Глава VII К новому европейскому равновесию

Неустойчивое равновесие

Национальные войны 50-х — начала 70-х годов XIX в. за­метно изменили облик Европы. Прежде всего произошли пере­мены в составе основных держав. До этих войн определяющее влияние на европейскую политику оказывали Австрия, Россия, Франция, Великобритания и Пруссия. Теперь место Пруссии заняла Германская империя. Кроме нее на роль одной из веду­щих держав Европы стала претендовать Италия.

Но главное, изменилось соотношение в силах основных го­сударств. Благодаря своим победам в национальных войнах, Германия и в меньшей мере Италия сумели выдвинуться на первый план в европейской политике. Остальные державы были вынуждены уступить им место. Франция частично расте­ряла свой международный авторитет вследствие неудач Напо­леона III и в особенности поражения в войне 1870—1871 годов. Могущество России было подорвано Крымской войной, а также ее общей экономической и технической слабостью. После поражения в войне 1866 гг. и от былого величия Ав­стрии остались одни воспоминания.

За минувшее время не только не пошатнулось, но даже зна­чительно возросло могущество Великобритании. Но ее влияние несколько уменьшилось. После окончания Крымской войны она потеряла интерес к европейским делам и перешла к поли­тике так называемой «блестящей изоляции» (зр1епсН<1 18о1а1юп). Суть этой политики заключалась в том, что Великобритания, вопреки давним традициям, отказалась от участия в войнах и военных союзах на континенте Европы.

Такая перемена в поведении Великобритании отчасти объ­яснялась тем, что с 1837 г., когда на трон вступила королева Виктория, дети котрой принадлежали к Саксен-Кобург-Гот-ской династии, британские монархи утратили право на наслед­ственные владения Ганноверской династии в Германии. Следо­вательно, Великобритания больше не нуждалась в союзниках среди континентальных держав, способных защищать эти вла­дения от агрессоров. Имело значение также и то, что Великоб­ритания стала уделять явно больше внимания колониальной политике. Во второй половине XIX в. она была поглощена ре­формами управления свой колониальной империей, самой об­ширной в мире. Да и вообще Великобританию устраивала сло­жившаяся на континенте Европы расстановка сил. В особен-

6 — 8970 165

ности она была удовлетворена ослаблением позиций Франции и России, которых в XIX в. считала своими главными соперни­ками на международной арене.

Снижение роли Великобритании, Франции, Австро-Вен­грии и России в европейской политике, рост авторитета и вли­яния Германии и Италии — таковы основные черты междуна­родной обстановки, сложившейся в Европе последней трети XIX века. Но хотя основные державы как бы поменялись роля­ми, общий баланс сил был восстановлен. На этой основе про­изошло определенное успокоение, умиротворение Европы. В 70-е годы XIX в. в целом завершился бурный период ее исто­рии, который сопровождался подъемом национальных движе­ний и вспышками национальных войн. Началась относительно мирная полоса развития. Войны не нарушали покой Европы в течение почти половины столетия — вплоть до Первой миро­вой войны. Редкие вооруженные конфликты имели место в это время только на Балканском полуострове.

Однако поначалу международные отношения были весьма неустойчивыми. Раны, оставленные в Европе минувшими вой­нами, продолжали болеть и кровоточить, взаимные обиды еще долго не давали покоя народам. Укрепить мир, вернуть доверие народов друг к другу могла бы спокойная и рассудительная по­литика крупнейших государств, направленная на поиски ком­промиссов и примирение со вчерашними противниками. При­мер другим могли бы подать страны, вышедшие победителями из национальных войн. Особенно Германия, самая могущест­венная и влиятельная держава континентальной Европы. От нее в решающей мере зависели судьбы Европы и мира в пос­ледней трети XIX века.

На международной арене канцлер Бисмарк и после объеди­нения Германии демонстрировал верность принципам «реаль­ной политики». Он заботился прежде всего о выгодах и инте­ресах своей страны, по-прежнему считая, что самой надежной гарантией их защиты является не право, а сила, т.е. военная мощь государства. Бисмарк исходил из убеждения, что наибо­лее опасным, непримиримым противником Германии была Франция, которая потерпела поражение в войне 1870—1871 гг. и, по его представлению, мечтала о реванше. Соответственно свою главную задачу в области внешней политики он видел в том, чтобы помешать ей в осуществлении этой мечты. Учиты­вая, что объединенная Германия по территории, численности населения, экономическому могуществу значительно превосхо­дила Францию, Бисмарк предполагал, что французы никогда в одиночку, без поддержки других государств, не отважатся на войну. Поэтому он стремился изолировать Францию на между­народной арене, исключить возможность того, чтобы у нее по-

явились союзники, особенно в Восточной Европе. Больше всего он хотел избежать войны на два фронта, т.е. одновремен­но на западной и восточной границах Германии. «Кошмар ко­алиций», иначе говоря, страх перед враждебными союзами, ох­ватывающими Германию со всех сторон, стал одной из навяз­чивых идей Бисмарка. Такая политика отнюдь не способство­вала примирению между Францией и Германией.

С целью изоляции Франции Бисмарк постарался установить дружеские отношения с Австро-Венгрией и Россией, единст­венными государствами, с которыми Германия имела общую границу на востоке. Труднее всего, по понятным причинам, это было сделать с Австро-Венгрией. Однако он с блеском пре­одолел все трудности. Бисмарку помогло то, что еще в 1866 г. он проявил предусмотрительность и пощадил самолюбие ав­стрийцев — отказался от оскорбительных для них действий, в том числе и от оккупации Вены прусскими войсками. Что ка­сается России, с которой он и раньше поддерживал дружест­венные отношения, то она охотно пошла на сближение с объ­единенной Германией, которую рассматривала как своего ос­новного партнера на Западе.

24 апреля (6 мая) 1873 г. Россия и Германия заключили со­юзный договор, в соответствии с которым каждая из сторон обязалась предоставить в помощь друг другу 200-тыс. армию в случае нападения на одну из них какого-либо европейского го­сударства. Спустя месяц, 25 мая (6 июня), стараниями Бисмар­ка Россия и Австро-Венгрия заключили консультативный пакт, к которому в октябре того же года присоединилась Германия. Так сложилась группировка трех государств, связанных между собой обязательствами о взаимных консультациях по междуна­родным вопросам и о взаимопомощи в случае войны. Она по­лучила название Союз трех императоров¹.

Каждое из государств-участников этого союза преследовало собственные цели. Россия и Австро-Венгрия нуждались в силь­ном союзнике и одновременно стремились получить хотя бы какие-то рычаги влияния на Германию, могущество которой их беспокоило. Предусмотрительность России оказалась совсем не лишней во время так наз. «военной тревоги» 1875 г., связанной с резкими высказываниями Бисмарка в адрес Франции. Когда Европа замерла в ожидании новой франко-германской войны, Россия смогла убедить германское правительство выступить с заявлением об отсутствии у него агрессивных намерений, что разрядило международную напряженность. Кроме того, союз-

¹ Союз трех императоров неоднократно (в 1881 и 1884 гг.) возобнов­лялся и существовал до 1887 года.

6* 167

ные отношения с Германией позволяли России и Австро-Вен­грии сосредоточить внимание на решении других задач внут­ренней и внешней политики, таких как проведение реформ, усиление своего влияния на Балканах и (в случае России) экс­пансия в Центральной Азии. Германия же благодаря Союзу трех императоров предотвратила сближение обоих держав с Францией и тем самым обеспечила себе на некоторое время весьма комфортное положение в Европе.

Однако Союз трех императоров оказался далеко не самым удачным творением Бисмарка. Миной замедленного действия, подложенной под этот союз, оказались противоречия между Россией и Австро-Венгрией из-за Балкан, значительная часть которых по-прежнему находилась под османским господством.

Добившись в 1871 г. отмены «нейтрализации» Черного моря, Россия стремилась восстановить свое влияние и на Бал­канах. Тем самым она хотела, во-первых, облегчить участь христианских подданных турецкого султана, в большинстве славян — болгар, сербов и др., а во-вторых, установить кон­троль над Черноморскими проливами, имевшими для России важное военное и экономическое значение. Австро-Венгрия преследовала прямо противоположные цели. Она боялась пере­мен на Балканах, в особенности же отделения от Османской империи балканских народов и образования ими независимых государств. Правительство Австро-Венгрии опасалось, что это побудило бы и славянские народы дуалистической монархии еще более решительно добиваться удовлетворения своих наци­ональных требований, что привело бы к окончательному разва­лу древней монархии Габсбургов.

Резкому обострению русско-австрийских противоречий спо­собствовал небывалый в истории подъем освободительного движения народов Балканского полуострова против османско­го господства в середине 70-х годов XIX века. Его подготовили глубокие перемены, происшедшие в их положении с начала столетия. Еще на рубеже XVIII—XIX вв. некоторые из них до­бились самостоятельности под верховной властью турецкого султана. Это явилось результатом как сопротивления самих этих народов иностранному господству, не раз принимавшего форму народных восстаний, так и победы России и других ев­ропейских государств в войнах с Османской империей. При­чем, в рядах русских войск на Балканах обычно сражались против турок отряды народного ополчения, сформированные из местных жителей. В течение всего этого времени Россия и другие европейские державы настойчиво добивались от осман­ского правительства проведения реформ в интересах христиан. Так в составе Османской империи возникли автономные кня­жества Сербия и Черногория. Валахия и Молдавия всегда поль-

зовались под властью Османской империи некоторой долей самостоятельности.

По мере успехов освободительной борьбы возрастала и сте­пень самостоятельности этих княжеств. С их территории были постепенно выведены турецкие войска, а крепости и другие военные объекты перешли под контроль национальных воору­женных формирований. Первой добилась этого еще в конце XVIII в. Черногория. После Крымской войны турецкие войска покинули и территорию Валахии и Молдавии, образовавших в 60-е годы XIX в. единое государство Румынию. К середине 70-х годов XIX в. турецких гарнизонов уже практически не ос­талось и в Сербии. Повсеместно возникли национальные пра­вительства, законы и армии. Власть турецкого султана над этими княжествами стала номинальной. Однако Османская империя противилась предоставлению им полной независимости.

Успеху освободительной борьбы балканских народов спо­собствовало то, что на протяжении XIX в. их экономика пере­живала подъем. Развивались сельское хозяйство, ремесло, тор­говля, правда, во многом еще в старых, средневековых формах. Балканские владения Османской империи были к началу пос­ледней трети XIX в. едва ли не единственным уголком Европы, которого еще не коснулась промышленная революция, а зна­чит, там не было ни современных заводов, ни железных дорог, ни соответствующих им форм предпринимательства и общест­венной жизни. Отсталые по западноевропейским меркам, они, однако, превосходили по уровню своего экономического раз­вития другие провинции Османской империи.

2. Восточный кризис и русско-турецкая война 1877-1878 гг.

В 1875 г. против турецкого господства восстало население Боснии и Герцеговины, одной из провинций Османской импе­рии, населенной католиками, православными и мусульманами. В следующем 1876 г. восстали болгары. Поддержку повстанцам оказали Сербия и Черногория, которые объявили войну Ос­манской империи. Но османские войска подавили восстания в Боснии и Болгарии, причем с жестокостью, которая возмутила общественное мнение и правительства европейских государств. Армии Сербии и Черногории также потерпели поражение.

Возникла угроза самостоятельности обоих княжеств. Это и послужило основанием для вмешательства в конфликт на Бал­канах европейских держав. 19 (31) октября 1876 Г. Россия по­требовала от Османской империи заключить перемирие с Сер­бией. Турки приняли это требование, но отвергли проект мир­ного урегулирования восточного кризиса, выработанный кон-

ференцией послов в Стамбуле. Великобританию и Австро-Вен­грию беспокоила главным образом судьба Османской империи. Они хотели предотвратить ее распад, который мог привести к утрате ими влияния на Балканах. Россия в первую очередь за­ботилась об участи балканских народов. Русское общественное мнение горячо сочувствовало их освободительной борьбе, ис­ходя из представлений о тесной исторической и культурной об­щности с народами России. Возникло движение в поддержку борющихся народов Балканского полуострова. В частности, был организован сбор пожертвований в пользу, как тогда гово­рили, «братьев-славян», «православных братьев», ставших жер­твами преследований. Сотни добровольцев отправлялись в Сербию, чтобы принять участие в освободительной войне. В истории России XIX в. движение солидарности с балканскими народами было ярким свидетельством зарождения духа граж­данственности.

Правительство России не забывало и о собственных интере­сах. Оно решило воспользоваться подъемом освободительного движения на Балканах, чтобы восстановить там свое влияние. С этой целью им была оказана материальная и военная по­мощь балканским народам. Поскольку сербская армия остро нуждалась в обученных кадрах, под видом добровольцев в Сер­бию направлялись офицеры русской армии, формально нахо­дившиеся в отпуске или вышедшие в отставку.

Русское правительство учло уроки Крымской войны и зару­чилось поддержкой своих действий основными державами. Большинство из них удалось убедить в том, что Россия пресле­дует на Балканах справедливые цели, не идущие вразрез с ин­тересами других стран. С Австро-Венгрией была достигнута до­говоренность о том, что в случае русско-турецкой войны ав­стрийские войска оккупируют Боснию и Герцеговину, балкан­ские провинции Османской империи, а Россия воздержится от создания на Балканах «большого славянского государства». Ве­ликобритания, дольше всех возражавшая против вмешательства России на Балканах, удовлетворилась, в конечном счете, обе­щанием России не стремиться к захватам в Малой Азии и под­держать британские притязания на остров Кипр, которым вла­дели турки. С Румынией Россия подписала союзный договор, опираясь на который это княжество объявило о полной неза­висимости от Османской империи.

После того как султан отверг новый проект реформ для балканских славян, 12 (24) апреля 1877 г. Россия объявила войну Турции. На стороне России, кроме Румынии, выступили Сербия и Черногория. Война была тяжелой. Хотя турецкая армия была далеко не самой передовой в Европе, победа над ней досталась дорогой ценой. Противник ожесточенно сопро-

тивлялся. Турецкая крепость Плевна сдалась лишь после многомесячной осады. Тяжелые потери несли русские войска и болгарские ополченцы, обороняя Шипкинский перевал в Бал­канских горах в условиях суровой зимы.

Масштабы победы превзошли все ожидания. На Балкан­ском театре военных действий русские войска подступили к Стамбулу, в Закавказье — отбили у турок города Ардаган, Каре и Батум. 19 февраля (3 марта) 1878 г. в местечке Сан-Стефано близ турецкой столицы был подписан прелиминарный мир. Он закреплял независимость Румынии, Сербии и Черногории, а также предоставлял Боснии и Герцеговине автономию в рамках Османской империи. Но главное он предусматривал создание большого Болгарского княжества, в состав которого должна была войти территория между Дунаем, Охридским озером, Эгейским и Черным морями. По этому договору, русские войс­ка могли находиться в Болгарии в течение 2 лет. Ее граница с Османской империей проходила на небольшом удалении от Стамбула, а также Черноморских проливов Босфор и Дарда­неллы.

Ознакомившись с условиями Сан-Стефанского договора, правительства европейских государств пришли в смятение. Столь значительной перекройки границ, а в особенности уси­ления позиций России на Балканах не хотела ни одна из заин­тересованных держав. Особенно возражали против этого Вели­кобритания и Австро-Венгрия, которые настояли на пересмот­ре условий Сан-Стефанского договора. Россия согласилась с этим требованием, поскольку опасалась оказаться в междуна­родной изоляции, как в годы Крымской войны.

В июне—июле 1878 г. в Берлине состоялся международный конгресс с участием всех основных европейских держав, вклю­чая Османскую империю. Согласно его решениям, Румыния, Сербия и Черногория получили признание в качестве незави­симых государств. Они даже расширили свою территорию за счет бывших османских владений на Балканах. Двойственный статус получила Босния и Герцеговина: формально она остава­лась османским владением, но была оккупирована австрийски­ми войсками и перешла под управление Австро-Венгрии. Рос­сия закрепила за собой Южную Бессарабию и ряд завоеванных территорий в Закавказье.

Однако Берлинский конгресс отменил одно из основных положений Сан-Стефанского договора — об образовании «большого» Болгарского государства. Его территория была раз­делена приблизительно на три равные части. Западная часть (Македония и др. земли) полностью возвращалась под власть турецкого султана. Из южной части (между Балканскими гора­ми и Фракией) была образована область Восточная Румелия,

которая в составе Османской империи получила лишь ограни­ченную административную автономию. Ею управляли чинов­ники, назначенные османским правительством. И лишь в се­верной части (между Дунаем и Балканскими горами) создава­лось самостоятельное Болгарское княжество. В составе Осман­ской империи оно пользовалось широкой политической авто­номией, т.е. правом выбирать собственное правительство, при­нимать законы, создавать армию, устанавливать отношения с иностранными государствами и т.д.

Пересмотр условий Сан-Стефанского договора ущемлял ин­тересы России и задевал патриотические чувства болгар, меч­тавших о воссоздании сильного национального государства. Поэтому решения Берлинского конгресса и в России, и в Бол­гарии были встречены с возмущением. Однако они отнюдь не умаляли исторического значения русско-турецкой войны 1877—1878 гг., которая внесла огромный вклад в освобождение народов Балканского полуострова от османского господства, что и нашло отражение в итоговом документе.

Главный просчет Берлинского конгресса заключался в дру­гом. Он предпринял попытку установить приемлемый для большинства европейских держав баланс сил и интересов на Балканах. Но его участники не посчитались с пожеланиями самих балканских народов, многие из которых вопреки своей воле оставались под властью Османской империи, в т.ч. насе­ление Македонии, Фракии, Албании, Восточной Румелии. Это обусловило неизбежность нового подъема освободительной борьбы на Балканах в будущем, а, следовательно, и междуна­родных осложнений. Таким образом, Берлинский конгресс не привел к установлению прочного мира и спокойствия на Бал­канах. Как всякий временный компромисс он лишь посеял зерна новых конфликтов.

Русско-турецкая война и Берлинский конгресс привели к резкому обострению противоречий между Австро-Венгрией и Россией. Это встревожило Бисмарка, опасавшегося за судьбу Союза трех императоров. На Берлинском конгрессе он демон­стративно взял на себя роль посредника, или, по его словам, «честного маклера», в споре между обеими державами. Во многом благодаря его усилиям Союз трех императоров был во­зобновлен. В 1881 г. Германия, Россия и Австро-Венгрия под­писали договор о взаимных гарантиях, согласно которому обя­зались соблюдать доброжелательный нейтралитет в случае войны одной из них с «четвертой великой державой». По исте­чении трех лет, в 1884 г., этот договор был продлен сроком еще на три года.

Однако со стороны Германии и Австро-Венгрии подписа­ние договора о гарантиях с Россией было не более чем улов-

кой, призванной удержать ее в сфере своего влияния, поме­шать ее сближению с Францией. Оба государства понимали, что Берлинский конгресс не разрешил русско-австрийских противоречий из-за Балкан. Не успели высохнуть чернила на его итоговом документе, как между обеими державами развер­нулось соперничество за влияние на молодые независимые го­сударства Балканского полуострова.

Первое время преимущественным влиянием на них пользо­валась Россия. Ее крупным успехом было то, что в 1879 г. она добилась избрания князем Болгарии своего ставленника Алек­сандра Баттенбергского, племянника императора Александ­ра II. Однако постепенно балканские государства попали под австрийское влияние. Отчасти это объяснялось экономически­ми причинами. Именно через территорию Австро-Венгрии проходили основные транспортные пути, в т.ч. речные и же­лезнодорожные, связывавшие их с другими европейскими госу­дарствами. Кроме того, Австро-Венгрия была богаче капитала­ми, чем Россия, а, стало быть, представляла для них больший интерес как экономический партнер. Наконец, сыграли роль и ошибки русского правительства, дипломатии которого на Бал­канах не всегда хватало деликатности и тонкости.

В 1881 г. Сербия заключила с Австро-Венгрией тайный до­говор, по которому не только отказалась от своих притязаний на Боснию и Герцеговину, а также на Нови-Пазарский сан­джак, но и обязалась не вести переговоры и не заключать со­глашений с другими государствами. При поддержке Австро-Венгрии в 1882 г. князь Милан Обренович провозгласил себя королем, в 1885 г. развязал против Болгарии агрессивную войну. В 1883 г. Румыния присоединилась к союзу Германии, Австро-Венгрии и Италии.

Тройственный союз

В этих условиях ни Австро-Венгрия, ни Германия не пита­ли иллюзий относительно будущего русско-австрийских отно­шений. Бисмарк понимал, что рано или поздно они могут окончательно испортиться, и тогда Германия встанет перед вы­бором, с кем быть вместе — с Россией или Австро-Венгрией. Его симпатии были скорее на стороне России, к которой он не только питал дружеские чувства, но и испытывал благодар­ность за ее поддержку в борьбе за объединение Германии. Но, по его мнению, более надежным и предсказуемым партнером Германии являлась Австро-Венгрия.

Остановив свой выбор на Австро-Венгрии, Бисмарк добил­ся заключения с ней 7 октября 1879 г. тайного союзного дого-

вора. По этому договору оба государства обязались оказывать друг другу помощь в случае нападения на одно из них России.

С этого времени Бисмарк начал выстраивать в Европе новую систему союзов с другими государствами, которая долж­на была прийти на смену обветшавшему Союзу трех императо­ров. Воспользовавшись обострением франко-итальянских про­тиворечий из-за колониального раздела Северной Африки, он принял меры к сближению с Италией. В итоге, 20 мая 1882 г. в Вене был подписан договор о Тройственном союзе Герма­нии, Австро-Венгрии и Италии. В соответствии с ним, Герма­ния и Австро-Венгрия обещали прийти на помощь Италии, если она подвергнется нападению со стороны Франции. Со своей стороны, Италия взяла на себя аналогичное обязательст­во в отношении Германии.

Этот поворот в области внешней политики Германии про­исходил плавно. Бисмарк не желал разрыва с Россией, которую он, естественно, не ставил в известность о характере австро-германского и Тройственного союзов. Он боялся толкнуть ее в объятия Франции, которую по-прежнему считал заклятым вра­гом Германии. Именно поэтому Бисмарк старался поддержи­вать с Россией тесные отношения.

Зерна новых конфликтов,, посеянные Берлинским конгрес­сом, дали всходы очень скоро. В 1885 г. в Восточной Румелии вспыхнуло восстание под лозунгом воссоединения с Болгар­ским княжеством. Правительство князя Александра Баттен-бергского поддержало повстанцев и направило им на помощь болгарскую армию. Воссоединение Северной и Южной Болга­рии явилось крупной победой в борьбе болгарского народа за национальное освобождение. Но оно произошло в такой форме, которая противоречила положениям Берлинского трак­тата. Поэтому в конфликт на Балканах снова вмешались евро­пейские державы. Большинство из них первоначально выступа­ло за сохранение прежних границ. Россия даже отозвала рус­ских офицеров, служивших в болгарской армии. Австро-Вен­грия спровоцировала войну Сербии против Болгарии. Однако успешные действия болгарских войск побудили державы при­знать ее воссоединение как свершившийся факт. Восточная Румелия была официально признана ими составной частью Болгарского княжества.

В этой обстановке в Болгарии произошел государственный переворот. Князь Александр Баттенбергский был свергнут. Вместо него в 1887 г. болгарским князем был избран принц Фердинанд Саксен-Кобургский, ставленник Австро-Венгрии и Германии. Россия нервно отреагировала на эти события, разо­рвав с Болгарией дипломатические отношения (они были вос­становлены лишь в 1896 г.). Это привело к тому, что вслед за

Сербией и Румынией под австро-германское влияние попала и Болгария. После воссоединения в 1885 г. Болгария оставалась по-прежнему под верховной властью турецкого султана. Лишь в 1908 г. она стала полностью независимым государством.

Столь печальная для России развязка Болгарского кризиса способствовала резкому ухудшению ее отношений с Австро-Венгрией и Германией. Когда пришло время, Россия отказа­лась продлить с ними договор о взаимных гарантиях 1881 года. Вместо него 6 (18) июня 1887 г. в Берлине был подписан тай­ный русско-германский договор, получивший неофициальное название «перестраховочного». Этот договор предоставлял Гер­мании дополнительные, в чем-то даже избыточные гарантии безопасности по сравнению с теми, которые она уже имела по Тройственному союзу. Оба государства взяли на себя обяза­тельство соблюдать благожелательный нейтралитет в случае войны одной из них с «третьей великой державой», за исклю­чением Австро-Венгрии и Франции.

По мере того как ослабевали узы, связывавшие Германию с Россией, Бисмарк проявлял все более пристальный интерес к укреплению отношений с Великобританией. Между обоими го­сударствами в то время отсутствовали сколько-нибудь серьез­ные противоречия, поскольку в центре внимания Великобрита­нии были колониальные интересы, а Германию больше всего беспокоили европейские проблемы. Но Великобритания, про­водя политику «блестящей изоляции», и не помышляла о союзе с Германией. Тем не менее, Бисмарк нашел способ подклю­чить ее к системе созданных им в Европе военных союзов. Благодаря его усилиям 12 декабря 1887 г. Австро-Венгрия, Ве­ликобритания и Италия заключили в Лондоне договор о под­держании мира и статус-кво (существующего порядка) в бас­сейне Средиземного моря, Черноморских проливов и на Бал­канах.

Русско-французский союз

Бисмарк по мере возможности пытался сохранить тесные отношения с Россией и помешать ее сближению с Францией. Однако в конце 80-х годов обострились русско-германские экономические противоречия. Причиной тому был самый про­должительный и глубокий в XIX в. экономический кризис, связанный с падением сначала сельскохозяйственных, а затем и промышленных цен. Он начался в 70-е годы и продолжался до середины 90-х годов. Современники называли его «великой депрессией» (в будущем это название перейдет к еще более ка­тастрофическому по своим последствиям кризису начала 30-х годов XX в.). Этот кризис заставил большинство стран Европы

отказаться от политики свободной торговли, которую они про­водили в 60—70-е годы, в несколько раз по сравнению с пред­шествующим периодом снизив таможенные пошлины. Считая, что падение цен связано с дешевым импортом, большинство стран Европы встали на путь таможенного протекционизма, т.е. введения высоких таможенных пошлин на импортные то­вары. Естественно, что такая политика особенно болезненно ударила по главным торговым партнерам, которыми в послед­ней трети XIX в. являлись друг для друга Германия и Россия.

В условиях экономического кризиса правительство Герма­нии пыталось оказать давление на Россию, чтобы добиться снижения ею пошлин на немецкие товары. В 1887 г. немецкие банки по прямому указанию Бисмарка отказали в кредите рус­скому правительству, систематически прибегавшему к ино­странным займам для финансирования государственных расхо­дов. Это заставило Россию обратиться за помощью к Франции. В 1888 г. крупнейшие парижские банки впервые предоставили ей кредит под гарантии французского правительства. За этой сделкой последовали новые, и к 1914 г. государственный долг России французским вкладчикам достиг 10 млрд фр. Одновре­менно выросли и прямые инвестиции Франции в экономику России — с 200 млн фр. в 1888 г. до 2,2 млрд фр. в 1914 году.

Так начался исторический поворот в отношениях между обоими государствами. Их разделяли глубокие политические и идеологические разногласия. Россия была самодержавной мо­нархией, Франция — демократической республикой. В России за республиканскую пропаганду, включая пение «Марсельезы», бросали в тюрьму, во Франции «Марсельеза» с начала 80-х годов XIX в. стала государственным гимном. Что в решающей мере способствовало их сближению, так это ощущение угрозы, исходившей от держав, объединившихся в Тройственный союз.

Отказ Германии в 1890 г. от продления «перестраховочного» договора, а также слухи о присоединении Великобритании к Тройственному союзу ускорили процесс русско-французского сближения. В 1891 г. в Париже Россия и Франция заключили соглашение о взаимных консультациях в случае «угрозы всеоб­щему миру». А спустя всего лишь год, 5(17) августа 1892 г. представители русского и французского генеральных штабов армии подписали военную конвенцию, в соответствии с кото­рой обязались оказывать друг другу военную помощь в случае нападения на одну из них Германии. Причем, была даже опре­делена численность войск, которые должны были выставить Россия и Франция — соответственно 1,3 млн и от 700 до 800 тыс. Военная конвенция вступила в силу в результате об­мена официальными письмами между министром иностранных

дел России и французским послом в Санкт-Петербурге 15(27) декабря 1893 г. - 23 декабря 1893 г. (4 января 1894 г.).

Создание русско-французского союза окончательно привело к выходу России из международной изоляции, в которой она хронически пребывала после развала Венской системы, со вре­мени Крымской войны. Надежды, которые она возлагала на Союз трех императоров, не оправдались, как ярко продемон­стрировали Берлинский конгресс и в особенности образование враждебного ей Тройственного союза.

Трудная задача преодоления международной изоляции Рос­сии выпала на долю министра иностранных дел Н.К. Гирса. Он обладал огромным опытом практической работы, накопленным за долгие годы дипломатической службы. Кроме того, он был гибким и тактичным человеком, сумевшим завоевать полное доверие как Александра II, так и Александра III, которые счи­тали именно себя самыми компетентными во всех вопросах внешней политики. Современники утверждали, что Гире как никто другой подходил для должности министра иностранных дел при этих монархах. Министр исходил из убеждения, что главными партнерами России на международной арене являют­ся Германия и Австро-Венгрия. В особенности он дорожил добрыми отношениями с Германией. Обострение противоре­чий с Германией и Австро-Венгрией заставило его обратить внимание на Францию. Но даже во время переговоров с фран­цузами Гире не оставлял надежды на улучшение отношений с Германией. Достигнутое в конечном счете соглашение с Фран­цией он расценивал не иначе как «брак по расчету», отвечав­ший не столько симпатиям правительства, сколько интересам государства.

Сменивший Гирса на посту министра иностранных дел Рос­сии В.Н. Ламздорф рачительно отнесся к политическому на­следию своего предшественника. Он был убежденным сторон­ником русско-французского союза, но рассматривал этот союз отнюдь не как меру, направленную на подготовку войны с Гер­манией, а как залог, гарантию сохранения с ней добрых, парт­нерских отношений. Поэтому Ламздорф в 90-е годы противил­ся попыткам французского правительства придать более обяза­тельный, официальный характер сотрудничеству генеральных штабов армий обоих государств. Он призывал их «довольство­ваться теми прекрасными, не компрометирующими нас доку­ментально отношениями, которые ныне существуют между Францией и Россией».

Создание русско-французского союза способствовало ста­билизации международного положения. Равновесие в силах основных держав, сложившееся ранее в результате националь­ных войн, приобрело устойчивый характер. Наличие двух про-

тивостоящих друг другу военных союзов, объединявших круп­нейшие и самые могущественные государства Европы, делало любую попытку нарушить существующий баланс сил исключи­тельно рискованной. Не случайно крупнейшие государства впредь в течение 20 лет воздерживались не только от исполь­зования военной силы в Европе, но даже от угрозы ее при­менения.

Фактически к концу XIX в. сложилась новая, довольно ус­тойчивая система международных отношений, характеризовав­шаяся такими признаками, как баланс сил основных держав, наличие общепризнанных и закрепленных международными договорами границ между европейскими государствами, суще­ствование двух противостоящих друг другу военно-политичес­ких группировок. Последнее обстоятельно являлось новшест­вом, отличавшим новую систему международных отношений как от Вестфальской, так и от Венской систем. Важной утратой по сравнению с предшествующим временем было то, что, не­смотря на отдельные попытки (вроде созыва Берлинского кон­гресса и ряда международных конференций, о которых речь пойдет ниже), «европейский концерт» так и не был восстанов­лен. Вероятно, потому что у новой системы не оказалось ни определенного места, ни времени рождения, она в отличие от Вестфальской и Венской систем осталась и без общепризнан­ного названия.

В конце XIX — начале XX в. мир, по крайней мере, в Ев­ропе, казался как никогда прочным и незыблемым. Государст­ва находили возможность решать путем компромиссов даже за­старелые и болезненные противоречия. В частности, сбаланси­рованную политику на Балканах проводил Ламздорф. Он не отказывался от традиционной для России роли покровителя и защитника турецких христиан. Вместе с тем в интересах мира он поддерживал власть султана и выступал за территориальную целостность Османской империи. Благодаря его усилиям в ап­реле—мае 1897 г. Россия и Австро-Венгрия подписали согла­шение по балканским делам, которое осуждало «всякое завое­вательное намерение на Балканском полуострове», от кого бы оно ни исходило.

Но международный порядок, сложившийся к концу XIX в., не был лишен серьезных изъянов. Как всякий устойчивый по­рядок, он был основан на балансе сил основных держав и ав­торитете договоров между государствами. Но грубая военная сила по-прежнему играла существенно большую роль, чем право. По примеру бисмарковской Германии, именно в воен­ной силе европейские державы усматривали главную гарантию обеспечения безопасности и защиты своих интересов. То, что в Европе в конце XIX в. воцарился мир, объяснялось не столько

их искренним стремлением к миру, сколько величайшей осто­рожностью, подогреваемой убеждением в агрессивных намере­ниях соседей. Поэтому на протяжении последней трети XIX в. основные державы создавали военные союзы и наращивали во­оружения. Примечательно, что и Тройственный союз, и рус­ско-французский союз носили оборонительный характер, т.е. они предусматривали совместные действия их участников лишь для отражения агрессии.

Мир в Европе, хотя и казался прочным, на самом деле был весьма хрупким. Во всяком случае, порог военной опасности был низким и имел тенденцию к постоянному снижению. Об этом свиде

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: