приобретено в зарегистрированном браке. Суды должны применять к имуществу, нажитому в фактическом браке до 8 июля 1944 г., режим совместной собственности супругов.

Кроме того, в упомянутом Указе от 10 ноября 1944 г. не был установлен срок для обращения пережившего фактического супруга в суд с заявлением о признании его (ее) на основании ранее действовавшего законодательства супругом умершего или пропавшего без вести на фронте. Поэтому обращение в суд с таким заявлением и такое признание возможно и в наше время*(18). Иными словами, и сегодня фактические брачные отношения лиц, один из которых умер или пропал без вести на фронте во время Великой Отечественной войны, могут быть в части прав на имущество приравнены к зарегистрированному браку. Следовательно, существуют исключения из общего правила, установленного п.2 ст.1 и п.2 ст.10 Семейного кодекса РФ, и состояние в фактических брачных отношениях в указанных случаях является юридическим фактом - основанием возникновения правоотношений собственности супругов.

Во всех остальных ситуациях применяется общий принцип российского семейного законодательства: права и обязанности супругов, в том числе в отношении имущества, порождает только зарегистрированный брак. Поэтому имущество лиц, состоящих в фактических брачных отношениях, не может признаваться принадлежащим им на праве совместной собственности только на том основании, что оно нажито ими во время совместной жизни.

Право совместной собственности может возникнуть у фактических супругов лишь на жилое помещение, в котором оба они прописаны (зарегистрированы) и которое они приватизировали в совместную собственность, а также на некоторые другие виды имущества, если фактические супруги образовали крестьянское (фермерское) хозяйство или вступили в него. Ни на какое иное совместно нажитое имущество право совместной собственности за фактическими супругами признано быть не может.

Причем отношения фактических супругов по поводу имущества крестьянского хозяйства и приватизированного жилого помещения подлежат регулированию не семейно-правовыми, а гражданско-правовыми нормами о совместной собственности.

Заметим, что прописка в одном помещении, как и образование крестьянского хозяйства при отсутствии регистрации брака, - явление довольно редкое.

По общему правилу к отношениям лиц, состоящих в фактическом браке, по поводу совместно нажитого имущества применяются нормы гражданского законодательства об общей долевой собственности. Это вытекает из содержания п.2 ст.244 Гражданского кодекса РФ: общая собственность на имущество является долевой, за исключением случаев, когда законом предусмотрено образование совместной собственности на это имущество. Данному положению соответствует судебная практика, сложившаяся после 8 июля 1944 г.: споры об общем имуществе лиц, не состоявших в зарегистрированном браке, разрешаются на основании норм гражданского законодательства о долевой собственности, а не норм семейного законодательства о совместной собственности, и доли таких лиц должны определяться в зависимости от степени участия сторон в приобретении общего имущества. И это несмотря на то, что в силу лично-доверительного характера отношений между фактическими супругами они в действительности владеют и пользуются имуществом сообща, без определения долей - т. е. так, как это происходит при режиме совместной собственности.

Признание имущества, приобретенного фактическими супругами, их долевой, а не совместной собственностью, разумеется, невыгодно тому, кто после прекращения совместной жизни заявляет требования об этом имуществе, причем невыгодно по целому ряду причин.

Во-первых, при разделе имущества между фактическими супругами их доли определяются исходя из размера средств или труда, вложенных каждым из них в приобретение либо создание той или иной вещи, и необходимо доказать сам факт и размер этого вложения (степень участия. При этом из-за отсутствия регистрации брака труд по ведению домашнего хозяйства не учитывается в обязательном порядке, а заработная плата и иные доходы фактических супругов от трудовой, предпринимательской, интеллектуальной деятельности не являются их общим имуществом.

Во-вторых, для признания имущества находящимся в общей (хотя бы долевой) собственности требуется доказать не сам факт состояния в фактических брачных отношениях, а приобретение данного конкретного имущества на средства или при трудовом участии обоих фактических супругов. Само по себе совместное проживание без регистрации брака не имеет юридического значения и не создает общности имущества.

Даже если лица, состоявшие в фактических брачных отношениях, зарегистрировали брак, имущество, приобретенное ими во время совместной жизни, но до регистрации брака, не будет признано общим имуществом супругов. Разрешая спор супругов о праве собственности на такое имущество, суд, как было сказано, должен руководствоваться не положениями семейного законодательства, а нормами гражданского законодательства об общей долевой собственности и определить долю каждой из сторон в зависимости от степени ее участия в создании общей собственности.

Поскольку фактические брачные отношения, установившиеся после 8 июля 1944 г., не влекут возникновения правоотношений собственности супругов, то к имуществу лиц, состоящих в таких отношениях, не применяются никакие положения законодательства о законном и договорном режиме имущества супругов. Естественно, фактические супруги не вправе заключать брачный договор, а также соглашение о разделе имущества супругов, предусмотренное Семейным кодексом РФ. В то же время не вызывает сомнений тот факт, что фактические супруги, как и любые другие участники общей долевой собственности, вправе заключить соглашение о разделе имущества, находящегося в их общей долевой собственности, а также соглашение о порядке владения, пользования, распоряжения таким имуществом, о распределении плодов и доходов от использования такого имущества (ст.246-248, 252 ГК РФ).