 |
Принципы управления людьми 2 глава
|
|
|
|
Еще несколько слов о технике единоначалия. Допустим, что мы объявим всех единоначальниками, а все начальники будут продолжать отдавать подчиненным какие угодно приказы и заставлять их действовать так, как они, начальники, считают нужным. Допустим, мы будем воспитывать у подчиненных самостоятельность, но одновременно своим приказом указывать, как именно делать Дело. В армии это понимают, и при полной свободе начальников-единоначальников форма боевого приказа, который дается подчиненному, строго регламентирована. В боевом приказе нужно указать только то, что регламентировано: сведения о противнике, сведения о своих войсках и их задачу – Дело, сведения о соседях и порядок взаимодействия (подчиненному это нужно для понимания Дела своего начальника и своей роли в исполнении этого Дела); Дело подчиненного – его ближайшая и дальнейшие задачи – тот враг, которого подчиненный обязан уничтожить; необходимые знания для боя: позывные, сигналы оповещения, заместитель командира на случай его выбытия из строя в бою. И все. Указывать подчиненному, как делать Дело, запрещено.
Автор склонен думать, что внутренний смысл армейских положений слабо понимают не только штатские, но и в самой армии. Можно смириться, когда штатские утверждают, что в армии действует принцип: “Приказы не обсуждают – приказы выполняют”. Много ли со штатского возьмешь? Но когда на лозунге, вывешенном в армейской части, эта же глупость написана аршинными буквами, становится не по себе. Это чистой воды бюрократический принцип, это основа существования бюрократа, это его хлеб с маслом. В управлении армией этого принципа и в помине нет, его там органически не может быть, так как не может быть основы.бюрократизма в делократической системе управления.
|
|
|
Уставы – это очень точные документы, века службы и реки крови отшлифовали в них каждую букву. Точно армейское положение формулируется так: “приказы исполняются беспрекословно”. Заметьте, “беспрекословно”, а не без обсуждений. Нельзя отказаться от исполнения порученного Дела, нельзя “прекословить”, но обсуждать приказ подчиненный обязан! Уставы требуют обсуждать приказ в плане его наилучшего исполнения. И это потому, что в делократической системе управления в обсуждении приказа в первую очередь заинтересован тот, кто его дает.
Вот пример: перед командиром полка поставлена задача уничтожить врага на такой-то территории – его Дело. Он мучился, думая, как это сделать, ведь враг не дурак, он и сам сейчас думает, как этот полк уничтожить. Наконец командир полка свое Дело разделил на Дела своих подчиненных – командиров батальонов и дивизионов. Эти Дела он вручает им в своем приказе, объяснив свою задачу. Они не имеют права отказаться исполнять порученное, но они ближе его к Делу, они, а это еще пять-шесть умов, могут найти лучшее решение его Дела, тем более, что он в приказе разъяснил задачу, поставленную дивизией. Командир полка будет самоубийцей, если запретит им обсудить свое решение, поскольку они могут предложить лучший вариант разделения его Дела между ними. И в атом обсуждении нет никакого ущемления его самолюбия: примет он идеи подчиненных или нет, все равно это приказ только его, его слава или позор. Делократы заинтересованы в обсуждении своего приказа, но в армии – это еще и их уставная обязанность.
А в бюрократической системе управления обсуждать приказы недопустимо, невозможно. В этой системе приказ начальника по своей сути или спущен сверху, или задан инструкцией. Какой начальник позволит подчиненному обсуждать приказ? Ведь он не возьмет на себя изменение приказа по предложению подчиненного, так как одновременно он должен будет взять на себя ответственность за последствия. Зачем ему это? Какая бюрократу польза от того, если от его действий Делу будет лучше? Его поощряет или наказывает не Дело, а начальник, чей приказ он заставляет исполнять. Поэтому и талдычат бюрократы: “Приказы не обсуждают – приказы исполняют. Закон суров, но закон есть закон”. Это их лозунги, это их принципы.
|
|
|
Из того, что мы обсудили, следует: человека можно подчинить и начальнику, и Делу, второе предпочтительнее, к этому бессознательно стремятся все, кто организует структуры управления. Но возникает вопрос: а хотят ли быть единоначальниками те, кого организовывают, хотят ли они стать свободными от “бюро”? И сколько у нас вообще бюрократов и делократов?
Не так уж много в нашей стране бизнесменов, полных владельцев своих фирм, что дает им возможность действовать абсолютно самостоятельно, подчиняясь только Делу. Подавляющее число остального населения имеют начальников – “бюро”. Мы – бюрократы. Но это 8 часов в день. Все остальное время у нас нет начальника, нам некому подчиняться, кроме Дела, и тогда мы делократы. У многих из нас есть дачи. Кто заставляет нас работать там? Только Дело, только его поощрение осенью. И на дачах, на своих приусадебных участках мы работаем лучше, чем на совхозных полях, хотя в совхозе есть свой начальник, который заставляет работать. Ясно, что для нас в подчинении Делу нет ничего сверхъестественного. Мы подчиняемся Делу и за чисто моральное поощрение, откликаясь на просьбы друзей, участвуя в общественной жизни. Автора, например, всегда поражало, как отвратительно выглядят места отдыха женщин на работе. Эти комнаты до того грязны, обшарпаны, что остается только руками развести. Работницы могут сидеть в этих комнатах часами, без дела. Но все предложения навести порядок встречаются отговорками: то нехватка извести, то нехватка времени. А в квартире каждой женщины – уют, хотя дома ей никто не делает замечаний, никто не стыдит. На работе за уют в комнате отдыха отвечает начальник, в квартире же начальника нет, не на кого свалить вину за беспорядок, поэтому порядок наводится: иметь славу неряхи никто не хочет.
|
|
|
В быту взрослые люди – делократы, и, казалось бы, нет причин сомневаться, что кто-либо откажется получить свободу, стать единоначальником-делократом на работе. Увы, это не так.
Бюрократизм тем и силен, что он устраивает, возможно, подавляющее большинство людей. Зависеть от начальника, получать от него указания, что делать, в сотни раз проще, чем изучать непрерывно меняющееся Дело, чтобы понять его указания.
Рассмотрим такой пример. Пусть таксисту платят не просто за доставку пассажира, но при выполнении условия: привез пассажира точно в срок, получишь оговоренную сумму; опоздал – ничего не получишь (а многие Дела ставят именно такие условия). Какому таксисту будет легче: бюрократу или делократу? Пассажир для таксиста – начальник, он назначает таксисту Дело: “На Курский к 15 часам”. Таксисту-делократу не надо других указаний: он обязан знать свою машину, дороги, условия движения на них вплоть до любимых спиртных напитков инспекторов ГАИ. Безусловно, и он рискует привезти пассажира не вовремя. А таксист-бюрократ будет непрерывно спрашивать у пассажира-начальника: “На какой передаче ехать? По какой улице? На какой скорости держать?” И т.д. и т.п. И если он не успеет вовремя, разве таксист виноват? Он ведь делал все точно, что указывал пассажир-начальник. Так какое пассажир имеет право не заплатить? Хоть и не приехал вовремя, но ехал-то ведь под мудрым руководством начальника!
Оценим эту ситуацию и с позиции начальника. Таксист, которому безразлично, когда он привезет пассажира на вокзал, конечно, не будет интересоваться и расходом бензина и прочим. И если начальник не проследит, он может поехать кружным путем, заехать куда-нибудь по своим делам и т.п. Начальник, зная, что у него в подчинении бюрократ, просто обязан непрерывно следить за ним и давать указания.
На этом примере мы показали еще один аспект бюрократизма: взяв власть, начальник возложил на себя функцию знать огромное количество действий подчиненного. Смотрите. В делократической системе начальнику нужно знать только, какой вокзал ему нужен и когда там быть. А в бюрократической нужно знать план города, и режимы езды, и устройство автомобиля и т.д. и т.п. Зато подчиненному хорошо: нужно знать лишь несколько элементарных приемов своей работы.
|
|
|
Поставив цель заменить бюрократизм делократизмом, нельзя тешить себя иллюзиями: бюрократизм – это не выдумка начальников, это их ошибка, а заинтересованы в бюрократизме в первую очередь те, кого мы называем подчиненными. В бюрократической системе все хотят быть подчиненными, здесь это возможно: если нет прямого начальника, то найдется что-нибудь подходящее – закон, какой-нибудь мудрец, “опыт цивилизованных стран”.
Завершим на этом обсуждение принципов управления людьми и сформулируем их. Допустим, что нужно организовать выполнение какого-либо Дела, которое невозможно сделать, не разделив его между отдельными работниками. Для этого необходимо создать систему управления Делом. Вне зависимости от того, какая система управления создается (бюрократическая или делократическая), одним из этапов ее является расчленение своего Дела на Дела подчиненных. Далее должно быть принято принципиальное решение – необходимо выбрать один из вариантов: либо взять себе право поощрять и наказывать своих подчиненных за то, как они делают порученное Дело, то есть, к радости подчиненных, создать бюрократическую систему управления и тогда все под вами будут бюрократами; либо организовать работу так, что поощрение и наказание подчиненных будут поступать к ним непосредственно от того Дела, которое им поручено, т.е. создать делократическую систему управления и все подчиненные будут делократами. Это точно уже потому, что это просто.
Остается вопрос, а как именно “организовать работу”, чтобы подчинить работника Делу? Дела разные, и способы делать их не могут быть одинаковыми. Например, дом можно построить десятками способов из сотен видов материалов, но это не важно; важно понять, что нужен именно дом и ничто другое, чтобы не тратить попусту время и силы на строительство неизвестно чего.
Далее мы рассмотрим, как “привязывают” людей к Делу и что из этого может получиться.
А в следующей главе – о бюрократах и делократах: нам надо узнать самих себя.
БЮРОКРАТЫ И ДЕЛОКРАТЫ
Ответственность
Ответственность – это наказание. Человек не любит, когда его наказывают, поэтому в любой системе управления уход от наказания становится его главной задачей. Но происходит это в разных системах по-разному.
В качестве примера рассмотрим действия рабочего совхоза, потому что в начале перестройки именно он был главным примером для придурков от экономики. (Утверждали, что он плохо работает на совхозном поле и очень хорошо на своем приусадебном участке, и отсюда делали вывод: нужно превратить его в частника, для чего следует продавать землю, забывая, однако, что в России практически никогда не было частной собственности на землю (тем более ее не было в СССР). Государство могло изъять любую землю под любые цели, и для крестьянина земля и в совхозе, и у дома была равноценной. Сама по себе собственность на землю его не стимулировала и не стимулирует работать. Правда, одновременно говорили, что дома он владелец урожая, а в совхозе нет. Но это тоже не имеет значения, поскольку, вырастив на приусадебном участке 10 тонн картошки, крестьянин ее себе в глотку не заталкивал, он менял ее на деньги, то есть получал деньги за свой труд так же, как и в совхозе. Много или мало – это второй вопрос и тоже несущественный.)
|
|
|
Допустим, и в совхозе, и дома он выращивает помидоры. Он выходит на свой участок, и его Дело дает ему ценное указание (которое он воспринимает через свой опыт): “Помидоры заросли сорняками, немедленно выполи их, или осенью ты от меня вместо помидор (поощрения) получишь кукиш”. И крестьянин полет, куда денешься – Дело шутить не любит. Но и совхозное поле, точно так же заросло сорняками, и здесь Дело указывает крестьянину, что надо полоть. Однако это ему безразлично. Здесь его поощряет директор совхоза, поэтому прикажет он полоть – придется полоть, прикажет запахать несобранные помидоры в землю – и это можно: он поощряет – ему и указывать. На единицу затраченного труда рабочий в совхозе может получать намного больше денег, чем с приусадебного хозяйства, но это ничего не изменит. Если даже у директора будет возможность заплатить ему не рубль, а миллион, то к директору крестьянин будет относиться в миллион раз лучше, а к совхозному полю – Делу – точно так же, как и раньше. (Забежим немного вперед. Отметим, что Дело и поощряет, и наказывает всей своей стоимостью, а “бюро” – оговоренной суммой. Это очень важно. В нашем конкретном случае, чтобы “привязать” крестьянина к совхозному полю, нужно не только запретить директору его поощрять и наказывать, но крайне необходимо, чтобы совхозное поле, так же как и свое, поощряло крестьянина за его труд всей стоимостью выросших и собранных помидоров. Это сделать несложно.)
Что нужно крестьянину сделать конкретно, чтобы не быть наказанным в первом и во втором случае?
Работа любого человека всегда состоит из трех стадий: оценки обстановки, принятия решения и собственно действий. Это достаточно просто понять, если вдуматься в то, что и как вы делаете лично. В нашем примере: крестьянин смотрит на свой приусадебный участок, в этот момент в его мозгу происходит оценка обстановки и поиск наиболее выгодного решения, то есть он определяет время, когда можно заняться прополкой; наличие других важных дел, которые могут помешать; возможность помощи и ее необходимость;
решает полоть руками или тяпкой и многие другие вопросы, что в мозгу опытного крестьянина “проскакивает” за секунду. Анализ обстановки позволяет принять решение: полоть завтра утром по холодку с детьми без жены тяпками (или: не полоть – и так сойдет). На следующее утро он выступает уже как исполнитель собственного решения. И в роли исполнителя он проводит точно такую же работу – в три стадии. К примеру: в помидорных рядках крестьянин видит сорняки и помидорные кусты и непрерывно оценивая обстановку, он принимает решение, что эту лебеду нужно срубить прямо, а эта растет слишком близко к помидору, и поэтому нужно развернуть тяпку. Однако, исполняя это решение, он срубил и помидорный куст. Значит, решение было неправильным: сначала надо научиться держать тяпку в руках, а потом принимать такие решения. А за неправильное решение Дело наказывает: уже не будет помидоров с этого куста. Следовательно, нельзя ставить перед исполнителем задач, нельзя поручать ему Дело, которое он не способен выполнить.
Таким образом, в цепочке действий человека действием, влекущим за собой ответственность–наказание, является принятие решения. От того, правильно или неправильно оно принято, зависит, будет наказание или поощрение, в какой бы системе управления человек не находился. Это очень важный момент для понимания того, как бюрократы ускользают от ответственности.
Многие думают, что более важными являются стадии оценки обстановки или самого действия по исполнению решения. Это не так. Довольно часто человек, совершенно не ориентируясь в обстановке, будучи не в состоянии ее оценить, решение принимает случайное, наобум, которое в силу благоприятного стечения обстоятельств может оказаться правильным и наказания не будет. Кроме того, чем более высокую ступень лестницы управления занимает человек, тем меньше его личное участие в оценке обстановки, поэтому он уже не в состоянии ее оценить сам. Это делают специальные люди – штаб, а начальнику поступают итоги их работы и проекты вариантов решений.
Что касается действий человека-руководителя, то их часто производят другие люди, так как итогом решения руководителя является приказ исполнителям. (В нашем примере крестьянин сначала выступает в роли директора совхоза, давая команду себе на прополку, а потом сам выступает в роли исполнителя собственной команды.)
Делократ физически не может быть безответственным, у него нет способа не принять решение и уйти от ответственности, которую накладывает на него Дело. Продолжим наш крестьянско-совхозный пример. Предположим, крестьянин захотел, чтобы решение по его Делу (полоть или не полоть) принял сосед. Конечно, теоретически это возможно, но Дело-то накажет не соседа, а его! Совсем другая ситуация складывается, когда крестьянин в бюрократической системе управления – на совхозном поле. Он вообще не принимает решения, хотя без труда принимал их у себя дома и вроде бы обязан принять здесь (ведь это поле – тоже его Дело). Решение полоть или не полоть, собрать помидоры или запахать их в землю принимает за него директор: что он скажет, то крестьянин и сделает. И как бы Дело не наказывало всю эту систему управления Делом, крестьянина это наказание не коснется, хотя именно он своими руками и погубил Дело.
Не принимать решений по своему Делу – главный способ избежать ответственности (наказания) в бюрократической системе управления. Дело наказать не в состоянии, а начальник не в праве, если Делу нанесен ущерб чужими решениями.
Еще один момент. Нельзя сказать, что в бюрократической системе не существует ответственности. Когда начальник назначает подчиненному его Дело, он формально возлагает на него ответственность за его исполнение. Подчиненный знает, что за плохое его исполнение должно последовать наказание, если и не от Дела, так от начальника. Но если собственных решений по своему Делу не принимать, а действовать только так, как сказал начальник или как написано в инструкциях, то и начальник будет безоружен – не сможет наказать.
В бюрократической системе управления начальники как бы “приседают”. В принципе они должны давать команды (делить свое Дело между подчиненными) на своем уровне, а фактически они дают команды за своих подчиненных. В результате в бюрократической системе не отыщешь виновных.
– Почему по твоему Делу возник ущерб? – спросите вы у бюрократа.
– А причем здесь я? – удивится он. – Я строго исполнял все указания и инструкции своих начальников.
– А у твоих подчиненных почему Дело загибается?
– А причем здесь я? Разве я могу работать и за себя, и за всех своих подчиненных?
Присмотритесь к бюрократам и убедитесь, что они всем хороши и всем довольны, а постоянное раздражение вызывают у них всего две вещи: плохие законы (начальники) и плохие подчиненные.
Руководители
Прямых руководителей, например на заводе или в сельском хозяйстве, сама жизнь заставляет “опускаться”, приближаться к подчиненным. Ведь у них больше опыта, и они в силах разобраться в идущих сверху идиотских указаниях, когда подчиненные просто теряются. Но это скорее исключение. А правило руководителя – давать команды за подчиненного потому, что это безответственнее. Тем более, что подчиненный их ждет, он требует, чтобы начальство делило не свое Дело, а его.
Поясним эту абстракцию на примере. Вспомним Целину. Какое Дело стояло перед правительством в этом случае? Считается, что было необходимо увеличить объем производства зерна в СССР. Но если вдуматься, то станет ясно, что не это было его Делом. К тому времени хлеба как такового населению уже вполне хватало, а возник вопрос о росте производства мяса. То есть зерно Целины должно было уйти на корм скоту. Производство мяса было Делом правительства.
Попытаемся решить этот вопрос теоретически с позиций главы делократической системы управления, то есть попробуем самостоятельно проработать вопрос о необходимости приказа на освоение целинных и залежных земель.
Подавляющее количество этих земель находится в Казахстане. Трудно сказать, определял ли кто-нибудь их потенциал по зерну, но предположим, что его определили правильно: в пределах 15– 20 млн. тонн. Такое количество зерна позволяет получить до 2 млн тонн мяса. Следовательно, наше Дело – получить дополнительно это количество мяса. В момент принятия решения о Целине вариантов выполнения этого Дела было несколько. Казахстан – зона рискованного земледелия. То есть, посеяв пшеницу весной, нельзя быть уверенным, что осенью можно будет ее убирать, да и для зерновых земли не везде хороши. Кроме того, в Казахстане люди никогда (на протяжении тысячелетий) земледелием не занимались, хотя русские переселенцы во многих районах успешно его ведут. Но это вовсе не значит, что казахи глупее русских. В свое время предки казахов покорили полмира: от Китая до России, и во многих покоренных странах казахи, киргизы, калмыки видели земледельцев, понимали, что они делают, но не перенимали земледелия, хотя и заимствовали стенобитные машины у китайцев, ислам у арабов. Можно объяснить это тем, что эти народы в отличие от русских не хотели отказываться от мяса как основы пиши, а “вырастить” мясо на пастбище, на подножном корме неизмеримо дешевле, чем вспахать это пастбище, засеять зерном, убрать зерно, скормить скоту и только потом получить мясо. Эти народы имели исключительно породистый скот – лошадей, овец, коров, скот, способный даже в Северном Казахстане пастись круглый год. И добра от добра не искали.
Следовательно, первым напрашивается прямой вариант подъема Целины – вариант получения сразу мяса, без зерновой стадии. В этом случае затраты на освоение целинных земель были бы во много раз меньше. Чтобы улучшить пастбища, их надо пахать и удобрять один раз в десять лет, а не ежегодно, как при засеве зерном (да еще без гарантии успеха). Конечно, нужны были бы и дороги, и мясокомбинаты, но без них в любом случае не обойтись. Кроме того, деньги надо было бы вкладывать в обустройство уже существующих казахских аулов (а это значительно дешевле, чем строительство новых поселков), и в улучшение пород скота, который здесь уже улучшали тысячелетиями, и не покупать скот в Европе для стойлового содержания, тратя огромные усилия на акклиматизацию. Конечно, там где есть твердые гарантии получения урожая зерна, нужно было его сеять, но твердые сорта пшеницы для производства хлеба, а не для переделки его в мясо.
Второй вариант – это тот, который был осуществлен: вспахать все, что можно, за сеять в надежде, что Бог все-таки пошлет дождичек, а потом ежегодно, используя множество тракторов, тратить огромное количество горючего на вспашку, сев, подвоз зерна и соломы к хранилищам, к фермам, вывоз навоза от ферм на поля. (И это в то время, когда имелся скот, который на своих ногах, без всякого бензина мог подойти к любой точке степи, съесть там корм, оставить навоз и сам дойти до мясокомбината.)
Мне не приходилось слышать (и читать), чтобы перед принятием решения о Целине правительство просчитало вариант улучшения степи и нашло его менее выгодным, чем вариант ее перепахивания.
Но предположим, что мы, оценивая обстановку, просчитали этот вариант и сочли невыгодным. Как и правительство, мы принимаем решение, что Дело Целины – 20 млн тонн зерна, в данном случае – это наше Дело. Мы – управленцы, и нам надо разделить Дело между исполнителями. Металлургам мы назначаем обеспечить сталью тракторостроителей, тракторостроителям – обеспечить тракторами крестьян, химикам – обеспечить их удобрениями и так далее. Эта Дела обеспечивают выполнение главного Дела. Поэтому главную команду нужно дать непосредственным исполнителям – руководителям целинных областей. Эта команда должна содержать одно единственное – сколько кому тонн зерна надо ежегодно поставлять государству. Только это! Это их Дела, составляющие наше Дело. Руководители областей разделят Дело на Дела подчиненных. Если Дело – поставить зерно, то его необходимо не только вырастить, а и вывезти с полей, ссыпать в элеваторы, загрузить в вагоны. Поэтому и у них возникают более мелкие Дела, обеспечивающие главное Дело: строительство дорог, элеваторов, железнодорожных станций и прочего. Естественно, они разделят свое главное Дело между непосредственными исполнителями – совхозами и колхозами. Но и их Дело – получить столько-то тонн зерна. И ничего больше!
Получив свое Дело, десятки тысяч работающих на земле специалистов будут отыскивать пути решения Дела всей страны: колхозные и совхозные агрономы определят, где пахать, сколько пахать и как пахать, и каждый определит это именно для своей земли. (Заметим, что им было бы еще легче, если бы у них была более точная команда – получить не зерно, а мясо.) Здесь стоит заострить внимание на следующем моменте: в делократической системе управления команда где, когда и сколько пахать должна была поступить (даже в самом крайнем случае) только от агронома конкретного хозяйства, а лучше – если от управляющего отделением или бригадира. А что же было на самом деле? Правительство не поставило перед областями задачу ежегодно сдавать определенное количество зерна, а указало площадь земель, подлежащую вспашке, да еще и отвальным плугом, то есть “присело” на уровень колхозных агрономов, за них дало команду. Команда стала исполняться: начали пахать, причем пахать и те массивы, что прикрывали землю от эрозии, и водоразделы. Но ведь в Казахстане сеяли зерновые уже несколько веков, и теперь,эту землю стали уничтожать. Чтобы препятствовать этому, некоторые председатели ложились под трактора, не давали пахать; их снимали с должности, как саботажников, когда они утверждали, что такая пахота погубит Дело, но... приказы не обсуждают – приказы исполняют. В первый год получили огромный урожай, но не было элеваторов, поэтому его большая часть сгнила на токах. Еще один год был урожайным и еще. А потом начались пыльные бури, начало экологической катастрофы (я видел в 60-х годах пыль казахстанского чернозема в Днепропетровске, по меньшей мере в 2000 км от Целины, а в 70-х в Павлодарской области воочию увидел “казахстанский дождичек” – пыльные бури). Впоследствии перешли на безотвальные плуги, но это потом. А в те годы отчитывались об урожаях по 3,7 центнера с гектара: 110 кг пшеницы закапывали в землю и 370 кг снимали!
Так Делу обеспечения страны продовольствием был нанесен огромный ущерб, его нанесли миллионы тех, кто бездумно изуродовал Целину. Но попытайтесь найти среди них виновных. Их нет. Кто возьмет на себя вину за точное исполнение приказа правительства? Разве правительство в Москве возьмет на себя ответственность за то, что сотни тысяч агрономов и трактористов изуродовали почву на Целине? Тем не менее, виновато только правительство. Хрущев, кстати, в первую очередь. Удивительно, но, пробыв (проболтавшись) всю войну на фронтах в качестве члена Военного совета, он так и не понял, что такое приказ и как его дают. Ведь нельзя поверить в то, что Сталин мог отдать приказ не на уничтожение немцев под Курском, а приказ всем войскам открыть огонь с плановой цифрой расстрелять 14 миллионов снарядов и 600 миллионов патронов к 1 августа. Приказ открыть огонь – Дело не маршала, для таких приказов в армии есть сержанты.
Давайте на примере Целины попытаемся подготовить делократический приказ, помня прежде всего, что Дело – это то, за что наш потребитель готов платить. Мы – правительство. Ответим на первый вопрос: кто потребитель нашего труда? Только весь народ СССР, не отдельные его части, а весь народ. Второй вопрос: согласится ли заплатить весь народ за дополнительное мясо? Да, безусловно, поскольку хлеба, крупы, макарон уже с избытком, требуется мясо. Вывод: производство дополнительного мяса – это действительно наше Дело, Дело правительства. А производство дополнительного зерна – наше Дело или нет? Нет! Ведь дополнительное зерно, даже в виде хлеба и макарон, всему народу не нужно. Поэтому за него он платить не будет. За это согласится платить только часть людей – те, кто из этого зерна производит мясо, но эти люди – часть народа, и, следовательно, производство дополнительного зерна – это уже не Дело правительства, а Дело зерновой подотрасли Минсельхоза, то есть даже не прямого нашего подчиненного – Минсельхоза, а подчиненного нашего подчиненного.
Третий вопрос: распахать целину – Дело правительства или нет? Чтобы ответить на него, надо выяснить, согласится ли народ заплатить за то, что где-то в Казахстане распахали землю? Какая польза народу от этой операции как таковой? Заметим попутно, что целинная затея – это горе от ума. Не знай правительство, как производится мясо и растет хлеб, оно бы дало более разумный приказ. Но оно, к сожалению, благодаря своим академикам-консультантам знало в общих чертах, как это делается, и заложило в приказ такие “умные” подробности, которые в итоге нанесли Делу огромные убытки.
Сформулируем делократический приказ: “Используя земельный потенциал целины, Минсельхозу в течение пяти лет увеличить объем продажи мясопродуктов в СССР на 2 млн тонн. Остальным отраслям народного хозяйства обеспечить эту задачу”.
Критики воскликнут, что это не приказ, а общие фразы. Но именно это и важно, что цель поставлена в общем виде, что в ней нет конкретики, что она оставляет исполнителям максимальную свободу для своего достижения. Докажем это. То, что в приказе записано “использовать земельный потенциал”, а “не поднять Целину”, разрешает и пахать, и не пахать. То, что сказано “увеличить объем продажи, а не “произвести дополнительно 2 млн тонн”, разрешает и производить самому, и не производить, а закупить мясо за рубежом в обмен на то, что можно вырастить, используя “земельный потенциал”, если это окажется выгоднее, что весьма вероятно, так как производство практически всех продуктов питания в СССР из-за климатических условий дороже, чем, например, в США, Аргентине или Китае. И если Минсельхоз счел бы разумным не специализировать свои предприятия, то этот приказ, дробясь, должен был бы спускаться вплоть до колхоза именно в такой форме. В нем менялась бы только цифра.
Могут сказать, что составить такой приказ – пара пустяков, что Ельцин таких указов за день 200 штук подпишет. Никто в этом не сомневается, но это он сделает потому, что не знает, что каждый его неисполненный Указ – это еще одно доказательство того, что работать ему надо не руководителем, а дворником. А мы-то это знаем. Знаем, что если наш приказ (правительства) не выполнен, значит, это мы не способны свое Дело разделить между своими подчиненными. Эта короткая команда потребовала бы многих месяцев подготовки штабом правительства – Госпланом СССР. В ее подготовке участвовали бы штабы всех отраслей и, не исключено, всех предприятий СССР. Эти 20 слов приказа потребовали бы каждодневной работы правительства по его обеспечению. Но за его исполнение правительству не на кого переложить ответственность. Этот приказ не нанес бы ни малейшего ущерба стране. Более того, с течением времени его исполнение обходилось бы все дешевле и дешевле, так как в поиск путей получения этих 2 млн тонн мяса включились бы миллионы умов тех, кто исполняет этот приказ внизу в непрерывно меняющейся обстановке. Они на местах постоянно бы использовали эти изменения в свою пользу, в пользу Дела.
|
|
|
