 |
Казармы Арка, тремя часами позже, 998 дней после Геонозиса.
|
|
|
|
Генерал Зей заполнял собой коридор, и развевавшаяся на ходу ряса чем–то напоминала стадо несущихся бант.
Во всяком случае, так это выглядело с точки зрения Скорча. Зей вышел на тропу войны. Скорч знал, что в такие тихие дни, когда все на грани буйного срыва, но никого не пристреливают, не взрывают, и не потрошат виброклинком, самое худшее до поры скрывается под поверхностью. И он был сыт по горло ожиданием приказов, в то время когда такое носится в воздухе.
Вэу и Мирд шли прямо на джедая, словно он был пустячным препятствием.
— Сержант Вэу! — прорычал тот.
Не Вэлон, вот как.
— Что, во имя Силы, случилось со Скиратой? Я только что от него.
Вэу был единственным существом из тех, кого видел Скорч, которому удавалось даже останавливаться как–то недовольно.
— С ним всё в порядке.
— Не в порядке. Он серьезно ранен. Он даже стоять прямо не может.
Вэу неторопливо вздохнул.
— У нас случилась философская дискуссия, как это часто бывает среди мандалориан. Я утверждал что индивидуальное сознание есть единственная наблюдаемая сущность, а он настаивал на существовании высших этических ценностей, превосходящих свободную волю. И я потряс его аргументами.
Зей даже не моргнул.
— Считаете себя таким остроумным?
— Нет, я считаю, что вам стоит держаться в стороне от клановых проблем Мэндо. Ради вашего же блага. Итак, вам нужен доклад или нет?
Зей жестом пригласил Вэу в боковую нишу. Итак, старый чакаар действительно шпионил за Скиратой. Скорч был действительно удивлен и даже немного разочарован, но Зей в чем–то был прав; и это был приказ, который не следовало обсуждать. Скорч встал рядом, стараясь выглядеть и чувствовать себя так, словно он и не думал подслушивать.
|
|
|
— Вижу, что аресты провели оперативно. — сказал Зей.
— Какие–то глупые клерки, генерал. — ответил Вэу. — Итак, Скирата — не ваш предатель, хоть он и подонок с ловкими пальцами и может свистнуть ваши зубы, если вы ему улыбнетесь. Но я не думаю, что вы увидите с его стороны продолжение этих прискорбных фокусов, потому что теперь он понимает ошибочность своих действий.
Скорч перевел это на нормальный язык. Значит, Вэу устроил Скирате добрую взбучку за причиненные неприятности, и заставил пообещать что тот не будет больше воровать республиканские деньги и оборудование. Это было… неожиданно. Скорч всегда воспринимал Скирату как доминирующего Мэндо, пусть даже тому и надо было встать на ящик, чтобы дать Вэу по морде.
— Гора с плеч. — Зей кивнул и заметно расслабился. — Не хотелось и думать, что я настолько ошибался в его мотивах.
— У нас все еще остается работа генерал. Подозреваемую, этого налогового клерка, содержит РСВБ. Канцлер может завести столько агентств внутреннего расследования, сколько пожелает, но при допросе я не доверяю ничьим талантам, кроме своих. Я бы хотел поговорить с ней.
— Удачи. — хмыкнул Зей. — Я просто командующий Специальными Силами. Мои желания мало что значат.
— Именно. Итак, РСВБ делится с нами информацией немногим охотней, чем Разведка, так что я собираюсь прогуляться к ним и утащить её, если понадобится.
Зей развел руками с насмешливой беспомощностью.
— Мое разрешение проводит тебя не дальше, чем до дверей.
— Нет. Я имею в виду разрешение на поиск информации.
— Это чрезвычайная мера…
— Как и слухи, которые я слышу про большое вражеское наступление в скором времени. Я собираю все источники, до которых могу дотянуться.
Зей сцепил руки перед собой в характерной джедайской манере, глядя чуть в сторону от Вэу.
— Пытаетесь почувствовать во мне темную сторону, генерал? — поинтересовался Вэу.
|
|
|
— В вас совершенно не ощущается тьма. Если точнее — только спокойствие.
— Мне уже говорили это раньше, и это должно быть для вас тревожным звонком, джетии. Вашим чувствам нужна рекалибровка. Никто из вас не может учуять тьму и под собственным носом.
— Хорошо, согласен. Вперед. Если что–то пойдет не так — ты сам по себе,
— Другого я и не ждал.
Это был очередной не–разговор, которого не было, о предмете который не обсуждался; все от противного. Зей ушел самым скорым шагом, топоча сапогами, плащ развевался словно крылья — гигантская нетопырка в облике человека.
— Что вы собираетесь делать, серж?
Вэу жестом подозвал Мирда к себе.
— Ничего.
— Серж, мы можем…
— Нет. Не можете. Извини. Это — пересечение черты между солдатом и… короче, я не хочу вас в это ввязывать. Мне нужно было, чтобы Зей знал, что я делаю, но вам лучше не знать — зачем.
— Хорошо, серж. — Скорч активировал шлемный комлинк, гадая не считает ли Вэу их неспособными натянуть нос РСВБ. — Я вытащу схемы камер задержания, и через полчаса мы подготовим вам оперативный план.
— План — в утиль, Скорч, а вот схемам буду рад. И отдохните. Кашиийк вас выжмет досуха.
— Хорошо, серж. — У них будет время чтобы немного помочь ему. — Мы бы не подвели, честно.
— Знаю. Но даже для спецоперации, это дело слишком грязное и политическое. Сосредоточьтесь на Кашиийке. Там будет настоящая солдатская работа.
Вэу показал ему большой палец и направился к жилому крылу. Так, и что он знает про большое наступление? Наступление ожидалось всегда, а Вэу умел заставлять других гадать о том, сколько же он знает, открывая ровно столько, сколько было нужно, чтобы к нему прислушались.
Про джедаев он знал до жути много, в этом можно быть уверенным.
Скорч осадил свое любопытство и приказал ему уняться. Его не волнует что там знает Вэу. Он просто рад, что тот знает и он ему верит, потому что ему всегда вспоминались слова Вэу из тех первых дней на Камино.
«Все что я делаю с этого момента — для того чтобы вы выжили в бою. Даже если я чего–то не делаю.»
— Да, серж. — проговорил Скорч. — Мы знаем.
* * *
Кириморут, Мандалор.
— Я хочу пойти с тобой. — сказал Фай. — Я ведь могу пойти, верно, Парджа? Пожалуйста.
|
|
|
Все, что Фай знал — это то, что на Корусканте что–то пошло совсем не так. Джусик собрался возвращаться на день раньше, чем обещал. Он никогда не нарушал слова; если он сказал, что остается на четыре дня, то это были именно четыре дня.
Но он выглядел очень занятым, загружая свой багаж в опаленный «Агрессор», истребитель которым он пользовался для разъездов. Превращение Джусика — и не только внешнее — из скромного джедая в мандалорианского негодяя произошло ошеломительно быстро, словно он, не раздумывая, переключился с одного набора искренних убеждений на другой. Может быть, это потому что он вырос во взрослого мужчину посреди этого культа. Все, что он знал — это как посвятить себя идеалу. Фай знал, каково это, и как растерянно можно себя почувствовать, когда лишишься этой опоры.
Впрочем, привычка Джусика к быстрому и опасному транспорту ничуть не изменилась. Агрессор был особенным, как раз для охотника за головами, с приличным гипердрайвом и даже камерами для пленных.
— Как хочешь, Ф'ика. — ответила Парджа. — Только помни, что как на тебя ни посмотри — ты то ли дезертир, то ли покойник, то ли украденная собственность Республики. Так что, если собираешься туда — тебе лучше не попадаться.
Джусик затягивал мешок, словно не слушая их.
— Вот что было здорово, когда я был джедаем — мне никогда не принадлежало столько барахла, чтобы задумываться о сборах. А теперь мне приходится думать, что же надо выкинуть, чтобы путешествовать налегке.
— Это про меня? — спросил Фай. — Я знаю, что буду тебе мешаться…
— Я этого не говорил…
— Обещаю, что не буду для тебя обузой.
— Я только что связывался с Кэл'буиром. У нас было несколько нерешенных проблем. По крайней мере, Дар теперь знает про Кэда и… ну, с этим уже разобрались.
— Так почему ты сорвался обратно?
— Мы на завершающей стадии, Фай. Нам надо многое сделать, прежде чем мы сможем вытащить всех, и Скирате на палубе нужна каждая пара рук.
— Ты говоришь, что я в такой же форме, как обычный человек. — Фай старался соображать побыстрей; этот навык ему пригодится и если он решит добираться в Ядро самостоятельно. — Возможно, я в такой же форме, как и Кэл'буир, а его–то ты не останавливаешь.
|
|
|
Джусик посмотрел на Парджу, словно умоляя ее о поддержке. Она не исполнила его просьбы.
— Бард'ика, я бы предпочла, чтобы он остался со мной. — сказала она. — Но он может принять собственное решение, и я буду здесь когда он вернется домой. Женщины Мэндо не останавливают своих мужчин, когда те отправляются на войну.
— Ты тоже можешь пойти. — заметил Фай. — И это не совсем война.
— Тебе больше не нужно, чтобы я поддерживала тебя под руку, Фай. Кроме того, кому–то надо следить за этим местом, а у меня есть еще и мастерская.
— Это ненадолго. Всего пара недель.
Джусик оглянулся через плечо, словно что–то услышав, пожал плечами и захлопнул грузовой люк.
— Ты не собираешься отступать, верно?
— Нет.
— Возьми его, Бард'ика. — сказала Парджа. — Я буду за него беспокоиться каждую секунду, пока его не будет, но заставлять его сидеть здесь — ничего хорошего не даст.
Джусик не ответил. Он прошелся вокруг приплюснутой хвостовой секции истребителя, и сделал вид что осматривает корпус, но Фай знал его достаточно хорошо, чтобы понять что, тот просто тянет время пока что–то еще — не относящееся к разговору — привлекло его внимание.
— Что такое? — спросила Парджа, снимая бластер с пояса.
Она сделала это непринужденно, словно собираясь его почистить. Но Фай заметил как она щелкнула предохранителем. У них была компания. Здесь их никто не должен был найти, но Джусик что–то чувствовал.
— Может быть, и ничего. — сказал Джусик, но и он тоже сдвинул руку к поясу, и это значило, что он тянется к мечу. Странно было видеть Мэндо в традиционном бескар'гаме, носящего такое оружие. Теперь Джусик редко включал его, но, как и любой солдат, он предпочитал то, на чем его обучали. Мышечная память; она не нуждается в сознании. А джедаи начинали тренировки со световыми мечами в четыре года.
Фай достаточно долго не работал всерьез с бластером, да и укороченный WESTAR–20 все еще был непривычен для его руки. Джусик развернулся лицом к полю, неторопливо и тщательно изучая ландшафт.
— Пригнись. — проговорил он. — Фай, Парджа, в укрытие.
Парджа схватила Фая за рукав и утянула его под защиту одного из парных манипуляторов «Агрессора».
— Я думал, что мы здесь спрятались. — прошептал Фай. — Предполагалось что нас тут никто не найдет.
Джусик сделал несколько шагов вперед. Фай слышал, как гравий скрипит под сапогами.
— Вас двое. — прокричал Джусик. — Вы не знаете, хотите вы меня убить, или просить о помощи. Я даже могу указать вашу позицию.
|
|
|
Поле не ответило. Здесь не было даже отдаленных звуков машин или моторов, только шум ветра шелестевшего среди деревьев и далекий ритмичный лай шатуаля, означавший, что он в своих владениях и ищет самку.
Какая жалость, что Джусик не надел свой бу'шей. Он мог бы передать Фаю координаты целей. А так и Фай не стал надевать свой шлем.
— Выходите, я знаю как чувствуются в Силе клоны. — крикнул Джусик. Вы сильно отличаетесь водэ, но я все равно чувствую то, что у вас общее.
Метрах в пятидесяти от них в поле заколыхались верхушки колосьев. Парджа всмотрелась в оптику своего бластера.
— Похоже, поймала. — проговорила она. — Здорово, этот ваш джедай — ходячий дальномер. Наверняка это тот шабуир Сулл и его психованный приятель.
— Ты видишь их?
— Нет, только движение.
— Тогда не стрелять, кэр'ика. — Фай попытался проследить за ее прицелом. Он был высококлассным снайпером. И он остро почувствовал, что его способности упали до средних. — Они ЭРК–пехотинцы. Они не настолько неряшливы.
Джусик вечно совершал опрометчивые поступки. Большую часть времени он был расчетливым человеком, сведущим в инженерном деле и ремонте. А потом он шел, и делал что–то сумасшедшее, словно он хотел проверить себя. Фай живо припомнил поездку по Корусканту с ужасающей скоростью на заднем сиденье спидербайка. Сейчас же Джусик неторопливо шел по открытому пространству, по колено в траве, и изображал из себя мишень. Парджа чуть сместилась, опустившись на колено и устроив локоть на распорке корпуса «Агрессора».
— Все в порядке, заканчиваем с этим. — объявил Джусик. Он держал руки поодаль от боков. — Парджа, Фай? Не стрелять. Слышали? Если только Сулл или Спар не начнут.
Парой секунд спустя трава расступилась и две фигуры в зеленом бескар'гаме поднялись на ноги.
— Осик. — проговорила Парджа корректируя прицел. — Они были на пару метров правее, чем я думала.
— Они хорошо умеют сбивать с толку. Фай обещал Суллу, что он убьет его если тот свяжется с Джусиком, и он собирался это исполнить, если шабуир слишком резко дернется. — И они слишком хорошо нас выследили. Мы становимся небрежными.
Фай вышел из укрытия и направился к Джусику, все еще с бластером наготове. Парджа прикрывала его. К его разочарованию, ни один из ЭРКов не размахивал оружием.
— Если пришли в меня пальнуть — валяйте. — сказал Джусик. Фай подумал, что это какая–то его хитрая уловка, но потом до него дошло, что тот был серьезен; Бард'ика торчал на месте, словно мишень, словно напрашиваясь на то, чтобы стать мучеником. — Если вам от этого будет легче — валяйте.
Фай встал перед ним.
— Прекрати, Бард'ика!
— Фай, или я верю в то, что делаю — или нет.
Спар стянул шлем.
— Убедительно говоришь, джедай.
— Сейчас я не джедай. Но я им был, и потому часть вины лежит и на мне.
Спар сунул бластер в кобуру и то же самое сделал Сулл. Фай не двигался. Парджа подошла и отодвинула его.
— Что, какие–то проблемы? — резко спросила она, хмуро глядя на двоих дезертиров. — Сливайте свой тестостерон в другом месте. Вы не знаете даже, что такое быть мэндо'аде. Но если вам так хочется урока — я вам его устрою. Мало просто напялить бескар'гам.
— Как вы нас нашли? — спросил Джусик
— Ты летаешь на таком истребителе — и ты привлекаешь внимание. — ответил Сулл. — В следующий раз старайся парковать его в тихом месте.
Джусик вcкинул руку чтобы прервать Фая еще до того, как Фай подобрал слова, и это было как раз вовремя.
— Хорошее замечание нер вод. Я был беспечен. Что вам от нас нужно?
— Мы слышали, что Скирата кое–чем занимается.
— ЭРКовские сплетни, да?
— Это правда? Он может остановить наше скоростное старение?
— Пока еще нет.
— Значит правда, что он пытается.
— Если ваши сплетни такие подробные — вы знаете ответ. И вы знаете, что он поможет любому дезертиру.
Сулл взглянул на Спара.
— Он помог тебе сбежать с Камино?
Спар лишь поднял бровь.
— Он отличный старый барв.
— Мы хотим присоединиться. — заявил Сулл. — Как мы можем его увидеть? Он набирает рекрутов?
— На «Агрессоре» место для восьми. — Джусик показал через плечо на истребитель.
— Мы направляемся на Корускант. Если хотите поработать — у нас есть куча работы для заскучавших ЭРК пехотинцев.
Джусик был безумно доверчив. Фай хотел схватить его за плечи, потрясти, и объяснить ему, что он не может просто вывалить на Кэл'буира — или на Ордо — двух беглых дуболомов из Альф. Но что бы там Джусик ни высматривал в Силе — обычно это срабатывало.
«Разве что Сила не напомнила ему, что нам пора камуфлировать технику,. Даже здесь, даже на Мандалоре.»
— Ладно. — сказал Сулл. — Пошли.
Джусик распахнул шлюз и указал им на маленький грузовой отсек. Парджа, чуть опустив голову и положив руки на пояс, слегка толкнула его локтем. Теперь, когда Фай стоял на грани расставания, перспектива разлуки с ней больно ранила его. Ему не хватало его братьев, он чувствовал себя бесполезным, и он хотел вернуть что–то из своей прежней жизни… но он так давно мечтал найти подружку.
«Я неблагодарный наглец. Я получил, что хотел, а потом я забываю каково это — остаться одному.»
— Ну, я же говорила, что тебя стоит чинить; вот мы с Джусиком тебя и починили, так что… — она выглядела смирившейся. — Хочешь я соберу тебе еды?
— Только не больше рюкзака.
— Будь осторожен.
Фай был чуть разочарован тем, что она не просила его остаться. Наверняка именно так и поступают мандалорианские женщины: пока их мужчина где–то далеко они стиснут зубы и будут ждать; если только они не отправятся сражаться сами. Они не будут устраивать скандалов и делать расставание еще тяжелее.
— Ты же знаешь что я люблю тебя. — сказал он. Шаб, он не мог вспомнить слов контракта. Ему придется доставать деку. — Выходи за меня замуж. Сейчас.
Парджа все еще была в своей рабочей одежде, заляпанной смазкой, с оттопыренными инструментами карманами. Она вытерла ладони о штаны и протянула ему руку для рукопожатия в мандалорианском стиле — рука к запястью. Фай принял ее.
— Ты знаешь слова, Ф'ика?
— Прочитать смогу.
— Хорошо. — ответила Парджа. — Мы прочтем их вместе.
Она смотрела ему в лицо. Он обнаружил что может повторять ее слова лишь с небольшой задержкой, и вместе с ней справился с произнесением клятвы, не заглядывая в свою деку.
— Ми солус томе, — сказала она, и он присоединился к ней. — Ми солус дар'томе, ми ме'динуи ан, ми ба'джури верде.
Это была очень простая клятва. Контракт, в своем роде, деловая сделка: «Мы едины вместе, мы едины в разлуке, мы разделим все, мы вырастим воинов.»
Не было ничего иного о чем стоило бы говорить.
— Уже все? — спросил Фай. — Да, теперь ты со мной намучаешься.
— Согласна. Это здорово.
— Да, у тебя здорово получается.
Джусик высунул голову из люка.
— Фай, я что–то пропустил?
— Мы поженились. — ответил Фай. Он чувствует себя иначе? Да, именно так.
— Ты только посмотри — Парджа просадила наши сбережения на свадебное платье.
— Ах ты мир'шеб. — Она подарила Фаю долгий шумный поцелуй. — Тебе же повезло найти жену, которая знает как крутить гайки. А ты Бард'ика, теперь возвращай его назад таким же, или еще здоровее, или в этой галактике тебе не хватит места, чтобы от меня спрятаться
Когда ты решил уйти — всегда лучше уходить быстро. Долгие проводы и прощания болезненны; Фай узнал это впервые в своей жизни, но, хотя это и болезненно, это не сравнить с болью от мыслей о том, что он жил и умрет одиноким. Это была боль, которую он мог смаковать, напоминая себе что у него есть теперь ради чего жить и сражаться.
«Агрессор» плавно поднимался. Парджу было видно еще несколько секунд; маленькая фигурка в коричневом, потом просто точка. Закамуфлированный бастион с воздуха выглядел просто как неровная земля.
— Разве тебе не полагается отпраздновать? — поинтересовался Джусик, включая автопилот. Сулл и Спар разместились в кормовом трюме. — По–моему, это печально — жениться и сразу же расставаться.
— Это не навсегда. И я так думаю — у нас уже был медовый месяц.
— И даже так… ладно, потом мы сможем напиться и попировать.
Мысль была отличной. Можно будет собрать всех. Конец войны — в некотором роде — был уже виден, и даже если Скирата так и не найдет способа замедлить процесс старения, Фай по–полной проживет те годы, что у него остались.
Корускант стоял между ним и этим счастливым временем. Но он вновь возвращался в работу, и это снова делало его цельным. Перед тем, как «Агрессор» прыгнул в гиперпространство, он взглянул сквозь иллюминатор на звездный пейзаж и вспомнил Лихо, пилота КП, который погиб, когда «Омега» брала на абордаж корабль сепаратистов. Космос был слишком большим и одиноким местом, чтобы умирать там.
— Бард'ика, я думаю что Кэл'буир с ума сойдет, когда ты заявишься с этой парочкой. — сказал он, отвлекая себя от мыслей о Лихо. — Они нас нашли. Предполагалось что бастиона нет на картах. И как они узнали про лекарство от старости? С чего бы верить им настолько, чтобы тащить с собой?
Джусик взглянул на Фая так, словно на нем были солнечные очки, которым он позволил сокользнуть на нос и теперь он смотрел на Фая поверх дужки.
— Если они работают на сторону — они бы не шлялись рядом и не рассказывали нам, как именно они нас нашли, верно? А у Спара почти наверняка все еще остались связи в рядах ЭРКов. Готов поспорить, что это Мэйз рассказал своим приятелям–ЭРКам про голову Ко Сай в коробке…
— Это было мерзко.
— Угу.
— Не думай, что мне ее жаль. Она никогда не видела в нас что–то, что может чувствовать боль. Но когда я оглядываюсь назад, на вещи, которые я в свое время считал нормальными…
— Это война, Фай. Не сожалей об этом. У тебя на самом деле выбора не было. У нее — был.
— Ты можешь сказать о чем я думаю, верно?
— Иногда.
— Ты отличный брат, Бард'ика.
Фай посчитал время до Тройного Ноля; они сядут поздним вечером по времени Галактического Города. Теперь у него начинало сосать под ложечкой, словно перед боем, потому что Парджа была права. Он не просто возвращается на базу. Он пробирается туда тайком, как человек которого не существует, и он не может позволить себе быть пойманным.
Это было похоже на операцию за линией фронта. А у него в таких делах было немало опыта.
И Корускант, Тройной Ноль, был теперь вражеской территорией.
* * *
Квартира Лазимы, Корускант
Этейн смотрела на двери; во рту у нее пересохло а в горле стоял комок. Она чувствовала как приближаются Дарман и Скирата.
Она так хорошо знала их отражения в Силе, что могла совершенно точно указать их местоположение. Они слегка менялись время от времени, но оставались неизменными в своей основе: Скирата, вихрь из равно ярких любви и ненависти, и Дарман, как правило, пребывавший в согласии с миром. Сегодня, впрочем, она чувствовала изменения в обоих — по злости и растерянности Дармана, и по болезненному страданию Скираты.
Но все равно она не была готова к тому, что увидела, когда открылись двери.
— Кэл, что с тобой случилось?
Скирата выглядел ужасно. Он слегка сгорбился, словно у него болело в груди или животе, а его лицо было сплошь в синяках и свежих ссадинах. Кто–то устроил ему трепку. Вэу. Ей казалось, что двое сержантов покончили со своей давней враждой, но, похоже, она вырвалась снова.
— Получил то, что заслуживал. — ответил он голосом, слегка искаженным из–за распухших губ. — Не в первый раз, да и не в последний. — Он заботливой рукой подтолкнул вперед Дармана. — Иди, сынок. Тебе надо кое с кем встретиться.
— Кэл…
— Эт'ика, просто проведи это время с Даром и Кэдом, а я сам о себе позабочусь. Ты же не знаешь, когда у тебя появится следующий шанс. Я вернусь утром, а Лазима на ночь останется в семье Джайлера.
Раны Кэла избавили ее от неловкого момента. Дарман не разговаривал с ней с тех пор, как он вышел из ее каюты на станции «Нерриф», и она не знала, как сломать этот лед. Но сейчас это было внезапно забыто. Объятия Дармана были отчаянными. Он уткнулся лицом ей в плечо, и почти до боли стиснул ее. Этейн взглянула ему за спину — узнать, что делает Скирата — но тот уже ушел. Она услышала, как снаружи затихают шаги.
— Кэд спит. — прошептала она. — Я разбужу.
— А ему это не вредно?
Дарман уже стал крайне заботливым отцом.
— Конечно нет. — ответила она. — Он засыпает, когда устанет. Но к распорядку дня его не приучить — у нас самих ведь нет ничего подобного.
— За ним приглядывает Лазима?
— Да. Она замечательная. Еще помогают Бесани, Кэл и Бард'ика. Но… ему пора познакомится с отцом.
— Хорошо. — Дарман сглотнул. — Теперь я готов. Честно.
— Не знаю, что еще сказать, Дар.
— Не надо ничего говорить. Мы не можем изменить то, что было, так что лучше забыть это и начать сначала.
В этом был весь Дарман; он никогда не копил обиды, и он был самым спокойным из мужчин. Если кто–то думал, что клоны одинаковы — тому следовало взглянуть на Дармана и его братьев, чтобы увидеть что те различаются точно также, как любая произвольная группа людей.
— Я прощена? — спросила она.
— Да. — он чуть отстранился и потер верхнюю губу — нервный жест, который она пару раз замечала за Скиратой. В обычной гражданской одежде — не в броне или повседневке, которая ставила на нем метку «стандартизованная продукция Камино» — Дарман выглядел как любой другой, кого Этейн могла бы увидеть на улицах Корусканта, и это означало, что и у нее есть такая возможность. — Это я, Эт'ика. Я избил Кэл'буира,
Это не укладывалось в голове.
— Что?
— Я в самом деле избил его. А он даже не пытался защититься. Он просто дал мне отпсиховаться и просил прощения.
Сама мысль о том, что Дарман может настолько выйти из себя, казалась совершенно бредовой. Еще более невероятным было то, что он так избил кого–то, кого он любит — да и вообще что он так кого–то избил. Это было насилием совершенно иного рода чем то, которое он творил в бою.
«Это так? Я настолько привыкла к джедайской доктрине, что насилие приемлемо, если оно совершается не в гневе или ненависти, что не могу увидеть чего–то гораздо более глубокого?»
— С чего все началось? — спросила она.
Он рассказал мне всё, что скрывал от нас. Всё. Исследования Ко Сай, новая армия клонов… и я назвал его лжецом. Я сказал, что не могу ему верить. И притом, он не сказал мне про Кэда, и я просто… просто ненавидел его в тот миг. Хотя… даже не его. Я совершенно потерял голову, забыл обо всем, точно также, как Скорч.
В первый раз Этейн поняла, насколько надломлены были некоторые из клонов. Одно дело убеждать других джедаев во врожденной человечности клонов, другое дело — убедиться, что в этом есть также и отрицательные стороны. Этейн привыкла видеть в них неуязвимых, она признавала их выдающиеся качества, и забыла, что со временем напряжение, с которым они сражались, должно было разрушить их точно также верно, как любых других существ.
На это просто требовалось больше времени
— Как он может простить меня, Эт'ика? — проговорил Дарман.
— Потому что он любит тебя — ты его сын. — Удары не могли бы ранить Скирату. Она это знала. Утратить доверие Дармана — вот что могло его ранить. — А ты простил его?
Дарман смотрел на свои ладони. О его ярости красноречиво говорили исцарапанные и сбитые костяшки.
— Конечно. Я ничего подобного на самом деле не думал. Я просто… взбесился на пару минут.
Люди всегда говорят, что они не хотели сказать то, что сказали в пылу момента, но обычно они просто не позволяют себе об этом думать, или не позволяют себя этого сказать.
— Ты думаешь, что он все же что–то еще от тебя скрывает, Дар?
— Не знаю. — отозвался он. — Но сейчас это неважно.
Любовь и доверие — необязательно одно и то же. Этейн решительно сменила тему.
— Посмотрим, не проснулся ли Кэд?
Он не проснулся; он мирно спал и они долго стояли, зачарованно глядя на него, пока Этейн не подняла его и не вручила в руки Дарману. Кэд проснулся и уставился на Дармана широко распахнутыми глазами с трогательным удивлением. Он мог понять, что это не Ордо или Мереель? Возможно, мог. Он улыбнулся — конечно, он улыбался всем, но сейчас казалось что он улыбался как–то иначе. Наверное, она сама это вообразила. Хотя он заметно отреагировал на Дармана, когда тот взял его на руки в прошлый раз.
— Это па–па. — сказала Этейн. — Скажи па–па, милый.
По лицу Дармана текли слезы. Точно так же как и у Этейн.
Тут не о чем было говорить, можно было лишь чувствовать, и ни он, ни она не пытались описывать это словами. Они провели остаток дня и вечер, играя с Кэдом и притворяясь, что снаружи нет ожидающей их войны, и что они просто обычная молодая семья. Они даже записали на память семейное голофото. Это было необычной, дурманящей сказкой для людей, которые совершенно не были обычными, и которым не позволили бы стать обычными без боя. Этейн оценила иронию этого отчаянного стремления — не быть особенным.
— Я рад, что ты назвала его Кэдом. — наконец сказал Дарман.
— И ты рад, что его растят, как маленького мандалорианина?
— А он сможет пользоваться Силой?
— Джусик и я начинаем показывать ему, как управлять ей. Ну, если точнее, как ее скрывать. Я не хочу, чтобы Орден Джедай забрал его.
Выражение лица Дармана стало чуть жестче.
— А они это сделали бы?
— С добрыми улыбками. Но да. Сделали бы.
— Орден Джедай не такой уж замечательный, верно? На Камино нам рисовали не совсем такую картинку.
— Не все джедаи одинаковы.
— И все равно я хочу, чтобы Кэд был мандалорианином.
— И я тоже.
Этейн поддержала Кэда за руки и повела его к Дарману, но тот вырвался и заковылял к отцу с широкой, обожающей улыбкой на лице. Дарман, выглядевший точно так же счастливо, позволил Кэду вскарабкаться на себя.
— Он похож на тебя. — сказал Дарман, игнорируя факт того, что тот был вылитой его копией. Глаза у Кэда были широкими и темными; темными, как у Дармана и всех его братьев были и волосы. Впрочем, нос у него был тонким и чуть вздернутым, как у Этейн.
— Я должен бы быть там, когда он родился, да? Я видел такое в голодрамах.
— В настоящей жизни все не так чистенько. — вздохнула Этейн. И, если честно, я рада что тебя там тогда не было. Это были не лучшие мои часы.
— Было больно?
— Ты и представить себе не можешь.
Забавно — насколько полно может быть забыта физическая боль.
Когда Этейн смотрела, как Дарман ведет себя с малолетним сыном, при том, что во многом он сам был совершенным ребенком, она поражалась тому, насколько он напоминает ей Скирату — когда он брал Кэда на руки, говорил с ним и даже когда строил Кэду рожи, чтобы его рассмешить. Многие вещи люди делают инстинктивно, и даже клонирование и бессердечный режим Камино не мог этого вытравить, но в остальном что касается родительских обязанностей — им придется учиться на свое опыте.
Она никогда не знала Джанго Фетта, но его геном не предопределил для Дармана всё. Влияние Скираты было очевидным. Скирата был отцом Дармана, во всех смыслах этого слова, и он заложил основание того, каким отцом будет Дарман.
Алиит ори'шиа тал'дин. Семья была действительно большим, чем кровное родство — и гораздо большим чем мидихлорианы.
Глава 11
«В мандалорианском языке больше оскорблений, чем в любых других более распространенных языках галактики. Но в то время, как у большинства рас наборы оскорблений касаются родства или внешности, мандалорианская брань обвиняет в трусости, глупости, лености, глупых пререканиях или отсутствии гигиены. Это демонстрирует приоритеты культуры кочевых воинов, где родство значит меньше, чем личные качества, лица обычно скрыты масками, а чистый, грамотно устроенный лагерь, жизненно важен для выживания.»
Мандалориане: народ и язык, опубликовано Галактическим Институтом антропологии.
|
|
|
