 |
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
|
|
|
|
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
Нетрудно представить себе конфликт, который мог возникнуть при таком переживании. Потакая своему аппетиту, моя клиентка чувствовала себя животным, грудным ребенком, монстром. Не есть — значит отвергать желание своего тела и пытаться исполнить это желание на каком-то другом уровне. Другой уровень — уровень эго. Моя пациентка говорила, что получает некоторое удовлетворение, работая актрисой. В актерской профессии она жила за счет собственных ресурсов, «возбуждалась самостоятельно», она как бы «питалась за счет самой себя». Как долго может человек «есть себя?» Моя пациентка обнаружила, что после нескольких возбуждающих спектаклей, ее действия утрачивали интенсивность. Необходима была другая альтернатива. Она обнаружила, что чувствует себя лучше, если состоит в половой связи с мужчиной. Но как и в театре, когда первое пламенное возбуждение проходило, ее прежние чувства неудовлетворенности и чудовищности возвращались и мучили ее. За короткое время взаимоотношения с мужчиной дегенерировали в садо-мазохистское «отыгрывание» ненависти и взаимных обвинений. Секс для нее был повторением старого конфликта в новых условиях. Он был формой пропитания, и потребность в таком пропитании заставляла ее чувствовать, что она живет за счет другого человека. В конце концов, она начинала ненавидеть себя за свои чувства и презирать мужчину за то, что он уступал ее нуждам.
Эта пациентка стала чудовищем, обернувшись против собственного тела и его животных инстинктов. Ее трудности начались, когда она почувствовала вину за свои инстинктивные побуждения. Если питание, сон и дефекация не нормальны, результатом этого становится невозможная запутанность человеческих чувств. Люди попадают в эту путаницу, пытаясь самореализоваться путем творческой деятельности, будто выход лежит в нефизических способах удовлетворения. Во всех случаях, когда творческие усилия заменяют жизнь тела, это ведет только к образу и никогда — к самости (self). Творческая ак-
|
|
|
тивность удовлетворяет человека и имеет смысл, только когда она обогащает и усиливает жизнь тела, из которого черпает вдохновение.
Чтобы преодолеть чувство, что она монстр, моей пациентке необходимо было идентифицироваться с собственным телом, принять его физические ощущения и мыслить в терминах тела. Шесть лет вербальной терапии игнорировали эту потребность. Ее дыхание было крайне слабым из-за раннего сдерживания сосательного рефлекса. Первая попытка глубоко подышать вызвала сильную панику. Несколько мгновений ей не удавалось уловить собственное дыхание, что очень испугало ее. Потом она заплакала, и ее паника утихла. Необходимо было, чтобы она мобилизовала тело путем агрессивных движений. Этого удалось добиться: она смогла бить ногами по кушетке в положении лежа и лупить по ней кулаками. Кроме этого, мы анализировали ее вину и тревожность. Результаты были весьма положительными. Однажды она сказала: «Я вдруг почувствовала себя так, как никогда раньше не чувствовала. Я почувствовала саму себя. Я чувствовала свое лицо, свое тело. Я знала, кто я. Я теперь знала, как я выгляжу, и мне не было так страшно. Я не впала в панику. Я не чувствовала себя виноватой. Я была очень прямым и честным существом и готова была к такой расплате. Когда я заставляла себя дышать, то ощущала приток хороших чувств».
Монстры в человеке принимают множество форм: призрак, зомби, статуя, чудовище. Одной из моих пациенток была молодая женщина лет двадцати, которая пришла проконсультироваться со мной, поскольку панически реагировала на затруднение дыхания. Она проходила курс вербальной терапии восемь лет назад, но центральная проблема ее отношений с собственным телом осталась незатронутой. Когда я увидел ее впервые, лицо этой женщины было скошено вбок, тело заморожено, а глаза широко раскрыты от страха. Когда восстановилось нормальное дыхание и прошла паника, она рассказала мне следующее: «В шестнадцать лет я очень болела. Я по-
|
|
|
Александр Лоуэн ПРЕДАТЕЛЬСТВО ТЕЛА
ДЕМОНЫ И МОНСТРЫ
171
мню, что решила, что не хочу ничего и никого. Я прервала отношения с людьми и жила в атмосфере нереальности. Я пыталась прикоснуться к дереву, но не могла почувствовать, что это дерево. Когда я переходила улицу, у меня было чувство, что машины не могут даже коснуться меня. Я была духом.
В семнадцать или восемнадцать лет со мной произошло первое любовное приключение. Оно удовлетворило меня. Я пережила вагинальный оргазм, но разорвала отношения, потому что чувствовала себя очень виноватой. Когда эта связь прервалась, я прореагировала очень тяжело. Я была в состоянии, которое доктора назвали «невротическим истощением». После этого я годами не занималась сексом.
Когда мне исполнилось двадцать два, я уехала из родного города. На протяжении нескольких последующих лет у меня были самые «адские» любовные связи. У меня не возникало никаких сексуальных чувств, и секс был компульсивным. Мое тело изменилось. Оно стало тонким и жестким. Были видны все кости. Бедра обузились. Я теряла вес и худела, потому что прекратила компуль-сивно есть.
Я верила, что отказалась от сексуальных чувств, когда уехала из дома. Бессознательно я объясняла свое распутное сексуальное поведение так: «Все хорошо, пока я этим не наслаждаюсь».
Этот случай демонстрирует тесную связь между сексуальным чувством и телесным восприятием. Вытесненное сексуальное чувство подрывало отождествленность эго с телом. Когда сексуальное чувство не возникало, наступало состояние безнадежности. Эта пациентка предприняла отчаянную попытку восстановить ощущение себя (self), прибегая к компульсивной сексуальной активности без чувств. Но, как можно судить по ее рассказу, сексуальная активность без удовольствия не позволяла сохранить контакт эго с телом. Компульсивный и механистичный секс превращал тело в механизм, в робота, то есть дегумани-зировал его.
|
|
|
Другая форма монстроподобного человеческого существа — «статуя», то есть тело, которое иммобилизовано и сохраняет определенную позу. Качество монстра такому телу придает противоречие между видимым отсутствием жизни и фактом, что эта «статуя» — реальное человеческое существо. Анализ такой личности всегда обнаруживает, что человек, заключенный в статую, — маленький покинутый ребенок. Статуеподобное тело — это его защита против страдания и разочарования, которое он ожидает встретить, если выразит потребность в любви и понимании. Кроме того, это безнадежная попытка получить одобрение, пожертвовав своими чувствами. Статуя сообщает: «Хорошо, я стану таким, как вы хотите, теперь вы будете гордиться мной и любить меня». Но эта иллюзия наталкивается на реальность жизни. Кто сможет полюбить статую? Фрустрация и разочарование, переживаемое в этой позе, усиливает безнадежность и длит иллюзию, что просто необходима более совершенная поза. Кроме того, усиливается внутренняя тревожность, что поза разрушится, и что лежащее за ней отчаяние прорвется и затопит личность.
Время от времени сталкиваешься с людьми, внешний вид которых действительно похож на монстров. На клиническом семинаре, который проходил в моем оффи-се. присутствовал молодой человек, чрезвычайно напоминающий монстра Франкенштейна. Он был такой же негнущийся, с механической походкой, квадратными плечами, глубоко посаженными безжизненными глазами. На его лице застыло выражение монстра из кинофильма ужасов. Сходство просто потрясало, с трудом удавалось диссоциировать этого пациента и кино-монстра.
Совершенно удивительным было то. что сам молодой человек совершенно не соответствовал своему внешнему виду. Он был чувствителен, интеллигентен и артистичен. Глубокий анализ его личности выявил, что внешний вид был своеобразным костюмом и маской, которые скры- вали и защищали крайнюю чувствительность. Он напом- нил мне Хеллоуин и наряд маленького ребенка, который
|
|
|
