 |
Глава шестая. Боевое задание
|
|
|
|
Утром полк стал сворачиваться. Бойцы вытаскивали из землянок свои пожитки, тут же на мху делали из шинелей тугие скатки. Старшины выдавали автоматы, карабины и патроны к ним. Возле походной кухни стоял грузовик с откинутыми бортами. Повар и его помощник раскладывали сухой паек. Озабоченный и серьезный Илья с планшетом на боку сновал взад-вперед. Разыскав командира роты, передавал приказание подполковника.
Лес наполнился всевозможными звуками: голосами, бряцаньем оружия, ударами топоров о дерево, фырканьем моторов. Два бойца вытащили колья, и белая командирская палатка, в которой ребята провели столько спокойных ночей, огромным полотнищем упала на землю. Ее в два счета свернули в тугой ком и запихали в зеленый мешок.
Все что-то делали, суетились, лишь Витька Грохотов и девочки не принимали в этом никакого участия. Они сидели на поваленном дереве – Алла и Верочка рядом, Витька поодаль – и смотрели. На душе у них было невесело. Оно и понятно: когда люди куда-то спешат, собираются, а ты сидишь и только смотришь, всегда становится грустно.
Сидора Владимировича они видели издали: он прошел вместе с командирами рот в сторону штаба. Увидев ребят, сиротливо сидящих на отшибе, он крикнул им, чтобы подождали его. Вот они сидят и ждут командира полка, чтобы попрощаться.
У ног ребят лежали пожитки: два вещевых мешка и маленький узелок, принадлежавший Верочке.
– Ты ночью плакала? – спросила Верочка.
– Глупости, – ответила Алла, взглянув на нахохлившегося Витьку.
– У тебя глаза заплаканные... Понимаю, тебе жаль расставаться с Илюшей.
– Оставь, пожалуйста, меня в покое, – сказала Алла. Верочка сбоку посмотрела на нее и пожала плечами.
|
|
|
– Никому слова не скажи: не люди, а сплошные комки нервов... – Она обернулась к Витьке. – С тобой можно разговаривать?
Витька сидел бледный, осунувшийся. У него открылся шов и всю ночь из трещины сочилась кровь. Утром пришлось идти к полковому врачу и снова бинтовать голову. Настроение у Витьки было скверное. После перевязки он забежал в штаб, но толком поговорить с Колей не удалось. Бэс вместе с писарем и начфином укладывал в несгораемые ящики документы. Обещал, когда все закончат, забежать к Витьке.
– Когда женщина к тебе обращается, невежливо молчать, – заметила Верочка, не получив от Витьки никакого ответа.
– Что? – спросил он.
– Ты ночью все время ворочался и стонал... Тебе плохой сон приснился?
– Вы, девочки, тут поговорите, а я пойду прогуляюсь, – сказал Витька и поднялся с бревна.
– И ты рассердился, – произнесла Верочка.
* * *
Из-за деревьев вывернулась долговязая фигура Коли. Форма все еще мешком сидела на нем. Гимнастерка в плечах была широкая, а рукава короткие. В раструбах кирзовых сапог торчали длинные ноги. Если у других пилотка щеголевато пирожком сидела на голове, то у Бэса она была нахлобучена на самые глаза, прикрытые очками.
Коля подошел к девочкам и поправил брезентовый ремень, сползавший набок.
– Вот уходим, – смущенно сообщил он. – На фронт.
– Коля, ты такой длинный, – сказала Верочка, – не высовывайся, пожалуйста, из окопа, а то в тебя чем-нибудь попадут.
– Я пока при штабе.
– И служи там, – посоветовала Алла. – Ты ведь мирный человек.
– Ты совсем не похож на военного, – подтвердила Верочка.
– Я карабин получил, – сказал Коля. – И два подсумка с патронами.
– Выстрели разок, а? – попросила Верочка. Алла посмотрела на нее и улыбнулась.
– То ты рассуждаешь, как взрослая, а то такое ляпнешь...
– А чего? – сказал Коля. – Можно и выстрелить. Верочка спрыгнула с бревна и закружилась вокруг Бэса.
|
|
|
– И мне дашь, ладно? Один разик. Я в небо выпалю. Дашь, Коля?
– Сначала нужно Витьку найти, – сказал Бэс.
– Он к ручью пошел, – сказала Алла.
– Я его найду, а потом постреляем, – пообещал Коля и отправился к ручью.
– Если есть на свете боженька, то пусть он сделает так, чтобы Коля остался живой, – сложив руки на груди и вперив очи в небо, торжественно произнесла Верочка.
– Самое интересное, что боженьки-то нет, – сказала Алла.
– Я совершила большой грех, – вздохнула Верочка.
– Ну-ну, расскажи.
– Ты будешь после этого со мной дружить?
– Я подумаю...
– Ладно, расскажу, – сказала Верочка. – В прошлом году мы с папой ездили на юг. В Старый Крым. Жили там у одной тетеньки на веранде. Акация росла у самой стены. И на одном листке жил большой умный молибога. Длинный, зеленый, и лапки все время сложены на груди. Он как увидит меня, так глазами начинает вращать. Я ему на лист клала разную еду. Молибога все съедал. Ему очень нравилось жить на веранде. Когда я ложилась спать, то всегда говорила ему «спокойной ночи», а он мне кланялся и хлопал в лапки...
Верочка задумалась и замолчала. Юг, море, акация и какой-то молибога...
– В чем же твой грех? – спросила Алла.
– Я убила его, – шепотом сказала Верочка. – Насмерть!
– Как же ты так, Верочка!
– Я пришла с моря и вижу: мой молибога держит в лапках красивую бабочку и откусывает ей голову... Я подбежала к нему и прихлопнула. Он лопнул, а глаза его долго-долго вращались... И он, лежа на боку, все время мне кланялся... До сих пор, как вспомню, так... заплакать хочется.
– Из-за какой-то букашки расстраиваться, – усмехнулась Алла.
– Бабушка сказала: грех убивать кого бы то ни было. У нас в доме по печке и полу ползали большие черные тараканы. И никто их не убивал.
– Ты больше слушай бабушек, – сказала Алла.
– Моя бабушка очень хорошая... Почему я ее не должна слушать?
На это Алла не нашлась что ответить.
* * *
Коля Бэс нашел Витьку на опушке леса. Он сидел на трухлявом пне и разматывал с головы бинт. Губы стиснуты, серые глаза злые.
– Чего это ты разматываешь свою чалму? – спросил Коля.
– К черту! – буркнул Витька и исподлобья посмотрел на приятеля. – На тебе форма сидит, как на корове седло... Ну кто так пилотку носит? А пряжка где у тебя? Не позорь ты, Бэс, Красную Армию... Коля поправил ремень, пилотку и вздохнул:
|
|
|
– Начштаба ругает, старшина – и ты теперь...
– А меня вот никто не ругает. – с горечью вырвалось у Витьки.
– Объясни мне все-таки, зачем ты голову разбинтовываешь?
– Пойду к командиру полка и изо всей силы ударю себя по кумполу... Пусть посмотрит, больной я или нет!
– Этот рискованный эксперимент не понадобится, – сказал Коля. – Я принес тебе продовольственный и вещевой аттестаты... Так что можешь снова обмотать свою дурную башку бинтом.
Витьку будто пружиной подбросило с пня.
– Покажи! – потребовал он.
И пока Коля неторопливо лез в грудной карман гимнастерки за бумагами, Витька, наступая на бинт, приплясывал на месте. Глаза его следили за каждым Колиным движением, а губы то складывались в улыбке, то поджимались. Схватив аттестаты, Витька один раз, второй и третий прочитал, что там написано, и, больше не сдерживая радости, засмеялся. Смеялся Витька Грохотов редко, но очень заразительно. И во рту его чернела дырка на месте выбитого полицаем Семеновым зуба. Глядя на него, Коля тоже заулыбался.
– Посмотрим, как на тебе будет сидеть форма, – сказал он.
– Можно сейчас получать? – спросил Витька.
– Старшина Зайцев уже скучает...
– А оружие? Автомат дадут?
– Сразу ему автомат, – усмехнулся Коля. – Сначала винтовку потаскай, как я.
– Ну что же ты стоишь, черт длинный? – ударил его Витька кулаком в грудь.
– Пошли к старшине!
* * *
Уже полк строился в походную колонну и слышались протяжные команды: «Третья рота-а, станови-ись! Равнение на ле-во!» – а Витька и старшина Зайцев стояли в крытом грузовике и смотрели друг на друга.
– Ну че ты на меня вылупился? – говорил старшина, почесывая переносицу. Красная Армия принимает в свои доблестные ряды мужчин, а не пацанов. Соответственно и обмундирование шьется для мужчин, а не детишек... Где я тебе возьму мальчиковый размер? Ну ты сам пораскинь мозгами, где я возьму? Я ж не виноват, что ты ростом немножко поболе винтовки. Причем без штыка, ясно?
|
|
|
– Этот Илья всего на полголовы выше меня, – сказал Витька. – А у него форма тютелька в тютельку.
– Илья... – ухмыльнулся старшина. – Он в армии второй год. Ему на заказ сшили.
– Может, еще поищем?
– Мы ж и так с тобой все тюки переворошили... Нету у меня твоего размера, хоть убей!
Витька развернул новенькую гимнастерку, галифе. Все было безнадежно велико. Ладно, нижнее белье. Его не видно, а вот как быть с формой? Гимнастерка до колен, а галифе до самых подмышек. Сапоги и пилотка подошли. И то потому, что у Витьки большая нога, а на голове бинт.
– Как я на глаза покажусь командиру полка? – сказал Витька.
– А кем он тебе доводится? – полюбопытствовал Зайцев.
– Дядя, – соврал Витька. – Родной дядя.
– Погляжу-ка еще в том тюке, – сказал старшина и, кряхтя, полез по мешкам с формой в дальний угол. Но и там ничего подходящего не обнаружил.
– "Ну и завскладом у меня в полку", – скажет дядя, увидев меня в этом балахоне, – сказал Витька и понял, что переборщил.
Старшина сгреб приготовленное для Витьки обмундирование и отложил в сторонку.
– Гуляй, – сказал он.
– Давайте какое есть, – испугался Витька.
– Завскладом в полку что надо, – сказал Зайцев о себе в третьем лице. – И бойцы у него одеты, как положено. Раз ты зачислен в полк, будешь и ты одет, как положено. Ясно?
– Мне сейчас нужно, – сказал Витька.
– Есть тут один хороший портной... В третьей роте. В модном ателье на гражданке работал. Он за два дня перешьет. Вручную. На первом привале приходи на примерку. Ясно?
– Ясно, – уныло ответил Витька и спрыгнул с машины на землю. Очень уж ему хотелось сразу облачиться в военную форму. А теперь придется ждать два дня.
– Винтовку-то хоть дайте! – спохватился он, заглядывая в приоткрытую дверь кузова.
– Пока на тебе нет формы, кто ты есть? – сказал старшина. – Ты есть гражданская личность. А гражданской личности оружие не положено. Ясно?
– Положено – не положено... – проворчал Витька и постучал по дощатому кузову ладонью. – Пилотку-то можно? Она в самый раз.
– Пилотку? – заколебался старшина.
– У вас их тыща штук, – сказал Витька.
– Не положено, – сказал старшина. – Но так и быть, выдам тебе пилотку, очень уж ты мне нравишься...
– Жмот, – буркнул под нос Витька, но старшина услыхал.
– Что ты сказал? – спросил он.
– Вы мне тоже нравитесь, – сказал Витька. Водрузив новенькую пилотку на забинтованную голову, Витька пошел разыскивать Колю Бэса, но, оказывается, его самого разыскивают. Запыхавшийся ординарец Илья, выскочивший из-за колонны грузовиков, подбежал к нему и официально заявил:
– Боец Грохотов, вас требует к себе командир полка! – И, вытерев пилоткой пот со лба, другим голосом сказал; – Где тебя черт носит? По всему лагерю бегаю!
|
|
|
– Такая у тебя, брат, должность, – заметил Витька. Настроение у него было хорошее, и он больше не сердился на Илью, хотя и не испытывал к нему симпатии.
– Командир в штабе, – сказал Илья. – Правда, штаба уже нет... У машины он. Тебя ждет, будто ты какая-нибудь важная шишка!
– А девчонки?
– Тоже там. С батей беседуют.
– А Коля Бэс?
– Бэс? – удивился Илья. – В нашем полку бесы не водятся...
– Пошли, – сказал Витька. – Остряк-самоучка!
* * *
Бойцы, построившись в колонну по два, покидали лагерь. В полном боевом снаряжении они неторопливо шагали в ногу. Голова колонны давно скрылась в лесу, а хвост свернулся кольцами на широкой лесной поляне. Глухой равномерный топот, скрип сапог, побрякивание котелков и фляжек, негромкие отрывистые слова команды. Командиры взводов и рот шли сбоку колонны.
Подполковник, широкоплечий, без фуражки, сидел на маленьком раскладном стуле и запечатывал в коричневый конверт какую-то важную бумагу. Рядом, вытянувшись в струнку, стоял связной. К сосне привязана оседланная лошадь. Немного поодаль стояли еще несколько командиров. Ладонщиков передал пакет связному, тот козырнул, отвязал лошадь и, ловко вскочив в седло, покружился по поляне и ускакал.
– Вы меня звали? – спросил Витька, подходя к подполковнику. Тот взглянул на него и покачал головой.
– Почему не в форме?
– Велика, – ответил Витька. – Тут портной есть, в третьей роте, через два дня подгонит по росту.
– Придется ехать так, – сказал Ладонщиков.
– Ехать? – насторожился Витька. – Куда?
– Перченко! – позвал подполковник. – Сухой паек получил?
– Так точно! – бодро ответил Илья.
Витька и не знал, что у него такая веселая фамилия – Перченко.
Ладонщиков достал из кармана гимнастерки какие-то бумаги и положил на колено. Витька вдруг заметил, что в темно-русых волосах Сидора Владимировича много седины. Когда он приезжал на побывку к брату, этого не было. Не было и глубоких морщин у губ, холодного блеска в глазах.
– Есть для тебя ответственное задание...
– Какое? – спросил Витька.
– Об этом не спрашивают, – сказал подполковник. – Если нужно, тебе скажут.
Витька вспомнил, как ему старшина только что говорил: человек без формы есть гражданская личность... А гражданская личность может говорить все что хочет. И Витька сказал:
– Это неправильно. Боец должен знать, на что он идет. Тогда и задание выполнять веселее.
Подполковник с любопытством посмотрел на мальчишку; взъерошенный, голова кое-как обмотана бинтом, глаза дерзкие, твердый упрямый подбородок. Парень с характером, ничего не скажешь.
– Спасибо, боец Грохотов, – стараясь быть серьезным, сказал Ладонщиков, разъяснил... Может быть, ты и полком сможешь командовать?
– Мне бы что-нибудь полегче... В разведку, например.
Витька понял, что у командира полка хорошее настроение и можно говорить, что хочешь К их разговору прислушивались командиры. Один из них, высокий, худощавый, пристально смотрел на Витьку. На петлицах – две шпалы. Витька вспомнил, что видел его в машине, когда Ладонщиков подобрал их на шоссе после бомбежки.
Подполковник повернулся к худощавому и сказал:
– Это и есть тот самый Грохотов... Майор подошел к Витьке и протянул руку:
– Будем знакомы, Виктор Грохотов... Комиссар полка Мельников... Леонид Иванович.
Витька пожал сухую шершавую руку. Волосы у майора зачесаны назад, лицо доброе. На гимнастерке орден Красного Знамени и медаль «XX лет РККА».
– Хочу дать ему одно ответственное задание, – сказал Ладонщиков. – Но вот не уверен, справится ли?
Витька молчал. Он еще не знал, что это за задание, но оно ему уже не нравилось. Что-то темнит комполка! Было бы серьезное задание, много не разглагольствовал бы: выполняй-те, боец Грохотов, и дело с концом!
– А что за задание? – спросил Леонид Иванович.
– Он должен доставить в Пермь один важный пакет... и...
– Не справлюсь, – перебил Витька. – Я крепко сплю, у меня ночью украдут!
–...и сопровождать группу людей.
– Каких людей? – спросил Витька. Настроение у него сразу испортилось. Все ясно, Ладонщиков хочет от него отделаться, вот и посылает к черту на кулички, лишь бы подальше от фронта.
– Перебивать командира не полагается, – нахмурившись, продолжал подполковник. – Это раз. Приказ командира – закон для подчиненного. Это два.
– Бойцы идут на фронт, а меня посылают куда-то в Пермь! К мамонтам!
– Что-то я не встречал в Перми мамонтов, – улыбнулся Ладонщиков.
– Пошлите кого-нибудь другого. Ладонщиков взглянул на замполита.
– Как вам нравится наш новый боец?
– Я думаю, его можно простить, – сказал Леонид Иванович. – Гражданский человек... Пообвыкнет.
– Перченко! – позвал подполковник.
Илья – руки по швам – вытянулся перед ним. Командир полка внимательно посмотрел на него.
– Что это у тебя?
– Споткнулся, товарищ командир полка! – весело гаркнул Илья.
– О чей-то кулак? – усмехнулся подполковник.
– Кто меня ударит, тот и двух дней не проживет, – лихо ответил ординарец.
Витька только подивился такому нахальству.
– Отвезешь на санитарной машине бойца Грохотова и вверенную ему команду на станцию. И мигом назад. Первый привал будет в Ново-Березае.
– Есть! – козырнул Илья и, повернувшись на каблуках, побежал к машинам, фырчавшим в перелеске.
Ладонщиков достал из полевой сумки коричневый конверт, вложил в него бумаги и тщательно заклеил. На конверте авторучкой надписал адрес. Подождав, пока высохнут чернила, протянул штабному офицеру.
– Сургучную печать!
Витька понял, что спорить бесполезно. Он отвернулся и стал смотреть, как бойцы оттаскивают в сторону противотанковую пушку, зацепившуюся колесом за тонкую елку. Ствол пушки зачехлен, на броневом щите пять маленьких звездочек – количество подбитых танков. Витька почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо.
– Ну, чего нос повесил, Грохотов? – сказал Леонид Иванович. – Еще навоюешься.
От штабной машины к командиру полка, неестественно вытянувшись и как-то боком, приближался Коля Бэс. Лицо его было сосредоточенно, брови сдвинуты. Он нелепо выбрасывал вперед длинные ноги в просторных сапогах и подносил к уху вывернутую ладонь. Пилотка была заткнута за пояс. Даже Витька знал. что без головного убора честь отдавать не полагается. Коля, однако, отдал честь и отрапортовал:
– Сидор Владимирович... – он запнулся. – Товарищ подполковник, ваше указание я выполнил. Документы готовы. Вот они. – И протянул Ладонщикову несколько отпечатанных на машинке бумажек.
– К пустой голове руку не подносят, – сказал подполковник и взглянул на Мельникова.
Коля, все еще держа руку у уха, пощупал пальцами голову и растерянно снял очки. Без очков вид у него совсем стал смущенный.
– Где же она? – произнес он.
– За ремнем, – подсказал Витька. Он с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. Очень уж потешный вид был у бравого солдата Коли Бэса.
Остальные тоже улыбались. Бэс торопливо натянул пилотку на уши и спросил:
– Можно идти?
Подполковник кивнул, а когда Коля ушел к штабной машине, сказал замполиту:
– Немецкий хорошо знает, шельмец.
Принесли пакет с сургучными печатями на каждом углу. Ладонщиков протянул Витьке пакет и документы, принесенные Колей.
– Вот пакет, передашь по адресу, указанному на конверте. А это воинское требование на билет, продовольственный аттестат. На любой станции, в комендатуре, можешь отовариваться.
Витька взял документы, мельком глянул на конверт и пробурчал:
– Можно бы и по почте...
– И людей тоже по почте? – спросил Ладонщиков. Витька уже начал догадываться, про каких людей толкует командир полка... Когда приехал Илья на санитарной крытой машине, Витька присвистнул: так и есть. В кузове на длинной узкой скамейке сидели Алла и Верочка.
* * *
Колонна растянулась на два километра. Илья с трудом пробирался по узкой лесной дороге. Он неистово сигналил, высовывался из кабины и ругался с бойцами, неохотно уступавшими дорогу.
– Раненых везу! – орал Перченко. – К хирургу, на операцию!
Витька сидел рядом с шофером, как и полагается старшему группы. В кузове примолкли «раненые» – Алла и Верочка. Там же был вещевой мешок с сухим пайком. Девчонок Грохотов должен был доставить в Пермь к матери Ладонщикова. В письме подполковник просил приютить у себя девочек до конца войны. И посылал свой денежный аттестат А также сообщал, что вся его семья погибла во время бомбежки в первый же день войны... Жена – Елена Ивановна и дети – Саша и Рая.
Витька ничего об этом не знал. Он сердился на весь мир. С таким трудом его зачислили в полк и вот посылают совсем в другую сторону от фронта. В глубокий тыл. Правда, ему дали красноармейскую книжку, в которой черным по белому написано, что он, Виктор Иванович Грохотов, является бойцом Красной Армии. В книжке указан номер полевой почты. И устно Ладонщиков объяснил ему, как добраться назад до части. Так что тут без обмана. Доставит Витька девчонок до места и в тот же день – обратно. И все-таки было обидно, что он не шагает в колонне рядом со всеми. Перед отъездом Витька забежал к старшине Зайцеву и сказал, что выполняет боевое задание командира полка и чтобы к его возвращению форма была готова. Зайцев тут же разыскал портного – сутулого пожилого бойца – и тот снял мерку.
В самый последний момент, перед тем как уезжать из части, куда-то исчезла Верочка. Витька с ног сбился, разыскивая ее. Где-то близко один за другим раздались два винтовочных выстрела, а скоро появилась Верочка, возбужденная и довольная. За ней вышагивал Коля Бэс с винтовкой на плече.
– Ну ты и даешь, – сказал Витька, взглянув на Бэса. Коля только ухмыльнулся и, чего Витька уж совсем не ожидал от него, обнял по очереди Аллу и Верочку и поцеловал. С Витькой целоваться не стал, пожал руку.
– Коля, ты не забудешь про Белый город? – спросила Верочка. – Мы там обязательно должны после войны встретиться.
– Я тебе привезу из Берлина трофей, – сказал Коля.
– Очень прошу тебя: не высовывайся из окопа, – предупредила Верочка.
– Мы будем скучать без тебя, – грустно посмотрела на него Алла. И Витька заметил в ее глазах слезы. Это удивительно: Алла редко плакала.
– А в Белом городе мы обязательно встретимся, – сказал Коля. – Если... если доживем до конца войны...
– Доживем! – воскликнула Верочка. – Обязательно доживем.
* * *
...Наконец санитарный фургон вырвался на шоссе. Илья тут же дал газ, и только замелькали по сторонам сосны, ели, кусты, запели телеграфные столбы. Встречные тяжело нагруженные грузовики с шуршанием и скрежетом проносились мимо. Ветер свистел в ветровых стеклах, упруго толкался в дощатый фургон, и он поскрипывал. Илья небрежно пошевеливал баранкой и насвистывал.
– Везет же некоторым... – сказал он. – В командировку сдут. А тут через два дня снова в пекло.
– Давай поменяемся?
– На Полтавщине сейчас благодать... Вишня поспела. Вечерами дивчины собираются возле белых хат и песни спивают...
Илья вдруг затормозил и съехал на обочину.
– Ты иди в кузов, а Алла пускай сюда садится... Девчонка все-таки, неудобно...
– Давай рули! – сказал Витька. – Удобно...
Илья покосился на него, но спорить не стал. Дал газ и выехал на шоссе.
Больше до самой станции они не сказали друг другу ни слова.
|
|
|
