Вопрос 2. Две традиции в развитии естественнонаучной и

Гуманитарной культур

Для каждого отдельного человека различение гуманитарного (от лат. humanitas – "человечность") и естественнонаучного, натурально­го (от лат. natura – "природа") проявляется, прежде всего, в выборе рода занятий, профессии и образа жизни. Для общества же проблема гуманитарного и естественнонаучного – это есть проблема совмещения двух типов культур – естественнонаучной и гуманитарной.

В самом общем смысле под культурой можно понимать совокупность созданных человеком материальных и духовных ценностей, а также са­му способность человека эти ценности производить и использовать. Иными словами, культура есть некая надприродная реальность, создаваемая человеком в дополнение к естественно сложившейся природе, так ска­зать, "вторая природа" человека.

Отсюда подестественнонаучной культурой можно понимать сово­купность тех человеческих ценностей, которые являются прямым про­должением природы в жизнедеятельности человека. А под гуманитарной культурой можно понимать совокупность тех человеческих ценностей, источником которых является сама человеческая сущность в ее специ­фических проявлениях. С этой точки зрения, естественнонаучная куль­тура – это атомные реакторы, телевидение, выход человека в космос, расшифровка генетического кода, фундаментальные теории о природе и т.п., существенно определяющие мировоззрение человека. Гуманитарная же культура – это наука в ее сугубо человеческом способе осуществле­ния и существования, т.е. в виде понятий, суждений и умозаключений, литература, искусство, любовь и ненависть, добро и зло, прекрасное и безобразное и т.д.

Исходя из сказанного, нетрудно увидеть, что отношение между естественнонаучной культурой ("производство вещей") и гуманитарной культурой ("производство людей") есть отношение взаимного дополнения, как всякое отношение диалектических противоположностей. Но культура – многогранное явление, и одним из аспектов ее является наука.

Будем исходить из следующего понимания науки: наука есть специ­ализированная система идеальной, знаково-смысловой и вещественно-предметной деятельности людей, направленная на достижение максималь­но достоверного истинного знания о действительности. Впрочем, сам термин "наука" и означает "знание".

Как отмечает Г.И. Рузавин, наиболее отчетливое различие между естественнонаучной и гуманитарной культурами как раз и выражается в их подходе к основным функциям науки и, особенно в отношении таких ее функций, как объяснение, понимание и предсказание явлений [4].

Объяснение какого-либо события или явления есть его логическое выведение из некоторого общего закона, теории или концепции. Понима­ние какого-либо события или явления есть способность человека истолковать это событие иди явление в соответствии с теми или иными человеческими смыс­лами. Предсказание же есть выход исследования на неизвестное метода­ми объяснения и понимания. Здесь нетрудно убедиться, что в основе объяснения (обоснования) лежит нормативная логика дедуктивного типа, в понимании же эксплуатируются в основном эвристические (поисковые) свойства человеческого интеллекта.

Конечно, объяснение, понимание и предсказание как определенные интеллектуальные процедуры применяются как в естествознании, так и в гуманитаристике. И все же объяснение при­меняется преимущественно в естествознании, так как существенно опи­рается на причинные и другие общезакономерные отношения. Что же ка­сается гуманитаристики, то здесь принципиальным является не столько поиск самой закономерности, сколько – учет целей, намерений и моти­вов поведения в деятельности конкретных людей. Такой подход принято называть, – в отличие от сложившегося в естествознании причинно-детерминационного, – телеологическим, где можно отметить, что в истоках которого стоял еще Аристотель.

В самом начале существования европейской цивилизации причинно-детерминационный (номологический) и целеполагающий (телеологический) подходы были равны в отношении своих научных статусов. Однако в дальнейшем, под влиянием все более развивающегося естествознания к те­леологическим объяснениям стали прибегать все реже и реже, пока такой подход и вовсе перестал считаться адекватным науке.

В противовес этому сами гуманитарии, в свою очередь, стали утверждать, что объяснения в гуманитарных науках абсолютно бесполезны, поскольку главное здесь не общее, как в естествознании, а индивидуальное, неповторимое, уникальное. А это значит, что в гуманитарном познании доминирующим стал иной подход – понимание. Та­кой подход в настоящее время получил название герменевтического. По­следний термин образовался на основе древнегреческой легенды, согла­сно которой бог Гермес выступал как бог-переводчик языка богов на язык людей, ибо сами люди не могли понимать языка богов Олимпа. Отсюда герменевтика, с современных позиций, есть метод понимания и истолкования (интерпрета­ции) каких-либо письменных текстов, в том числе и текстов, пришед­ших к нам из исторического прошлого человечества.

В методологии гуманитарного познания сформировались к настоя­щему времени два подхода к анализу процесса понимания – психологи­ческий и теоретический. Психологическое понимание есть эмпатия, иначе говоря, интегральное "схватывание" духовного мира другого человека ("Стань на мое место!"). Теоретическое же понимание – есть интерпретация, реализующаяся как раскрытие целей, мо­тивации и смысла действий и поступков другого человека, т.е. своего рода "дифференциальное" проникновение в мир другого человека.

Но допустимо ли в указанных смыслах говорить о понимании собственно природы, ее целях, намерениях и мотивах?

По-видимому, этого делать нельзя, если, конечно, мы не будем наделять природу антро­поморфными чертами. Ведь для последнего мы в настоящее время не имеем никаких объективных ос­нований с точки зрения науки. Наоборот, при исследовании явлений природы мы традиционно исходим из того, что природе не присуще целеполагание, а присуща лишь детерминация, т.е. мы исходим из того, что не будущая еще не реализованная цель "стягивает" к себе все предшествующее ей природное естество, а, наоборот, прошлое выстраивает, благодаря своему уже осуществлению всю будущую "цепь" событий. Иными словами, "локо­мотив" бытия находится не впереди, а позади самого бытия: не "тянет" за собой бытие, а "толкает" его. Вот почему для исследования явлений природы мы и вводим понятия, открываем законы и строим научные теории. Именно это и дает нам тот вариант понимания, который сложился в науке как понимание-объяснение, причем объяснение именно причинно-детерминистско­го толка.

Итак, объяснение опирается на прошлое, понимание же принципи­ально нацелено на будущее.

Особое место в этой связи занимает предсказание. И хотя пред­сказание существенно опирается на объяснение, как на свой фундамент, служит предсказание все же будущему, а значит, является существенно ориентированным на понимание. Таким образом, предсказание есть сво­его рода синтез объяснения и понимания в смысле истолкования. Стало быть, именно в предсказаниях и должно проявляться наиболее четкое отношение между естественными и гуманитарными науками: в естествознании предсказания обладают, как правило, объективно-достоверным характером своих выводов, в гуманитаристике же – они прин­ципиально субъективно-вероятностны. Особенности такого положения вещей легко понять, если обратиться к критериям различения естественнона­учного и гуманитарного познания: