Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Законность, целесообразность, справедливость

 

Недопустимость подмены законности целесообразностью, их противопоставления является как ведущим принципом законности.

Недопустимость подмены законности целесообразностью их противопоставления означает, что субъектам правовых отношений предоставляется возможность принимать наиболее эффективные, целесообразные решения в границах правового поля, определенного нормой права. Субъектам права запрещается выходить за правовое поле, нарушать нормативно-правовые акты, они обязаны руководствоваться исключительно требованиями законности. Любые попытки объяснить отступление от действующего законодательства целесообразностью недопустимы. Безусловно из всех важных принципов права как сферы правотворчества, так и при реализации норм права основным является его целесообразность. Но целесообразность права не может и не должна быть отчуждена или противопоставлена другим принципам права и в первую очередь – законности.

Практика корифеев русской адвокатуры показывает блестящее умение сочетать законность и справедливость, дух и букву закона.

Принцип законности предполагает осуществление правосудия в точном соответствии с законом. Правовые государства в области правосудия служат своей цели посредством исполнения определенных процедур.

Интересной теоретической находкой, нацеленной на повышение роли адвокатуры, является выдвигаемое С.С. Алексеевым положение о «возвышенном правосудии», которое этот ученый связывает с концепцией правозаконности. Вот что он пишет по этому поводу: «Важнейший компонент гуманистической философии права, прямо раскрывающий смысл ее характеристики в качестве концепции правозаконности, - это независимое и сильное правосудие, обладающее такими правомочиями и высоким статусом (т.е. такой степенью «возвышенности»), которые делают его способным противостоять исполнительной и в необходимых случаях – законодательной власти».

Проблемы современного правосудия нельзя воспринимать вне концепции правопонимания. Концепция современного правопонимания основана на глубоко гуманистических принципах, выдвигающих требования соответствия права гуманистическим идеалам добра и справедливости.

Далее мы попытаемся проиллюстрировать соотношения понятий «законность», «справедливость», «мораль».

Нельзя сказать, что идея справедливости – нова в современных подходах к праву. Идея справедливости как основная идея права не только не нова – она стара, как мир. Достаточно сказать, что практически все известные законодатели, начиная с первых дошедших до нас, т.е. царя Хаммурапи, провозглашали себя и свои законы воплощением справедливости.[28] И, вероятно, мы не найдем примера, где бы провозглашалось иное. Невозможно представить себе ни законодателя, ни судьи, который бы утверждал: «Я принимаю несправедливый закон» либо: «Постановляемое мною решение несправедливо».

Современная теория права отдает должное этической и материальной концепции права, идее справедливости как основной идее права. Осознавая известный идеализм подобного подхода, мы все же подходим к этой теории сугубо практично. Полагаем, что иррациональная идея права – справедливость, призванная обуздывать неправовой закон и издающее его государство, в современных условиях имеет большой рациональный смысл, который заключается в том, чтобы поставить право на служение человеку.

В этой связи отметим, что выдвигаемая С.С. Алексеевым идея правозаконности отличается от идеи законности, широко распространенной в государствах с тоталитарным режимом, которые, как известно, отличаются своим стремлением не только к законотворчеству и иным видам правотворчества, но и к порядку, т.е. жесткому соблюдению созданных им правовых предписаний.

Правозаконность, по мнению С.С. Алексеева, является воплощением идеи гуманистического права. В противовес ей законность, при всех исторически происходивших с ней метаморфозах («революционная законность», «социалистическая законность»), остается именно законностью, порядком, строем или устройством строжайшего соблюдения действующего позитивного права, выраженного в законах, других юридических источниках.[29] В современном гражданском обществе правовой порядок или, иначе говоря, правовое устройство, призванные выражать законность, основываются на гуманистическом праве и, стало быть, прежде всего, на естественных неотъемлемых правах человека, поэтому юридические отношения должны приобретать естественно-правовой характер.

Общие рассуждения о праве в самом высоком (гуманистическом) его значении мало чего стоят, если идея права не соединена, не спаяна накрепко с идеей законности – такого правового устройства, которое функционирует столь же твердо, непоколебимо, явно и неизменно, как закон природы, то есть, как правозаконность.

В современных условиях общепризнанные неотъемлемые права человека приобретают непосредственно юридическое значение в виде юридической реальности.

Поведение граждан, опирающееся на общепризнанные права человека, не может служить основанием для возложения на них юридической ответственности даже если оно расходится с буквой закона. Вот почему древние римские юристы определяли право как науку о добром и справедливом.

Отличие современного гуманистического права не только в том, что неотъемлемые права человека обладают прямым юридическим действием и образуют основу всей национальной юридической системы, но также и в том, что они призваны определять содержание, смысл и направления деятельности законодательных органов.

Более того, поскольку неотъемлемые права человека имеют первостепенное, основополагающее значение, сообразно их статусу должна строиться сама государственная власть. Во всяком случае, власть должна быть умеренной, не содержать в себе таких потенций, которые позволили бы ей доминировать над правом и, тем более, попирать его.

Идея, выраженная в обретении правами человека непосредственного юридического действия, вызвала к жизни еще одну сторону гуманистической концепции, в соответствии с которой закрепленные в Конституции, в кодифицированных актах фундаментальных отраслей демократические правовые принципы, такие, как презумпция невиновности, принцип состязательности в процессе, принцип диспозитивности в гражданском праве и др., могут приобретать «работающее» юридическое значение, позволяющее органам правосудия принимать правовые решения, несмотря на пробелы и недостатки в законодательстве.

До последнего времени правовая наука относила принципы права к интеллектуальным явлениям, обобщениям, не имеющим прямой юридической значимости. И трансформация взглядов по этому вопросу во многом обусловливается необходимостью последовательной защиты естественных неотъемлемых прав человека.

Осуществление высшего предназначения права – обеспечить и упорядочить свободу личности, суверенность человека, - предполагает известную регламентацию действий, реализуемых людьми по собственной воле. Такая регламентация при господстве диктаторских, авторитарных режимов может быть направлена не на обеспечение свободы, а на ее подавление и в этой связи достигать весьма высокой степени «заурегулированности». Тогда людям предоставляется лишь строго «дозированная» свобода, да притом в виде «права по разрешению», государственными чиновниками.

Важнейшая отличительная особенность правозаконности, как считает С.С. Алексеев, состоит в том, что отдельный человек выступает по своему естественному, прирожденному статусу как свободная личность, и поэтому существует общая дозволенность каждому поступать по своей воле, своему усмотрению – везде, в любом случае, без какого-либо разрешения, лишь бы данное действие не было прямо запрещено законом.

При этом есть ряд сфер в жизни общества (в области охраны здоровья, дорожного движения, использования вредных для человека веществ, безопасности людей и др.), где разрешительные начала сохраняют существенное значение и для отдельного человека. Но это не меняет сути общедозволительного принципа, имеющего приоритетное значение для личности, отдельного человека.

Отметим, что общедозволительный принцип в отношении граждан был торжественно и строго провозглашен в документе французской революции – в Декларации прав человека и гражданина. В ст.5 Декларации записано: «Закон может воспрещать лишь деяния, вредные для общества. Все же, что не воспрещено законом, то дозволено…»

Общедозволительное начало в поведении граждан – принцип не менее важный для понимания правозаконности, самой сути гуманистической концепции права, чем непосредственное и приоритетное юридическое действие прав человека, юридическое значение демократических правовых принципов. Общедозволительное начало является основой презумпции правомерности поведения, которая означает, что любой поступок, какой угодно акт поведения граждан или их объединений считается правомерным, пока не установлено в надлежащих процедурах несоответствие данного поведения закону, то есть, пока не установлено применительно к данному лицу событие правонарушения.

В какой-то мере такого рода требование перекрывается широко известной презумпцией невиновности. Презумпция невиновности охватывает область деятельности правоохранительных учреждений, судебно-процессуальные отношения. Требование признания изначальной правомерности поведения всех граждан имеет общегражданское значение, и наряду с институтом прав человека ставит властные органы в зависимое от статуса граждан положение, а в ситуациях, когда возникает вопрос о юридической ответственности, обязывает их, прежде всего еще до рассмотрения виновности кого-либо, устанавливать само событие правонарушения (преступления).

Безусловно, что в юридическом отношении положение «гражданину дозволено все, кроме прямо запрещенного законом», нуждается в строгом правовом понимании. Вопреки ходячим поверхностным представлениям о том, будто бы приведенная формула открывает простор для анархии и вседозволенности – отсюда непрекращающаяся со всех сторон критика данной формулы, данная правовая формула не допускает достижения антиправовых целей, то есть произвола и беззакония и предполагает установление законом необходимых юридических запретов в отношении всех вредных для общества случаев поведения, представляющих собой исключения из общего дозволения.

