 |
Предпосылки создания литературы о детях
|
|
|
|
До появления "Тома Сойера" американская литература изобиловала книгами о детях. Детская литература явилась своего рода кривым зеркалом, в котором в преувеличенном виде отразились все недостатки и пороки господствующего литературного направления, а одновременно и господствующей морали. Образ ребёнка издавна являлся камнем преткновения, как для большой литературы США, так и для её разнообразных ответвлений. Диккенсовская традиция, оказавшая сильное воздействие на таких писателей, как Готорн и Бичер-Стоу, у них предстала уже в своём крайнем, гипертрофированном выражении. В их изображении ребёнок становился ангелоподобным существом, свободным от слабостей и пороков старшего поколения. В детской литературе эти тенденции были доведены почти до карикатуры. Утратив своё поэтическое обаяние, образы детей приобрели ханжескую окраску, в отдельных случаях почти непереносимую.
К моменту появления "Приключений Тома Сойера" одним из характернейших жанров детской литературы были так называемые книги для воскресной школы, представлявшие собою концентрат ханжеской морали американского обывателя. Традиционным героем книг для воскресной школы обычно бывает добродетельный и благочестивый, но хилый и немощный "хороший мальчик". Медленно угасая на одре болезни, он перед смертью успевает обратить на путь истинный "плохого мальчика" - маленького негодяя, не желающего посещать воскресную школу. Совершив этот подвиг благочестия, добродетельный отрок умирает, горько оплакиваемый всеми окружающими.
В 50-х годах возникает известная оппозиция дидактически-благочестивому направлению детской литературы. Книжки, изображающие "хороших" и "дурных" мальчиков, нередко становятся объектом пародий. Уже в это время многие писатели не шутя начинали считать, что герои детских книг "столь же похожи на живых настоящих детей, как цыплёнок, зажаренный на вертеле, похож на живых цыплят, свободно разгуливающих по лугам и полям" [19;66]. Эта точка зрения, высказанная Генри Бичером, нашла поддержку у ряда писателей второй половины XIX века.
|
|
|
Тяга к реализму, характерная для американской литературы 2-й пол. XIX века, в детской литературе проявилась лишь в чрезвычайно поверхностной форме. "Маленькие мужчины" и "Маленькие женщины" Луизы Олькотт, появление которых американская буржуазная критика обычно рассматривает как начало новой эры в американской детской литературе, отнюдь не разрушили сентиментально-назидательную традицию. Основная заслуга Луизы Олькотт заключалась в том, что ей удалось несколько оживить ходульные персонажи. Но и над страницами её романов незримо витает тень учителя воскресной школы.
Сентиментальные книги о добродетельных детях продолжали оставаться господствующим жанром американской детской литературы вплоть до последних десятилетий XIX в. Однако оппозиционные настроения, возникавшие ещё в предвоенные годы, на этом этапе приобретают более определённое выражение. Наряду с книгами о "хороших мальчиках" появляются книги о "плохих мальчиках". Основоположником этого своеобразного жанра был Т. Б. Олдрич. Создавая свою автобиографическую повесть, демонстративно озаглавленную "Рассказ о плохом мальчике", Томас Олдрич не скрывал её полемического замысла. Роман Олдрича послужил отправной точкой для создания своеобразной тематической разновидности детской литературы США, в конце XIX снискавшей известную популярность как у детей, так и взрослых.
"Приключения Тома Сойера" рассматривались американской критикой как произведение, возникшее в русле этой традиции. Но современные Твену буржуазные писатели, увидевшие в "Приключениях Тома Сойера" лишь обаятельную и весёлую книгу о проказнике-мальчугане, восприняли только её отдельные и второстепенные мотивы. Идейная концепция осталась им глубоко чуждой. Уже в самом начале своего творческого пути Твен создал злую пародию на книжки для воскресной школы в двух юморесках: "Рассказе о дурном мальчике" и написанном 5 лет спустя "Рассказе о хорошем мальчике". В остропародийной форме они демонстрируют несовместимость реальных законов жизни с теми, которые навязывает ей воскресная школа. Презирающий мораль и благопристойность "плохой мальчик" неизменно преуспевает во всех своих беззаконных действиях и великолепно устраивает свои житейские дела. Так, например, когда "плохой мальчик" Джим забрался на чужую яблоню, чтобы красть яблоки, "сук не подломился, Джим не упал, не сломал себе руку, его не искусала большая собака фермера, и он потом не лежал больной много дней, не раскаялся и не исправился, ничего подобного! Он нарвал яблок, сколько хотел и благополучно слез с дерева. А для собаки припас камень и хватил её этим камнем по голове, когда она кинулась на него. Необыкновенная история! Никогда так не бывает в нравоучительных книжках… Нет, ни в одной книжке для воскресных школ таких историй не найдёшь" [19;68]. Не менее поучительна история "хорошего мальчика", маленького лицемера, пытавшегося жить по рецептам книг для воскресной школы. Мечтая о награде за свою добродетель, "хороший мальчик", совершающий подвиги благочестия, то и дело попадает в неприятные ситуации, не предусмотренные произведениями указанного жанра.
|
|
|
Исполненные иронии рассказы о плохом и хорошем мальчиках являются своего рода прологом к "Приключениям Тома Сойера".
Писатель изгоняет из своего романа слащавость тогдашней литературы для детей - эта литература, по его выражению, была "до тошноты приличной" [5;227], - но сохраняет в нём те лучшие черты хорошей детской книги, которые делают произведение классическим. Ребёнок мыслит конкретно, то есть образно; ему присуща красочность восприятия, свойственно стремление к яркому и необычайному; неизменным обаянием обладает для него повествование непосредственного участника событий. Завладеть вниманием такого читателя, поразить его воображение - это и означает для писателя повести маленького читателя за собою и рассказать ему о возвышенном и благородном в поведении человека.
|
|
|
Марк Твен пишет именно такие книги для детей: смелые по мысли, простые по структуре, сложные по задачам автора, безудержно увлекательные, яркие и обязательно весёлые. Благодаря этим качествам "Приключения Тома Сойера" интересны и детям и взрослым.
В этой книге Твен подвёл итог целого периода своей деятельности. Писатель здесь дал законченное выражение многим мотивам своего раннего творчества. Бунт Твена против условностей, традиций, предрассудков буржуазного общества, начатый им ещё в его юмористических рассказах, приобретает в "Томе Сойере" последовательный и чёткий характер. Тема задорной, буйной жизни, стремящейся вырваться из стесняющих её мёртвых, искусственных форм, - одна из центральных тем раннего творчества писателя - легла в основу его первой детской книги.
1.2 Прототипы главных героев. Влияние биографического факта на структуру произведений " Приключения Тома Сойера " и " Приключения Гекльберри Финна "
Работая над "Томом Сойером", Твен сам хорошо не знал, пишет ли его для взрослых или для детей. Вложив в эту задорную, насмешливую, жизнерадостную книгу свои заветные мысли и стремления, писатель был склонен думать, что "Приключения Тома Сойера" "будут читаться только взрослыми" [19;63]. Однако восторженные письма юных читателей, а также отклики признанных корифеев детской литературы убедили Твена в том, что он, неожиданно для себя, стал автором детской книги. Эта точка зрения нашла поддержку у многих представителей современной Твену американской литературы и критики. Так, У. Д. Хоуэллс писал Твену: "Неделю тому назад я кончил читать "Тома Сойера". Я не вставал, пока не дошёл до конца рукописи, - просто нельзя было оторваться. Это лучшая повесть для мальчиков, которую я когда-либо читал. Книга будет иметь беспредельный успех. Но вы должны совершенно определённо относиться к ней, как к книге для мальчиков. Если это будет так, то и взрослые будут наслаждаться ею в равной степени, а если вы перейдёте к изучению характера мальчика с точки зрения взрослого - это будет неправильно" [19;63].
|
|
|
Марк Твен считал свой первый самостоятельно созданный роман поэзией детства. "Это просто гимн, переложенный прозой для того, чтобы дать ему словесную оболочку"[5;226], - говорил он.
Джон Голсуорси признавался: "Поистине, из всех книг, которые я читал когда-либо, наиболее чистое наслаждение я получил от очаровательного эпоса юности - "Тома Сойера" и "Гекльберри Финна". Они оживляли моё детство и продолжают доставлять радость во взрослой жизни - по сей день" [5;227].
Уместно здесь вспомнить мысль В. Г. Белинского о том, что детская книга - это литературное произведение, написанное "для всех" [5;227]. Примерно так же решал и Марк Твен проблему специфики детской литературы.
"Я считаю, - утверждал Марк Твен, - что правильный метод написания произведения для мальчиков - писать так, чтобы было интересно не только для мальчиков, но чрезвычайно интересно для любого, кто был когда-либо мальчиком. Это чрезвычайно расширяет аудиторию" [5;227].
С подкупающей безыскусственностью рассказывая о жизни, приключениях и переживаниях мальчиков, оставаясь правдивым и простым в раскрытии детской психологии, Марк Твен создаёт реалистическую картину той действительности, которая окружает его маленьких героев.
Поэзия чистоты детских чувств и мальчишеского непокорства имеет для него социальный смысл. В мире, им описанном, лишь в детском и отроческом возрасте человек сохраняет цельность и чистоту души, свежесть и непосредственность чувств, которые тускнеют и уродуются у взрослых.
"Том Сойер" - не автобиографическая книга, но в ней очень много непосредственных впечатлений детства, реальных фактов собственной биографии автора, которые придают повествованию чарующую прелесть. Однако этот материал подвергается в сознании художника своеобразному отбору и перестройке, диктуемой любовно-элегическим отношением к былому.
В предисловии к повести о Томе Сойере Марк Твен пишет: "Большинство приключений, описанных в этой книге, происходило взаправду: два-три приключения - со мною, остальные - со школьными моими товарищами. Гек Финн существовал на самом деле. Том Сойер тоже. Но не в качестве отдельного лица: в нём объединились черты трёх моих знакомых мальчишек" [18;5]. Позже было установлено: ими были сам автор, его школьный товарищ Уилл Боуэн и мальчуган из Шоунитауна. Этот бойкий весёлый двенадцатилетний мальчик рассказывал Твену о своих школьных проделках; звали его Томас Сойер Спиви. Много лет спустя Спиви встречался с Твеном в Нью-Йорке. Спиви был фермером, пытался писать романы. Умер он в 1938 году. Каждый из остальных персонажей также имел определённого прототипа.
|
|
|
Марк Твен 13 лет прожил в небольшом уютном городе Ганнибале на западном берегу Миссисипи. Этот город впоследствии он перенесёт на страницы своих повестей под названием Сент-Питерсберг. Для Твена Ганнибал стал источником тех жизненных впечатлений, которые впоследствии сыграли такую огромную роль в его творческой жизни. Здесь прошло его детство, здесь вместе со своими сверстниками он проводил время в играх и проказах, купался в Миссисипи, обманывал учителей воскресной школы, бродил в пещерах, расположенных неподалёку от города. Здесь, в толпе босоногих мальчишек, наводнявших узкие улички Ганнибала, он впервые встретил прототипов своих будущих героев. Дружба Твена с маленьким бродягой Томом Бленкешипом, впоследствии увековеченным им под именем Гекльберри Финна, стала одним из самых ярких воспоминаний его жизни. Прототипом отца Гека был простой ганнибальский горожанин. Был в Ганнибале и индеец Джо, и однажды он чуть не погиб от голода, заблудившись в одной из пещер. "В книге, которая называется "Том Сойер", - пишет Марк Твен в "Автобиографии", - я заморил его до смерти в пещере, но единственно в интересах искусства - на самом деле этого не было" [19;14]. Прообразом Бекки Тэчер послужила девочка Лаура Хаукинс. Она жила как раз напротив дома Твена. Именно здесь перед её окном маленький Твен пробовал свои силы в нехитрой акробатике, чтобы обратить на себя внимание Лауры, совсем так, как это делал Том Сойер. Прообразом судьи Тэчера стал отец Лауры. Младший брат Тома, тихоня и ябеда, Сид - это Генри, младший брат Твена, погибший при взрыве парохода "Пенсильвания"; кузина Мэри - сестра Твена Памела; тётя Полли - мать писателя; негр Джим списан с "дяди Дэна" - раба на плантациях Джона Куорлза - дяди писателя.
Воспоминания Твена о детстве окружены поэтическим ореолом, и он неоднократно обращается к ним в своих произведениях. Чтобы увидеть, из каких впечатлений складываются нарисованные в книге картины, следует обратиться к страницам "Автобиографии" Твена, написанным в том же ключе, что и книга о Томе Сойере:
"Я могу вызвать в памяти торжественный сумрак и таинственность глубины леса, запахи земли, лёгкое благоухание лесных цветов, блеск омытых дождём листьев, дробь падающих дождевых капель…" [23;151].
"Я знаю, какова на вид дикая ежевика, и какова она на вкус, знаю, как выглядит хороший арбуз, когда он греет на солнце толстый круглый живот…" [23;152].
"Вижу большой очаг, в зимние вечера доверху полный пылающими ореховыми поленьями, на концах которых пузырится сладкий сок… ленивая кошка, растянувшаяся на неровных камнях очага..." [23;152]
Это Твен вспоминает ферму своего дяди, где он помногу гостил в детские годы.
В приведённых автобиографических воспоминаниях Твен говорит, что такая жизнь была "рай для мальчишек" [23;153].
Но светлые, жизнерадостные впечатления ганнибальской жизни были неотделимы от страшных и трагических. Отзвуки буйной, шумной жизни Запада нередко вторгались в мирное существование Ганнибала. Однажды Марк Твен стал свидетелем убийства, которое среди бела дня произошло на одной из главных улиц города. Эту картину Твен впоследствии запечатлел на страницах своей повести "Приключения Гекльберри Финна".
Многие тяжёлые впечатления детства Твена связаны с существовавшим в Ганнибале рабством. Он вырос в окружении негритянских невольников, в тесном общении с ними и ко многим из них питал дружескую привязанность.
И всё же будущему писателю неоднократно случалось быть свидетелем жестокой расправы над неграми-рабами. Он видел, как шестеро мужчин избивали изнурённого, обессиленного беглеца, как рабовладелец за ничтожный проступок убил принадлежащего ему негра.
Старший брат его приятеля Тома Бленккеншипа - Бен в течение двух недель прятал беглого негра в камышах, потихоньку доставляя ему пищу. Когда негра выследили, он помог ему бежать. Впоследствии это воспоминание из детства Марк Твен запечатлел на страницах повести о Геке Финне.
Ненависть, которую Марк Твен на протяжении всей своей жизни питал ко всяким проявлениям расовой дискриминации, несомненно, впервые зародилась в его душе в связи с ранними впечатлениями детства.
В "Томе Сойере" нет конкретного героя-рассказчика. Но он, взрослый человек, писатель Марк Твен незримо присутствует в повести, и этот "эффект присутствия" является источником и особой еле слышимой ностальгической ноты повествования, и его лирического юмора. События, происходящие в книге, освещены улыбкой автора, из глубины времени созерцающего "утраченный рай" своего детства. Именно этот взгляд издалека, из другой эпохи как мировой, так и своей собственной жизни и позволяет Твену увидеть многое, ранее не увиденное, и найти причину конфликта поколений не только в особенностях их возраста, но и в условиях жизни Америки прошлого и настоящего. Соотнесённость этих двух временных измерений устанавливается здесь самим замыслом повести, в основу которой положены факты авторской биографии.
Заканчивая повесть о Томе Сойере, Твен напишет: "Большинство героев этой книги здравствуют и посейчас; они преуспевают и счастливы" [18;6]. Лаура Хаукинс дожила до преклонных лет. В 1902 году вместе с другим школьным товарищем Марка Твена, Джоном Бриггсом (Джо Гарпер в романе), она приветствовала Марка Твена, когда он приехал в Ганнибал для получения учёной степени от Миссурийского университета. Они сфотографировались вместе, и Марк Твен внизу на карточке написал трогательное: "Том Сойер и Бэкки Тэчер" [18;6].
Долгий и счастливый путь у этих литературных героев, любимцев читателей всего мира.
|
|
|
