Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
ет себя достаточно безопасно и не снимет маску, выразив свою негативную позицию. Позже это оборачивается тем, что негативная позиция присутствует все время, пока не появится вера в ценность терапии. Отсутствие доверия может и не быть наполненным демонической силой, но ничто не бывает более деструктивным для взаимоотношений, чем глубоко скрытая негативность, которая замаскирована видимой кооперативностью. Деструктивность данной структуры характера состоит в ее нечестности. Отношения с шизоидом всегда фрустрируют, потому что, несмотря на кажущуюся коопе-ративность, он отрицает свои чувства. Если возникает конфликт, эффект его улыбки и поверхностной приятности вынуждает другого человека чувствовать себя виноватым. Даже если видишь под маской негативное отношение, чувствуется, что изменить его невозможно. В конце концов, партнер по контакту начинает испытывать явно негативные чувства и ненависть, и это не всегда удается предотвратить. Шизоид уходит, прячась и защищая себя, и не сознает, что играет роль, провоцирующую сбой взаимодействия. «Отыгрывание» — более осмотрительная тактика. Она включает в себя отрицание собственного доверия или веры и проецирует это на другого человека. Под прикрытием обвинения в недоверии («Я-то вас люблю, а вот вы меня не любите!», «Я даю, а вы только берете!») могут выдвигаться требования, которые другому человеку выполнить невозможно. Вроде бы оправдываясь, шизоид заставляет партнера по взаимодействию почувствовать, что тот несет ответственность за все его, шизоида, несчастья. Такое поведение можно назвать «отыгрыванием», когда оно рационализировано и приписывается другому человеку или какой-то внешней силе.
Человек, находясь в контакте с телом и сознающий свою собственную ненависть, не проецирует ее на других. Он сознает отсутствие сексуального чувства и не обвиняет партнера в том, что тот кастрирует или ослабляет его. Но если тело отвергнуто, если его отрицают, то реальное функционирование становится невозможным. Вытесненные чувства становятся демонической силой, которая отрицает всякую надежду и стремление. Тактика, состоящая в обвинении других людей, составляет суть того, что называется паранойяльным поведением. В этом случае индивидуум проецирует на другого человека свои собственные негативные чувства, особенно вытесненную сексуальность и вытесненную ненависть. Когда эта тактика сталкивается с сопротивлением, параноик реагирует иррациональной яростью, полностью лишаясь какого бы то ни было чувства ответственности за свои действия. В приступе ярости параноик — сущий дьявол. Его взгляд становится злобным, брови искривляются, губы перекашивает злобная ухмылка, кажется, что он одновременно ухмыляется и рычит. Картины, изображающие дьявола и ведьм, вероятно, созданы под впечатлением от подобных экспрессий. В другое время лицо шизоида бывает совершенно ангельским и трудно предположить, что на нем может появиться дьявольское выражение. Уход и ригидность шизоида — это проявление «ослабевшего дьявола» или, вернее, испуганного дьявола, что, по-моему, одно и то же. «Голос» телесного переживания шизоида тоже, к сожалению, демонический. Подвергая сомнению всякую искреннюю интенцию, он упорно цепляется за детскую тактику, которая позволяла выжить. Если он цинично отвергает всякие позитивные чувства, объявляя их сентиментальностью, то вспоминает о детских разочарованиях. Не проработав этого, невозможно преодолеть демоническую силу шизоидной личности.
Чудовище или монстр имеет иной смысл и функционирует по-другому. Я бы дал следующее определение: монстры — это человеческие тела, лишенные человеческих чувств. К примеру, одна из моих пациенток-шизоидов назвала свой рисунок человеческого тела (см. рисунок 13) «чудовищным видением». Потом она сказала: «Она неживая. Она странная, жесткая и как будто убегающая прочь. Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА демоны и монстры 167
У нее невидящий звездный взгляд, какой иногда бывает у меня. Она кажется монстром. Это выражение «шизика». Иногда я вижу себя в зеркале и пугаюсь. Я вижу этот чудовищный взгляд, будто я не знаю, кто я есть или что мне делать. Я не знаю, чего хочу. Когда я ем, то чувствую себя лучше. Но потом мое тело бывает безобразным, гротескным, несчастным. Когда я худею, мое тело становится томным и любимым. Мне оно нравится. Когда я ем, я становлюсь пассивной и вялой. Я только ем, сплю и торчу в ванной комнате. Когда я не ем, то становлюсь напряженной. Я не могу спать, мне не удается опорожнить кишечник. Меня начинает лихорадить. Между этими двумя крайностями для меня ничего нет.» В этом описании ясно виден разлом в личности пациентки. Хотя она лучше чувствует себя, когда ест, собственный внешний вид вызывает у нее отвращение. Это противоречит ее образу эго, состоящему в том, что она томная любимая женщина, которая, однако, только манекен, неспособный заснуть и опорожниться. Ее определение чудовища было таково: «организм, который живет за счет других людей». Но описание чудовища как организма, который ест, спит и осуществляет дефекацию, наталкивает на мысль о ребенке. Грудной ребенок, конечно, живет за счет матери, когда та вскармливает его. Могла ли моя пациентка принести чувство, что она чудовище, из инфантильного переживания, произошедшего во время кормления грудью? Эта пациентка была одной из двойняшек, которых родила восемнадцатилетняя девушка. Она вспомнила, как мать рассказывала ей о том, что у нее рано исчезло молоко и девочкам «не хватало питания». Пациентка не могла вспомнить своих детских переживаний, связанных с кормлением, но, по-видимому, ей пришлось пережить трудный период. Она была посильнее своей сестренки и мать отталкивала ее, чтобы «не обидеть» ту девочку, что была слабее. Несомненно, что борьба девочки за грудь, вызвала у матери впечатление какого-то монстра, который не способен увидеть, что она делает то, что лучше. Мать, по-видимому, была склонна воспринимать естественную потребность ребенка, которую не могла удовлетворить, как чудовищную.
Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...
|