Аббат Сугерий и доктрина света Дионисия.

Жил в двенадцатом веке человек, который внёс самый большой вклад в развитие готического стиля. Звали его Сугерий и был он аббатом в монастыре Сен-Дени, что близ Парижа. Возникновение готического стиля в архитектуре, как правило, датируется 1137-1143 гг., когда Сугерий перестроил церковь Сен-Дени. Впрочем, его нововведения были не такими уж и новыми. Контрфорсы, хоть и редко, но всё же использовались и раньше, а в начале двенадцатого века появились первые немногочисленные нервюры и остроконечные своды. Ещё до Сугерия в малых окнах некоторых церквей стали использоваться витражные стёкла. Розовые окна также уже существовали, но эффект этот достигался не с помощью цветного стекла, как это было в Сен-Дени. Сугерий был первым, кто новаторски и гармонично соединил все эти элементы в одном здании, в результате чего возникло совершенно новое ощущение света и пространства.

Формулируя свои эстетические принципы, Сугерий опирался на учение о свете и эманации, автором которого был его покровитель, святой Дени. Сугерий и его современники считали, что святой Дени (великомученик, принёсший во Францию христианство) и Дионисий Ареопагит (ученик святого Павла) — это одно и то же лицо (Деян. 17, 34). В аббатстве, построенном на предполагаемом месте захоронения святого Дени, хранились греческие копии философских трудов Дионисия. Позднее было установлено, что эти книги принадлежат перу анонимного автора, которого назвали Псевдо-Дионисием. Псевдо-Дионисий жил в пятом веке, был неоплатоником, учеником, если не Прокла, то его наследника Дамаския — одного из последних предводителей афинской платонической школы. Потом Псевдо-Дионисий принял христианство.

Работы Псевдо-Дионисия, которые являются одновременно христианскими и неоплатоническими, следует отнести к числу наиболее мистических писаний. В его работе "О божественных именах" речь идёт о невыразимой, несущей свет природе, Божества. А в "Небесной Иерархии" описываются гармоничная эманационная структура творения, триединство Бога и последовательное продвижение от "божественных принципов" по девятиступенчатой иерархии ангелов. Для Псевдо-Дионисия, как и для святого Августина, число неотделимо от природы, как от высших, так, и от низших уровней бытия. Убеждения обоих философов основывались на пифагорейских и платонических принципах.

Теология Псевдо-Дионисия, по сути своей, представляет собой послание о свете, поскольку Бога и мистическую иерархию он описывает в категориях света. Он отождествляет Бога со светом и "Добром" — словом, которое обозначает "вершину Божественности", и которое Платон часто использовал в качестве определения Абсолюта. По Псевдо-Дионисию, Бог как Добро есть "Архетипический Свет, стоящий выше любого другого света". Он "даёт свет всему, что может его принять... и он есть мера всех существ и их Принципа вечности, число, порядок и единение"[3].

Эта цитата относится ко всем основным элементам теологии Сугерия: 1) Бог, как свет, являющийся источником всего; 2) божественная эманация от абстракции к более плотной форме; 3) число, порядок и мера, как источник всего творения.

Именно эти принципы послужили в качестве философской модели форм Сен-Дени и всех последующих готических соборов. Именно готическая церковь превратилась, прежде всего, после нововведений Сугерия, в выражение этой светлой философии пропорций.

Пользуясь надёжной поддержкой церкви и государства (Сен-Дени был не только святыней, возведённой в честь покровителя Франции, но и местом захоронения французских королей), Сугерий быстро провёл перестройку церкви аббатства. Особый интерес вызывает расширенный клирос — первая из многих особенностей, свойственных только новому готическому стилю, Более тяжёлые романские контрфорсы и куполообразный крестовый свод были заменены стройными колоннами и комбинацией округлых и остроконечных арок. Такая концентрация этих контрфорсов, наряду с расширением контрфорсов стен, позволила сузить стены и увеличить окна, добавив света в интерьере. Витражные стекла в окнах сделали видимыми и доступными лучи божественного света. Витражи представляли собой иллюстрацию триединства природы божественного света, как оно понималось Псевдо-Дионисием и неоплатониками: светящаяся, абстрактная суть (Отец); эфемерная материя витражного стекла (Мать); освещённые образы человека и природы (Сын). Всё это достигалось свинцовыми узорами и цветными стёклами.

Созерцая великолепие церкви Сугерия, посетивший её человек мог вспомнить об утверждении Дионисия, что в силу "обладания изначально дарованным нам Светом Отца, который является Источником Божественности, которая в фигуральных символах являет нам образы благославенных ангельских иерархий", мы должны "стремиться взобраться" по этим образам к "его Первичному Лучу"[4]. Высота готического собора и его лучистые окна могли заставить устремиться вверх взгляд и разум человека, и посредством символов, сияющего света и священных геометрических форм, открыть ему божественный порядок.

Следуя превалировавшему тогда убеждению, что божественная эманация концентрируется в драгоценных камнях и металлах, Сугерий привлёк искусных мастеровых к заполнению пространства вокруг алтаря предметами, сделанными из этих материалов. Собор, с его переливающимися словно драгоценные камни витражами, с его сверкающим орнаментом, выполненным из золота и драгоценных камней, основанием, украшенным драгоценными камнями, стал напоминать описание, данное святым Иоанном Новому Иерусалиму. Ибо, в соответствии с этим описанием, Иерусалим "имеет славу Божию; светило его подобно драгоценнейшему камню, как-бы яспису кристалловидному", и "стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу" (Отк. 21:11,18).

Сугерий, оставивший подробное описание перестройки церкви, начертал на главных дверях храма несколько предложений, в которых описывал свои достижения:

Вот часть того, что принадлежит тебе, о Великомученик Дени...

Свет есть благородный труд, но будучи благородно светлым, труд должен Просветлять разум, чтобы он мог по ступеням истинного света Подняться к Истинному Свету, истинными вратами которого является Христос[5].

В этом посвящении, обращённом к созданной Дионисием философии света и эманации, Сугерий указывает, каким образом новая церковь и её убранство могут служить в качестве орудия преображения, украшенной дорогими каменьями алхимической чаши, благодаря которой человек может вернуться к божественному свету.

Дух Восхождения

Готический стиль быстро распространился во Франции. В Сене новый собор был заложен примерно в 1140 г., в Руане и Найоне — в 1150 г., в Нотр-Дам де Пари — в 1163. Мы назвали лишь несколько из большого количества церквей. При строительстве собора в Сене использовались некоторые новые приёмы из тех, что были применены при перестройке Сен-Дени, и он стал первым полностью готическим собором. Но в наивысшей степени основные принципы Сугерия нашли своё применение при строительстве собора Нотр-Дам. Более того, при строительстве Нотр-Дам были впервые применены длинные арочные контрфорсы — внешние дугообразные опоры — изобретённые в 1180-х гг. Благодаря этим подпоркам стало возможным увеличение размеров окон, в особенности окон самого верхнего ряда. Применение арочных контрфорсов позволило вынести больше внутренней массы здания за его стены, усилив тем самым ощущение света и пространства. Эти контрфорсы позволили также увеличить высоту свода нефа. Ещё никогда раньше в интерьере столь большого и впечатляющего здания не присутствовало (на первый взгляд) столь мало реальной субстанции. Строители хотели добиться максимальной пространствености и минимальной массивности, чтобы собор стал отражением сущности Божества.

План собора Богоматери в Париже.

Но готику нельзя считать всего лишь архитектурным стилем; она являлась также выражением нового смелого творящего духа. Взметнувшиеся ввысь своды соборов отражали нараставшее стремление человека усилием воли и разума подняться над ограниченными экономическими, социальными и творческими возможностями Средневековья. Взлёт духа готики сопровождался увеличением размеров зданий. Если своды собора в Лаоне поднялись на высоту 78 футов, то высота свода собора в Шартре достигала уже 120-ти футов, а собора в Реймсе — 125-ти. В соборе в Амьене, с его поднявшимися на высоту в 139 футов сводами, ощущение пространства и света ещё более усилилось. Благодаря своим стройным колоннам, многочисленным высоким нишам вдоль стен нефа, большим окнам, включающим в себя даже трифорий, в этом смысле амьенский собор не знает себе равных. Иногда порыв строителей обгонял их технические возможности и крыша обрушивалась, как это произошло в Бове, при строительстве собора, своды которого должны были подняться на высоту в 157 футов.

Школа Шартра

Прототипом высокого готического стиля является собор в Шартре — "Королева соборов". Его величественные формы и скрытую геометрию тщательно изучало множество авторов, породив немало слухов о секретах его конструкции и тайных связях его служителей с различными загадочными группами, типа Ордена Рыцарей Храма (Тамплиеров).

План Шартрского собора.

Однако, очень важно воспринимать собор в Шартре не просто, как шедевр архитектуры, но и как ведущий центр философского образования, внесший больший вклад в формирование мышления своего времени. Ибо большое количество принципов священной геометрии, применённых при строительстве собора в Шартре, можно прямо связать с кафедральной школой Шартра.

В двенадцатом веке при различных монастырях, соборах и растущих городах стали возникать новые центры образования. Обучение в этих средневековых школах основывалось на триувиме и квадриуме — семи науках. (Как доказательство значимости этих наук, их скульптурные символы были помещены на раннеготическом королевском портале собора в Шартре.) Считалось, что изучение квадриума — арифметики, геометрии, музыки и астрономии — должно было подготовить разум к восприятию божественных истин, ибо вышеупомянутые дисциплины были связаны со священными числами, присутствующими во всех вещах. Пифагорейцы и платоники в течение долгого времени учили, что число, интервал и пропорция являются истинной основой музыки и движения небесных тел. И поскольку готические соборы были построены в соответствии с этими принципами, они могли послужить моделью путеводной нити, следуя которой разум мог придти к своему священному источнику.

В школе в Шартре больше всего почитались древние философы, в том числе Платон, Боэций и Макробий. Христиане называли этих мыслителей auctores, то есть "авторами" или создателями священного знания. В этом созвездии ярче всего горела звезда Платона. Святой Августин, превознося превосходство платоников в теологии, утверждал: "Очевидно, что ближе всего к нашей сути подобрались платоники", ибо они "признали истинного Бога, как создателя всех вещей, как источник света истины"[6]. В начале двенадцатого века французский теолог Абеляр писал о Платоне, как о языческом пророке: "Он был тем, посредством кого Бог так успешно открыл тайное действие своей божественности"[7].

План собора Сен-Дени.

С этой точки зрения наиболее важным древним трактатом считался труд Платона "Тимей", который учёные Шартра окрестили "цветом всей философии". Это произведение наиболее полно соответствует форме и философии готической архитектуры. Ибо в "Тимее" содержится эманационная, числовая и геометрическая схема творения, которая стала признанной моделью всей космологии средневековья. В этом диалоге Платон подробно описывает творение и мировую душу, или anima mundi, в категориях математического воспроизводства и деления души-субстанции с помощью различных интервалов и пропорций, с последующим воспроизведением элементов посредством геометрических фигур.

Постулату Платона о божественно пропорциональном, упорядоченном космосе сопутствовало убеждение, что видимый физический мир, микрокосм, является отражением скрытого всемирного порядка, макрокосма. Платон учил, что физический мир обладает вторичной, изменчивой реальностью, связанной с неизменным вечным порядком. Он верил, что вечное царство "должно быть построено по вечной неизменной схеме, доступной разуму и пониманию; из чего опять же следует, что физический мир является подобием какого-то другого мира"[8]. Однако при этом он высказывал следующую мысль: поскольку микрокосм, или земное царство, является неточным отражением, то физические чувства не могут легко и сразу воспринять скрытый макрокосмический порядок.

Учёные Шартра верили, что Платон и другие auctores выражали свои наиболее мудрые мысли посредством метафор, мифов и сказаний, точно так же, как Христос открывал божественную истину, пользуясь иносказаниями. Метафора, или fabula, была так же связана со скрытым смыслом их трактатов, как видимый, материальный мир связан с божественным космическим порядком. В те времена считалось, что с помощью разума, квадривия и понимания принципов гармонии можно будет поднять involucra, или покров, материи и метафоры, и узреть божественный порядок. Подобное просветление должно было привести к восстановлению божественной природы человека, — процессу, который Платон назвал amnesis, или обретение утраченной божественности.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что выпускники школы Шартра применили эти принципы при строительстве соборов. Создавая свои божественные произведения искусства, возводя здания в соответствии с принципами божественного порядка и священной геометрии, церковники и каменщики пытались подражать и служить самому "Божественному Мастеровому". С помощью этих средств строители соборов пропитывали свои, созданные из камня и стекла произведения, эти fabula и involucra, божественной гармонией пропорций и чисел. Излучая эти принципы, соборы могут служить в качестве настоящего преобразующего инструмента, поистине алхимического трансформатора сознания, ведущего разум и душу к более полному пониманию и ощущению Бога. Это представление является продолжением постулата Платона, гласящего, что созерцая порядок и гармонию вселенной, душа оторвётся от земли и поднимется к божественному свету. Таким образом, именно эта философия и составляющие квадривий абстрактные дисциплины могут привести человека к гармонии, которая, по словам Платона, "есть вещь невидимая, бесплотная, совершенная, божественная"[9]. Таким образом геометрия, "которая направлена на познание вечности", может "притянуть душу к истине и создать дух философии, и возвысить то, что в настоящее время, к несчастью, пребывает в падшем состоянии"[10].

Священная геометрия

На протяжении тысячелетий, предшествовавших строительству соборов, ещё даже в Древнем Египте, геометрия и число занимали особо высокое место в человеческой культуре, искусстве и религии, и обладали определённой святостью. Для средневекового архитектора геометрия была просто средством его общения с рабочими. Она обеспечивала точность и целостность их работы. На этом уровне геометрия была практической, относительно понятной и простой наукой, как и её основные орудия — компас, линейка, измерительный циркуль и бечёвка. Однако, на более высоком уровне, с помощью геометрии философские и теологические идеи переводились в конкретные формы изящества и красоты.

Законами геометрии была пронизана вся структура собора — от маленьких деталей портала и окон до огромных, взметнувшихся вверх, сводов. Вот один из ранних примеров: основным правилом при строительстве церквей малого размера было использование пропорции v2 — толщина стен соответствовала ширине внутреннего пространства в пропорции v2:1. Провести подобные измерения можно было очень легко, начертив внутри стен нефа квадрат (который брался за 1) и обведя этот квадрат кругом. Участки круга, оказавшиеся за пределами квадрата, оценивались как v2 и определяли ширину стен.

По мере того, как росли сложность структуры и размеры церквей, геометрические правила всё дальше уходили за пределы простой пропорции v2. Готические соборы, которые, как правило, строились на протяжении жизни многих поколений, зачастую несли на себе признаки стиля различных архитекторов. Но определённые принципы оставались неизменными. Стандартный план готического собора типа Кёльнского, размеры которого определены пятеричным делением круга и, стало быть, золотым сечением.

Золотое сечение, известное также, как золотая пропорция или золотая середина, было одной из самых важных и широкораспространённых геометрических формул, использовавшихся при строительстве соборов. Это правило геометрически выводится из прямоугольника с пропорциями 1 к 2, а учёные из Шартра и строители церквей узнали его из геометрии Эвклида. Далее оно выражается следующим образом: а:b:b(a+b) или 1+v5/2 или 1.618... и обозначается греческой буквой ф.

Золотая пропорция имела особое значение для христианской теологии, поскольку она обозначает трёхэлементную теорему, сконструированную из двух элементов и "соответствует первой загадке святой Троицы: трое, которые являются двумя".(11) Один из способов применения золотой пропорции показан на рисунке, приведённом ниже, на котором пятиугольные фигуры наложены на вертикальное сечение собора типа Кельнского, где ширина нефа и колонн определяется взаимосвязанными пентаграммами и кругами (см. рисунок).

Две фигуры рисунка расположенного ниже показывают, как золотое сечение может быть применено к поэтажным планам стандартной готической церкви, как пентагонально, так и десятерично.(12) Любое подобное деление контрольного круга на 5, 10 или 20 частей вводит элементы пропорции "золотое сечение" (см. рисунок). Основной план, использовавшийся при строительстве большинства готических соборов, с пятиричными и десятеричными делениями в соотвествии с золотым сечением.

Число 5 имеет особое значение для эмблематики человека (пять уровней его формы, пять его чувств, сила разума). По мнению платоников и схоластов именно это число отличает человека от всех других созданий. В идеале, пять чувств были простыми слугами человеческой способности к мышлению; вместе они могут привести к божественному осознанию и пониманию, открывая божественные пропорции, воплощающие разум Бога. (В средние века слово "разум" обозначалось латинским словом ratio, что очень знаменательно.) (По-английски ratio — пропорция). Пятёрка была числом Христа, который был совершенным человеком в силу своих божественных разума, мудрости и любви. Христос был известен, как "человек рождённый (=4) и освящённый (=1)... материальные 4 плюс 1 целого". Число 3 также было священным числом Христа, как члена Святой Троицы. Было высказано предположение, что эти символические числа были использованы в первоначальном основном плане собора в Шартре, на котором длина собора, ось Христа, поделена на пятые доли, а числа 3 и 5 использованы при определении различных элементов здания вдоль центрального нефа[13].

Другие важные пропорции церкви, типа аспектов поперечной оси, по этому плану соответствовали священным числам Девы Марии — 7 и 9. Ибо Мария, как заботящаяся обо всех Мать-Мудрость (София) и форма (anima mundi), была связана со всей природой и гармоничным космосом, и, стало быть, с семью музыкальными тонами, семью основными металлами и цветами, и семью планетами, известными средневековому человеку. Она также представляла слияние низшего материального мира (=4) и божественного космоса (=3). Число 9 также было священным числом Марии, поскольку в космологии Псевдо-Дионисия таковым было число ангельских иерархий (Мария была известна, как Царица Небес). К тому же 9 было числом материального совершенства. В целом Королева Соборов, которая, по первоначальному плану должна была обладать семью апсидными капеллами, девятью колокольнями, 63 (7х9) боковыми пределами и прямоугольниками нефа, задумывалась, как послание Великой Матери. Подобные размеры указывают на сложность возможных символических схем собора в Шартре. Нам нужно только взглянуть на числовую структуру "Божественной Комедии" Данте, чтобы понять, насколько образ мышления средневекового человека был пронизан символизмом.

Основной план готического собора с названиями его различных частей.

Джон Джеймс в своей полемической работе о соборе в Шартре высказал даже такое предположение, что этот собор можно считать огромным астрономическим календарём[14]. Различные замеры, проведённые от западного фасада здания до осевой капеллы позволяют составить три астрономических календаря — лунный, солнечный и "уравнивающий" — которые были необходимы средневековому человеку для того, чтобы точно вычислить дату Пасхи. Луи Шарпантье, в своём эзотерическом толковании собора в Шартре, связал замеры горизонтальных уровней нефа с интервалами музыкальной гаммы. Ибо, как обнаружили пифагорейцы, музыку проще всего понимать в категориях интервалов и пропорций, чем бы эта музыка не создавалась — пустым тростниковым стеблем или вибрирующей струной. Эта аналогия порождает весьма интригующее представление о готическом соборе, как о музыкальном инструменте. Если взглянуть на церковь с этой точки зрения, то её скрытые пропорции и молчаливая гармония апсид, верхнего ряда окон и нефа могут, зазвучать в мозгу человека, заставив его сердце и душу тихо запеть в унисон с божественной гармонией.

Было высказано даже такое предположение, что расположение на территории Франции группы соборов, в том числе соборов в Шартре, Реймсе и Амьене (все посвящены Великой Матери), является зеркальным отражением расположения звёзд в созвездии Девы[15]. Если эти звёздные и музыкальные аналогии имеют под собой основание, то готический собор можно смело назвать воплощением квадривия, вместилищем священных тайн арифметики, музыки, астрономии и геометрии, и олицетворением скрытого божественного порядка.

Священная Роза

Определившие формы готических соборов геометрические принципы своё наиболее полное выражение нашли, пожалуй, в круглом окне-розетке. Роза Франции в северном поперечном нефе собора в Шартре являет собой превосходный пример такого типичного для духа готики слияния органики и геометрии. Как и все окна-розетки, Северная Роза включает в себя сложную геометрическую матрицу, предполагающую наличие большого количества числовых связей и пропорций. Например, цепочка обрамляющих центр окна квадратов может иметь отношение к пропорциям золотого сечения[16]. Точки пересечения квадратов и окружностей указывают на дальнейшую взаимозависимость, определённую "рядом Фибоначчи" — пропорцией, названной по имени математика тринадцатого века, впервые её выведшего. Основанный на арифметической прогрессии, в которой каждый элемент является суммой двух предыдущих (1-1-2-3-5-8-13-21 и т.д.), "ряд Фибоначчи" можно связать со многими структурами растительного мира, в том числе со структурой расположения листьев на центральном стебле растения. Обозначенная в "ряде Фибоначчи" и в золотом сечении пятиугольная симметрия определяет также и схему роста многих цветов, в том числе орхидеи, маргаритки и, конечно, розы. В каменно-стеклянной паутине каждого окна-розетки скрыты замечательные узоры священной геометрии.