Принцип «дозволено все, кроме прямо запрещенного законом», распространяющийся на граждан, их объединения, лишь тогда выполняет свои гуманистические функции, когда он сочетается и действует «в паре» с принципом, диаметрально противоположным по содержанию, - «запрещено все, кроме прямо разрешенного законом», принципом, который должен строго и последовательно распространяться уже не на граждан, а на властные государственные учреждения и должностных лиц. Только тогда, когда государственные органы лишаются возможности поступать произвольно, вторгаться по своему усмотрению во все сферы жизни, а действуют только в пределах, которые для них прямо определены законом, только в этом случае общедозволительное (для граждан, их объединений) начало обретает реальную жизнь.

В обществах с антидемократическим авторитарным строем властные органы действуют в общедозволительном режиме (они дозволяют себе «все», порой даже без всякого «кроме»), а на граждан, подданых распространяется разрешительный порядок: они вправе совершать только то, что им разрешено толи нормативным государственным документом, или индивидуальным разрешением чиновника.

В демократическом же обществе, в котором утверждается правозаконность, указанное соотношение меняется на прямо противоположное, ранее уже рассмотренное: государственные органы, должностные лица подпадают под действие строго разрешительного режима, а граждане, их объединения действуют на общедозволительных началах.

Конечно же, идеи правозаконности, хотя и отвечают требованиям современного гражданского общества, - не более чем идеалы. Это, можно сказать, обобщенный образ, полученный в результате суммирования тенденций и достижений законодательства и юридической практики современных демократических стран с развитой юридической культурой, отечественного как положительного, так и отрицательного опыта, а также представлений авторов, о месте и роли права в жизни людей.

Эти идеи согласуются с нашими человеческими потребностями и устремлениями людей. И, что особо существенно, идеалы правозаконности способны придать оптимистические очертания будущему, определить оптимальный, вариант перспективы развития человеческого сообщества и стать общечеловеческой и одновременно национальной идеей (которую так упорно и так безуспешно в наши дин «ищут» в российском обществе).[30]

В аспекте теории правового государства, в теории права иногда говорят о позитивном и негативном принципах законности.[31]

Негативный принцип – это ограничительный принцип, ограничивающий возможность государства в определении поведения человека преступным и привлечении его к уголовной ответственности.

Негативный принцип законности исходит из правила nulla poena sine lege (нет наказания без упоминания о нем в законе). В соответствии с принципом законности высшей целью правовой системы должна быть защита граждан от покушений на их права со стороны государства, которое постоянно навязывает им свою волю. Принцип разделения властей способствует обеспечению безопасности граждан от произвола государства.

В российском уголовном праве, например, эта сторона законности сформулирована в ст.3 Уголовного Кодекса РФ («Принцип законности»):

Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом.

Применение уголовного закона по аналогии не допускается.

Смысл этой нормы, основанной на известном правиле nulla crimen sine lege (нет преступления без указания о том в уголовном законе) – защищенность человека от необоснованного привлечения к уголовной ответственности, от судебного произвола.

Указанный принцип реализуется не только в связи с применением уголовного наказания к лицам, совершившим преступные посягательства, или с угрозой его применения к потенциальным преступникам. Но уголовный закон, отграничивая преступное поведение от непреступного, должен стоять и на страже прав и интересов лиц, которые не совершали предусмотренного уголовным законом преступного деяния. Реализация этой задачи в первую очередь зависит от совершенства формулировки уголовно-правовой нормы, конструирующей состав того или иного преступления. Ошибки в применении уголовно-правовых норм, повлекшие необоснованное привлечение лиц к уголовной ответственности, могут свидетельствовать и о том, что уголовный закон еще не всегда достаточно эффективно охраняет права и интересы граждан в сфере уголовной ответственности.

Правовое государство основывается на обязательном и неуклонном следовании закону. В отношении же уголовного законодательства принцип правового государства требует наказания всех виновных.

В российской теории уголовного права принцип законности традиционно именуется принципом неотвратимости наказания. Он означает, что всякое лицо, совершившее преступление, должно подлежать наказанию или иным мерам уголовно-правового воздействия, предусмотренным уголовным законом.[32] Смысл этого принципа заключается в том, что неотвратимость ответственности есть лучший способ проявления предупредительного воздействия уголовного закона.

Мысль эта давно известна. Истоки ее в самом деле можно отыскать еще у древнегреческих философов Платона и Аристотеля. В законченной же форме она была сформулирована в книге выдающегося итальянского просветителя и гуманиста XVIII века Ч. Беккариа: «Одно из самых действительных средств, сдерживающих преступление, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности… Уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания произведет всегда большее впечатление, чем страх перед другим, более жестоким, но сопровождаемый надеждой на безнаказанность».[33]

Признание неотвратимости ответственности принципом уголовного права представляет собой тот случай, когда обыденное правосознание рядового гражданина вполне соответствует ему. Известно, что о силе власти (государственной) граждане судят не по степени «чрезвычайности» ее полномочий, а больше по тому, насколько этой власти удается реализовать указанный принцип. К сожалению, современные реалии российского общества с этой точки зрения оставляют желать лучшего: раскрываемость преступлений явно идет вразрез с динамикой их роста.

Не раскрывается примерно каждое второе преступление, а по кражам (в том числе и квартирным, вымогательствам, угонам автомобилей и многим другим преступлениям) процент раскрываемости еще ниже. Так, в 1991 г. в Российской Федерации было зарегистрировано около 2,2 млн. преступлений, около 1 млн. из них остались нераскрытыми. В 1992 г. число зарегистрированных преступлений составило около 2,8 млн., а выявлено около 1,15 млн. В 1993 г. зарегистрировано около 2,8 млн. преступлений, выявлено свыше 1,2 млн.[34] В 1994 г. – около 2,8 млн. преступлений, раскрыто (данные за 10 месяцев) – около 1,3 млн.[35] Некоторое уменьшение количества зарегистрированных преступлений наблюдалось в 1996 г. – около 2,63 млн. (однако снижение слишком незначительно и не компенсирует роста преступности более чем в два раза в предыдущие три года), количество официально нераскрытых тяжких преступлений составило 43%.[36]

Вместе с тем важно уяснить, что неотвратимость уголовной ответственности – это идеал, в реальной жизни недостижимый. Определяющей тенденцией мировой преступности является ее абсолютный и относительный рост. За последнюю четверть века преступность в мире возросла в среднем в 2-3 раза. За это же время преступность в развитых странах увеличилась в 4-5 раз. [37]

И резкий рост преступности в новой России, вставшей на путь демократии и рыночной экономики, также свидетельствует об этом.

Социальный контроль над преступностью в условиях демократического общества осуществляется с большими трудностями, чем в обществе тоталитарном и авторитарном. Статистика свидетельствует о том, что в демократическом обществе уровень преступности гораздо выше, чем при тоталитарных режимах. Авторитарные режимы и в самом деле были способны активно воздействовать на преступность. Получается, что преступность – своеобразная плата за демократию. Однако одновременно имело место невиданное по масштабам ограничение прав человека, не связанное с совершением преступных деяний в понимании действовавших тогда уголовных кодексов. Это – ограничение свободы слова, собраний, митингов и демонстраций, свободы объединения в партии и другие общественные движения и организации, свободы передвижения и выбора места жительства, многих других естественных прав и свобод человека. Концентрационные лагеря существовали при тоталитарных режимах для содержания не столько действительных преступников, сколько мнимых. Вместе с тем обходимо подчеркнуть, что идея демократизации не должна служить оправданием бездеятельности или недостаточной активности правоохранительных органов в их повседневной деятельности по борьбе с преступностью.

Принцип правового государства означает, что на государство возложена обязанность осуществлять уголовно-правовое преследование и даже издавать законы в защиту жертв преступлений.

Позитивная сущность правового государства не может смириться с мыслью о том, что очевидно виновный человек будет ходить по улицам, а государство будет не в состоянии ничего с этим поделать.

В российском уголовно-процессуальном праве есть процедура возобновления дел по вновь открывшимся обстоятельствам (в УПК РСФСР ей посвящена целая глава). В соответствии со ст. 384 УПК вступивший в законную силу приговор суда (в равной степени обвинительный или оправдательный), определение и постановление суда могут быть отменены по вновь открывшимся обстоятельствам. В указанной статье перечисляются основания для по вновь открывшимся обстоятельствам, возобновления дел в числе которых указывается и на обстоятельства, неизвестные суду при вынесении приговора, которые доказывают виновность оправданного лица. Разумеется, что пересмотр оправдательного приговора, как и обвинительного, по мотивам мягкости наказания (или необходимость применения к осужденному закона о более тяжком преступлении) допускается лишь в пределах сроков давности привлечения к уголовной ответственности и (что особенно важно) не позднее одного года со дня открытия новых обстоятельств.

Следует иметь в виду, что в различных правовых системах современного мира сложились разные понимания правового государства. В немецком понимании правовое государство – это карающий меч, для американского гражданина правопорядок – прежде всего, щит против произвола государственной власти. Вероятно менталитет российских граждан ближе к немецкому пониманию законности.

Эти представления о понятиях законности и правового государства, как щита и меча, легко вступают в противоречие. Приверженность к позитивному принципу заключается в ограничении воздействия законодательной нормы при определении ответственности. Если кража как преступление состоит в том, чтобы что-то забрать у кого-то, то тогда большое значение приобретает то обстоятельство, имеет ли это что-то «вещный» характер, ограничено ли оно только материальными предметами и могут ли к ним по аналогии быть отнесены такие действия, как, например, использование электроэнергии. Если убийство, как преступление, охватывает своим составом только лишение жизни, то чрезвычайно важно определить момент начала жизни человека в отличие от жизни развивающегося плода.

Что касается определения момента начала человеческой жизни (позволяющего, к примеру, отличить убийство от незаконного аборта) и ее конца (помогающего установить оконченное убийство, отграничив его от покушения на это преступление), то уголовное право в этом отношении зависит от медицинской науки. Известно, что со временем медицинское (научное) представление о таких временных границах менялось, что влекло за собой изменение и уголовно-правового представления. Например, если раньше начало жизни ребенка связывалось с его первым дыханием (вне утробы матери), то теперь – с началом физиологических родов. Точно так же, если наступление смерти человека связывалось с остановкой сердца, то теперь таким моментом медицина считает наступление необратимых процессов в головном мозге.

Безусловно, для решения указанных вопросов не существует легких путей; уважение буквы закона не исключает необходимости его толкования при отправлении правосудия. Это чрезвычайно важно для правоприменительной деятельности.

Когда речь заходит о толковании закона, особенно уголовного, важность приобретают базовые правила, направленные на минимизацию или максимизацию усилий законодателя для определения преступного поведения и наказания за него, формализованных в правовой норме.

Когда мы рассматриваем вопрос о взаимосвязи между законностью и справедливостью, то должны учитывать следующее.

Мораль связана с правосудием по меньшей мере в двух аспектах. Мы даем моральную оценку интересам, нуждающимся в защите. Кроме того, мы используем моральные критерии для ответа на вопрос, как возможно вменить лицу совершение им противоправного деяния. Эти аспекты переплетаются, но разница между ними очевидно существует.

Вопрос о том, какие интересы подлежат правовой защите, отличается от вопроса, должны ли привлекаться к ответственности лица, реально нарушающие закон, но при условиях, в силу которых они могут быть признаны невиновными. Вопрос, касающийся признания лица невиновным по основаниям вынужденности действий, состояния личной крайней необходимости, ошибки в противоправности и даже в состоянии принуждения как физического, так и психического. Ответ на эти вопросы основан не просто на общепринятой морали. По этой причине представляется уместным остановиться на проблеме моральной ответственности.

Различие между моралью и правом не всегда легко прояснить. Например, идут споры о природе, обязанности предотвращения вреда, причиняемого бездействием (нарушение этой обязанности ставит лицо в такое же положение, как если бы он причинил вред). Такая обязанность иногда налагается на основании родства, например, в отношениях «родители – дети». Признание обязанности действовать превращает такую обязанность в правовую.

Соотношение между законностью и справедливостью требуют от нас понимания справедливости как эталона для измерения функционирования конкретной правовой системы.

Кстати, слово justice в английском языке означает и правосудие, и справедливость.

Можно представить идеальное понимание судьями материальной стороны преступления, но абсолютно совершенный процесс представить себе невозможно. Безупречно проведенный процесс подразумевает полное исключение ошибки, а это, к сожалению, утопия. Суды всегда будут допускать ошибки, даже если процессуальные правила будут прописаны настолько хорошо, чтобы обеспечивалась истина и защищались достоинство и права обвиняемых. Процессуальный аспект отправления правосудия всегда несовершенен, и в нем всегда есть моменты для совершенствования.

Природу законности не так легко понять. Правильно воспринятая идея правового государства должна включать в себя и действующее законодательство, и мораль, и справедливость.

Проблема состоит в определении правильного соотношения между приоритетом буквы закона и философскими проблемами, которые дают жизнь системе права. Противоречие между Буквой закона и его Духом типично не только для права, но, например, и для религии.

Религиозная жизнь немыслима без Библии, но мыслящие теологи не ограничиваются в своих проповедях о Боге и значении Вселенной простым чтением и пересказом ее текста. Юристы также выходят за рамки текста нормы.

Но это оправдано при одном условии: если речь идет об углубленном понимании Духа закона, воплощенного в его Букве. Известный российский юрист, почетный доктор Эдинбургского университета Б.С. Никифоров, говорил: «Дух закона выражается в его букве и ни в чем другом выражаться не может!».[38] должны привлекаться именно для извлечения из Буквы закона.

Юристы должны исходить из того, что справедливые решения возможны и что они вносят свой вклад в поиск истины, понимания законов.

Принципиально важно подчеркнуть, что современное понимание принципа законности допускает при определенных условиях возможность неприменения судами федеральных законов. Пределы такого неприменения сформулированы в постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» от 31 октября 1995 года.[39]

Согласно ч.1 ст.15 Конституции Российской Федерации Конституция имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации разъяснил, что в соответствии с этим конституционным положением судам при рассмотрении дел следует оценивать содержание закона или иного нормативного акта, регулирующего рассматриваемые судом правоотношения, и во всех необходимых случаях применять Конституцию Российской Федерации в качестве акта прямого действия.

Суд, разрешая дело, применяет непосредственно Конституцию РФ, в частности:

· когда закрепленные нормами Конституции положения, исходя из ее смысла, не требуют дополнительной регламентации и не содержат указания на возможность ее применения при условии принятия федерального закона, регулирующего права, свободы, обязанности человека и гражданина, и другие положения;

· когда суд придет к выводу, что федеральный закон, действовавший на территории Российской Федерации до вступления в силу Конституции Российской Федерации, противоречит ей;

· когда суд придет к убеждению, что федеральный закон, принятый после вступления в силу Конституции Российской Федерации, находится в противоречии с соответствующими положениями Конституции;

· когда закон либо иной нормативный правовой акт, принятый субъектами Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и субъектов Российской Федерации, противоречит Конституции Российской Федерации, а федеральный закон, который должен регулировать рассматриваемые судом правоотношения, отсутствует

Нормативные указы Президента Российской Федерации как главы государства подлежат применению судами при разрешении конкретных судебных дел, если они не противоречат Конституции Российской Федерации и федеральным законам (ч.3 ст.90 Конституции Российской Федерации).

Другими словами, в соответствии с данными разъяснениями суды не всегда обязаны безоговорочно следовать предписаниям нормативных правовых актов. Прежде чем применять акты даже столь высокого уровня, они должны проверять, насколько эти акты соответствуют Конституции Российской Федерации.

Понятие законности в современных условиях приобрело своеобразие еще и в связи с тем, что Конституция Российской Федерации (ч.4 ст.15) признала особую роль в российской правовой системе международных договоров Российской Федерации. При определенных условиях законы, противоречащие таким договорам, тоже могут не применяться судами. И осуществление данного конституционного положения – реальность.

Осуществление законности предполагает применение правовой нормы в соответствии с ее смыслом и буквой. Нельзя оправдывать отступление от точного применения норм права ссылкой на быстро изменяющуюся обстановку, неспособностью закона поспевать за бурно развивающейся жизнью. Этого нельзя допускать потому, что сам законодатель при издании закона (нормы права) максимально учитывает возможные в будущем изменения в социальной жизни, ее разнообразие и динамизм. Если в реальной действительности произошли изменения, вызывающие необходимость установления новой нормы либо изменение или отмену действующей правовой нормы, то это – концепция законодателя, а не органа, применяющего нормы права. Пока закон не отменен или не изменен в установленном порядке, он должен строго и неуклонно соблюдаться и исполняться всеми.


Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...