Обоснование прикладной антропологии

Политические исследования №6, 2004.

Политическая роль прикладной антропологии: управление и развитие в международных отношениях

Павел Романов, Елена Ярская-Смирнова

В статье представлена характеристика развития прикладной антропологии в США и Великобритании, периодизация истории дисциплины и понятийный аппарат, раскрывается ее политическая роль в политике колониализма, международных отношениях периода холодной войны и позднейших программах развития. Обсуждаются основные современные направления прикладной антропологии, ее связь с концепцией прав человека, социальным развитием и социальными движениями. Рассматривается отечественная традиция прикладных этнографических проектов и перспективы дисциплины.    

Обоснование прикладной антропологии

Рост интереса к антропологии довольно часто объясняют именно прагматическими мотивами [См. напр., Малиновский 2004; Фирт 2001; Baba, Hill 1997]. К.Клакхон в своем известном учебнике, противопоставляя осторожные шаги прикладных антропологов их же безответственным советам для деловых людей, пишет: «И все же антропология может принести некоторую практическую пользу. Она обладает методиками, пригодными для сбора информации, необходимой для диагностики и интерпретации человеческого поведения. Антропология включает в себя ряд обобщений, выстроенных в течение долгого времени, не нуждаться в которых государственный деятель, администратор или социальный работник может только по незнанию….» [Клакхон 1998: С.297]. Прикладной эффект антропологических знаний ощущался настолько сильно, что была создана даже специальная субдисциплина или направление – прикладная антропология, которая занимается применением уже известных или разработкой специальных методов, поиском новых сведений для решения определенных практических задач.

Ее рождение датируется, как полагают, 1906 г., когда этот предмет был установлен в качестве дисциплины специализации в Оксфорде, хотя сам термин использовался ранее, еще в 1860‑х гг. Джеймсом Хантом, основателем Лондонского Антропологического общества [Eddy, Partridge 1987]. Согласно британскому Словарю социальных наук, А.Рэдклиф-Браун впервые использовал термин «прикладная антропология» в своей статье, опубликованной в 1930 г. «Антропология как общественное служение и вклад в него Малиновского». С точки же зрения самого Б.Малиновского, «практикующая» и «прикладная антропология» суть синонимы, означающие прикладную деятельность вне академической сферы, направленную на решение различных проблем [Chambers 1985]. «Наука начинается с ее практического применения», – говорит Малиновский, который видит роль антропологии в поиске оптимального сочетания традиционного образа жизни туземцев с изменениями, который несет западное влияние, в частности, посредством организации образования [Малиновский 2004: С.23, 25]. Элиот Чейпл мыслил эту дисциплину как «аспект антропологии, который имеет дело с описанием изменений в человеческих отношениях и с выделением принципов, которые управляют ими» [Applied Anthropology 1997: P.20].

В современных определениях прикладной антропологии говорится о роли добытых антропологами знаний в разрешении современных проблем людей, отдельных групп и более широких сообществ. По выражению И. Чамберса, прикладные антропологи «используют знания, навыки и подходы своей дисциплины, чтобы помочь людям решить проблемы и способствовать изменениям» [Chambers 1985: p.8]. Как полагает Дж. Фостер, прикладные антропологи привержены задачам решения современных социальных, экономических и технологических проблем в большей степени, чем развитию социальной и культурной теории [Foster 1969].

Во Франции попытки антропологов реализовать на практике свои идеи относится к началу ХХ века, когда многие из них участвовали в либерально-социалистическом движении. Среди ученых, симпатизирующих социалистам, были Э.Дюркгейм, Л.Леви-Брюль, М.Мосс. Ученик М.Мосса Роберт Герц в одной из своих ранних работ отстаивал социальные реформы в духе государственного социального обеспечения, которые могли бы остановить сокращение численности населения во Франции [Эванс-Причард 2003: 216-216]. Интеллектуальные основания развития антропологии были связаны с задачей улучшения жизни людей с помощью знания: «…социальные науки предоставляют возможность понимать и предсказывать происходящее, ускорить желаемые процессы, расширить возможности если не к контролю за ситуацией, то к успешной адаптации» [Клакхон 1998: С.326]. Ранним социальным теориям был свойствен так называемый «критический амелиоризм, т. е. стремление к улучшению социальной ситуации.Часто развертывание доктринальных идей сопряжено с требованием переустройства «плохого» мира по заданному «хорошему» образцу. С этим связана и социологическая задача создания «Нового мира», основанного на рациональном активизме — энергичном вмешательстве активного разума в существующий порядок вещей. Замысел знания сместился с «вечных истин», до которых разум может возвыситься лишь путем созерцания, очищения от грязи заблуждений и аффектов, на активную силу интеллекта, формирующую мир по точно рассчитанному проекту» [Батыгин 1995:С.11].

И хотя предметом антропологии зачастую полагают институты доиндустриальных обществ, это далеко не так. Во-первых, «во многих постколониальных и развивающихся обществах, а также в обширных пространствах постсоциалистического мира традиционные социальные (например, патрон-клиентные) отношения продолжают играть большую роль; осмысление экономических, социальных, культурных и политических процессов в данных обществах обязательно должно учитывать наличие указанных отношений» [Крадин 1997]. Кроме того, применение антропологических методов показало свою эффективность и в исследовании современных развитых обществ [Романов 1999].  

Отметим также, что первые исследования, где в явном виде разрабатывается проблематика политической антропологии, появились в 1920-х годах ХХ века, когда были опубликованы две важные работы – У.Маклеода, который опирался на этнографические материалы, посвященные североамериканским индейцам, и Р.Лоуи, использовавший более широкие этнографические свидетельства. Обе эти работы рассматривали внутренние и внешние факторы в формировании государств, будучи скорее теоретическими, в незначительной степени опираясь на посвященные политической проблематике материалы. Лишь в 1930-е годы растет число эмпирических политико-антропологических исследований, тогда же развивается соответствующая теория и методология [Баландье 2001]. Считается, что свое летоисчисление политическая антропология официально ведет с выхода в свет книги «Африканские политические системы» под редакцией М.Фортеса и Е.Е.Эванс-Притчарда в 1940 г. [Бочаров 1998: С.135]. Несмотря на всю значимость и очевидность прикладного потенциала политической антропологии [см. Бочаров 1989; Бочаров 1998; Крадин 1997; Тишков 2001], практические проекты как предмет деятельности политических антропологов у Ж.Баландье, например, не рассматриваются [Баландье 2001], что отражает процессы размежевания «чистой» и прикладной науки.