Но окно-розетка — это не только сложные геометрические схемы. Благодаря своим витражным стёклам оно представляет собой законченное повествование или полноценный символ. Многие их этих узоров выражают божественный эманационный порядок творения. Например, большая роза собора в Лозанне представляет сложную космологию, излучающуюся из священного центра, в котором восседает Бог-Отец. Это окно было создано примерно в 1230 г. и в нём ощущается сильное влияние школы в Шартре. В обрамляющем Бога центральном квадрате представлены творящие полярности материи, свет и тьма, земля и море, рыбы и птицы, животные и люди. От них ответвляются четыре полукруга, представляющие аспекты времени, от четырех времён года до двенадцати месяцев года. Во внешних кругах представлены хлеб и вино, а также знаки зодиака; за ними следуют райские реки, мифические земли и восемь ветров космоса.

Из витражей собора в Лозанне видно, что окна-розетки стали чистым воплощением сформулированных Дионисием принципов света и эманации, а также сложными картами мифических миров. Окно-розетка, как и весь готический собор, гармонично объединяет органические элементы природы с невидимой геометрией божественного космоса.

Герметический космос

Многочисленные рельефы и скульптуры, украшающие готические соборы, являются ещё одним воплощением божественного плана, проявившегося в человеке и природе, и представляют собой скульптурное дополнение к геометрической матрице, присутствующей в стенах и окнах соборов. Ибо среди фигур христианских святых и пророков, украшающих стены большинства соборов, можно обнаружить и образы, известные из классического образования и западной эзотерической традиции.

На западном Королевском Портале собора в Шартре представлены скульптуры древних auctores: Пифагора, Эвклида, Аристотеля и Боэция. Последняя является молчаливым напоминанием о важности квадривия и платонической традиции для мыслителей средневековья. Герметический автор Фулканелли высказал предположение, что ряд рельефов-медальонов, обнаруженный на паперти Нотр-Дам, символизирует работу алхимика в её развитии[17]. Серия медальонов начинается с изображения женщины с вороном в руках, являющейся символом процесса разложения, продолжается изображением посоха и змеи, символизирующих получение ртути, и заканчивается символом прокаливания — фигурой женщины с огненной саламандрой в руках. Всего таких медальонов двенадцать и каждый из них символизирует определённую стадию Великого Делания алхимика. Другие примеры герметического или алхимического символизма можно обнаружить в рельефах соборов в Амьене и Бурже.

Изображение лабиринта из собора в Лукке, Италия.

Высказываются предположения, что и другие элементы готических соборов, вроде священных колодцев, расположенных рядом со многими церквами, и лабиринтов, начертанных на полу многих соборов, также имеют алхимическое значение.

Нет никакого сомнения в том, что лабиринт представляет собой символ духовного паломничества, продвижения от внешнего покрова материи — involucra, к spiritus — внутреннему свету и божественному откровению. Пропорциональная матрица лабиринта может также представлять те законы гармонии, которые приведут человека к осознанию и единству.

Интересно, что в центре гигантского лабиринта собора в Шартре помещена медная табличка с выгравированными изображениями Тезея, Минотавра и Ариадны. Присутствие в христианском храме образов языческих героев может показаться несколько странным, но сам миф важен как для герметиков, так и для христиан. Ибо священная нить мудрости (Христос / квадривий / посвящение), вручённая Девой-Матерью (Ариадной / Церковью / Марией-Софией) истинно верующему-посвящённому (Тезею / священнослужителю / философу) может привести его к победе над иррациональным, всепожирающим огнём низменной животной природы (Минотавром / грехом / невежеством). В этом смысле лабиринт можно считать символом Великой Работы, в ходе которой грубая материя преобразуется во внутренний свет и золотую мудрость, истинный философский камень.

Готический собор, как вместилище anima mundi или мировой души, является священным сосудом, который может сделать возможной подобную трансформацию. Учёные Шартра сосредоточили своё внимание на мировой душе, которую они считали связующим звеном между Богом и его творением. Если готический собор представлял собой земное воплощение мировой души, отражая её священные законы творения, пропорции и гармонии, то он мог служить связующим звеном между Богом и человеческими разумом и духом. В этом смысле сам собор мог быть наделён силой святого, алхимического Грааля. И поскольку христианское искусство выполняло не только эстетические, но и дидактические функции, собор мог стать великолепным средством просвещения. Ибо он обладает способностью непосредственно повествовать о высших истинах души. Собор — словно космический резец, запечатляющий в разуме человека скрытые, божественные истины и всеобщий порядок.

 

Об авторе: Даниэль Готье — художник, композитор и писатель. В настоящее время заканчивает книгу "Эрос: Танатос — Любовь как Смерть — Смерть как Любовь".

Примечания

1. St. Augustine, De Libero Arbitrio, lib. 2, from Emile Male, The Gothic Image (New York: Harper 8 Row, 1972), стр. 10.

2. Elizabeth Gilmore Holt, ed., А Documentary History of Art, т. 1 (New York: Doubleday Anchor Books,1957), стр. 89.

3. Dionysius the Areopagite, The Divine Навез (Surrey, England: Shrine of Wisdom, 1957), стр. 34. Italic added.

4. Dionysius the Areopagite, Mystical Theology and the Celestial Hierarchies (Surrey, England: Shrine of Wisdom, 1965), стр. 21.

5. Holt, стр. 25.

6. St. Augustine, The City of Gold, trans. Marcus Dods (New York: Random House, 1950), стр. 224.

7. Winthrop Wetherbee, Platonism and Poety in the Twelfth Century The Literary Influence of the School of Chartres (Princeton: Princeton University Press, 1972), стр. 33.

8. Plato, Timaeus and Critias, trans. Desmond Lee (New York: Penguin Books, 1977), стр. 41.

9. Plato, The Dialogues of Plato (Phaedo), trans. Benjamin Jowelt (New York: Encyclopedia Brittanica, 1952), стр. 235.

10. Там же (Republic Vll),cтр. 394.

11. Robert Lawlor, Sacred Geometry (London: Thames 8 Hudson, 1982), стр 42.

12. МаМа Ghyka, The Geometry of Art and Life (New York: Dover Publications, 1977).

13. John James, Charters: The Masons Who Built а Legend (London: Routledge 8 Kegan Paul, 1985), стр. 101ff.

14. Там же, стр. 111

15. Louis Charpentier, The Mysteries of Chartres Cathedral (New York: Avon Books, 1972), стр. 30

16.. Painton Cowen, Rose Windows (San Francisco: Chronicle Books, 1979), стр 125

17. Fulcanelli, Le Mystere des Cathedrales (Albuquerque, N.M. Brotherhood of Life, 1984), стр. 78ff.

А. Кубе.

«Готическое искусство» [118]

I. Готическими принято называть памятники архитектуры XII, XIII, XIV и отчасти XV и XVI вв., в которых полнее всего отразилось средневековое настроение, и менее всего обнаруживается влияние греческого и римского искусства. Едва ли какой-нибудь другой стиль искусства подвергался стольким нападкам и такой страшной критике, как готика. Уже самый термин "Готическое" искусство свидетельствует о том враждебном и полном непонимании отношении, которое проявляли к нему художники и учёные эпохи Возрождения. Искусство, явившееся на смену романскому, не было создано готами и вообще ничего общего с ним не имеет. В середине XV в. в Италии появляется ряд сочинений, в которых античный стиль, возрождённый Брунеллески, противополагается "современному", занесённому в Италию во времена переселения народов, варварами, т.н. готическому. Таким образом, эпитет "готический" являлся в то время синонимом слова "варварский".

Изобретение термина "готический" приписывается Рафаэлю. Во всяком случае название "готический" благодаря Вазари, разделявшему неприязнь своих предшественников к готике, становится общеупотребляемым. Впоследствии готический стиль называли также "стрельчатым" (Spitzbogenstiel), хотя стрельчатая арка отнюдь не исчерпывает сущности готики. Более правильно название "оживный" (ogivale), если иметь в виду настоящее значение слова "ogive", т.е. те выдающиеся рёбра, которыми поддерживается свод с целью увеличить (augеrе) его прочность. Наконец, было предложено называть Готическое искусство "французским искусством", поэтому термин страдает неточностью, если к нему не прибавлять "последней трети средневековья", что, однако, было слишком широко и потому неудобно. Как ни странно, во Франции, на родине готического стиля, Готическое искусство постигла та же участь, что и в Италии.

Французские архитекторы XVI в. отмечают отдалённость готического стиля от античных пропорций и отсутствие вкуса в фантастичной готической орнаментации. Архитектор Филибер де л'Орм вообще не считает готический стиль или "la mode francaise" настоящей архитектурой. Интересны отзывы французских классиков XVII в.: Мольер с возмущением говорит о соборе Парижской Богоматери, а для Лабрюйера и Расина "готический" — синоним "варварского". В 1800 г. Petit Radel представил даже проект разрушения готических церквей, а в 1857 г. Beule посвятил целую лекцию доказательству того, что готическая архитектура во Франции не национальна и отнюдь не является воплощением религиозных идей.

Но многие чувствовали и величие творений предков. Восторженные отзывы о готике, равно как и нападки на неё, свидетельствовали о полном непонимании существа средневековой архитектуры.

В начале XIX в. многие принялись истолковывать сущность готики при помощи поэтических образов. Для Шатобриана готические храмы были полны религиозной жути и таинственной прелести галльских лесов. Сентиментальная фантазия Шатобриана, видящая в сплетении ветвей деревьев происхождение стрельчатой арки, стала доктриной романтиков. Лишь путём вдумчивого изучения и добросовестных исследований была раскрыта вся глубина готической архитектуры.

Во Франции возрождение этой действительно национальной архитектуры было предпринято школой археологов, среди которых знаменитый Viollet le Due стяжал неувядаемую славу.

В Германии, с одной стороны, это искусство так глубоко пустило корни, что некоторые немецкие учёные считают исторически обоснованным предложение называть готический стиль "германским" или "немецким". С другой стороны, и в Германии существовали противники готического стиля. Молодой Гёте, а за ним и все романтики видели в готике истинно-немецкий стиль и воплощение высшей гармонии. Но с течение времени, под влиянием увлечения греческим стилем и архитектурой Возрождения, Гёте стал отрицать красоту, гармонию и закономерность Готического искусства.

Знаменитым немецким зодчим XIX в. Шинкелем был пройден тот же путь от готики к античному искусству. Историк эпохи Возрождения, Яков Бурхард, не любил готики, между тем, как его учитель Куглер восхищался Готическим искусством. Начиная с XVI и до XIX в., противниками готического стиля выставлялись как главные его недостатки — беспорядок и отсутствие принципов.

Готическое искусство и в наши дни продолжает вызывать самые крайние суждения: для одних оно источник, из которого зодчие должны черпать познания и силы (Роден), для других — отличительными чертами готики являются пафос, безмерность, отсутствие естественности, искусственная хаотичность и т.д.

Созданное исключительным, уже более не повторяющимся, настроением, порождённое особыми культурными условиями, готическое искусство, для воплощения своего идеала, должно было пользоваться совершенно своеобразными средствами. Начало этого настроения относится к середине Х в., когда во Франции начинается религиозное движение, к концу столетия охватившее, с большей или меньшей степенью, весь Запад. В это время монастыри пользуются громадным влиянием. Романская архитектура является эмблемой власти теократии.

Но в конце XII и начала XIII в. в жизни Европы происходит крупные перемены. Власть сосредотачивается в руках гocyдарей; благодаря постепенному падению феодализма устанавливаются порядок и спокойствие, способствующие процветанию городских общин и образованию цехов и других светских корпораций. Схоластика пытается формулировать и установить это великое умственное движение в своих грандиозных идейных построениях, кристаллизацией и живой иллюстрацией которых и являются готические соборы. В этом гармоничном соревновании всех живых сил той эпохи искусство нашло условия, встречающиеся только в великие периоды его истории.

II. Готический стиль возник в XII в. во Франции, в области Isle de France и Picardie. Отсюда быстро перешёл в Англию, в ХIII в. был воспринят Германией и распростр

⇐ Предыдущая123456789

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: