Происхождение воинов-толтеков и их знаний 8 глава

Поэтому, чтобы обрести силу, следует максимально использовать весь наш опыт. В свою очередь это означает, что мы должны стремиться воспринимать как можно больше. Именно стремление к восприятию и составляет охоту за силой, но поскольку сила неосязаемый и непредсказуемый противник, жизнь воина превращается в бесконечный вызов.

ВОИН ЖИВЕТ ВЫЗОВОМ, И ПОТОМУ ЖИЗНЬ ЕГО ПРЕДСТАВ­ЛЯЕТ СОБОЙ ДИСЦИПЛИНИРОВАННУЮ СТРАТЕГИЮ.

Очевидно, что невозможно успешно охотиться за силой, живя недисциплинированной жизнью в полусонном состоянии. Охота за силой требует от нас дисциплини­рованного подхода и постоянной бдительности охотника. Однако требования к дисциплине зачастую истолковываются неверно. Стремясь быть полностью осознанным, ученик будет отчаянно пытаться понять и проанализировать каждую ситуацию в своей повседневной жизни. В этом нет ничего плохого при условии, что ученик не забывает о неразрывной связи собранной таким образом информации с его картиной мира.

Искать объяснения своему опыту правильно и хорошо, только таким путем мы можем приблизиться к знанию, но считать свои объяснения единственной возможной реаль­ностью - катастрофическая ошибка. Крайне важно помнить, что все объяснения изменятся, как только изменится положение точки сборки. Поэтому любое объяснение, связанное с определенным опытом, является лишь частью истины, но частичная истина - это отнюдь не вся истина. Если во время охоты на льва мы смогли бы добыть лишь клочок его гривы, нам бы следовало признать, что лев от нас убежал.

ВОИН НЕ ПРИДАЕТ ЗНАЧЕНИЯ ОБЪЯСНЕНИЯМ. В СТОЛКНОВЕНИИ С НЕОСЯЗАЕМЫМ И НЕПРЕДСКАЗУ­ЕМЫМ ПРОТИВНИКОМ ОБЪЯСНЕНИЯ ТЕРЯЮТ СВОЮ ЗНАЧИМОСТЬ, А ТЕОРЕТИЗИРОВАНИЕ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ОПАСНУЮ ТРАТУ ВРЕМЕНИ И ЭНЕРГИИ.

Радость по причине удачно найденного объяснения равносильна восторгу от обретения клочка львиной гривы. Правда в том, что лев скрылся, а нам достался лишь фрагмент знания. Обретенный фрагмент знания играет важную роль, но только пока он помогает нам становиться сильнее и мудрее в своей охоте за силой.

Зачастую именно в этот момент ученик слепо попадает в ловушку рационализаций. Забывая о том, что из опыта он извлек лишь фрагмент знания, ученик тут же радостно начинает теоретизировать по поводу обретенного знания. И очень скоро он забросит охоту за силой в пользу интеллекту­альных измышлений.

Сказанное вовсе не означает, что воин никогда не останавливается, чтобы подумать и взвесить варианты дальнейших действий. Напротив, воин проявляет бесконе­чное внимание к мельчайшим деталям в своей жизни, он тщательно рассматривает каждую ситуацию. Но делает он это не для поиска разумных объяснений, а с целью обретения ясности, позволяющей ему действовать эффективно.

МЕЖДУ ОБЪЯСНЕНИЯМИ И ЯСНОСТЬЮ СУЩЕСТВУЕТ ОЧЕНЬ ТОНКАЯ ГРАНЬ. В ЛЮБОЙ СИТУАЦИИ ВОИН СТРЕМИТСЯ К ЯСНОСТИ, А НЕ К ПОИСКУ ОБЪЯСНЕНИЙ.

Любая ситуация в нашей жизни является вызовом и этим предоставляет нам возможность чему-то научиться.

Принимая такой вызов, мы автоматически привязываем к ситуации некое объяснение. Но поскольку любое объяснение базируется на текущей системе отсчета, оно, очевидно, будет ограниченным. Воин прекрасно осознает этот факт и не тратит ни времени, ни энергии на рационализации в отноше­нии объяснений. Вместо этого он использует найденные объяснения для достижения ясности взгляда, который раскроет его следующий шаг в развитии ситуации.

Грань между объяснениями и ясностью не всегда легко различима, но следующий пример поможет нам разобраться. Давайте рассмотрим ситуацию мужа, обвиняющего свою жену в необоснованных растратах.

Если женщина станет одержима попытками разобраться в том, что имеет в виду муж, обвиняя ее в трате денег, то львиную долю своего времени и энергии она отдаст попыткам оправдать свои траты. Подобные оправдания будут вести лишь к бесконечным выяснениям, кто прав и как следует использовать деньги. Хуже того, есть вероятность, что споры вскоре перерастут в совершенно бесполезные нападки личного плана. В пылу семейных дискуссий они с отчаянной убежденностью будут пытаться защищать себя и свои точки зрения. В итоге, в равной степени чувствуя себя атакованными, они начнут высказывать допущения, в истинности которых они и сами не уверены.

Воин с предельной осторожностью относится к ловуш­кам подобного рода. Если бы женщина была воином, она бы не позволила себе втянуться в оправдания, а вместо этого сконцентрировалась бы на рассмотрении ситуации как на возможности обрести знание. Она бы сделала это, во-первых, признав вызов, выраженный в упреках мужа, и, во-вторых, устремившись к необходимой ясности.

Признавая буквальное значение слов мужа, она обратила бы внимание на то, что, возможно, ей действительно не хватает опыта в обращении с деньгами. Будучи честной перед собой, женщина не стала бы пытаться оправдывать свои траты. Вместо этого она бы тщательно взвесила упреки мужа и обратила пристальное внимание на то, как же на самом деле она расходует деньги. Только так она способна достичь необходимой для обретения знания ясности.

Если после такого анализа женщина придет к выводу, что она может научиться чему-то полезному у своего мужа в сфере обращения с деньгами, будет глупо отказываться от его советов и помощи. Если же она ясно видит, что ее отношение к деньгам безупречно, тогда ей следует пересмотреть ситуа­цию в целом. Если и после этого женщина будет чувствовать беспочвенность упреков мужа, она вправе не обращать внимания на его обвинения. Однако одно это отнюдь не решение, ведь нельзя убежать от проблем, просто игнорируя их.

ВОИН ПОБЕЖДАЕТ В БИТВАХ БЛАГОДАРЯ ЯСНОСТИ, А НЕ ИГНОРИРОВАНИЮ.

Как воин, женщина теперь осознает, что вовсе не ее траты являются сутью проблемы, и обвинения мужа направлены на что-то другое. Иначе говоря, настоящий вызов заключается в чем-то другом.

В этом примере ясно видно, что для того чтобы быть воином, необходима немалая доля честности и трезвости. Вовсе не легко принять ситуацию объективно, когда под угрозой наша неприкосновенность. Обычная человеческая реакция - сразу же начать защищать себя, пытаясь оправдать свои поступки. Эта реакция заводит нас в ловушку укрепле­ния нашей текущей картины мира, тем самым мы крепко удерживаем себя в рамках, из которых так стремимся вырваться.

ЛИШЬ ВОИН СПОСОБЕН ВЫЖИТЬ В БИТВЕ ЗА СИЛУ.

Единственный способ избежать ловушек нашей челове­ческой ограниченности - жить как воин, то есть относиться к каждой жизненной ситуации как к вызову во время охоты за силой.

ПОЛУЧИВ ПОДГОТОВКУ ОХОТНИКА, ВОИН ОТНОСИТСЯ К КАЖДОМУ ВЫЗОВУ С ПРЕДЕЛЬНЫМ УВАЖЕНИЕМ.

Культивируя такое отношение к ситуациям, возникаю­щим в его жизни, воин взращивает в себе неподдельное уважение ко всему повстречавшемуся. Следовательно, даже если кто-то оскорбляет его, воин не теряет контроль над собой, поскольку воспринимает каждую атаку как вызов. Это вовсе не означает, что воин с уважением относится к оскорблениям, скорее он уважает возможность, которую вызов предоставляет ему. Так воин не только обретает ясность, но также сохраняет контроль, столь необходимый при встрече с неосязаемым и непредсказуемым противни­ком. Действуя таким образом, воин обходит стороной ловушку буквального значения.

 

Прежде всего, важно понимать, что человек постоянно чувствует нужду в объяснениях, которые успокоили бы его разум, ведь непознанное не только пугающее, оно также вызывает тревогу и чувство дискомфорта.

ОШИБКА ЧЕЛОВЕКА СОСТОИТ В ПОИСКЕ ОБЪЯСНЕНИЙ, КОТОРЫЕ ПОДДЕРЖИВАЛИ БЫ ЕГО КАРТИНУ МИРА. НЕПОЗНАННОЕ ТАК НЕ ОБЪЯСНИШЬ. В РЕЗУЛЬТАТЕ, ВСЕ ОБЪЯСНЕНИЯ ПРЕВРАЩАЮТСЯ ЛИБО В СЛЕПУЮ ВЕРУ, ЛИБО В ПРЕДРАССУДКИ.

Нет ничего плохого в поиске подходящих объяснений, за исключением так никогда и не приходящей на ум человеку мысли, что, действуя подобным образом, он лишь подгоняет мир вокруг себя под свои собственные представления. Человек всегда пытается объяснять все в мире посредством желаемых объяснений, которые хотя и могут успокоить его рассудок, но зачастую имеют мало общего с истиной. Именно так человек непрерывно поддерживает свою картину мира неизменной, а точку сборки надежно зафиксированной.

Если его объяснения более или менее соответствуют его картине мира, человек чувствует себя счастливым и защищенным. Однако его вера в собственные объяснения настолько сильна, что когда случается нечто, бросающее вызов их истинности, человек начинает метаться, чувствуя неуверенность. Внезапно он обнаруживает свою картину мира пошатнувшейся, а себя самого вынужденным либо пересмотреть свои объяснения или же, что, к несчастью, случается гораздо чаще, начать защищать их.

ОБЪЯСНЕНИЯ ЯВЛЯЮТСЯ НЕ РЕАЛЬНОСТЬЮ, А ЛИШЬ ВРЕМЕННЫМ УПОРЯДОЧИВАНИЕМ МИРА.

Нет никакой необходимости впадать в прострацию от осознания того, что все объяснения являются всего лишь продуктом временной картины мира. Прояснить это поможет аналогия. Представьте, что во время прогулки в горах вы обнаружили растение, которое раньше никогда не видели. Тщательно изучив его, вы сделали какие-то выводы, возможно, вам показалось, что это растение чем-то похоже на дикую розу. Радуясь, что удалось определить это растение, вы счастливо продолжаете свою прогулку.

Некоторое время спустя вы попадаете на выставку диких растений. И на ней вы узнаете, что растение, принятое вами за дикую розу, на самом деле лишь ежевика, которая даже не относится к семейству розоцветных. Если в этом момент вы признаете, что ваше определение было лишь взвешенным предположением, замешательства не возникнет. Но если, с другой стороны, вы будете убеждены, что виденное вами растение действительно было дикой розой, новая информа­ция поставит вас в тупик.

Аналогично, если мы выберем помнить о том, что наша картина мира - лишь временная интерпретация непознан­ного, нас вовсе не удивит и не смутит, если что-то поставит ее под сомнение.

Однако считая свою картину мира неоспоримой, мы тем самым не оставляем места для других возможностей, и, рано или поздно, замешательство восторжествует.

ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО ЯВЛЯЕТСЯ ДОБРОВОЛЬНО ВЫЗВАННЫМ СОСТОЯНИЕМ РАЗУМА. МЫ МОЖЕМ САМОСТОЯТЕЛЬНО ВХОДИТЬ И ВЫХОДИТЬ ИЗ НЕГО.

ЧЕЛОВЕК ВВОДИТ СЕБЯ В ЗАМЕШАТЕЛЬСТВО УМЫШЛЕННО, ЧТОБЫ ПРИКРЫВАТЬСЯ НЕВЕЖЕСТВОМ.

Замешательство - самый удобный метод побега от действительности, используемый человеком при столкно­вении с чем-то пугающим или отталкивающим. Однако мы всегда прекрасно осведомлены, чем заняты на самом деле, хотя можем выбрать не признавать свои истинные мотивы.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ РАССУДОК ПРЕТЕНДУЕТ НА РОЛЬ НЕПО­ГРЕШИМОГО СУДЬИ. НО, К СОЖАЛЕНИЮ, ЖИЗНЬ БЕСКО­НЕЧНО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОН МОЖЕТ СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ.

Наш рассудок склонен преувеличивать свои способности, а потому берется за работу, для которой не предназначен и не пригоден. Предназначение рассудка ограничивается лишь различением и вычислением. Но вместо этого рассудок пытается претендовать на ключевую роль в понимании, однако он не осознает, что в текучей вселенной мало что поддается пониманию.

В НЕИЗВЕДАННОЙ ВСЕЛЕННОЙ, НАПОЛНЕННОЙ НЕПРЕД­СКАЗУЕМЫМИ ДВИЖЕНИЯМИ СИЛЫ, ПОНИМАНИЕ ЗНАЧИТ ОЧЕНЬ МАЛО.

Понимание служит лишь оправданием для совершенно ненужных рационализаций. Наглядным примером может служить утенок, которому предстоит впервые спуститься на воду. Утенку не нужно понимать принципы плавучести, прежде чем он сможет плавать. Он просто входит в воду и инстинктивно начинает плыть.

Аналогичным образом, когда ребенок учится ходить, мы вовсе не рассказываем ему о законах гравитации и основах мышечной координации. Вместо этого мы поступаем несколько иррационально, мы просто подбадриваем его совершить действие, которое может по праву именоваться чудом. Ребенок научится ходить задолго до того, как поймет что-либо из законов гравитации или изучит анатомию. Однако человеческий рассудок предпочитает игнорировать такие факты.

Рассудок всегда стремится отыскать логические объясне­ния происходящего, даже если это означает попытку заткнуть квадратной пробкой круглую дыру. Однако если рассудку не удается найти подходящее объяснение событию, он зачастую поступает совершенно иррационально - отрицает, что событие вообще происходило.

ПРИБЛИЖАЯСЬ К ПРЕПЯТСТВИЮ, ВОИН ЗНАЕТ, ЧТО ПОНИМАТЬ ЗДЕСЬ НЕЧЕГО. ОН ПРИЗНАЕТ СУЩЕСТВО­ВАНИЕ ПРЕПЯТСТВИЯ И ПРОСТО ПЕРЕПРЫГИВАЕТ ЧЕРЕЗ НЕГО.

Когда воин сталкивается с проблемой в своей жизни, он признает наличие помехи, оставляя свой разум в состоянии покоя. Вместо того чтобы пытаться понять проблему, увязнув в рационализациях, воин немедленно принимается за ее решение. Сами по себе проблемы не имеют ценности, они лишь способны помочь нам стать более устойчивыми эмоционально, более гибкими ментально и более мудрыми духовно.

Так, например, подготовка солдат включает в себя прохождение полосы препятствий. Задача каждого препятствия - заставить солдата отыскать внутри себя потенциальные резервы, которые иначе никогда бы и не раскрылись. Проблемы, с которыми сталкивается воин, несут в себе тот же замысел. Единственное понимание, которое важно для воина, - это понимание самого себя и своего потенциала, и именно к этому пониманию ведут его все проблемы.

 

Однако не только возникающие в жизни ситуации обеспечивают нас необходимыми препятствиями, но и так называемая темная сторона, или пороки. При этом важно осознавать ограничивающее влияние социальной обуслов­ленности. С раннего детства всех учат скрывать те аспекты нас самих, которые считаются недостойными. Однако не лишне напомнить себе, что невозможно стать цельным человеком, отвергая какие-либо аспекты самого себя.

ОТРИЦАНИЕ - ХУДШАЯ ФОРМА ИНДУЛЬГИРОВАНИЯ.

ВОИН РАССМАТРИВАЕТ КАЖДЫЙ СВОЙ НЕДОСТАТОК КАК ПРОХОД К СИЛЕ.

В целом, люди охвачены стремлением оправдать собственное поведение и объяснить все происходящее в своей жизни. Поразительно, как часто можно услышать утверждения в стиле: «Если бы я раньше знал то, что знаю сегодня, то выбрал бы другую профессию. Вот если бы я защитил диссертацию, то мне не пришлось бы сейчас так пахать. Если бы у меня не было столько проблем в жизни, то я бы посвятил гораздо больше времени Пути Воина». Подобные рассуждения абсурдны, но в то же время люди относятся к ним более чем снисходительно и забывают, что весь наш жизненный путь - совершенен, а каждое препят­ствие на нем - призвано помочь нам обрести силу.

НИКТО НЕ МОЖЕТ ЗАЯВИТЬ, ЧТО ОБРЕЛ БЫ СИЛУ, БУДЬ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ЕГО ЖИЗНИ ИНЫМИ.

Проклятие нашего человеческого бытия состоит в убежденности, что проблемы в жизни мешают нам реали­зовать свой полный потенциал. Каждая наша проблема - это вызов, дар силы, который предоставляет нам чудеснейшую возможность, шанс начать сражаться за свою свободу. Об этом мы уже говорили в предыдущей главе.

Особенно важно признавать собственные пороки, как, впрочем, и так называемые, ошибки и неудачи. Разумеется, задача эта - не из легких. В результате нашей социальной обусловленности мы обычно испытываем горькое чувство вины и ощущение полного провала, сталкиваясь с собствен­ными недостатками. Однако необходимо помнить, что наши недостатки являются просто нашим нереализованным потенциалом - потенциалом, которым мы еще не научились полностью управлять.

Обретению людьми свободы препятствует чувство вины, которое многие из них испытывают, отстаивая права и претендуя на законно принадлежащее им. Но воин не испытывает угрызений совести, заявляя свои права на то, что ему принадлежит, будь то деньги, уважение, знание или его собственная темная сторона.

Внимательно наблюдая за своими недостатками, мы приходим к осознанию, что в каждом из них скрывается достоинство. Поэтому следует тщательно изучать каждый свой недостаток, а затем превращать его в потенциал, которым он и является на самом деле. Только так мы можем стать действительно цельными и свободными. Темная сторона человека воистину темна, с этим не станет спорить ни один воин, но пытаться скрыть эту тьму, притворяясь, что ее не существует, - крайняя степень глупости.

Люди обычно отказываются смотреть на свою темную сторону, поскольку боятся признавать свои недостатки, даже перед собой. Корни этого страха кроются в непрерывной озабоченности человека необходимостью поддерживать свой образ перед окружающими. Ирония состоит в том, что перед лицом неминуемой смерти любой человек спонтанно начинает заботиться лишь о выживании. В такие моменты ему некогда оценивать свой образ, и альтруизм тут же уступает место крайнему эгоизму, а храбрость оборачивается глупостью чистой воды.

ВОИН ПРИБЛИЖАЕТСЯ К ЗНАНИЮ ПОЛНОСТЬЮ ГОТОВЫМ К СМЕРТИ, ТЕМ САМЫМ ОБХОДЯ ЛЮБЫЕ ВОЗМОЖНЫЕ ЛОВУШКИ.

БУДУЧИ ГОТОВЫМ К НАИХУДШЕМУ, ВОИН НЕ НАДЕЕТСЯ ВЫЖИТЬ, А ПОТОМУ ЕГО НЕВОЗМОЖНО ЗАСТАТЬ ВРАС­ПЛОХ.

ВЗИРАЯ СМЕРТИ В ГЛАЗА, ВОИН ОТБРАСЫВАЕТ ВСЕ НЕНУЖНЫЕ ДЕЙСТВИЯ, БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ СУДЬБА ЕГО РАСКРЫВАЕТСЯ БЕСПРЕПЯТСТВЕННО.

Очень многое из ослабляющего воздействия социальной обусловленности потеряло бы свою силу, признай мы факт, что смерть постоянно выслеживает нас. Каким-то образом человек умудрился убедить себя, что ему гарантирована долгая жизнь. Веря в это, он считает, что в его распоряжении все время мира, которое можно потратить на страхи, сомнения и прочие мелочи. Однако перед лицом смерти практически все эти страхи и мелочи совершенно теряют свою непомерную значимость. Воин знает это, как знает он и то, что подобная концепция бессмертия - сказка для дураков. Никто не может с уверенностью заявить, что ему суждено пережить даже ближайший час.

Осознавая это, воин раскрывает объятия своей смерти. Помня о том, что он может умереть в любой момент, воин отбрасывает все, что мешает ему в поиске свободы. Не надеясь выжить, воин ловко избегает ловушек социальной обусловленности, поскольку над ним не властна глупая необходимость беспокоиться о своем образе.

Более того, благодаря такому подходу воин может не беспокоиться за результат своих действий. Это вовсе не означает, что воин поступает опрометчиво. Совсем наоборот, он охотится за силой и действует с бесконечной осторожностью, но, в отличие от обычного человека, его не беспокоит необходимость победить. Победа может иметь значение только для человека, рассчитывающего пережить сражение.

Одним из худших заблуждений людской веры в долголетие является порожденная ею бесконечная цепочка ожиданий. Ожидая чего-то, мы полностью открываем себя сюрпризам, разочарованиям да и несчастьям в целом. Чтобы понять эту идею более глубоко, давайте рассмотрим пример солдата, бегством спасающего свою жизнь.

Единственный открытый солдату путь - бежать прямиком через минное поле. Мгновения летят стремитель­но, а потому у солдата нет времени на мелочные сомнения и страхи. Если он останется на месте, его схватят враги, но если он побежит через минное поле, у него будет мизерный шанс спастись.

Такой солдат полностью пробужден и бдителен. Он не разочарован подобным вызовом. Он быстро понимает, что его враги, которые сами же и заминировали поле, едва ли последуют за ним. Не рассчитывая выжить, солдат рассмат­ривает свой маршрут, каким бы смертельным он ни был, как единственную надежду на спасение.

Солдат не может позволить себе быть застигнутым врасплох - на минном поле это было бы фатальной ошибкой, поэтому он передвигается с величайшей осторожностью. В этой ситуации от него требуется лишь острое осознание и точная оценка. Солдат знает, что поспешное и беспечное передвижение приведет к мгновенному уничтожению. Жизнь теперь измеряется для него в шагах и секундах.

Находясь под таким давлением, солдат обнаруживает в себе потенциальные способности, о которых раньше и не подозревал. Его чувства необычайно обостряются, и он переживает состояние внутреннего безмолвия, в котором нет соблазна размышлять о чем-либо еще, кроме места для следующего шага. Время словно остановилось, сосредото­ченность солдата настолько интенсивна, что он не смеет думать ни о пройденном расстоянии, ни о том, сколько еще осталось. Позволить своему уму отвлечься, пусть даже на секунду, - значит обречь себя на смерть. Все его внимание, вся его личная сила должны быть отданы без остатка акту выживания.

ВСЕ В ЖИЗНИ - ЛИШЬ ВЫЗОВ. ВЫЗОВЫ НЕ БЫВАЮТ ХОРОШИМИ ИЛИ ПЛОХИМИ, МЫ САМИ ПРЕВРАЩАЕМ ИХ В ТО, ВО ЧТО ПОЖЕЛАЕМ.

Шансы солдата на выживание практически равны нулю, и он признает это. Но в то же время ему известно: не войди он на минное поле, его ждала бы неминуемая смерть от рук врага. Теперь, после выбора такого пути, безнадежность усту­пила место вызову. Малейшей ошибки будет достаточно, чтобы солдат расстался с жизнью. Столкнувшись с такими неодолимыми препятствиями, было бы глупо не относиться к себе как к покойнику. Однако для воина сетовать на судьбу - непозволительная роскошь, означающая трату драгоцен­ной личной силы, крайне необходимой, чтобы справиться с брошенным вызовом. Подлинный вызов для солдата -отнюдь не как выжить, это скорее вопрос, сколько времени он сможет выиграть и как далеко сумеет продвинуться, прежде чем смерть настигнет его.

ВОИН ЖИВЕТ ВЫЗОВОМ.

ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК ВО ВСЕМ В ЖИЗНИ ВИДИТ ЛИБО БЛАГОСЛОВЕНИЕ, ЛИБО ПРОКЛЯТИЕ. ВОИН ВО ВСЕМ ВИДИТ ВЫЗОВ.

Посмотрев на ситуацию солдата, мы можем сказать, что минное поле - благословение для него, ведь враги не будут продолжать преследование среди мин. С другой стороны, можно заявить, что нет большего проклятия, чем попасть в такое опасное место, пытаясь скрыться от врагов. Такой двоякий подход типичен для большинства жизненных ситуаций. Однако ситуации сами по себе не требуют рациональных толкований. Любая ситуация будет такой, какой мы ее захотим видеть, и настолько важной, насколько важным будет казаться ее объяснение, нами же и придуманное.

ЛЮБАЯ ЖИЗНЕННАЯ СИТУАЦИЯ НЕЙТРАЛЬНА. МЫ ПРЕВРАЩАЕМ ЕЕ В ПОЗИТИВНУЮ ЛИБО НЕГАТИВНУЮ, ОПИРАЯСЬ НА СМЫСЛ, КОТОРЫЙ САМИ ЕЙ И ПРИДАЕМ. ОДНАКО СМЫСЛ НЕ МЕНЯЕТ СУТИ СИТУАЦИИ. СЛЕДОВА­ТЕЛЬНО, СМЫСЛ СЛУЖИТ ЛИШЬ ДЛЯ УСПОКОЕНИЯ РАССУДКА.

Из нашего примера видно, что солдату не до рассуждений о ситуации, а потому объяснения для него больше ничего не значат.

БЕЗУМИЕ - ЖЕЛАТЬ ИНОЙ ЖИЗНИ, ЧЕМ ТА, ЧТО ЕСТЬ У НАС. ПОДОБНЫЕ ЖЕЛАНИЯ ОСНОВАНЫ НА ИДИОТСКОЙ ИДЕЕ, ЧТО ТРУСОСТЬ И ЛЕНОСТЬ - ДОСТОЙНЫЕ ЧЕЛОВЕКА УСТРЕМЛЕНИЯ.

Если солдат начнет мечтать о том, как бы ему очутиться где-нибудь в другом месте, или станет фантазировать о лучшей ситуации, он лишь позволит своему разуму отвлечься от текущего вызова. Очевидно, это будет глупым поступком, влекущим за собой только несчастья. В этом вызове вопрос выживания для солдата неизмеримо важнее его мелочных прихотей. Жизнь его висит на волоске, но, оставаясь бдительным, он с каждым пройденным шагом продлевает ее еще на мгновение.

Вера в то, что у нас есть все время мира, не просто глупа, она также не позволяет нам радоваться жизни и ценить ее, ведь там, где нет осознания смерти, воцаряется скука и чувство неудовлетворенности. Воин знает, смерть постоянно выслеживает его; поэтому сколько бы ни было отведено ему времени, он принимает его как бесценный дар. Понимая ограниченность своего времени, воин наслаждается каждым мгновением этого драгоценного дара. Такой подход известен как жизнь на грани.

ЧЕЛОВЕКА МОЖНО УДИВИТЬ ИЛИ ЗАСТАТЬ ВРАСПЛОХ, ТОЛЬКО ЕСЛИ ОН НЕ ПРИНИМАЕТ В РАСЧЕТ НЕПРЕДВИДЕННОЕ. ПОСКОЛЬКУ ПОДОБНОЕ УДИВЛЕНИЕ ЛИШАЕТ ЛИЧНОЙ СИЛЫ, В СВОИХ РЕШЕНИЯХ ВОИНУ СЛЕДУЕТ ОСТАВЛЯТЬ МЕСТО ДЛЯ НЕПРЕДВИДЕННОГО. ЭТО И ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ВОИН ЖИВЕТ НА ГРАНИ. ВОИН СПОСОБЕН ЖИТЬ НА ГРАНИ БЛАГОДАРЯ СМИРЕНИЮ И ПОЛНОЙ ОСОЗНАННОСТИ.

В целом человек очень редко бывает полностью осознанным, большую часть своей жизни он проводит в мечтаниях и фантазиях, связанных с прошлым или будущим, и редко замечает настоящее. Поэтому вовсе не удивительно, что неприятности часто застигают его врасплох. Кроме того, неосознанность по отношению к текущим вызовам всегда приводит к крайнему высокомерию и самодовольству. Игнорируя настоящее, мы громко заявляем, что нас интере­сует вовсе не бесценный дар жизни, а лишь наши сны наяву.

Такой подход противоположен настроению воина, поскольку воин является существом, познавшим истинную ценность жизни. Признавая эту ценность, воин видит удивительную привилегию быть живым.

Понимая, что ему нечего предложить взамен этого бесценного дара, он предлагает то единственное, что у него есть, - свою полную признательность. Смиренно осознавая скудость своих человеческих ресурсов, воин знает, что оправдать этот необычайный подарок жизни он может единственным образом - в полной осознанности относясь к каждому ее аспекту, как к сокровищу.

Полная осознанность подразумевает также необходи­мость учитывать непредвиденное, ведь воин знает, что живет в текучей вселенной, наполненной непредсказуемыми выход­ками силы. Поэтому, принимая решение, воин учитывает факт, что ему неизвестно заранее, каким будет конечный ре­зультат его решения. Признавая непознанное, воин никогда не попадет в ловушку самонадеянности, что в какой-то ситуа­ции он может отложить полную осознанность в сторону.

Жизнь воина, живущего в полной осознанности, не бывает пустой и скучной, наоборот, она наполнена бесконеч­ной чередой волшебных событий, всякое из которых ведет в новое приключение, к новому вызову. Каждый новый вызов - это захватывающий опыт, поскольку, живя на самом острие жизни, воин сознает тонкую грань между уничтожением и выживанием. Для обычного человека жизнь на грани равносильна ночному кошмару, для воина - это шанс, которым он рад воспользоваться, поскольку именно так воин выражает жизни свою глубокую признательность и свое уважение.

ВОИН ПРИНИМАЕТ ВЫЗОВЫ ЖИЗНИ В ПОДЛИННОМ СМИРЕНИИ. НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ, КАК РАЗВОРАЧИВАЕТСЯ ЕГО СУДЬБА, ОНА НИКОГДА НЕ СТАНЕТ ДЛЯ ВОИНА ПРИЧИНОЙ НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТИ, А БУДЕТ ЛИШЬ ЖИЗНЕННЫМ ВЫЗОВОМ, СПРАВИТЬСЯ С КОТОРЫМ, - ЧЕСТЬ ДЛЯ НЕГО.

Единственная причина, почему человек ненавидит саму мысль о жизни на грани, заключается в приверженности идее, что жизнь его не такая, какой бы ей следовало быть согласно его представлениям. Испытывая чувство неудовлет­воренности и горечи, человек неизменно надеется сделать собственную жизнь более адекватной своим воззрениям. Чтобы поддерживать такие надежды, человек должен верить в некое будущее, в котором ему удастся материализовать свои желания. Поэтому вовсе не удивительно, что даже мысль о жизни на грани отвратительна человеку, ведь вся эта концеп­ция угрожает его картине мира, наполняя его всепогло­щающим чувством беспокойства и незащищенности.

 

В основе неспособности человека принять свою жизнь такой, какая она есть, лежит представление, что в своей жизни он разбирается лучше, чем силы, ведущие нас по жизни. Ему никогда не приходит в голову, что подобное представление не имеет под собой никакой реальной почвы, ведь никто из нас не обладает необходимым видением, чтобы судить о собственном предназначении. А без видения подобные предположения неизменно будут базироваться на высокомерии и рассудке.

ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК КРАЙНЕ ВЫСОКОМЕРЕН, ОН ВСЕГДА ВОСХИЩАЕТСЯ РАССУДКОМ И ПРЕКЛОНЯЕТСЯ ПРЕД НИМ.

РАССУДОК ЗАСТАВЛЯЕТ НАС ВЕРИТЬ, ЧТО ОТ ВЫЗОВОВ СЛЕДУЕТ БЕЖАТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. НО ТАК ПОСТУПАЕТ ЛИШЬ ТРУС, КОТОРЫЙ НЕ УВАЖАЕТ НИ СЕБЯ, НИ ВОЛШЕБНЫЙ ДАР ЖИЗНИ.

Воин не может позволить себе подобное высокомерие, которое человек считает своим законным правом, поскольку воин не только обладает гораздо большим смирением, но еще и не питает по отношению к рассудку того почтения, что свойственно обычному человеку. В этом вопросе воин гораздо рассудительнее обычного человека, ведь считать, что у рассудка есть карт-бланш на игнорирование жизненных вызовов, - в высшей степени безрассудно. Воин использует свой рассудок в качестве помощника, способствующего полному переживанию жизни, но вовсе не в качестве повода для побега от своих вызовов.

МЕЖДУ ВЫСОКОМЕРИЕМ И СМИРЕНИЕМ СУЩЕСТВУЕТ ОГРОМНАЯ РАЗНИЦА. ВЫСОКОМЕРИЕ ОСНОВЫВАЕТСЯ НА ПРЕДПОЛОЖЕНИИ, ЧТО КТО-ТО СТОИТ ВЫШЕ ЧЕГО-ТО ИЛИ КОГО-ТО ДРУГОГО. СМИРЕНИЕ ОСНОВЫВАЕТСЯ НА ЗНАНИИ, ЧТО НИКТО НЕ ЯВЛЯЕТСЯ БОЛЕЕ ВАЖНЫМ И НЕ СТОИТ ВЫШЕ, ЧЕМ ОСТАЛЬНЫЕ. ОДНАКО ЧЕЛОВЕК СЧИТАЕТ СЕБЕ СМИРЕННЫМ, КОГДА ДЕМОНСТРИРУЕТ ТАК НАЗЫВАЕМОЕ ПОЧТЕНИЕ К БОЛЕЕ ВАЖНЫМ ПЕРСОНАМ, ЧЕМ ОН САМ, А ПОТОМУ В СВОЕМ ТЩЕСЛАВИИ ОН ПРОСТО ПРЕКЛОНЯЕТСЯ ПЕРЕД ВЫСОКОМЕРИЕМ.

Человек охотно принимает вызов только в том случае, если рассудок заверяет его в победе. Редко можно встретить человека, готового взяться за задачу, которая, как он считает, может принести ему вред. Подобные рассуждения всегда основываются на вере, что неудача позорит нас. В свою очередь это предполагает, что человек ставит себя на пьедестал, иначе откуда бы ему падать в глазах окружающих.

В отличие от обычного человека воин знает, что он не более и не менее значим, чем кто-либо другой. Он знает это в силу самого факта своего существования. Бесценный дар жизни, который был дан ему, ничуточки не отличается от дара жизни короля, нищего или букашки. Такое знание действует настолько отрезвляюще, что только самодо­вольного глупца оно не научит смирению. Высокомерие не властно над воином. Благодаря своему смирению воин питает глубокое уважение ко всей жизни, независимо от того, его это жизнь или жизнь короля, нищего, животного, растения, насекомого или атома.

Предыдущая12345678910Следующая

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: