Роль и значение «начал». Кэ Юань - Мифы древнего Китая

Роль и значение «начал»

Приведенные нами примеры позволяют лучше понять соотношение между космогоническим мифом и мифом о происхождении. Прежде всего нужно отметить, что миф о происхождении начинается в большинстве случаев с краткого описания космогонии: в мифе упоминаются в общих чертах основные моменты сотворения Мира, а далее рассказывается о генеалогии королевской семьи, либо об истории племени или истории происхождения болезней и лекарств, и так далее. Во всех этих случаях мифы о происхождении продолжают и дополняют космогонический миф. Когда речь идет о ритуальной функции некоторых мифов о происхождении (например, в мифе исцеления или, как у племени осейдж, в мифах, назначение которых ввести новорожденного в сакральность мира и общества), складывается впечатление, что их «действенность» имеет отчасти причиной тот факт, что сами мифы содержат в себе рудименты космогонии. Это впечатление может быть подтверждено также тем, что в некоторых культурах (например, в Полинезии) космогонический миф способен иметь не только присущую ему терапевтическую ценность, но является также образцовой моделью для всех видов деятельности и творчества. Можно лучше понять эту зависимость мифов о происхождении от космогонического мифа, если отдавать себе отчет, что как в одном случае, так и в другом, речь идет о «начале». А ведь абсолютное «начало» — это сотворение мира. Речь, конечно, идет не о простом теоретическом курьезе, и недостаточно знать «происхождение», «истоки», необходимо восстановить момент сотворения. Это проявляется через «возвращение вспять», вплоть до восстановления Времени, первоначального, сакрального, времени созидания. И, как мы это уже видели и еще увидим в дальнейшем, восстановление первоначального времени, которое единственно способно обеспечить тотальное обновление Космоса, жизни и общества, достигается прежде всего через реактуализацию «абсолютного начала», т. е. через сотворение мира.

О Пань-гу (Духовная культура Китая Т. 2, С. 541 - 542)

Согласно сведениям III в. – Вселенная представляла собой содержимое яйца, потом родился Пань-гу, разошлись Инь и Ян, породившие небо и землю, Пань-гу стал расти между ними. Позже появился миф создание деталей космоса из останков первочеловека. Когда Пань-гу радуется – погода хорошая, когда гневается – плохая. В позднее средневековье его изображали с топором и зубилом – инструментами, которыми он отделил небо и землю друг от друга. Иногда он изображен с солнцем в одной руке и луной – в другой – согласно одной из легенд, создавая мир, он неверно расположил солнце и луну, которые одновременно скрылись за морем и оставили людей во мраке. Пань-гу велел исправить ошибку. Он написал не левой руке иероглиф солнце, а на правой – луна. Вытянув левую руку, он позвал солнце, а правой – луну. Это действие он повторил 7 раз, после чего солнце и луна поделили свое время пребывание на небосклоне. В позднем религиозном даосизме Пань-гу становится одним из трех верховных божеств (Лао-цзы, Пань-гу и Хуан-ди или Лао-цзы, Пань-гу и Юй-ди). А. И. Кобзев переводит имя Пань-гу как «свернувшаяся в кольцо древность». В одном из вариантов он имел голову дракона и тело змеи.

Кэ Юань - Мифы древнего Китая

2. Сказание о драконовой собаке Пань-ху. От Пань-ху к Пань-гу. Пань-гу отделяет небо от земли. Божественная сила Пань-ry и его превращение. Пань-гу и дракон, держащий свечу. Место погребения Пань-гу.

Кто сотворил небо и землю? Прежде чем говорить об этом, я позволю себе рассказать одну историю об удивительном и отважном псе, который уничтожил врага и в награду получил в жёны прекрасную принцессу.

Рассказывают, что в древние времена, когда правил Гао-синь-ван, у его жены неожиданно заболело ухо. Ровно три года не прекращались боли, сотни врачей пытались вылечить её, но безуспешно. Потом из уха выскочил маленький, напоминающий шелкопряда, золотистый червячок длиною около трёх вершков, и болезнь тотчас же прошла. Княгиня очень удивилась, посадила этого червячка в тыкву-горлянку и прикрыла блюдом. Кто мог знать, что червячок под блюдом превратится в прекрасного пса, словно покрытого парчой с ослепительно блестящими разноцветными узорами? А так как он появился в тыкве-горлянке под блюдом, ему дали имя Пань-гу (пань - по-китайски " блюдо", гу - тыква). Гао-синь-ван, увидев Пань-гу, очень обрадовался и с этого времени не отпускал его от себя ни на шаг. В то время князь Фан-ван неожиданно поднял мятеж. Гао-синь-ван испугался за судьбу государства и обратился ко всем сановникам со словами: «Если найдётся человек, который принесет мне голову Фан-вана, я отдам ему в жёны свою дочь».

Сановники знали, что войско у Фан-вана сильное, победить его трудно, и не решались отправиться навстречу опасности. Рассказывают, что в тот же день Пань-гу исчез из дворца, и никто не знал, куда он убежал. Искали несколько дней подряд, но не нашли никаких следов, и Гао-синь-ван был очень опечален.

Тем временем Пань-гу, оставив дворец Гао-синь-вана, прямехонько направился в военный лагерь Фан-вана. Увидел Фан-вана - и завилял хвостом, и завертел головой. Фан-ван чрезвычайно обрадовался и, обратившись к своим сановникам, сказал:

Боюсь, что Гао-синь-ван скоро погибнет, даже его собака бросила его и прибежала служить мне. Посмотрите, это принесёт мне успех!

Фан-ван устроил большой пир по случаю радостного предзнаменования. В тот вечер Фан-ван хватил лишнего, захмелел и заснул в своём шатре. Воспользовавшись этим, Пань-гу подкрался к нему, вцепился ему зубами в горло, отгрыз голову и стремглав бросился обратно во дворец. Увидел Гао-синь-ван, как его любимый пес, держа в зубах голову врага, вернулся во дворец, и радости его не было предела, и приказал он людям дать псу побольше мелко нарубленного мяса. Но Пань-гу только понюхал блюдо, отошёл прочь и печально лег спать в углу комнаты. Пань-гу перестал есть и лежал без движения, а когда Гао-синь-ван звал его, он не вставал на зов. Так продолжалось три дня.

Гао-синь-ван не знал, что и делать, и наконец спросил Пань-гу:

- Пёс, почему ты ничего не ешь и не подходишь, когда я зову тебя? Неужели ты думаешь получить в жёны мою дочь и злишься на меня за то, что я не сдержал своего обещания? Не в том дело, что я не хочу сдержать обещания, но ведь пёс в самом деле не может взять в жёны девушку. Пань-гу вдруг сказал человечьим голосом:

- Не печалься об этом, князь, а только посади меня на семь дней и семь ночей под золотой колокол, и я смогу превратиться в человека.

Очень удивился князь, услышав такие слова, но исполнил просьбу своего пса и посадил его под золотой колокол, чтобы посмотреть, как произойдёт превращение.

Прошел день, второй, третий... Наступил шестой день. Добрая принцесса, с нетерпением ожидавшая свадьбы, боялась, что пёс умрет от голода, и тихонько приподняла колокол, чтобы посмотреть на Пань-гу. Тело Пань-гу уже превратилось в человеческое, и только голова всё ещё была собачьей, но теперь она уже не могла превратиться в человеческую. Пань-гу выбежал из-под колокола, накинул на себя одежду, а принцесса надела шапку в форме собачьей головы. И они стали мужем и женой. Потом Пань-гу со своей женой ушёл в Южные горы и поселился в пещере среди диких гор, куда никогда не ступала нога человека.

Принцесса сняла дорогие и красивые одежды, надела простое крестьянское платье, принялась трудиться и не роптала, а Пань-гу каждый день уходил на охоту. Так они и жили в мире и счастье. Через несколько лет у них родились три сына и дочь. Тогда они взяли детей и отправились во дворец навестить тестя и тёщу. А так как у детей ещё не было имени, то они попросили Гао-синь-вана дать им имена. Старшего сына после рождения положили на блюдо, вот его и назвали Пань - Блюдо, второго сына после рождения положили в корзину и назвали его Лань - Корзина. Младшему сыну никак не могли придумать подходящего имени. Вдруг небо разверзлось и загрохотал гром, поэтому его назвали Лэй - Гром. Когда дочь стала взрослой, её выдали замуж за отважного воина, и она получила его фамилию - Чжун - Колокол. Впоследствии люди из этих четырёх родов - Пань, Лань, Лэй и Чжун - переженились между собой и из их сыновей и внуков возник народ, среди которого все почитали Пань-гу как общего предка.

В дальнейшем миф о Пань-гу ещё более развился. Это проявилось, в частности, в эпизоде с топором. В книге Чжоу Ю «Сказание о сотворении мира», написанной в начале XVII в., говорится: «[Пань-гу] вытянулся, толкая небо дальше ввысь, а землю вниз. Всё же между небом и землёй оставалась перемычка. Тогда он взял в левую руку долото, в правую руку - топор и принялся долбить долотом и рубить топором. И так как обладал он волшебной силой, в конце концов сумел отделить небо от земли» (глава I, «Пань-гу отделяет небо от земли»).

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился наш первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Приоткрыл глаза, чтобы осмотреться, но, увы! - ничего не увидел: вокруг него был сплошной чёрный и липкий мрак, и сердце его наполнилось тоской. Не зная, как выбраться из этого яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Раздался оглушительный грохот, какой бывает, когда трескаются горы, - хуа-ла! - огромное яйцо раскололось. Всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан.

Прошло ещё восемнадцать тысяч лет - небо поднялось очень высоко, земля стала очень толстой, а тело Пань-гу также выросло необычайно. Какого же роста стал Пань-гу? Говорят, что его рост равнялся девяти тысячам ли. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - солнцем, правый - луною, туловище с руками и ногами - четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т. п. - блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу.

Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох - в порыв ветра, голос - в раскаты грома, блеск глаз - в молнию.

Рассказывают ещё, что ясная погода бывает тогда, когда Пань-гу радуется, а стоит только ему рассердиться, как небо заволакивается тяжёлыми дождевыми тучами. Существует еще одно удивительное сообщение о том, что Пань-гу имел голову дракона и туловище змеи. Когда он вдыхал - поднимались ветер и дождь, а когда выдыхал - гремел гром и сверкала молния, открывал глаза - наступал день, закрывал - спускалась ночь, - почти как дух Чжу-лун с горы Чжуншань, описанный в «Книге гор и морей».

После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц - людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду.

Согласно еще более позднему преданию, у Пань-гу была жена. Она, как и полагается, родила ему сыновей, от них и пошёл род человеческий. Эта версия не получила широкого признания и исчезла.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь - уши, глаза, рот и нос, Сан-линь - руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала - нам не ясно.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания - Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т. д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи.

Миф о том, что брат с сестрой Фу-си и Нюй-ва вступили в брак и положили начало человеческому роду, зафиксирован уже в книге танского автора Ли Жуна «Описание неповторимого и странного» (Ду и чжи). Там мы читаем: «В старину, когда вселенная была только что создана, жила Нюй-ва со своим братом на горах Куньлунь, людей же в Поднебесной ещё не было. Решили они стать мужем и женой, но устыдились. Тогда брат повёл сестру на вершину Куньлуня и произнес заклинание: „Если небу угодно, чтобы мы поженились, пусть дым устремится столбом ввысь; если нет, - пусть дым рассеется". Дым поднялся столбом. Тогда сестра приблизилась к брату, сплетя при этом из травы веер, чтобы прикрыть лицо. Нынешний обычай держать на свадьбе веер произошёл как раз отсюда».

Интересны предания, распространённые среди народностей Юго-Западного Китая - яо и мяо. Согласно этим преданиям, Фу-си и Нюй-ва являются не просто супругами, а родными братом и сестрой, вступившими в брак. В различных местностях в этих преданиях встречаются некоторые расхождения. Ниже мы приводим предание народа яо, записанное в г. Лочэн уезда Юнсянь провинции Гуанси.

Вот-вот должен был разразиться ливень, туч становилось всё больше, ветер крепчал, в небе грохотал гром. Дети очень перепугались, а те, кто работал в поле, ещё не вернулись домой, да и не очень беспокоились, потому что всем известно, что летом часто бывают грозы и в этом нет ничего удивительного.

В тот день один мужчина взял мох из высохшей канавы и полез чинить крытую древесной корой крышу, чтобы она не протекала. В это время двое его детей, мальчик и девочка, которым было немногим более десяти лет, играли на улице под открытым небом и смотрели, как их отец работает. Закончив работу, он взял детей и вошёл в дом. И в это время внезапно хлынул дождь. Отец и дети закрыли двери и окна и в маленькой тёплой комнате радовались домашнему уюту. Дождь становился всё сильнее, завывал ветер, раскаты грома усиливались, как будто бог грома Лэй-гун разгневался и, чтобы внушить страх людям, намеревался ниспослать на них большое бедствие.

Отец как будто предвидел приближение большого несчастья, поэтому он взял давно приготовленную железную клетку, поставил под карниз крыши, открыл её, а сам, взяв в руки рогатину для охоты на тигров, бесстрашно стал ждать около клетки.

Небо почернело от сплошных туч, грозные раскаты грома раздавались один за другим. А смелый человек, спрятавшись под карнизом, оставался бесстрашным. Вслед за вспышкой молнии и мощным ударом грома, подобным звуку обрушившейся горы, Лэй-гун с синим лицом, схватив деревянный топор, быстро спустился с крыши, взмахивая крыльями, глаза его излучали резкий яркий свет.

Храбрец, притаившийся под карнизом, увидев Лэй-гуна, быстро схватил рогатину и бросился на него. Зацепив за пояс, запихнул его в клетку и втащил в дом.

- На этот раз я поймал тебя, что ты теперь можешь сделать? - насмешливо спросил мужчина бога грома.

Лэй-гун понуро опустил голову и не сказал ни слова. Человек позвал своих детей посмотреть на плененного Лэй-гуна.

Дети очень испугались этого странного синеликого бога, но вскоре привыкли.

На следующее утро отец отправился на рынок, чтобы купить ароматных палочек, намереваясь убить Лэй-гуна и приготовить из него еду. Перед уходом он наказал своим детям:

- Ни в коем случае не давайте ему пить.

Когда он ушёл, Лэй-гун притворно застонал, прикинулся, что страдает, и сказал:

- Мне очень хочется пить, дайте мне чашку воды.

Мальчик, который был постарше, сказал Лэй-гуну:

- Я не дам, отец не велел давать тебе воды,

- Если не можешь дать чашку, дай хоть глоток, ужасно хочется пить!

Мальчик не соглашался:

- Нет, не могу, узнает отец, будет ругать меня.

- Тогда зачерпни из котла хоть несколько капель, - упорно продолжал Лэй-гун, - а то я совсем умираю от жажды. - Он закрыл глаза и разинул рот в ожидании.

Девочка, видя страдания Лэй-гуна, почувствовала в своём добром сердце жалость к нему и подумала, что, с тех пор как отец запер его в клетку, прошли уже день и ночь и за это время Лэй-гун не выпил ни капли воды. В самом деле жаль его! И она сказала брату:

- Давай дадим ему несколько капель.

Брат подумал, что от нескольких капель ничего плохого не случится, и согласился. Брат и сестра пошли на кухню, зачерпнули из котла немного воды и вернулись, чтобы вылить их в рот Лэй-гуну.

Выпив воды, бог грома повеселел и с благодарностью сказал:

- Спасибо вам! Теперь выйдите ненадолго из комнаты.

Дети в страхе выбежали, и тотчас же раздался сильнейший грохот, потрясший небо и землю: это Лэй-гун, сломав клетку, вылетел из дома. Лэй-гун торопливо вырвал изо рта зуб и передал его детям со словами:

- Возьмите его скорее и посадите в землю, и, если случится беда, вы сможете спрятаться в его плодах.

После этого снова загремел гром, и бог взлетел на небо. Дети стояли как вкопанные и смотрели ему вслед.

Через некоторое время, накупив благовоний и всего для того, чтобы приготовить из Лэй-гуна еду, вернулся домой отец.

Он увидел сломанную клетку и очень удивился, что Лэй-гун исчез. Он быстро разыскал детей, расспросил у них, что произошло, и только тогда понял, в чём дело. Почувствовал он, что приближается большая беда, но не стал наказывать неразумных детей, а взялся за работу и, не разбирая ни дня, ни ночи, мастерил железную лодку, чтобы спастись от беды.

Дети же, играя, посадили в землю подаренный Лэй-гуном зуб. И странно - не успели они это сделать, как из глины появился нежный зелёный росточек. Он на глазах стал расти, и в тот же день на нём появилась завязь. На следующий день утром дети увидели на нём огромный плод - это была невиданная по величине тыква-горлянка. Брат и сестра вернулись домой, взяли нож и пилу, отпилили верхушку тыквы, и то, что они увидели внутри, могло бы испугать хоть кого: в горлянке тесными рядами росло бесчисленное количество зубов. Однако дети не испугались, они повырывали эти зубы и выбросили их, сами залезли в пустую тыкву, и оказалось, что места в ней как раз столько, чтобы спрятаться им обоим. Они перетащили тыкву в укромное место и спрятались в ней.

На третий день, как только отец закончил железную лодку, погода внезапно резко переменилась: со всех сторон подул чёрный ветер, жестокий ливень хлынул с неба, как из перевернутого таза, на земле забурлили потоки воды, будто промчался табун диких коней. Исчезли холмы, высокие горы окружила вода; поля, сады, жилища, леса и деревни - всё превратилось в сплошное бурлящее море.

- Дети! - стараясь перекричать дождь и ветер, крикнул отец. - Прячьтесь скорее! Это Лэй-гун устроил наводнение, чтобы отомстить нам!

Дети быстро забрались в тыкву-горлянку, а отец сел в свою железную лодку. Вскоре поток подхватил её, и волны то бросали её на восток, то относили на запад.

Вода всё прибывала и достигла уже неба. Храбрец, смело управляя железной лодкой под ветром и дождём среди бушующих волн, приплыл прямо к воротам неба. Он встал на носу лодки и начал стучать в ворота. Громкие звуки «пэн-пэн! » разнеслись по небосводу.

- Откройте скорей, впустите! Впустите меня! - кричал он, нетерпеливо стуча кулаками.

Дух неба испугался и приказал духу вод немедленно отогнать воды. Дух вод исполнил приказание, и через несколько мгновений дождь прекратился и ветер стих. Вода спала на тысячу чжанов, и на земле, как и прежде, появилась суша. Когда наводнение прекратилось, смельчак вместе со своей лодкой упал с неба на землю. Железная лодка разбилась на мелкие кусочки. И бедного храбреца, вступившего в борьбу с Лэй-гуном, постигла такая же участь - он разбился насмерть.

Дети же, сидевшие в тыкве-горлянке, остались в живых. Тыква была мягкой, и, упав на землю, она только подпрыгнула несколько раз, но не разбилась. Брат и сестра выбрались из неё целыми и невредимыми.

Во время потопа все люди на земле погибли. В живых остались только двое детей. У них не было имени, а так как они спаслись в тыкве-горлянке, их назвали Фу-си. Фу-си это то же, что и Пао-си, т. е. «тыква-горлянка». Мальчика назвали «братец-тыква», а девочку - «сестрица-тыква».

Род человеческий на земле прекратился, но смелые мальчик и девочка стали трудиться и зажили весело и беспечально. В те времена небо и земля не были так далеки друг от друга, а небесные ворота были всегда открыты. Брат и сестра часто, взявшись за руки, поднимались по небесной лестнице играть в небесный дворец.

Прошли годы, дети выросли и стали взрослыми людьми. Брат захотел жениться на сестре, но она не согласилась и сказала:

- Как можно? Мы ведь с тобой родные брат и сестра!

Брат просил снова и снова, и сестра не смогла ему отказать и предложила:

- Попытайся меня догнать, если догонишь, то я согласна, и мы поженимся.

Она была ловкой и быстрой, и он долго гонялся за ней, но так и не смог поймать. В голове брата родился хитрый план: он неожиданно повернулся, и запыхавшаяся сестра, не ожидавшая этого, столкнулась с ним лицом к лицу и оказалась в его объятиях. Вскоре они поженились и стали мужем и женой.

Прошло немного времени, и женщина родила комочек мяса. Муж и жена очень удивились, разрезали его на мелкие кусочки, завернули их и вместе со свёртком поднялись по небесной лест-Вяце в небесный дворец развлечься. Но на середине пути неожиданно налетел порыв сильного ветра, разорвал свёрток, и кусочки мяса разлетелись во все стороны. Упав на землю, они превратились в людей. Тот, который упал на листву деревьев, получил фамилию Е (лист), упавший на дерево - фамилию My (дерево); на что и куда падал кусочек мяса, такую фамилию и давали человеку. Так в мире вновь появились люди.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: