 |
Унаследованных душевных качеств
|
|
|
|
§ 1. Влияние преданий в жизни народов. Трудность освободиться от ига предания. Настоящие свободные мыслители
встречаются редко. Трудность установления самых очевидных истин. Происхождение наших повседневных мнений. Сла-
бое влияние преданий на учреждения, верования и искусства. Бессилие художников освободиться от влияний прошлого.
§ 2. Пределы изменяемости унаследованных душевных качеств. Разные элементы, составляющие душевный орга-
низм, унаследованный от предков. Разнородные элементы этого организма. Каким образом они могут возникать.
§ 3. Борьба между традиционными верованиями и запросами современной жизни. Современная неустойчивость
мнений. Каким образом народы могут сбросить иго предания. Невозможность освободиться от него сразу. Склонность ла-
тинских народов совершенно отвергать влияние прошлого и перестраивать заново свои учреждения и законы. Борьба ме-
жду их традициями и современными запросами. Прочные верования заменились переходными и мимолетными. Неустой-
чивость, насильственность и сила общественного мнения. Разные примеры. Общественное мнение подсказывает судьям
приговоры, а правительствам — войны и союзы. Влияние печати и скрытое могущество финансистов. Необходимость
общепризнанного верования. Социализм бессилен выполнишь эту роль.
§ 1. ВЛИЯНИЕ ПРЕДАНИЙ В ЖИЗНИ НАРОДОВ
Мы сейчас видели, что человек главным образом действует под влиянием своих врожденных качеств и особенно пови-
нуется преданиям.
Эту зависимость от преданий, которая нами руководит, мы можем проклинать, но как ничтожно в каждую эпоху
число людей, художников, мыслителей или философов, способных выйти из этой зависимости! Очень немногим
|
|
|
удается хотя бы в некоторой мере освободиться от влияния прошлого. Миллионы людей считают себя свободными
мыслителями, но в действительности таковыми можно признать лишь несколько дюжин в целую эпоху. Самые
1 Теодул-Арманд Рибо — профессор философии, возглавлявший курсы экспериментальной психологии в
Сорбонне в 1885 г., член Академии моральных и политических наук.
31
очевидные научные истины и те иногда устанавливаются с величайшим трудом, и не столько вследствие доказа-
тельства, сколько благодаря престижу лица, защищающего их. Врачи не признавали в течение целого века явлений
магнетизма, которые они могли, однако, наблюдать повсюду, до той поры, пока один, ученый, обладавший доста-
точным престижем, не подтвердил, что эти явления происходят в действительности1.
Нет такого заблуждения, которое не могло бы быть навязано, благодаря престижу. Лет тридцать тому назад акаде-
мия наук, в которой должно бы быть всего больше критического ума, опубликовала как подлинные несколько сотен
подложных писем Ньютона, Паскаля, Галилея, Кассини и др., сфабрикованных очень мало образованным обманщи-
ком. Они были переполнены грубыми ошибками, но престиж предполагаемых авторов и знаменитого ученого, кото-
рый их представил, сделал так, что эти документы были признаны. Большая часть академиков вместе с постоянным
секретарем ничуть не сомневались в подлинности этих документов до тех пор, пока сам подделыватель не сознался в
сделанном подлоге. По исчезновении престижа стиль писем был признан из рук вон плохим, хотя прежде его призна-
вали превосходными вполне достойным предполагаемых авторов.
На обиходном языке «свободным мыслителем» называют чуть не всякого антиклерикала. Какой-нибудь про-
винциальный аптекарь уже считает себя свободным мыслителем, если не ходит в церковь, преследует своего свя-
|
|
|
щенника, высмеивая его догмы; в сущности же этот аптекарь так же мало свободомыслящий, как и этот священник.
Они оба принадлежат к одной и той же психологической семье и оба одинаково руководствуются понятиями своих
предков.
Надо было бы изучить в подробностях повседневные мнения и суждения, которые мы произносим по поводу
всяких вопросов, чтобы убедиться в какой мере справедливо все вышеизложенное. Эти мнения, которые мы счита-
ем столь свободными, внушены нам окружающей нас средой, книгами, журналами и, в зависимости от унаследо-
ванных нами чувств, принимаются или отвергаются нами во всей своей совокупности чаще всего без какого-либо
участия в том нашего разума. На разум ссылаются часто, но, поистине, он играет такую же ничтожную роль в обра-
зовании наших суждений, как и в наших действиях. Главнейшие источники наших идей в отношении наших основ-
ных понятий надо искать в наследственности, а в отношении понятий второстепенных — во внушении. Потому
люди разных общественных классов, но одной и той же профессии столь похожи между собой. Живя в одной и той
же обстановке, повторяя непрерывно одни и те же слова, одни и те же фразы, одни и те же идеи, они кончают тем,
что приобретают понятия столько же избитые, сколь и одинаковые между собой.
Идет ли речь об учреждениях, верованиях, искусствах или любой стороне цивилизации, мы всегда находимся
под давлением среды и в особенности — прошлого. Если мы вообще этого не замечаем, то это происходит от той
легкости, с какою мы способны старые вещи называть новыми именами, полагая, что этим мы изменяем и сами
вещи.
Чтобы выяснить значение влияний наследственности, врожденности, надо рассмотреть совершенно определенные
элементы цивилизации, например, искусства. Значение прошлого тогда выступит с полной ясностью, так же как и
борьба между преданиями и современными идеями. Когда художник воображает, что избавился от гнета прошлого, то
он делает не что иное, как обращается к формам еще более старинным, либо искажает самые необходимые элементы
своего искусства заменой, например, одной краски другою — розовой, принятой для изображения лица, зеленой, либо
воплощает все те фантазии, которые можно видеть на ежегодных, выставках. Но этими самыми бреднями художник
|
|
|
только подтверждает свое, бессилие освободиться от влияния преданий и вековых обычаев. Вдохновение, кажущееся
ему свободным, всегда, есть раб всего прошлого. Вне форм, установившихся веками, он ничего придумать не может.
Развитие его творчества может происходить лишь очень медленно.
§ 2. ПРЕДЕЛ ИЗМЕНЯЕМОСТИ УНАСЛЕДОВАННЫХ
ДУШЕВНЫХ КАЧЕСТВ
Таково, влияние прошлого, и надо всегда иметь его в виду, если хотим понять развитие всех сторон цивилизации,
как образуются наши учреждения, верования и искусства, и какое громадное участие в их созидании принимают
унаследованные нами воззрения наших предков. Современный человек самым усердным образом и совершенно
бесполезно старался сбросить с себя ярмо прошлого. Наша великая революция считала себя в силе даже совершен-
но уничтожить всякие влияния прошлого. Как тщетны подобные попытки! Можно покорить народ, поработить его,
даже уничтожить. Но где та сила, которая могла бы изменить душу народа?
Ведь эта наследственная народная душа, от влияния которой столь трудно избавиться, формировалась веками. В
нее было вложено много разнообразных элементов и под влиянием тех или других возбудителей эти элементы мо-
гут проявляться. Внезапное изменение обстановки и среды может пробудить дремавшие в нас зародыши. Этим и
объясняются те возможные проявления характера, о которых я говорил в другом моем труде и которые обнаружи-
ваются при известных обстоятельствах. Таким-то именно образом в мирной душе какого-нибудь начальника бюро,
судьи, лавочника скрывается иногда Робеспьер, Марат, Фукье-Тенвиль. Достаточно некоторых возбудительных
1 Имеется в виду австрийский врач Фридрих Антон Месмер (1734–1815), получивший сенсационную извест-
ность своими опытами лечения болезней при помощи «животного магнетизма», основанного на гипнотическом
внушении.
32
причин, чтобы эти скрытые личности проявились, и тогда можно видеть, как мирные чиновники приказывают рас-
|
|
|
стреливать заложников, как художники приказывают разрушать монументы; придя же в себя, эти люди сами недо-
умевают, как они могли сделаться жертвами таких заблуждений. Буржуа, заседавшие в конвенте, возвратясь после
революционной бури к своим мирным занятиям, нотариусы, сборщики податей, профессора, судьи, адвокаты и т. д.
не раз в изумлении задавали себе вопрос: каким образом они могли проявить столь кровожадные инстинкты и
умертвить столько народу? Взбалтывание осадка, заложенного предками в глубине нашей души, не проходит без-
наказанно. Неизвестно, что может из этого выйти: Душа героя или разбойника.
§ 3. БОРЬБА МЕЖДУ ТРАДИЦИОННЫМИ ВЕРОВАНИЯМИ И ЗАПРОСАМИ СОВРЕМЕННОЙ
ЖИЗНИ. СОВРЕМЕННАЯ НЕУСТОЙЧИВОСТЬ МНЕНИЙ
Только благодаря нескольким оригинальным самостоятельным умам, какие появляются во все эпохи, каждая циви-
лизация мало-помалу освобождается из под гнета традиций. Но так как такие умы редки, то и освобождение это
совершается очень медленно.
Прежде всего стойкость, а затем изменчивость составляют главные условия возникновения и развития обществ.
Цивилизация устанавливается лишь тогда, когда ею создана известная традиция, и развивается не иначе, как при
том условии, что ей удается понемногу изменять эту традицию в каждом поколении. Если традиция не изменяется,
то не будет и прогресса, примером чему служит Китай со своей застывшей цивилизацией. Если хотят слишком
быстро изменить эту традицию, то цивилизация теряет всякую устойчивость, разлетается в прах и вскоре исчезает.
Сила англосаксов и заключается, главные образом, в том, что, подчиняясь влиянию прошлого, они умеют отделы-
ваться от него, не переходя известных границ. Напротив, слабость латинской расы зависит от того, что она старает-
ся совершенно отделаться от влияния прошлого и постоянно стремится переделывать заново все свои учреждения,
верования и законы. Исключительно по этой причине латинские народы в течение целого века переживают револю-
ции и непрерывные потрясения, из которых не предвидится скорого исхода.
Великая опасность настоящего времени состоит в том, что мы почти не имеем больше общих верований. Общие,
одинаковые для всех интересы все в большей и большей мере заменяются частными, разнообразными интересами.
Наши учреждения, законы, искусства, наше воспитание были построены на известных верованиях, которые с каж-
дым днем все более и более распадаются и которых не могут заменить ни наука, ни философия, никогда, впрочем, и
не претендовавшие на такую роль.
Несомненно, что мы не вышли из-под влияния нашего прошлого, так как человек и не может избавиться от него,
|
|
|
но мы перестали верить в те принципы, на которых создался весь наш общественный строй. Существует постоянное
противоречие между наследственно укоренившимися в нас чувствами и современными идеями. В морали, в рели-
гии, в политике нет уже признанных авторитетов, как то было прежде, и никто не может более надеяться установить
определенное направление в области этих важнейших сторон общественного быта. Поэтому правительства вместо
того чтобы руководить общественным мнением, принуждены считаться с ним и подчиняться непрестанным его
колебаниям.
Современный человек, особенно принадлежащий к латинской расе, связан бессознательно с прошлым, тогда как
его разум непрерывно ищет выхода из этой зависимости. Пока не установится какое-либо определенное верование,
он имеет только такие верования, которые преходящи и кратковременны вследствие того, что они не наследствен-
ны. Верования эти возникают самобытно под влиянием событий каждого дня, как набегают волны, поднятые бурей.
Они приобретают иногда значительную силу, но сила эта мимолетна. Эти верования нарождаются под влиянием тех
или других обстоятельств; подражательность и мода их распространяют. При современной нервности некоторых
народов самая незначительная причина вызывает чрезмерные проявления чувств: взрывы ненависти, ярости, него-
дования, энтузиазма разражаются по ничтожному случаю, как громовые удары. Несколько солдат захвачено китай-
цами в Лангсоне, и происходит взрыв ярости, который в несколько часов опрокидывает правительство. Деревушка
где-нибудь в углу Европы затоплена наводнением, и вдруг разражается взрыв национального умиления: подписки,
благотворительные праздники и т. п.; собранные суммы отсылаются вдаль, тогда как они были бы столь необходи-
мы для облегчения наших собственных бедствий. Общественное мнение знает крайние чувства или глубокое равно-
душие. Оно страшно женственно и, как женщина, отличается полной неспособностью владеть своими рефлектор-
ными движениями. Оно беспрерывно колеблется по воле всех веяний внешних обстоятельств.
Эта крайняя подвижность чувств, не направляемых более никаким основным верованием, делает их очень опас-
ными. За отсутствием исчезнувшей власти общественное мнение с каждым днем все более и более становится хо-
зяином положения. И так как к его услугам имеется всемогущая печать, чтобы его возбуждать или за ним следовать,
то роль правительства делается с каждым днем все более трудной, и политика государственных людей становится
все более нерешительной и колеблющейся. В душе народной можно найти многое, что может быть использовано,
но никогда в ней не найти ума Ришелье или даже ясных взглядов скромного дипломата, обладающего некоторой
последовательностью идей и действий.
Такое громадное и такое колеблющееся могущество общественного мнения распространяется не только на по-
литику, но и на все элементы цивилизации.
Оно диктует художникам их произведения, судьям — их приговоры, правительствам — их образ действий.
33
Одним из любопытнейших примеров вторжения общественного мнения в дело суда, где некогда заседали люди более
стойкого характера, служит недавнее очень поучительное дело доктора Лапорта. Это останется примером, заслуживаю-
щим упоминания во всех трактатах по психологии. Призванный ночью к тяжелобольной, почти умирающей роженице и
не имея под рукой необходимого специального инструмента, он воспользовался взятым у соседа-рабочего подходящим
инструментом, отличающимся от специального лишь несущественными подробностями. Но так как этот случайный ин-
струмент не принадлежал к набору хирургических инструментов, представляющихся чем-то: таинственным и потому
имеющим свой престиж, соседки-кумушки тотчас же разнесли по всему околотку, что доктор этот Невежда и палач. Во-
пли их собирают соседей, молва растет, газеты подхватывают, общественное мнение возмущается. Находится судья, что-
бы засадить несчастного врача в тюрьму, потом суд, чтобы присудить его к новому содержанию в тюрьме после долгого
предварительного заключения. Но в это время известные специалисты взяли дело в свои руки и совершенно перевернули
общественное мнение, и в несколько недель палач обратился в мученика. Дело было пересмотрено, и суд, продолжая по-
корно следовать за поворотом общественного мнения, оправдал на этот раз обвиняемого.
Опасно в этом влиянии течений общественного мнения то, что они действуют бессознательно, на наши идеи и
изменяют их, а мы этого и не подозреваем. Судьи, которые осуждают или оправдывают под влиянием этого мнения,
повинуются ему, чаще всего сами этого не сознавая. Их бессознательный инстинкт претерпевает превращение для
того, чтобы следовать за общественным мнением, а разум служит только для того, чтобы найти оправдание тем
переменам, которые безотчетно происходят в уме.
Эти характерные для настоящего времени народные движения лишают правительства, как я сказал выше, всякой
устойчивости в их действиях. Общественное мнение устанавливает союзы, например, франко-русский1, возникший под
влиянием взрыва народного энтузиазма, объявляет войны, например, испано-американскую2, происшедшую вследст-
вие движения общественного мнения, созданного газетами, состоящими на содержании нескольких финансистов.
Американский писатель Годкин в недавно вышедшей любопытной книге «Unforeseen Tendencies of Democracy»
(«Непредвиденные тенденции демократии») указал на гибельную для направления общественного мнения роль
американских газет, большая часть которых состоит на содержании спекулянтов. «Всякая предстоящая война, —
говорит он, — всегда будет приятна газетам по той простой причине, что новости с театра войны, победы или по-
ражения в огромных размерах увеличивают их сбыт». Книга была написана до войны из-за Кубы3, и события пока-
зали, насколько было верно предвидение автора. Газеты руководят общественным мнением в Соединенных Штатах,
но сами состоят под управлением нескольких финансистов, направляющих журналистику из своих контор. Могу-
щество их гибельнее могущества самых злейших тиранов, потому что, во-первых, оно безымянно, и во-вторых,
потому что они руководствуются только личными интересами, чуждыми интересам страны. Как я уже упоминал
выше, одна из важных задач будущего состоит в отыскании средства избавиться от всесильного и развращающего
влияния банкиров-космополитов, которые во многих странах все более и более стремятся стать косвенно хозяевами
общественного мнения, а следовательно, и правительств. Американская газета «Evening Post» недавно указывала,
что тогда как все другие влияния в народных движениях слабы или бессильны, могущество мелкой прессы возросло
сверх меры, могущество тем более грозное, что оно ничем не ограничено, безответственно, бесконтрольно и нахо-
дится в руках первого встречного. Две наиболее влиятельные популярные газеты в Соединенных Штатах, те, кото-
рые принудили правительство объявить Испании войну, редактировались — одна бывшим извозчиком, другая —
совершенно молодым человеком, получившим многомиллионное наследство. «Их мнения, — замечает американ-
ский критик, — о том, каким образом страна должна пользоваться своей армией, своим флотом, своим кредитом и
своими традициями, имели более веское влияние, чем мнения всех государственных деятелей, философов и про-
фессоров страны».
Здесь мы видим еще раз проявление одного из крупных требований настоящей минуты, т. е. необходимость най-
ти верование, которое было бы принято всеми и заменило бы собой прежние верования, управлявшие людьми до
настоящего времени.
Резюмируем эту и предыдущую главы: цивилизации всегда покоились на небольшом числе, верований, чрезвы-
чайно медленно образующихся и очень медленно исчезающих; верование не может привиться или, по меньшей
мере, достаточно проникнуть в умы, чтобы, стать руководящим началом, если оно более или менее не связано с
предшествующими верованиями; современный человек наследственно владеет верованиями, еще служащими осно-
ванием его учреждений и морали, нов настоящее время находящимися в постоянной борьбе с его разумом. Отсюда
единственный для него выход: стараться выработать новые догматы, связанные в достаточной мере с прежними
верованиями и, вместе с тем, согласованные с его современными понятиями. В этом-то противоречии между про-
шлым и настоящим, т. е. между безотчетными влечениями нашей Души и нашими сознательными размышлениями,
и коренятся причины современной анархии умов.
Обратится ли социализм в новое вероучение, способное заменить прежние верования? Для успеха ему не доста-
ет магической способности, создающей представления о будущей жизни и составляющей до сих пор главную силу
великих религий, завоевавших мир и продолжавшихся долго. Все блага, обещаемые социализмом, должны осуще-
1 Военно-политический союз (1891–1917), противостоящий Тройственному союзу.
2 Имеется в виду воина 1898 года.
3 Война 1868–1878 гг. против колонизаторов Испании.
34
ствиться на земле. Но осуществление таких обещаний неминуемо натолкнется на экономические и психологические
препятствия, устранить которые не в силах человека. Поэтому момент водворения социализма будет вместе с тем и
началом его падения. Социализм может восторжествовать только на минуту, как торжествовали гуманитарные идеи
во времена французской революции; но затем он быстро погибнет в кровавых переворотах, так как душу народов
нельзя возмущать безнаказанно. Таким образом, социализм может образовать собой одно из таких мимолетных
вероучений, возникающих и исчезающих на протяжении одного и того же века, которые служат только для подго-
товки или для возобновления других верований, более подходящих и к природе человека и к разным потребностям,
которым должны подчиняться общества. Только рассматривая социализм с этой точки зрения, т. е. как разруши-
тельную силу, которой суждено подготовить расцвет новых догматов, наше потомство, может быть, не признает
роль его безусловно гибельной.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
|
|
|
