 |
Призрачные двойники: галлюцинаторное «я»
|
|
|
|
Сонный паралич, как пишут многие мои корреспонденты, иногда сочетается с чувством воспарения, или левитации. Временами возникают галлюцинации, в которых люди видят, как покидают собственное тело, остающееся лежать в постели, а сами отправляются в космическое путешествие через миры и галактики. Эти переживания, столь не похожие на зловещие ночные кошмары, могут сопровождаться ощущением полной безмятежности и радости (некоторые пациенты Чейна используют для обозначения этого ощущения слово «блаженство»). Джанетт Б., всю жизнь страдающая нарколепсией и сонным параличом (которые она обозначает словом «приступы»), писала мне:
«После окончания колледжа эти приступы стали одновременно тягостными и блаженными. Однажды ночью, когда я не могла пошевелить даже пальцем, я покорилась судьбе и почувствовала, что покидаю собственное тело! Пережив короткий приступ ужаса, я испытала невероятное блаженство, поднимаясь ввысь и воспаряя над своим бренным телом. Испытав это ощущение, я с трудом смиряюсь с мыслью о том, что это была всего-навсего галлюцинация. Все мои чувства до крайности обострились: я отчетливо слышала звуки соседского радио, слышала, как за окном стрекотали сверчки. Не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что эта галлюцинация была самым приятным из всего, что мне пришлось ощущать в жизни.
Думаю, я просто болезненно пристрастилась к этому ощущению пребывания вне собственного тела, причем пристрастилась настолько, что, когда мой врач-невролог предложил мне лекарство от сонного паралича и ночных кошмаров, я отказалась, ибо не хотела лишаться ощущения бестелесного парения. Правда, я не сказала врачу об истинных причинах моего отказа.
|
|
|
Некоторое время я даже пыталась усилием воли вызвать у себя эту приятную галлюцинацию. Я обнаружила, что она возникает после какого-нибудь стресса или длительной бессонницы, и стала намеренно лишать себя сна ради путешествий среди звезд. Я летала так высоко, что видела шарообразность Земли…»
Но блаженство это часто сочетается со страхом. Питер С., мой друг, понял это, пережив один эпизод сонного паралича с галлюцинациями. Ему казалось, что он, покинув свое тело, бросил на него прощальный взгляд и воспарил в небо. При этом он испытал невероятное чувство свободы и радости, оставив позади бремя и ограничения тела. Но к этому радостному чувству примешивался и страх, граничивший с ужасом. Питер боялся, что навсегда затеряется в просторах космоса и никогда больше не вернется на Землю, чтобы воссоединиться со своим телом.
Ощущение пребывания вне собственного тела может возникать при возбуждении специфических участков мозга во время приступов мигрени, а также при целенаправленной электрической стимуляции некоторых участков коры[88]. Это ощущение может также возникать после приема психотропных лекарств и в результате самовнушения. Ощущение пребывания вне собственного тела может появиться, когда мозг получает недостаточно крови в результате остановки сердца, аритмии, массивной кровопотери или шока.
Моя знакомая Сара Б. испытала ощущение пребывания вне тела во время родов, непосредственно после рождения ребенка. Сара родила здорового младенца, но потеряла много крови, и врач, принимавший роды, говорил потом, что ему пришлось сжать матку, чтобы остановить кровотечение. Сара писала:
«Я почувствовала, что кто-то сжимает мне матку, и приказала себе лежать спокойно и не кричать. Потом я вдруг взлетела к потолку, ударившись об него затылком. Сверху я смотрела на тело, которое перестало быть моим. Теперь оно находилось от меня на значительном расстоянии. Я видела, как врач склоняется над телом и что-то с ним делает, громко и натужно дыша. Я подумала: «Какая неблагодарная женщина, как много хлопот она доставляет доктору Дж.». Это значит, что я была вполне ориентирована во времени и пространстве, правильно оценивала происходившее. Но я не понимала, что в центре всех этих событий нахожусь именно я.
|
|
|
Через некоторое время доктор Дж. выпрямился, оторвал руки от тела женщины и сказал, что кровотечение остановлено. Как только он это произнес, я сразу же вернулась в мое тело, скользнув в него, как рука в рукав пальто. Теперь я смотрела на врача не сверху, а снизу, и видела, что он склонился ко мне и внимательно на меня смотрит. Зеленая форма была забрызгана кровью».
В тот момент у Сары было очень низкое артериальное давление, и, вероятно, именно это – кислородное голодание мозга – вызвало ощущение пребывания вне тела. Дополнительным фактором могла стать тревога, в то время как слова об остановке кровотечения ободрили роженицу и она вернулась в свое тело, несмотря на то что давление по-прежнему оставалось низким. Любопытно, что Сара перестала узнавать собственное тело, так как во многих других подобных случаях пациенты сообщают, что смотрят сверху на собственное тело как на свой «покинутый» и «пустой» дом.
Другая моя знакомая, химик Хэйзел Р., рассказала мне о своих давних переживаниях, тоже связанных с родами. Для обезболивания родов ей предложили инъекцию героина (в те годы в Англии это была обычная практика), и когда героин начал действовать, Хэйзел почувствовала, что взлетает вверх, под потолок, в углу родильного зала. Видя сверху свое оставленное тело, она не ощущала боли, которая осталась в теле. У Хэйзел обострились все чувства и интеллект: она чувствовала, что может теперь разрешить любую проблему (правда, усмехнулась она, в тот момент у меня не было никаких проблем). Когда действие героина закончилось, Хэйзел вернулась в свое сведенное судорогами тело и снова ощутила боль от схваток. Акушер сказал ей, что можно ввести еще дозу героина. Хэйзел спросила, не повредит ли это ребенку. Когда ей ответили, что нет, она согласилась на следующую инъекцию. После второго укола она снова ощутила блаженный взлет, поднявшись над телом и оставив ему боль. При этом Хэйзел снова ощутила сверхъестественное повышение умственных способностей и обострение всех чувств[89]. Хэйзел до сих пор помнит то переживание в мельчайших подробностях, несмотря на то что с тех пор прошло больше пятидесяти лет.
|
|
|
Очень трудно представить себе такое отчуждение от собственного тела, если самому не пришлось это пережить. Сам я никогда не испытывал ощущения пребывания вне тела, но один раз мне пришлось участвовать в простом эксперименте, показавшем мне, как легко чувство собственного тела может покинуть его и «переселиться» в робота. Этот робот представлял собой металлическую человекоподобную фигуру с видеокамерами вместо глаз и с руками, похожими на клешни лобстера. Этот робот был сконструирован для тренировки астронавтов, которым предстояло управлять подобными машинами в космосе. Мне дали очки, соединенные с видеокамерами, чтобы я видел мир глазами робота, а руки я сунул в перчатки, снабженные сенсорами, передающими мои движения манипуляторам робота. Как только все провода были подключены, я взглянул на мир глазами робота и увидел слева, в нескольких футах, маленькую человеческую фигурку (не показалась ли она мне маленькой, потому что теперь, перевоплотившись в робота, я сам стал больше?) в марсианских очках и перчатках. Мною овладело странное чувство, когда до меня дошло, что та маленькая фигурка – это я.
Хирурга Тони Чикория несколько лет назад ударило молнией, после чего он пережил остановку сердца и клиническую смерть. (Историю Тони я подробно изложил в «Музыкофилии».) Вот что он мне рассказывал:
«…из телефона вырвалась вспышка яркого синего света и ударила меня в лицо. В следующий миг я отлетел назад…Потом…я полетел лицом вперед. Я был ошеломлен и сбит с толку. Оглядевшись, я увидел собственное, распростертое на земле тело. «О черт, я, кажется, мертв», – сказал я себе. Над моим телом склонились какие-то люди. Женщина, ожидавшая своей очереди поговорить по телефону, стояла рядом со мной на коленях и делала непрямой массаж сердца…»
|
|
|
У Тони Чикория опыт пребывания вне тела оказался более сложным, чем обычно. «Потом меня окутало какое-то сине-белое свечение и охватило чувство небывалого довольства и покоя». После этого он почувствовал, что возносится на небеса (пребывание вне тела обернулось ощущением близости смерти, чего не бывает в большинстве случаев), а потом, через тридцать – сорок секунд после удара молнией, возникло новое ощущение: «БАЦ! Я вернулся».
Термин «околосмертные переживания» впервые употребил Рэймонд Моуди в своей вышедшей в 1975 году книге «Жизнь после жизни». Моуди опросил множество переживших клиническую смерть людей и очертил удивительно единообразный и стереотипный набор переживаний тех, кто оказался по ту сторону жизни. У большинства людей возникало ощущение попадания в темный туннель, по которому они двигались навстречу яркому свету (некоторые называли этот свет «существом света») и по пути наталкивались на барьер, который представлялся им границей между жизнью и смертью. Перед внутренним взором многих больных стремительно проплывала вся их жизнь; другие видели друзей и родственников. При типичном ощущении близости смерти все это пропитано чувством покоя и радости, такой сильной, что вынужденное возвращение (в тело) сопровождается чувством сожаления. Эти переживания воспринимаются как реальные (более реальные, чем сама реальность, как говорили некоторые люди, опрошенные Моуди). Многие респонденты Моуди склонялись к сверхъестественному толкованию своих переживаний, но другие склонялись к тому, что это были галлюцинации, хотя и невероятно сложные. Многие ученые пытались дать естественное объяснение феномену кровоснабжения головного мозга, так как ощущение близости смерти чаще всего сочетается с остановкой сердца или с глубоким обмороком, когда резко снижается артериальное давление, лицо больного становится пепельно-серым, так как голова и мозг лишаются притока крови.
Кевин Нельсон и его коллеги из университета штата Кентукки представили доказательства, позволяющие утверждать, что при нарушении мозгового кровотока происходит своеобразное расщепление сознания, вследствие чего больной, хотя и находится в бодрствующем состоянии, впадает в состояние паралича с одновременным возникновением галлюцинаций, сопровождающихся характерными для сновидений быстрыми движениями глаз. То есть развивается состояние, напоминающее сонный паралич (ощущение близости смерти и в самом деле чаще развивается у людей, предрасположенных к сонному параличу). Объясняет Нельсон и другие характерные черты данного феномена: «темный туннель» – это проявление нарушения кровоснабжения сетчатки глаза (это явление описано у пилотов, у которых при больших перегрузках возникает сужение полей зрения или так называемое туннельное зрение). Яркий свет, как считает Нельсон, – это отражение чрезвычайно сильного возбуждения нейронов, соединяющих отдел ствола мозга (варолиев мост) с подкорковыми зрительными вставочными нейронами, которые далее передают возбуждение в затылочную кору. В дополнение ко всем этим нейрофизиологическим процессам у больного возникает ощущение страха и волнения, вызванное пониманием близости смерти, – некоторые пациенты и в самом деле слышат, как их объявляют умершими, и в этот момент у них возникает страстное желание, чтобы смерть – если уж она неминуема – была мирным переходом к жизни после смерти.
|
|
|
Олаф Бланке и Питер Брюггер изучали этот феномен у нескольких больных, страдавших тяжелой эпилепсией. Подобно описанным в 50-е годы больным Уайлдера Пенфилда, людям, страдающим эпилептическими припадками, не поддающимися медикаментозному лечению, показана операция нейрохирургического удаления очага, вызывающего припадки. Во время таких операций больной должен находиться в сознании, чтобы говорить хирургу о своих ощущениях, так как хирург должен отыскать судорожный очаг и избежать повреждения жизненно важных областей мозга. Бланке сумел показать, что стимуляция определенных участков коры мозга в правой угловой извилине неизменно вызывала у одной больной ощущение пребывания вне тела, а также ощущение легкости, парения и изменение восприятия схемы тела. Больная говорила, что ее «ноги становятся короче», а ступни приближаются к лицу. Бланке и соавторы приходят к выводу о том, что угловая извилина является узловым пунктом в сети нейронов, отвечающих за восприятие и оценку схемы тела и за оценку информации, поступающей от вестибулярного аппарата. Авторы считают, что «чувство отделения от тела является результатом нарушения интеграции информации, поступающей от тела, с информацией, поступающей из вестибулярного аппарата».
Бывают и другие состояния, когда отделения сознания от тела не происходит. В таких случаях человек просто видит своего двойника со стороны, причем этот двойник часто копирует позу, походку и поведение своего «оригинала». Эти аутоскопические галлюцинации бывают только зрительными и обычно длятся совсем недолго – всего несколько минут во время мигренозной или эпилептической ауры. В своей «Истории мигрени от Каппадокии до Королевской площади» Макдональд Кричли описал этот феномен у великого натуралиста Карла Линнея:
«Часто Линней видит свое второе «я» идущим по саду рядом с ним. Этот фантом повторяет все его движения – например наклоняется, чтобы рассмотреть растение или сорвать цветок. Иногда это второе «я» занимает в кабинете место Линнея за рабочим столом. Однажды во время лекции он решил показать студентам какой-то минерал и отправился в кабинет. Открыв дверь, он тут же закрыл ее со словами: «О, оказывается, я уже там».
Такие же галлюцинации удвоения регулярно, в течение трех месяцев, посещали Шарля Люллена, деда Шарля Бонне. Вот как описывает их Доуве Драайсма:
«Однажды утром, спокойно покуривая трубку у окна, он вдруг увидел слева какого-то человека, облокотившегося на подоконник. Если не считать того, что этот человек был на голову выше Шарля, в остальном это была его точная копия. Человек курил трубку, был одет в такой же халат, а на голове у него красовалась такая же шапочка. Человек снова появился на следующий день, а потом стал знакомым и привычным привидением».
Аутоскопический двойник – это зеркальное отражение «оригинала», так как правое становится левым, и наоборот. Все движения совершаются тоже как в зеркале. Двойник – это чисто зрительный феномен, не имеющий никакой самостоятельности и не совершающий никаких самостоятельных действий. У двойника нет никаких желаний и намерений – он пассивен и нейтрален[90].
Жан Лермитт, исследуя феномен аутоскопии, писал в 1951 году: «Феномен двойника может возникать не только при эпилепсии, но и при многих других расстройствах головного мозга. Двойники появляются при сифилитическом прогрессивном параличе, при энцефалитах, энцефалозах и шизофрении. Двойники возникают также при очаговых поражениях мозга и посттравматических заболеваниях. Призрак двойника – это верный симптом какого-то органического поражения мозга».
В настоящее время ученые склоняются к тому, что приблизительно в одной трети случаев аутоскопия обусловлена шизофренией, но даже в случаях органического происхождения этого симптома он поддается гипнотическому воздействию. Т.Р. Деннинг и Герман Берриос описали одного тридцатипятилетнего мужчину, у которого видения двойника стали возникать во время припадков височной эпилепсии после перенесенной черепно-мозговой травмы. Во время одного из осмотров больной пожаловался на то, что ему привиделось, как его висевшие в шкафу галстуки превращались в змей. Однако когда врач спросил, не было ли у больного более сложных галлюцинаций или аутоскопии, тот ответил отрицательно. Через неделю больной пришел на прием, явно чем-то расстроенный, и признался, что у него появились аутоскопические галлюцинации:
«Он сидел за столиком в кафе, когда внезапно увидел своего двойника на расстоянии 15–20 ярдов от себя. Двойник смотрел на него с улицы через окно кафе. Двойник был точной копией больного в возрасте девятнадцати лет, в том возрасте, когда случилась травма головы. Призрак ничего не говорил, а само видение продолжалось не больше одной минуты. Больной был страшно смущен и расстроен. Ему захотелось немедленно покинуть кафе. За неделю до этого больной посещал психиатра, в связи с чем естественно предположил, что галлюцинация была спровоцирована расспросами врача».
В большинстве случаев эти видения являются короткими, обычно они длятся не больше нескольких минут, но встречаются и устойчивые, длительные галлюцинации такого рода. Дзамбони и соавторы приводят детальное описание такого случая в опубликованной в 2005 году статье. Их больная, Б.Ф., молодая женщина, у которой во время беременности развилась эклампсия[91], в связи с чем больная в течение двух дней находилась в коматозном состоянии. Когда она начала приходить в себя, врачам стало понятно, что у больной имеет место корковая слепота, частичный двусторонний паралич и выпадение ощущения левой половины тела и левой стороны окружающего пространства. По мере улучшения общего состояния у больной восстановилось зрение, но сохранялась агнозия – женщина не распознавала ни предметы, ни их форму. Именно на этой стадии болезни, пишут авторы, больная начала видеть свое изображение, как будто отраженное в зеркале, стоявшем от ее глаз на расстоянии приблизительно одного метра. Изображение было прозрачным, словно нанесенным на «лист стекла», и казалось больной немного смазанным и расплывчатым. Изображение имело натуральную величину. Больная видела только голову и плечи, но если опускала взор ниже, то видела и ноги. Женщина всегда была одета точно так же, как сама больная. Двойник исчезал, как только Б.Ф. закрывала глаза, но снова появлялся, стоило больной их открыть. (Правда, когда новизна ощущения потускнела, больная стала «забывать» о призраке, иногда на несколько часов подряд.) Больная не испытывала по отношению к призраку каких-либо чувств и не приписывала ему никаких целей и намерений.
По мере улучшения состояния, с исчезновением агнозии, призрак тоже стал бледнеть и постепенно пропал. Произошло это через полгода после поражения мозга. Дзамбони и соавторы предположили, что необычная устойчивость галлюцинации была связана с потерей зрения и с нарушением способности к интеграции ощущений разных модальностей (зрительных, тактильных, проприоцептивных и т. д.) на высших уровнях центральной нервной системы – вероятно, на стыке теменной и височной долей.
Еще более странные и сложные галлюцинации с видениями двойников возникают при так называемой «хеаутоскопии», чрезвычайно редкой форме аутоскопии, когда больной вступает в какие-то взаимоотношения с собственным двойником. Иногда эти отношения бывают дружескими, но подчас и враждебными. Более того, часто сознание больного сталкивается с тяжелой проблемой, так как не может решить, кто из двоих является «копией», а кто – «оригиналом». Чувство самости может переходить от одной личности к другой и обратно. Сначала больной смотрит на мир своими глазами, а потом глазами двойника, и при этом возникает вопрос: кто из двоих является реальной личностью? Двойник видится не как пассивная копия, копирующая осанку и движения оригинала, как при обычной аутоскопии, а как человек, совершающий – в определенных пределах – самостоятельные действия (хотя иногда он просто лежит и вообще ничего не делает).
«Обычная» аутоскопия, такая, как у Линнея или Люллена, представляется в целом доброкачественной: галлюцинации являются чисто зрительными, зеркальное отражение не претендует на самостоятельность и к тому же появляется всего на несколько минут в день. Двойник не совершает никаких целенаправленных действий и не вступает во взаимодействие с больным. Однако хеаутоскопический двойник, дразня больного, воруя его идентичность, может возбудить в нем чувство невероятного страха и спровоцировать на импульсивные и отчаянные поступки. В опубликованной в 1994 году статье Брюггер и соавторы описали такой эпизод у молодого человека с височной эпилепсией:
«Хеаутоскопический эпизод случился незадолго до поступления в госпиталь. Молодой человек самовольно прекратил прием фенитоина, выпил несколько бутылок пива и весь следующий день провел в кровати. Вечером его нашли лежащим под кустом, растущим под окном его комнаты, расположенной на третьем этаже. Юноша рассказал следующее: утром он проснулся с сильным головокружением. Повернув голову, он увидел самого себя, лежавшего рядом с ним. «Я разозлился на этого парня, который был не кто иной, как я сам. Парень не хотел вставать и рисковал опоздать на работу. Я попытался разбудить двойника. Сначала я просто кричал, а потом принялся его трясти, а когда и это не помогло, несколько раз на нем попрыгал. Двойник лежал, ни на что не реагируя». Только после этого молодой человек задумался о том, что все это могло значить, и постепенно проникся диким страхом, так как не мог уже сказать, кто из них двоих настоящий. Несколько раз его самость переключалась. Она то находилась в теле стоявшего в комнате человека, то перемещалась в неподвижно лежавшее на кровати тело. При этом, когда сознание перемещалось в тело, юноша чувствовал себя лежащим и не мог пошевелиться, так как был поражен полным параличом. При этом его страшно пугала склонившаяся над ним фигура двойника, который бил его и пытался поднять. Единственным желанием было снова стать одной личностью. Выглянув из окна (стоя у которого он продолжал видеть себя, лежащего на кровати), он внезапно, повинуясь какому-то импульсу, решил выпрыгнуть, «чтобы избавиться от этого страшного чувства раздвоенности». Кроме того, он думал, что «этот отчаянный прыжок испугает парня в кровати и заставит воссоединиться со мной в одного человека». Что было после прыжка, юноша не помнил. Он пришел в себя только в госпитале от боли в травмированных конечностях».
Некоторые ученые возражают против использования термина «хеаутоскопия», введенного в медицинскую практику в 1935 году. Т.Р. Денинг и Герман Берриос пишут, например: «Мы не видим никаких преимуществ в употреблении этого термина; он слишком педантичен, неудобопроизносим и не используется в обычной медицинской практике». Авторы считают, что между этими двумя состояниями нет дихотомии, так как они представляют собой непрерывный континуум – двойник может быть абсолютно пассивным или может в той или иной степени проявлять самостоятельность. При этом в таком же широком диапазоне происходит расщепление личности – от его отсутствия до полного раздвоения. В опубликованной в 1955 году статье Кеннет Дьюхерст и Джон Пирсон описали одного школьного учителя, который в течение четырех дней после субарахноидального кровоизлияния видел своего двойника:
«Двойник производил впечатление вполне реального субъекта. У больного было такое ощущение, что он видит двойника в зеркале. Двойник сопровождал больного везде. Во время еды он стоял за стулом больного и, таким образом, не показывался ему на глаза до конца обеда. На ночь двойник раздевался и укладывался спать на стол или на кушетку в соседней комнате квартиры больного. Двойник ничего не говорил, не делал никаких жестов, но лишь повторял все действия больного. На лице двойника, как приклеенное, застыло выражение глубокой печали. Больной сознавал, что это галлюцинация, но она настолько тесно переплелась с его личностью, что, приходя на прием к врачу, больной сначала пододвигал стул своему двойнику и только потом садился сам».
Тема двойника, существа, которое отчасти сам человек, а отчасти другой, во все времена неудержимо влекла к себе писателей. Обычно двойник выступал как предвестник скорой смерти или бедствия. Иногда, как в рассказе Эдгара Аллана По «Вильям Вильсон», двойник является видимой и осязаемой проекцией мук нечистой совести, которые становятся все более и более невыносимыми, и в конце концов жертва набрасывается на своего двойника, но закалывает себя. Иногда в произведении двойник остается невидимым, как в рассказе Мопассана «Орля». Но тем не менее он оставляет следы своего присутствия – например выпивает воду из графина, стоящего на ночном столике рассказчика.
Во время написания этого рассказа Ги де Мопассан и сам видел двойника, свой аутоскопический образ. Вот что он рассказывал одному своему другу: «Почти каждый раз, возвращаясь домой, я обнаруживаю своего двойника. Я открываю дверь и вижу его сидящим в кресле. Я сразу понимаю, что это галлюцинация. Но разве это не удивительно? Если человек не может здраво мыслить, он перепугается насмерть!»
Мопассан в то время страдал нейросифилисом, и когда болезнь зашла достаточно далеко, он перестал узнавать себя в зеркале и, как говорят, порой здоровался со своим отражением и пытался пожать ему руку.
Преследующий, но невидимый Орля, образ, подсказанный аутоскопическими переживаниями автора, – это отражение иного состояния. Это как Вильям Вильсон, Голядкин из «Двойника» Достоевского – чисто литературный вымысел, дань традиции готических романов ужасов, жанра, процветавшего с конца XVIII по начало XX века.
В реальной жизни – даже учитывая крайние случаи, о которых пишут Брюггер и другие, – хеаутоскопические двойники отнюдь не все являются злодеями: напротив, они, как правило, дружелюбны, конструктивны и нравственны. Один из больных Оррина Девински, страдавший хеаутоскопией на фоне припадков височной эпилепсии, так описал один из эпизодов: «Это было похоже на сон, но я в этот момент бодрствовал. Внезапно я увидел впереди самого себя с расстояния около пяти футов. Двойник подстригал газон, чем я и сам собирался в тот момент заняться». У этого больного было около дюжины таких видений, и каждый раз они предшествовали припадку. Иногда двойник появлялся и вне связи с припадком. В 1989 году Девински и соавторы писали:
«Его двойник всегда прозрачен, фигура его видна пациенту целиком. Рост двойника немного меньше, чем у самого пациента. Часто двойник одет по-другому и не всегда разделяет мысли и эмоции пациента. Обычно двойник занят тем, чем собирается заняться наш пациент, который говорит: «Этот парень – моя нечистая совесть».
Воплощение в собственном теле – это самая надежная вещь в мире, неоспоримый для подавляющего большинства из нас факт. Мы думаем о себе как о неотъемлемой части собственного тела, а о теле – как о безусловно принадлежащей нам, и только нам, вещи: мы смотрим на мир нашими собственными глазами, ходим на наших ногах, пожимаем чужие руки своими собственными руками. Мы, кроме того, безусловно, чувствуем, что сознание находится у нас в голове. Мы безоговорочно принимаем, что образ или схема тела является фиксированной и стабильной частью нашего бодрствующего сознания, он запрограммирован в нас, поддерживается обратными связями проприоцептивного чувства, информирующего о положении суставов и напряжении мышц, о движениях конечностей.
Именно поэтому такой фурор произвели работы Мэтью Ботвинника и Джонатана Коэна, показавших в 1998 году, что при определенных условиях человек может принять резиновую руку за свою собственную. Если собственная рука испытуемого спрятана под столом и испытуемый ее не видит, а на столе лежит резиновый муляж руки, то при одновременном поглаживании настоящей и резиновой руки у человека возникает убедительная иллюзия и ощущение того, что его поглаживают именно по неживой, но очень похожей на настоящую руке. И это несмотря на то что испытуемый прекрасно знает, где находится его рука, а где рука резиновая. Со мной происходило приблизительно то же самое, когда я смотрел на мир «глазами» робота. В такой ситуации никакое знание не помогает избавиться от иллюзии. Мозг изо всех сил пытается согласовать информацию от органов чувств, но зрительное восприятие побивает восприятие тактильное.
Хенрик Эрссон, шведский ученый, разработал множество таких иллюзий, используя для этого простейшее оборудование – видеоочки, манекены и резиновые руки. У некоторых людей он вызывал иллюзию пребывания вне собственного тела, других убеждал в том, что у них выросла третья рука, третьим внушал, что их тела усохли до размеров детской куклы или, наоборот, разбухли до невероятно больших размеров, и даже добивался иллюзии обмена телами с другими людьми. Из всех этих опытов с полной очевидностью следует, что представительства органов и частей тела в головном мозге можно легко одурачить, нарушив согласованность тактильных ощущений, зрительного и проприоцептивного восприятия. Если зрение и осязание утверждают что-то, пусть даже абсурдное, то никакое проприоцептивное чувство и устоявшаяся схема тела не смогут противостоять этому абсурду. (Исключения могут наблюдаться у танцоров и спортсменов, обладающих исключительно мощным и развитым чувством положения, ориентации и движения тела.)
Телесные иллюзии, которые изучает Эрссон, – это не просто игра для развлечения на вечеринках, это способ понять, что наше телесное эго, наше ощущение самости, формируется из координации чувств – и не только осязания и зрения, но и проприоцепции, а также, возможно, ощущений, поступающих от вестибулярного аппарата. Эрссон и другие отстаивают идею о том, что в мозге существуют «мультисенсорные» нейроны, расположенные, видимо, в тех участках мозга, где происходит координация сложной (и обычно упорядоченной) сенсорной информации, поступающей в головной мозг. Но если этот процесс нарушается – либо вследствие естественных причин, либо в результате эксперимента, – то наша уверенность в строении собственного тела и в нашей непоколебимой самости мгновенно улетучивается, уступая место иллюзиям.
|
|
|
