Психоаналитический феминизм

Нынешние сторонники психоаналитического феминизма объясняют патриархат, переформулируя теории Фрейда и его последователей (al-Hibri, 1981; Benjamin, 1985,1988; Chodorow, 1978,1990, 1994; Dinnerstein, 1976; Kittay, 1984)¹. Эти тео­рии указывают и выделяют эмоциональную динамику личности, когда эмоции скрыты глубоко в подсознательном или бессознательном слое психики. Кроме того, упор сделан на роли, какую играют в формировании таких эмоций младен­ческие и детские годы. Обращаясь к теории Фрейда, феминисты однако фунда­ментальным образом перерабатывают выводы этого ученого, чтобы одновремен­но не отступать от тех направлений, что вытекают из представлений Фрейда, и не принимать тех из его выводов, которые имеют специфически гендерную окраску и носят дискриминационный и патриархальный характер.

Представители рассматриваемого направления придерживаются особой моде­ли патриархата. Как и все сторонники теории угнетения, он осознается ими как система подчинения мужчинами женщин, как охватывающая всю социальную организацию универсальная система, устойчиво существующая во времени и в пространстве и выдерживающая изредка возникающие трудности. Вместе с тем главной отличительной чертой психоаналитического феминизма остается пред­ставление, что все мужчины в своей повседневной практике постоянно и настой­чиво утверждают и сохраняют эту систему патриархата. Женщины лишь изредка оказывают сопротивление, но чаще всего они идут на уступки или делают все, чтобы оказаться в подчинении. Загадка, которую стараются решить феминисты психоаналитического толка, такова: почему мужчины без устали расходуют мас­су энергии на поддержание системы патриархата и почему женщины не оказыва­ют этому противодействия?

¹ Существует французский психоаналитический феминизм, базирующийся на феминистской трактов­ке пересмотренных Жаком Лаканом произведений Фрейда; см.: Cixous, 1976, 1994; Irigaray, 1985a, 1985b; Kurzweil, 1995.

[380]

Теоретикам такого плана не кажется убедительным аргумент, предполагаю­щий, что для поддержания мощи патриархата мужчинам достаточно осознать свою практическую выгоду. Мобилизация когнитивных ресурсов, на их взгляд недостаточна, чтобы столь интенсивно проявилась энергия, приложимая мужчи­нами для поддержания патриархата. По мнению этих исследователей, такого не может быть, поскольку человек испытывает сомнения и вообще «крепок задним умом», мужчины далеко не всегда уверены, что патриархат представляет для них безоговорочную ценность. Кроме того, если исходить из аргумента, основанного на том, что человек преследует свои собственные интересы, то следует признать: женщины должны восстать против патриархата с особой энергией. Сторонники рассматриваемой теории прибегают к другому способу аргументации, они рас­сматривают те аспекты психики, которые описали фрейдисты: зону человеческих эмоций, полуосознанных или неосознанных желаний и страхов, а также невроза и патологии. В этом им видится источник как необычайно сильной энергии, так и слабости (причем клинически устанавливаемый), который связан со столь глубо­кими психическими структурами, осознать или отследить которые сознание ин­дивида не способно. Стремясь выяснить, откуда же проистекает энергетическая сила патриархата, приверженцы психоаналитического феминизма дали два воз­можных объяснения, почему же существует господство мужчин над женщинами: это страх смерти, а также социальное и эмоциональное окружение, в котором фор­мируется личность ребенка.

Страх смерти рассматривается в психоаналитической теории как один из тех экзистенциальных вопросов, с которым сталкивается каждый индивид и который заставляет всякого человека испытывать ужас. Теоретики феминизма, разрабаты­вающие данную тему, утверждают, что женщины, как правило, значительно мень­ше мужчин подавлены страхом собственной смерти, поскольку они продолжитель­ное время заняты воспитанием детей (al-Hibri, 1981; Dinnerstein, 1976). Мужчины реагируют на перспективу прекращения жизни иначе: они испытывают ужас и пред­принимают серию защитных мер, которые и приводят к господству над женщина­ми. Они стремятся создать что-то, способное надолго их пережить — предметы ис­кусства и архитектуры, огромные состояния и оружие, науку и религию. Все это становится средством, с помощью которого мужчины обретают господство над женщинами (и друг над другом). Они также стремятся (завидуя репродуктивной способности женщин и страстно желая достичь бессмертия благодаря потомству) к тому, чтобы контролировать даже репродуктивный процесс. Мужчины хотят обладать женщинами, распоряжаться их телами и благодаря нормам законности и отцовства стремятся контролировать детей. Наконец, под влиянием страха они избегают напоминаний о своих бренных телах, желая отдалить себя от рождения, природы, сексуальности, человеческого тела, природных функций, а также от жен­щин, чья связь со многими из этих явлений делает их символом последних. Все эти аспекты существования им надобно отринуть, подчинить и контролировать, по­скольку мужчины всегда настроены на то, чтобы удалиться от смертности, отри­нуть и не признавать ее. Женщины, которые символизируют эти запрещенные темы, тоже должны тогда рассматриваться как «Другое», как то, чего боятся, из­бегают, что стремятся взять под контроль.

[381]

Вторая тема, поднимаемая сторонниками психоаналитического феминизма, связана с двумя аспектами развития человека в раннем детском возрасте. Это 1) предположение, что человеческое существо вырастает во взрослого человека, научившись жить с учетом неразрешимого противоречия между желанием свобо­ды действия — индивидуализации — и желанием получить одобрение со стороны других — признания; и 2) тот факт, что во всех обществах самые близкие, нераз­рывные, тесные отношения младенцы и дети на ранней и важнейшей стадии сво­его развития имеют с женщинами — матерью или той, кто ее заменяет (Benjamin, 1985,1988; Chodorow, 1978,1990,1994; Dinnerstein, 1976; Doane & Hodges, 1992). В младенческом и раннем детском возрасте, не обладая даже знанием языка — средством познания, — люди переживают первые фазы своего развития как вихрь примитивных эмоций: страха, любви, ненависти, удовольствия, гнева, неудачи, желания. Эмоциональные последствия раннего опыта навсегда остаются для че­ловека влиятельными, но чаще всего это бессознательные, «чувственные воспоми­нания». Важнейшую роль в этом играет совокупность амбивалентных чувств, ис­пытываемых к женщине/матери/няне: потребность в ней, зависимость от нее, любовь, обладание, но также страх и гнев, вызываемый тем, что она может перечить чужой воле. Отношение детей к отцу/мужчине — случайно, вторично и в плане эмо­циональном однородно. Следовательно, ребенок мужского пола, вырастая в куль­туре, где позитивно оценивается мужественность и принижается женственность, и осознавая свою мужскую идентичность, стремится как можно скорее отделиться от женщины/матери. Такое отчуждение, инициированное культурой, деструктивно по своим последствиям. У взрослого человека эмоциональный остаток детского отношения к женщине — потребность в ней, любовь, ненависть, обладание ею — вызывает требовательность мужчины к женщине, удовлетворяющей его эмоцио­нальные потребности и при этом зависимой и контролируемой им. Мужчина хо­чет доминировать, а взаимное признание со своей стороны для него затруднитель­но. Дитя женского пола, испытывающее те же чувства по отношению к женщине/ матери, обнаруживает свою женскую идентичность в культуре, обесценивающую роль женщин. Девочка вырастает со смешанными позитивными и негативными эмоциями, связанными как со своей личностью, так и вообще с женщиной/мате­рью. Эта амбивалентность ведет к тому, что исчезает вероятность сопротивления социальному угнетению. Взрослая женщина стремится усилить свою способность Добиться признания: у мужчин при помощи сексуальной привлекательности, со­глашаясь с подчиненной ролью; у женщин, поддерживая родственные и дружеские отношения. Становясь матерью, она восстанавливает отношения, которые знако­мы ей с раннего детства — ребенок/женщина.

Последователи психоаналитического феминизма расширяют свой подход, об­ращаясь к анализу не только индивида, но и западной культуры в целом. В науке Запада основной упор делается на четком отделении «мужчины» от «природы», понимании первого как ее «властителя» и на «научном методе», базирующемся на этих отношениях и показывающем «объективную» истину. Такой подход по­лучил новую трактовку как проекция сверхличного мужского Эго с его устрем­ленностью к доминированию и опасением взаимного признания (Jaggar & Bordo, 1989; Keller, 1985). Мотивы, характерные для поп-культуры, - например, изоб-

[382]

ражение на сюжетном и образном уровне мужчины как господина женщины — ин­терпретируются теоретиками психоанализа как показатель дисбаланса между жаж­дой индивидуализации и потребностью в признании (Benjamin, 1985,1988; Brennan, 1994; Chancer, 1992). Если это равновесие нарушается (будь то рамки культуры или собственно индивид) и степень такого распада велика, возникают две патологии: появляется господин, «признающий» другого только как объект контроля, и под­чиненный, отказывающийся от независимости, чтобы стать зеркальным отражени­ем своего господина.

Таким образом, сторонники психоаналитического феминизма объясняют угне­тение женщин, рассматривая эмоциональную потребность мужчин в контроле над ними — т. е. то побуждение, что порождено мужскими неврозами, обусловленны­ми страхом смерти и амбивалентным отношением к матерям. У женщин такие неврозы либо отсутствуют, либо они подвержены комплементарным неврозам, но, как бы то ни было, у женщин нет эквивалентного источника энергии, чтобы сопро­тивляться доминированию мужчин. Клинические исследования в области психи­атрии подтверждают, что такие неврозы широко распространены в западных обще­ствах. Вместе с тем следует особо сказать, что рассматриваемые в данном разделе теории, переходя от общечеловеческих эмоций прямо к вопросу всеобщего угне­тения женщин, не изучают промежуточные социальные установления, связыва­ющие эмоции и угнетение, а потому не могут указать возможные изменения в эмоциях, социальных установках или ситуациях подавления. Некоторые ученые задумались над этническим, классовым и национальным характером основных положений данных теорий и пришли к выводу, что они выведены на основе ис­следования исключительно семей, которые образуют белые люди, принадлежащие к высшему слою среднего класса, из стран Северной Атлантики (Segura & Pierce, 1993; Spelman, 1988; Zhang, 1993). Вообще, теория психоаналитического феминизма предлагает крайне мало стратегий изменения, за исключением, пожалуй, преобразо­вания практики деторождения и массовой культурно-психологической трансформа­ции отношения к смерти. Таким образом, эти теории выявляют корни гендерного угнетения, но при этом нуждаются в основательной разработке проблем социоло­гических факторов, а также стратегий изменения.

Радикальный феминизм

Радикальный феминизм базируется на двух эмоциональных утверждениях: 1) жен­щины обладают абсолютной позитивной ценностью сами по себе — это утвержде­ние выдвигается в качестве противопоставления обесцениванию роли женщин; 2) женщин подавляет — и жестоким образом — система патриархата (Т. Atkinson, 1974; Bunch, 1987; Chesler, 1994; Daly, 1993; С. Douglas, 1990; Dworkin, 1976,1987, 1989; Echols, 1989; French, 1992; Frye, 1983; Griffin, 1978; Jeffreys, 1991; Millett, 1970; Rich, 1976,1980,1993; Richardson, 1996). Радикальные феминисты, которым свойственна эта взрывоопасная смесь любви и гнева, напоминают некоторые во­инственные племенные и этнические группы; афроамериканцев, провозглашаю­щих, что «черное прекрасно», или евреев, переживших Холокост, с их подробнейшим образом записанными «свидетельствами». Опираясь на главные свои идеологи­ческие позиции, радикальные феминисты разработали теорию социальной органи­зации, гендерного угнетения и стратегий изменения.

[383]

Они распознают системы угнетения, в которых одни люди доминируют над дру­гими, в любом социальном институте и даже в базовых структурах общества — ге-теросексуальности, классах, кастах, расах, этнической принадлежности, возрасте и ' гендере. Из всех этих систем господства и подчинения гендер, система патриарха-_та _ наиболее фундаментальная структура подавления. Патриархальная система не только исторически первая структура господства и подчинения, но продолжает _свое существование как наиболее распространенная и устойчивая система неравен­ства, базовая общественная модель доминирования (Lerner, 1986). Благодаря ей муж­чины учатся презирать других людей, не считая их таковыми, и повсеместно контро­лировать их. В рамках патриархата мужчины опознают, а женщины узнают на своем опыте, что собой представляет подчинение. Эта система порождает целый набор со­стояний — виновность и подавление, садизм и мазохизм, манипуляцию и обман, что побуждает мужчин и женщин к проявлению других форм деспотизма. С точки зре­ния радикального феминизма система патриархата понимается как структура со­циального неравенства, которой уделяется наименьшее внимание, но которая, тем не менее, имеет наибольшее значение.

Анализ, проводимый сторонниками радикального феминизма, направлен на понимание патриархальной структуры как аппарата насилия, привлекаемого муж­чинами и социальными организациями, где доминируют те же мужчины, в отно­шении женщин. Насилие не всегда принимает форму откровенной физической жестокости. Оно присутствует как более сложные проявления эксплуатации и контроля: как стандарты моды и красоты; деспотические идеалы материнства, моногамии, целомудрия и гетеросексуальности; как сексуальные домогательства на работе; как правила, диктуемые гинекологией, акушерством и психотерапией; как бесплатный тяжелый труд по дому и низкооплачиваемая работа (MacKinnon, 1979,1989; Rich, 1976,1980; Thompson, 1994; Wolf, 1991). Насилие присутствует в том случае, когда одна группа, преследуя свои собственные интересы, контроли­рует жизненные возможности, окружение, действия и систему восприятия другой группы, как это и происходит в отношении мужчин к женщинам.

Кроме того, радикальные феминисты напрямую связывают систему патриарха­та с физическим насилием: изнасилованием, сексуальным оскорблением, вынуж­денной проституцией, оскорблением жен, кровосмешением, сексуальным совраще­нием детей, удалением матки и другими радикальными хирургическими действиями, садизмом в порнографии, историческими и культурными обычаями сжигать ведьм, избиением женщин за супружескую неверность камнями до смерти, преследовани­ем лесбиянок, убийством младенцев женского пола, перевязыванием в Китае девоч­кам ног с целью воспрепятствовать их дальнейшему росту, оскорблением вдов и практикой удаления клитора (Barnett & LaViolette, 1993; Barry, 1979,1997; Bart & Moran, 1993; Bergen, 1996; Buchwald, Fletcher, & Roth, 1993; MacKinnon, 1993; Owen, 1996; Russell, 1998; Sanday, 1996; Scully, 1990; Stiglmayer, 1994).

Патриархат — универсальная социальная форма потому, что мужчины для Установления контроля всегда могут задействовать свой основной ресурс влас­ти — физическую силу. Также привлекаются и другие ресурсы — экономические, идеологические, законодательные и эмоциональные. Однако превалирует физи­ческое насилие, используемое как в межличностных, так и в межгрупповых отно-

[384]

шениях для защиты патриархальной системы от индивидуального и коллектив­ного сопротивления женщин (Caputi, 1989; Faludi, 1991).

Мужчины воссоздают и поддерживают патриархальную систему не только по­тому, что располагают необходимыми для этого ресурсами, но и из-за своей заин­тересованности в том, чтобы женщина была всего лишь покорным орудием. Жен­щины служат удовлетворению сексуального желания мужчин. Их тело незаменимо для деторождения, а дети удовлетворяют как практические, так и, согласно психо­аналитикам, невротические потребности мужчин. Женщины — полезная рабочая сила. Они оказываются иллюстрацией статуса и власти мужчин. Сопровождая по жизни детей и взрослых мужчин, которые постоянно контролируют их, женщины — не только желательный партнер, но и источник эмоциональной поддержки и про­сто фон, оттеняющий мужское чувство первостепенной социальной значимости. Выполнение этих функций означает, что мужчины стремятся добиться от женщин покорности. Различные же социальные обстоятельства обусловливают вариации в установлении порядка значимости таких функций, что и приводит к межкультур­ным различиям в формировании патриархальной системы. Радикальные фемини­сты не только разъясняют всеобщее гендерное угнетение, но и выдвигают модель понимания межкультурных вариаций в этой сфере.

Как одолеть патриархат? Сторонники радикального феминизма считают, что для начала следует основательно изменить сознание женщины, дабы та поняла свою ценность и силу, отвергла давление патриархальной системы, принуждаю­щей ее быть слабой, зависимой и играть второстепенную роль, стала действовать единым фронтом с другими женщинами, игнорируя различия между ними, для того чтобы утвердить почти что сестринское сообщество доверия, поддержки, уважения и взаимной защиты (McCaughey, 1997). Если оно возникнет, следует прибегнуть к двум другим стратегиям: быть в критической оппозиции к любому аспекту патриархального господства и добиться сепаратизма, предполагающего, что женщины пребывают в рамках своего бизнеса, хозяйства, уходят в женские сообщества, становятся участниками центров творческой деятельности и прини­мают отношения лесбийской любви. Лесбийский феминизм, как важнейшее на­правление радикального феминизма, представляет собой реализацию на практике того убеждения, что «эротическая и/или эмоциональная привязанность к женщи­нам является частью сопротивления патриархальному господству» (Phelan, 1994; Taylor and Rupp, 1993, p. 33).

Как оценить радикальный феминизм? Реакция каждого из нас зависит от сте­пени личного радикализма. Некоторые посчитают это движение чрезмерно кри­тичным, другие же — вполне адекватным. Однако, пытаясь дать некоторую тео­ретическую оценку радикальному феминизму, следует иметь в виду, что данное направление включает положения, выдвигаемые как теми сторонниками феми­низма, которые разделяют социалистические взгляды, так и приверженцами пси­хоаналитического феминизма. Эти положения касаются причин подчиненного места женщин в обществе, но и при этом выходят за рамки указанных разновид­ностей теории феминизма. Кроме того, радикальные ее представители провели исследования, чтобы аргументировать свой тезис о том, что патриархальная си­стема, в конечном счете, основана на практике насилия по отношению к женгди-

[385]

нам. Эти ученые предоставили разумную, хотя, вероятно, все-таки не совершенную, программу необходимых перемен. Их обвиняли в том, что они уделяют внимание исключительно проблеме патриархата. Представляется, что рассматриваемый подход существенно упрощает реалии социальной организации и социального неравен­ства, соответственно, не вполне реалистично описывая и сам предмет насущных изменений к лучшему.

Структурное угнетение

Приверженцы теории структурного угнетения, как и гендерного угнетения, при­знают, что оно следует из той непосредственной выгоды, которую извлекают неко­торые группы людей, контролируя, используя, подчиняя и угнетая другие. Предме­том анализа является узаконивание господства с помощью механизмов социальной структуры, т. е. с помощью повторяющихся и общепринятых способов организа­ции социального взаимодействия. Теоретики структурного угнетения считают, что эти способы всегда представляют собой властные установления, возникшие в процессе исторического развития, с течением времени. В качестве главного пред­мета своего исследования они избирают структуры патриархата, капитализма, ра­сизма и гетеросексуальную систему, полагая, что причиной установления господ­ства и проявлений угнетения оказывается фактор взаимодействия этих структур, способ их совместной реализации. Ученые этого толка не отрицают роли индиви­дуального доминирования, но исследуют его как продукт структурных образова­ний. Мы рассмотрим два варианта теории структурного угнетения — социалисти­ческий феминизм и теорию пересечений.

Социалистический феминизм

Теоретический проект социалистического феминизма организован вокруг трех задач:

1) критически рассмотреть проявления угнетения в рамках патриархальной и капи­талистической систем, принимая в качестве центральной точки отсчета опыт женщин;

2) разработать четкие и адекватные методы социального анализа, широко трактуя исторический материализм; 3) учесть при материалистическом анализе факторов, определяющих состояние общества, сферу идей. Феминисты социалистического на­правления стремятся добиться теоретического синтеза всех имеющихся феминист­ских теорий и одновременно преодолеть их рамки. Точнее, они пытаются совместить Две традиции, которые представляются им наиболее емкими и значимыми, — марк­сизм и радикальный феминизм (Bartsky, 1992; Eisenstein, 1979; Fraser, 1989, 1997; Hansen & Philipson, 1990; Hartmann, 1979; Hartsock, 1983; Hennessey, 1992; Hen­nessey & Ingraham, 1997; Jaggar, 1983; MacKinnon, 1989; Rose, 1995; D. Smith, 1974, 1975,1978,1979,1987,1989,1990a, 1990b, 1992,1993; Vogel, 1995).

Как отмечалось выше, радикальный феминизм целенаправленно критикует патриархальную систему. Марксистский феминизм объединяет характерный для Марксизма классовый анализ и феминистский социальный протест. Однако этот сплав — называемый «неравным браком» (Hartmann, 1981; Shelton & Agger, 1993) — подчас вызывал к жизни, вопреки ожиданиям, вовсе не теорию гендерно­го угнетения, а всего лишь достаточно сдержанное признание гендерного неравен­ства, поскольку интересы женщин рассматривались вместе с критикой классово-

[386]

го угнетения, а не выделялись особо. Хотя собственно марксистский феминизм в современном американском феминистском движении занимает весьма скромное место, он оказывает влияние на теорию социалистического феминизма. Основы данного направления заложены Марксом и Энгельсом (см. главу 4). Главной проблемой, которую они рассматривали, оказалось социально-классовое угнете­ние, но они также обратили внимание и на вопросы гендерного подавления, при­мером тому служит работа «Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства» (написана Энгельсом в 1884 г. с привлечением подробных заметок, сделанных Марксом ровно за год до своей смерти в 1883 г.). Мы даем краткое из­ложение этой книги, поскольку она помогает ввести читателя в классическую мар­ксистскую теорию гендерного угнетения и ознакомить его с методом историче­ского материализма.

Основной аргумент «Происхождения...» заключается в том, что угнетенное по­ложение женщины — следствие не ее биологических свойств, вероятно, неизмен­ных, а социальных отношений, которые можно исторически проследить и, вероят­но, изменить. В XIX в. рассуждения о гендерном вопросе выглядели радикальными, поистине феминистскими. Подчиненное положение женщин обусловлено суще­ствованием семьи — института, само название которого происходит от латинско­го слова, обозначавшего слугу, — поскольку та (как это сложилось в развитых обществах) является системой, позволяющей мужчинам контролировать дей­ствия женщин. Идеология современных обществ рассматривает семью в каче­стве фундаментального и универсального признака социальной жизни, однако Энгельс и Маркс приводят археологические и антропологические свидетельства, показывая, что семья — сравнительно новая форма отношений, что в доистори­ческий период мужчины и женщины существовали в рамках родовых структур, где женщины имели относительную автономность, поскольку их экономическое положе­ние как собирательниц, мастериц, заготовителей и распределителей необходимых вещей было независимым. Фактор, разрушивший социальную систему такого типа и вызвавший то, что Энгельс называет «всемирное историческое поражение женского пола» (Engels, 1884/1974, р. 87), носил экономический характер. В частности, это была замена охоты и собирательства скотоводческой и земледельческой экономи­кой, при которой имевшиеся у мужчин сила, мобильность, а также навыки, при­обретенные ими ранее при выполнении функций охотника, давали им система­тическое преимущество над женщинами. Это привело к понятию собственности, отражавшему идею класса мужчин, претендовавших на общественные ресурсы эко­номического производства как на свои собственные. В экономике нового типа муж­чинам как обладателям собственности нужны были покорная рабочая сила — будь то рабы, пленники, жены или дети — и наследники для сохранения и передачи соб­ственности. Так возникла первая «фамилия» — хозяин и его слуги-рабы, слуги-жены, слуги-дети. С тех пор эксплуатация труда принимала вид все более слож­ных структур господства, что особенно проявилось в классовых отношениях. Политическое устройство было предназначено для охраны этих систем господ­ства, а сама семья в ходе исторических преобразований экономической системы и системы собственности превратилась в зависимый социальный институт, отража­ющий наиболее масштабные формы несправедливости, порождаемые полити-

[387]

ческой экономией, и, соответственно, принудительно подчиняющий женщин. Энгельс и Маркс пришли к выводу, что женщины достигнут свободы социальных, политических, экономических и личных действий только при условии разруше­ния системы, построенной на праве собственности, в результате классовой рево­люции.

Определяя происхождение патриархальной системы вследствие возникновения отношений собственности, ученые рассматривают проблему угнетения женщин, придерживаясь общих рамок марксистского классового анализа. «Собствен­ность» — понимаемая не как личное обладание, но как владение ресурсами, необхо­димыми для общественного производства (средствами производства) — это основа классового разделения, поскольку создает ситуацию, при которой определенные группы способны заявить, что владеют средствами производства, тогда как дру­гие группы становятся наемными рабочими. Особое внимание в марксистском анализе уделяется тому, как осуществляется это классовое разделение при капи­тализме, экономической системе современных обществ. Отличительной чертой капитализма является то, что класс, обладающий средствами производства — ка­питалисты, стремится к постоянному накоплению капитала. Капитал — это богат­ство (деньги или иные ценности), которое может быть использовано для создания материальной инфраструктуры экономического производства. В отличие от дру­гих форм экономической организации, когда люди обменивают товары или день­ги на большее количество товаров, в этой системе капиталисты прибегают к отно­шениям обмена, чтобы накопить капитал, который, в свою очередь, инвестируется в материальную инфраструктуру экономического производства для создания то­варов, цель которого — добиться еще большего благосостояния. Механизм, позво­ляющий капиталистам обратить товар в капитал, — прибавочная стоимость. Это — разница между получаемой работниками компенсацией за свой труд и ценой про­изводимых ими товаров. Эта прибавочная стоимость (которую можно понимать как разницу между издержками на производство и ценой единицы продукции — или прибыль) присваивается капиталистом, который использует ее для улучше­ния условий своей жизни и упрочения власти и, прежде всего, для реинвестиро­вания в текущий процесс накопления капитала и в расширенное воспроизводство.

Особое значение для феминистов социалистического направления имеет опи­санный марксистами анализ классовых отношений, сложившихся при капитализ­ме, которые они считают главным источником угнетения. Проблематичным в ло­гике такого анализа оказывается то, что патриархальная система рассматривается как функция экономических отношений. Последователи социалистического фе­минизма берут на вооружение радикальный аргумент, доказывающий, что патри­архальная система, хотя и взаимосвязана с экономическими условиями, все же представляет собой независимую структуру угнетения.

Теория социалистического феминизма стремится преобразовать два представ­ления — об угнетении в условиях капитализма и об угнетении в патриархальной системе — в единое объяснение всех форм социального угнетения. Для этой цели, в частности, используется термин капиталистический патриархат (Eisenstein, 1979; Hartmann, 1979; Kuhn & Wolpe, 1978). Однако более распространен термин господство, выше определенное (в разделе «Гендерное угнетение») как отноше-

[388]

ния, при которых одной стороне, господствующей, удается сделать другую сторо­ну, подчиненную, орудием своей воли, тл первая отказывается признавать незави­симость подчиненного. Сторонники социалистического феминизма объясняют господство как крупномасштабное структурное образование, отношение власти между группами или категориями социальных акторов. Эта структура господства формирует деятельность, волевые установки и целенаправленные действия инди­видуальных субъектов и одновременно воссоздается в этой деятельности. Социа­листический феминизм главное внимание уделяет женщинам по двум причинам. Во-первых, как и для любого другого направления феминизма, угнетение жен­щин — первостепенная тема анализа. Во-вторых, положение женщин в обществе и их понимание мира — аспекты, позволяющие рассмотреть специфику господ­ства в любых его формах. В конечном счете, этих теоретиков интересуют всевоз­можные проблемы угнетения, причем без разницы, сталкиваются с ними женщи­ны или мужчины. Они также исследуют, каким образом некоторые женщины, испытывающие на себе силу подавления, при этом активно участвуют в угнете­нии других женщин, как, например, происходит в случае с представительницами привилегированного слоя американского общества, которые притесняют бедных. Фактически, одна из стратегий всех последователей социалистического феминиз­ма, заключается в том, чтобы противодействовать предубеждениям и угнетению в рамках женского сообщества как такового (Eisenstein, 1994; Lorde, 1984).

Преобладающее внимание как к вопросам капиталистического патриархата, так и к проблемам господства связано с явной или скрытой приверженностью теорети­ков к историческому материализму, ставшему аналитической стратегией (Hennes­sey & Ingraham, 1997; Jagger, 1983). Исторический материализм, базовый принцип марксистской социальной теории, предполагает, что материальные условия че­ловеческой жизни, включая деятельность и отношения, создающие эти условия, представляются ключевыми факторами формирования человеческого опыта, лич­ности, идей и социальных образований; что эти условия со временем изменяются, поскольку в них заложена определенная динамика; что история есть описание из­менений в материальных условиях групповой жизни и соответствующих перемен в практике, личности, идеях и социальных установлениях. Исторические матери­алисты считают, что социальный анализ должен в исторически конкретных под­робностях исследовать особенности материальных условий групповой жизни и взаимосвязь между этими условиями и характерными для группы знаниями, лич­ностными свойствами, событиями, представлениями и социальными установлени­ями. Связывая исторический материализм с важнейшим для себя вопросом господ­ства, представители социалистического феминизма пытаются осознать свою задачу в рамках теории, исследующей обобщенные социальные установления, проблемы господства, сохраняя при этом приверженность точному, исторически конкретно­му анализу материальных и социальных установлений, формирующих частные случаи господства.

Исторический материализм, отличительный признак социалистического фе­минизма, показывает, сколь многим эта школа обязана марксистской мысли. Од­нако феминисты социалистического толка в данном плане идут дальше маркси­стов. Последнее видно по трем моментам: они заново определяют материальные

[389]

условия, по-новому оценивают значение идеологии и выбирают в качестве глав­ного предмета своего рассмотрения проблему господства. Во-первых, они расши­ряют смысл категории материальных условий человеческой жизни. Марксисты обычно подразумевали под этим понятием экономическую динамику общества, прежде всего — способы создания и рыночного обмена различных видов товара. В существовании такого порядка эксплуатации, делающего одних богатыми, а дру­гих бедными, им видятся корни классового неравенства и классовых конфликтов. Сторонники теории социалистического феминизма учитывают не только развитие экономики, но и другие факторы образования и сохранения человеческой жизни: тело человека, половой инстинкт, рождение потомства и воспитание детей; веде­ние домашнего хозяйства и связанные с этим неоплачиваемые, малоприметные до­машние дела; эмоциональная поддержка; создание знаний. В случае со всеми жиз­ненно важными факторами установки эксплуатации приносят пользу одним и лишения другим. Неотъемлемой частью теории господства становится полный охват всех главных установок, направленных на жизнеобеспечение и эксплуатацию.

Это переосмысление понятия материальных условий ведет к трансформации мар­ксистского представления о том, что люди являются производителями товаров, в ут­верждение, согласно которому люди создают и поддерживают всю жизнь человека в целом. Такой сдвиг понятий направляет нас ко второму различию между марксист­ским историческим материализмом и историческим материализмом, какой сложил­ся в рамках теории социалистического феминизма. Последняя теория особое внима­ние уделяет тому, что иные марксисты пренебрежительно назвали бы ментальными явлениями или феноменами мышления: сознанию, мотивации, представлениям, соци­альным определениям ситуации, знанию, текстам, идеологии, стремлению действо­вать в своих интересах или желанию уступать интересам других¹. С точки зрения феминистов социалистического толка, все указанные факторы влияют на личность, действия человека и структуры господства, реализуемые в процессе таких действий. Кроме того, эти аспекты порождаются социальными структурами, неразрывно свя­занными со структурами производства товаров, которые существуют в экономике, и столь же сложны и влиятельны, как и те. Везде установки эксплуатации позволяют одним обогатиться и получить власть, а других доводят до бедности и сковывают их действия. Анализ процессов, влияющих на формирование человеческой личности, имеет существенное значение для теории господства, и его можно усовершенствовать как раз благодаря принципам исторического материализма.

Третье отличие теории социалистического феминизма от марксистского уче­ния состоит в том, что данная теория считает объектом анализа не классовое, а со­циальное неравенство, широкий диапазон его феноменов. Последователи социа­листического феминизма описывают социальную организацию, в которой структуры экономики, государственного устройства и идеологии сочетаются с потаенны­ми, приватными процессами воспроизводства людей, домашней жизни, сексуаль­ной сферы и аспектами субъективности, которые все вместе служат сохранению многогранной системы господства, чье функционирование затрагивает как ста-

¹ По общему признанию, некоторые неомарксисты, особенно представители критической теории, так­же по-новому оценили объяснительную роль идеологии (см. главу 4).

[390]

бильные обезличенные социальные образцы, так отличающиеся большей тонко­стью межличностные отношения. Анализируя эту систему, феминисты от социа­лизма обращаются и к описанию и крупных структур господства, и к исследова­нию деталей повседневной жизни угнетенных людей. Выдвигаемая ими стратегия изменений базируется на таком выявлении разного рода угнетения, в который они пытаются вовлечь рассматриваемые ими группы угнетенных людей. В результате этого, по их мнению, и сами индивиды, и группы научатся совместно действовать ради всеобщего освобождения.

Общий теоретический набросок социалистического феминизма позволяет оп­ределить три разных подхода. Первый, материалистический феминизм, концент­рируется на гендерны

⇐ Предыдущая72737475767778798081Следующая ⇒

Поделиться: