 |
Вопрос: У тебя есть парень? 5 глава
|
|
|
|
— Что ты сказала только что?
— Я сказала, эта такая умора, когда Крепыш после трех стаканчиков текилы танцевала, как шлюха с большой задницей на видео, — сказала Мэнда.
— Наш Крепыш всех насмешила, — улыбалась Хай.
— Но ведь Сара не была на балу, — сказала я.
Наступила пауза. Они все посмотрели друг на друга с выражением, которое можно описать так: «Во, приехали!»
— Она тусовалась с нами на пляжной вечеринке, — в конце концов пояснила Хай.
— Мы бы и тебя пригласили, — произнесла Сара.
— Но мы думали, что у тебя соревнования в воскресенье, — сказала Мэнда.
— У меня никогда нет соревнований в воскресенье, — ответила я с такой кротостью, что голос показался мне совершенно непохожим на мой собственный. Это угнетало меня.
— О, — произнесли они в один голос.
Это нельзя было объяснить оплошностью. Они пренебрегли мной намеренно. Это их официальная позиция. Безмозглая команда изгнала меня из своих рядов ради нового члена группы.
Мне не хотелось, чтобы они получили удовлетворение от моего поспешного ухода. Поэтому я сидела с ними весь ленч, снова пытаясь вернуться в «испорченный эфир». Но безуспешно. Я слышала каждое слово.
Но так как я опять была в унылом настроении, могу кое-что сказать о бале. Потом я никогда не упомяну его. Ни за что.
Кэрри показала мне свои фотографии. Пол Парлипиано и Моника Дженнингз были одной из четырех пар. На нем был классический смокинг с серебристым атласным галстуком и таким же жилетом. Широкая улыбка, покрасневшие щеки, ямочки, волосы, спадавшие на большие карие глаза. Руки нежно обнимают Монику за роскошные загорелые плечи.
Его руки принадлежат ей.
Двадцатое мая
Последнее завещание и распоряжения выпускного класса были опубликованы в сегодняшней школьной газете. Вот что завещал Пол Парлипиано:
|
|
|
Я, Пол Парлипиано, настоящим удостоверяю, что оставляю Крису — соло на барабане на вечере в честь Дня благодарения. Кэрри — весели всех в духе Пинки Ля Ру. Монстру — дюжину щелкунчиков. Гиббсу завещаю место слева, где сидят неудачники. Раю — пиратскую копию мистера Тейпворма. Фитцу I и II-последний шанс использовать мотор. Нэнси — стоматологию «Пепел Анжелы». Джинне — сумку рок-звезды. Эрике — неожиданную вечеринку с танцами под музыку диско. Кэти — воспоминания на одиннадцатом ряду. Лори — Виктора/Викторию и что-нибудь погорячее. Ти Джею — окурки.
Шутки для внутреннего пользования. Но они звучали мудро, остроумно и чудесно. Как и он сам.
Но не из-за этого я читала и перечитывала завещание Пола Парлипиано. Да, много неясного. Но если я тщательно проанализирую, вдруг что-то прояснится. Пытаясь понять, я продолжала читать. Смогу ли найти код и узнать из послания нужное лично мне — секретную информацию, необходимую, чтобы найти ключ к сердцу Пола Парлипиано.
Между прочим, Келси оставила Скотти «скороговорку». Я даже знать не хочу, как перевести это.
Мне никто ничего не оставил.
Тридцатое мая
Я не купила ежегодник, а это в Пайнвилльской школе равносильно уголовному преступлению. Повсюду только и слышно: «Подпиши мне ежегодник. Разве ты не хочешь, чтобы я подписала твой? Почему ты не купила ежегодник? Все покупают его».
Нет. Не все покупают ежегодник. Мы все приходим учиться на следующий год. И еще через год. Нужно ли тратить семьдесят пять долларов, чтобы мне пожелали «кайфового лета» люди, о которых я попытаюсь забыть в июне — августе? Несправедливо, что от меня ожидают, будто я буду тратить свою энергию на то, чтобы написать несколько приятных вещей каждому в ежедгодник, в то время как от них в ответ не получу ничего стоящего.
|
|
|
Поэтому я написала список расхожих выражений, подходящих на все случаи жизни, которые помогут мне выбраться из неловкой ситуации.
Руководство, написанное Джессикой Дарлинг, по использованию клише в ежегодниках
Просто смешиваю начало, середину и конец из разных колонок, и у меня получается искренне звучащее пожелание, подходящее всем. И меня не мучают угрызения совести, что я их использую. Но это было до тех пор, пока Пепе не подошел ко мне:
— Подпиши мне, пожалуйста, мой ежегодник, та belle! [9]
Над этим надо поломать голову. Я имею в виду, что вы же не видите, как я иду к Полу Парлипиано и прошу его подписать мой гипотетический ежегодник, не так ли? Поэтому я написала:
Пьер!
Меня всегда восхищало твое умение спрягать глаголы. И я никогда не забуду тот вечер, когда узнала, кто скрывается за Черным Элвисом. Увидимся с тобой на французском языке: этап II.
A bientôt, [10]Джессика.
Он так разулыбался, словно я написала:
Пьер!
Я всегда восхищалась твоим умением надувать кое-что в твоих маленьких трусиках. И никогда не забуду тот день, когда я узнала, что ты прекрасно знаешь дорогу к клитору. Увижу тебя в моих самых диких и самых влажных мечтах.
Voulez-vous coucher avec moi ce soir? [11]
Джессика.
Мне хотелось написать больше, сказать, что уважаю его за независимость и завидую легкости поведения в общении с людьми, этого так не хватает мне. Но подумала, что это может прозвучать странно. Кроме того, я написала достаточно. Благодарность Пепе была выше всяких границ, и это было самым приятным событием за последние несколько недель.
Мое плохое настроение ухудшилось из-за того, что Безмозглая команда, кажется, сдружилась больше, чем обычно. Их внезапные вылазки на пляж, поездки за покупками, вечеринки с бочонком пива. Боже мой, почему меня это волнует?
Когда я сегодня шла домой, заметила целующихся Скотти и Келси, сидящих в ее машине, остановившейся на светофоре. Я прошла мимо них по переходу, а он даже не увидел меня. Но какое это имело значение, если бы даже и увидел. Мы больше не разговариваем. По словам Сары, — откуда она это узнала, бог ее знает, — я угрожала Келси.
Это просто смешно. Я слабее, чем когда-либо была.
Первое июня
Хоуп!
Мои родители достали меня. Запрет на пользование телефоном и компьютером — это самый дерьмовый поступок, который они могли совершить. Я так считаю. Разве они не понимают, что ты — единственный человек, который удерживает меня в здравом уме.
|
|
|
Нет, они не понимают. В этом-то и проблема.
Не знаю, могут ли дела обстоять хуже, чем у меня. После моих попыток стать нормальной, которые полностью провалились, у меня еще меньше мотивации, чтобы попробовать приспособиться к этой жизни, чем когда-либо.
Но я все еще пытаюсь обманывать себя.
Все одержимы пирушками и вечеринками по поводу окончания года. Я ною, что мне придется пропустить их из-за свадьбы Бетани. Но на самом деле я чувствую облегчение. Отказ от вечеринок по уважительной причине поймут все. Однако если я откажусь от развлечений, потому что мне просто приятнее сидеть дома и выдавливать прыщи на носу, то этого никто не поймет.
Во всяком случае, я не думаю, что кого-то дурачу.
Мои поздравления по поводу получения работы в лагере изобразительных искусств. Звучит прикольно. Может быть, мы сможем увидеться до начала учебного года, когда работа закончится. Но прямо сейчас я не могу ничего планировать.
Береги себя.
Находящаяся в состоянии хандры, твоя Дж.
Июнь
Второе июня
В учебнике по психологии говорится, что длительное отсутствие сна приводит человека к безумию. Я живу, чтобы доказать это на практике. Что еще может заставить меня так рисковать своей репутацией? Cвоей жизнью?
Начну по порядку.
У нас сегодня замена на французском. Это означает, что мы зря потратим целую пару на просмотр фильма с субтитрами с участием Жерара Депардье. Ни за что не упущу такую возможность, чтобы немного поспать. Я притворилась, что у меня колики, и попросила разрешения пойти к медсестре.
Медсестра Пейн хотела успокоить мои псевдоболи с помощью электрогрелки, но я настояла, что мне необходимо полежать и подождать, пока подействует обезболивающее, которое я принимаю. Она не спорила, потому что только что между «Кантрушниками» и
«Белыми неграми» произошла драка и ей надо было лечить раны и ссадины.
|
|
|
Она быстро отправила меня в комнату отдыха, которая была в моем полном распоряжении на целых сорок пять минут! Я заснула крепким сном на кушетке за считанные секунды.
Очнулась от того, что кто-то щекотал мне щеку:
— Проснись, засоня.
Кто же это мог щелкнуть выключателем и ослепить меня ярким светом? Когда мои глаза привыкли к нему, я увидела очертания какой-то фигуры, потом поняла, что это фигура мужчины, мужчины в футболке с изображением героев сериала «Бухта Доусона», и, наконец, до меня дошло, что это Маркус Флюти.
Маркус Флюти!
Я мгновенно проснулась и была готова к действиям.
— Что ты тут делаешь?
— Привет, подруга, — сказал он. — Могу я тебя попросить оказать мне услугу? Ему нужна помощь. Маркусу Флюти нужна моя помощь. Почему?
— Об услуге? Какого рода услуге?
Маркус наклонился, и было похоже, что он собирается завязать шнурок на туфле. Вместо этого он завернул штанину на своих джинсах, достал коробочку из-под йогурта
«Данон».
— Ты так всегда приносишь в школу завтрак? — хихикнула я. Черт. Я закусила губу.
Черт-черт.
Он снял крышку с йогурта. Коробочка оказалась пустой. Затем Маркус попросил меня, а это, несомненно, самая странная просьба, с которой ко мне когда-либо обращались.
— Мне надо, чтобы ты пописала сюда.
— Что?
Он повторил свою просьбу.
— Что?
Он сел рядом со мной, намного ближе, чем это было необходимо.
— Офицер, который присматривает за мной, пришел и велел сдать контрольный анализ мочи, — сказал он. — Знаю, ты считаешь, что я отстой, мусор и что меня надо арестовать. Но ведь кроме нескольких сигар, набитых марихуаной, и нескольких таблеток…
— Ты хочешь, чтобы я помогла тебе подделать анализ? Ты ненормальный? Я даже не знаю тебя.
— Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Я фыркнула:
— Откуда ты меня знаешь?
Он ответил тем, что положил руку на мое колено.
Я испугалась. Если бы медсестра вошла и увидела нас с Маркусом сидящими рядом на кушетке, его рука на моей коленке, а на лице дурацкая ухмылка, этого одного было бы достаточно, чтобы задержать нас после занятий, или выгнать из школы, или что-нибудь похуже.
— Подожди секунду. Разве это не нарушение твоих конституционных прав?
— Как у человека, совершившего мелкое правонарушение несколько раз, у меня нет прав, — сказал он хихикая. — Ты можешь позвонить в Американский союз защиты гражданских свобод.
Я посмотрела на коробку из-под йогурта, затем на часы на стене. Тик-так. Тик-так.
— Пеней будет здесь с минуты на минуту, Если ты это не сделаешь, меня наверняка выкинут из школы.
«Разве нельзя приводить свои доводы, убрав руку с моего колена?»
— Ты будешь шарахаться от меня, встретив на улице.
|
|
|
«Следует мне стряхнуть ее?»
— Ты спасешь мою жизнь. Я буду твоим вечным должником.
«Разве они не узнают, что моча принадлежит девушке?»
— Не могу, — сказала я, глядя в сторону.
Маркус встал и пошел к двери. Но, прежде чем выйти, он повернулся и сказал то, что вывело меня из себя:
— Я знал, что ты этого не сделаешь.
Не могу описать, какая ярость охватила меня.
Мне так надоело, что все говорят мне, что я должна или не должна, могла или не могла бы сделать. Мои родители. Безмозглая команда. Хай. И даже Маркус. Гнев, по крупицам накапливавшийся во мне месяцами, годами, всю мою жизнь, закипел внутри меня, и я обрушила его весь на Маркуса:
— Откуда ты знаешь, что я буду делать?
Следующее, что я помню, так это как я выхватила коробочку из его рук, отправилась в ванную, чтобы пописать в нее, после чего вернула ее еще теплую. Маркус от неожиданного поворота событий стоял и молчал, не зная, что делать. В конце концов он сказал:
— Я не донесу на тебя.
Затем, не сказав ни слова, вышел. Я глубоко дышала, лежа на кушетке, еще минут двадцать, пока не прозвенел звонок. Когда я вошла в кабинет медсестры, Маркуса там уже не было.
Я провела остаток дня в оцепенении, беспокоясь о том, что случится с ним и со мной. Интересно, сколько времени потребуется, чтобы сделать анализ мочи? Может быть, он помочился на полоску, и она моментально стала пурпурной, точно так же как при тесте на беременность, проводимом в домашних условиях.
Я ожидала, что полицейские машины остановятся на парковке с воющими сиренами. Ожидала увидеть, как на Маркуса надевают наручники, и, подталкивая сзади и крича,
сажают на заднее сиденье радиофицированной полицейской машины, и, меняя курс, везут в клинику в Мидлбери, в один из лучших центров, специализирующихся на лечении алкоголиков и наркоманов. Я ожидала, что все в школе услышат его крик:
— Не беспокойся, подруга, Я не выдам тебя.
В течение последующих недель все будут интересоваться, что это была за подруга. Но ничего не случилось.
Я все еще чувствую тепло его ладони на моей коленке.
Пятое июня
Если бы не мой сон, я бы могла поклясться, что все выходные не сомкнула глаз.
Я в комнате отдыха в кабинете медсестры, сплю на кушетке. Только на этот раз я оставила свет включенным. Поэтому когда дверь открывается, я вижу, что там стоит Пол Парлипиано.
Он садится рядом со мной и говорит:
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя помощь? Почему тебе нужна моя помощь? — спрашиваю я.
Он вытаскивает коробочку из-под йогурта из отворота брюк и говорит:
— Мне надо, чтобы ты пописала сюда.
— Нет проблем. Я сделаю это, — говорю я.
— Если ты это сделаешь, я обещаю, что займусь с тобой сексом, — говорит Пол.
— Нет проблем. Я сделаю это, — снова повторяю я.
— Я не изменю своему слову, — заверяет он. Поэтому я говорю:
— Нет проблем. Я сделаю это.
И хотя во сне я не вижу, как все происходит, я полагаю, что делала это. Затем Пол Парлипиано говорит:
— Спасибо. Сейчас я займусь с тобой сексом. Он выключает свет.
Мгновение спустя я услышала хохот девчонки и звук поворачивающейся дверной ручки.
Включается свет.
Это Келси — улыбается и тянет за собой Скотти в комнату за руку. Хотя они этого не говорят, я просто знаю, что они собираются здесь заняться любовью.
Скотти видит, что я занимаюсь сексом, и кричит:
— Как ты можешь трахаться с Маркусом Флюти?
— Но это Пол! — кричу я.
Затем я смотрю в лицо Пола, но это больше не Пол Парлипиано. Скотти прав. Это Маркус Флюти.
Это то, что я называю путаницей мозгов.
Нет необходимости говорить, что меня охватил приступ волнения, когда шла в школу. Все выходные я беспокоилась о происшествии с Маркусом и была на грани нервного срыва. Я молилась, чтобы Маркус появился на утренней перекличке, — это означало бы, что все в порядке и меня не поймали. И я бы успокоилась.
Когда Маркус прошел мимо моей парты сегодня утром, я издала такой вздох облегчения, что могла бы привести в движение целую армаду кораблей.
Пока мы приносили клятву на верность родине, потом на перекличке отвечали:
«Присутствую», я оглянулась назад, надеясь, что Маркус встретится со мной взглядом. Но он просто склонился над записной книжкой, пока не прозвенел звонок. Маркус играл очень талантливо. Он знал, что необычное поведение с нашей стороны вызвало бы подозрения.
Выйдя из класса, я почувствовала нежный толчок в спину. Оглянувшись, в первый раз не удивилась, увидев сзади Маркуса. Он широко улыбался, словно извиняясь, положив одну руку мне на лопатку, а вторую на талию для сохранения равновесия. Прежде чем мне
представился шанс спросить его, что случилось (а не о том, что бы могло случиться), он, блестя глазами, прошел мимо, оставляя лишь душистый лесной аромат.
— О мой бог! Он настолько накачан, что даже прямо не может идти, — грубо заметила Сара.
Вы понятия не имеете, как мне хотелось сказать ей — о мой бог! — заткни свой поганый рот.
Я успела сделать только несколько шагов, как почувствовала, что мой карман оттопырен. К счастью, Сара увидела Безмозглую команду внизу в коридоре и побежала, чтобы присоединиться к ним. В эти доли секунды моего уединения я пошла назад и, убедившись, что никого нет, достала сложенный в причудливый квадрат оригами бумажный лист, который открывался и закрывался как цветок. Или рот.
Маркус! Мне до смерти хотелось открыть и посмотреть, что там написано.
Но в этот момент Безмозглая команда подошла ко мне с другого конца коридора. Черт! Я засунула подарок Маркуса обратно в джинсы. Мне необходимо уединение, чтобы прочитать то, что он хотел мне сказать.
Вот уж ирония судьбы, так ирония: тот, кто чувствует себя одиноким, не может улучить момент, чтобы побыть в одиночестве. Всякий раз, когда я пыталась ускользнуть к шкафчику, в туалет, в душевую перед спортзалом, кому-то просто не терпелось начать со мной разговор. Эта записка жгла мой карман почти шесть часов. В предвкушении, что вот-вот прочитаю ее, я, даже не переодевшись в школьную форму после урока физкультуры, побежала прямо домой.
— Джесси, я хочу поговорить с тобой, — сказала мама, когда я взбегала по ступенькам наверх.
— Дай мне минутку! — прокричала я, запирая дверь.
Я открыла рюкзак, достала джинсы, засунула руку в карман и вытащила оттуда лишь маленькие свалявшиеся шарики от ткани.
— Джесси! — Мама звала меня из кухни.
Я быстро обыскала другие карманы, хотя знала, что не засовывала в них записку от Маркуса. Затем порылась в рюкзаке, постепенно высыпая содержимое на пол.
— Джессика! — кричала мама.
Я начала паниковать. Мои уши горели, тело покрылось потом. Где она может быть? Встав на колени, я перебрала все предметы, лежащие на полу: джинсы, футболку,
бюстгальтер, спортивные туфли, роман «Над пропастью во ржи», две тетрадки на пружинке, учебник химии, расписание заседаний ученического совета, три обертки от шоколадных батончиков, калькулятор, косметическое средство для маскировки дефектов кожи, шариковый дезодорант, бальзам для губ, щетку для волос, набор ручек.
Оригами-рта от Маркуса нигде не было.
— Джессика Линн Дарлинг, немедленно спустись сюда.
Я пошла вниз, схватившись за живот, — на этот раз меня и правда прихватило. От волнения все внутри переворачивалось, но я солгала, что у меня месячные. Мама вздохнула с облегчением, услышав эту новость, и позволила мне без всякого сопротивления уйти в свою комнату. Оказавшись на месте, я уже тысячный раз обшариваю все вышеперечисленные предметы в течение десяти часов.
Как я могла потерять такую важную вещь, которую получила первый раз в жизни? Единственное логическое объяснение, которое напрашивалось, — это то, что Маркус
никогда не давал мне рот-оригами. Я просто все это придумала сама, чтобы довести себя до сумасшествия. Наверное, я вообще все сочинила. Я никогда не писала в коробочку из-под йогурта. Никогда. Это была не я. С какой бы стати мне совершать такой безумный поступок? Может быть, если буду повторять эти слова бесчисленное количество раз, я поверю в
это.
Шестое июня
Я прибыла сегодня в школу с единственной миссией: узнать, что было написано во рту- оригами. Я знала, что нет надежды вернуть записку обратно, поэтому оставался только один выход. Выход одновременно и путающий, и приятно возбуждающий.
Я спрошу Маркуса, что говорилось в записке.
По нескольким очевидным причинам это большое дело (я — это я, он — Маркус Флюти… это могло бы привлечь ненужное внимание к моему поступку) плюс еще одно обстоятельство. Скажем, это бы означало полный отказ от всех наших прежних обязательств. Говоря по существу, это он был инициатором всех наших разговоров. Но сегодня решение о том, что нам пора поговорить, будет принадлежать мне. Сильная позиция будет за мной.
Если только меня не вырвет на него.
Поэтому задержалась перед дверью в класс, надеясь перехватить Маркуса у входа. Я ждала, даже когда прозвенел предупредительный звонок за пять минут до начала переклички. Ждала, пока звенел предупредительный звонок на перекличку. При финальном звонке пришлось идти на место. Я говорила себе, что в его привычке опаздывать на минуту или две. Но уже во время самой переклички потеряла надежду увидеть его.
Маркус так и не появился в школе. Может быть, я об этом бы знала, если бы не потеряла записку.
Конечно, именно Сара сообщила всем новость:
— О мой бог! Вы слышали о Мистере Съемпончик? Он заставил какую-то девчонк подделать свой анализ.
Я чуть не выронила хлопья, которые в это время держала в руках.
Оказалось, что у врачей есть способ определить, принадлежит моча женщине или мужчине, на основании анализа гормонов. Им потребовалось несколько дней, чтобы это установить и сообщить полиции. Маркуса, должно быть, вызвали в кабинет к директору сразу после того, как он дал мне рот-оригами. Там офицер полиции, который осуществляет за ним надзор, директор и замдиректора, а также старая добрая Бренди устроили ему допрос о подлоге. Они знали, что это не его анализ, но им хотелось бы знать, кто ему помог.
— Пока что Маркус отказался сказать, от кого он получил образец, — сказала Сара вне себя от радости от этой пикантной сплетни. — Они угрожали ему несколько часов. Но он не раскрыл тайны.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Мой отец играет в гольф с директором и его заместителем.
— А.
— И он спросил меня о моих предположениях, кто бы это мог быть, так как я — кладезь информации.
Боже мой.
— Я предположила, что это сделали его подружки, и назвала имена тех, кого помнила, — продолжала Сара. — Хотя, может быть, ни одна из них этого не делала.
— Почему?
— Потому что подложный образец был от человека, не употребляющего наркотики.
— Правда?
— Это означает, что соучастник преступления был кем-то вроде тебя… — Она сделала
паузу приблизительно на полчаса. — Или меня.
В тот момент я знала, что меня вот-вот поймают. Моя жизнь будет разрушена. И ради чего? Чтобы доказать всем, что все ошибались на мой счет? Великолепно. Но я не была готова сознаться. Пока что нет.
Мне понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы вести себя естественно и реагировать на слова Сары так, словно я не принимала в подлоге никакого участия.
— Какая же дурочка помогла ему сдать анализ? — спросила Хай.
— Человек совершенно не понимающий, чем это грозит.
— Должно быть, он по-настоящему хорош в постели, — сказала Мэнда.
— Сомневаюсь, что он обещал секс, — возразила я.
— Берк говорит, что он видел Маркуса в раздевалке и одноглазый змей у него не меньше двадцати пяти сантиметров, — сказала Бриджит.
— Что? — спросили мы все хором.
— У него огромный пенис.
— О, — сказала Хай.
— О! — воскликнула Мэнда.
— О? — удивилась Сара.
— Да заткнись ты, — подытожила я. Это так утомительно.
Безмозглая команда — не единственные, кто говорил об этом. У всех были свои теории, что сказал Маркус тайному донору. Пообещал ли он ей наркотик или постель. Конечно, я их не поправляла и не говорила, что знаю, что Маркус был не таким примитивным. Он попросил ее так, как только он мог попросить. Положив руку на коленку, пообещав вернуть оказанную услугу, улыбаясь во весь рот.
Девятое июня
Я пережила самые мучительные минуты в своей жизни.
Я привыкла играть невинную девочку перед Безмозглой командой и всеми остальными.
Это было легко — как дышать.
Но потом меня вызвали из класса.
— Не могли ли бы вы прислать Джесс Дарлинг в кабинет директора прямо сейчас? — говорил невнятный, непонятно кому принадлежащий голос по внутренней связи. Это была миссис Ньюман.
Весь класс посмотрел на меня с изумлением. Я сделала большое дело, когда недоуменно пожала плечами и изобразила на лице невинное «Что бы это могло значить?» выражение.
По пути в кабинет директора я все время в голове прокручивала слова Маркуса: «Я тебя не выдам. Я тебя не выдам. Я тебя не выдам».
Когда я добралась до места, директор уже ждал меня. Он приветствовал меня с улыбкой и с выражением: «Извините, что вытащил вас с урока». Но я знала по сценам допросов в телесериалах о копах, что его выражение лица — это прелюдия.
— Уверен, ты слышала о случае с Маркусом Флюти, верно? — Директор задал этот вопрос, как только я села в кресло.
— Да.
«Все хорошо. Смотри на все проще. Не усложняй».
— Медсестра Пейни говорит, что вы были в комнате отдыха в тот день.
— Да.
«Хорошо. Проше. Хорошо».
— Что вы там делали?
— Ну. У меня были… женские проблемы.
— О! — воскликнул он, выглядя смущенным. — Извините.
Он заерзал в своем скрипящем кожаном кресле и погладил густую седую бороду. Его круглый живот напрягся под дешевым коричневым костюмом из полиэстера.
«Моя жизнь может быть разрушена толстым человеком в дешевом коричневом костюме из полиэстера».
— Я пригласил вас сюда, потому что вы были единственным человеком, который был в медицинском кабинете в то время, когда туда был вызван Маркус для проведения теста.
«Ну вот и все. Он идет меня убивать. Я — мертва. Со мной покончено. Я — труп».
— Ты видела его с кем-нибудь? Не бойся сказать мне.
«Что?»
— Знаю, что эти нарушители дисциплины могли оказать на тебя давление.
«Предполагает ли он, что я думаю он — …»
— Может быть, они даже угрожали тебе физически…
Аллилуйя! Он совсем меня не подозревал. Как только до меня дошла цель нашей встречи — выудить у меня, кто же нарушитель, — я смогла говорить более раскованно. Я сказала ему, что никто мне не угрожал. Я спала все время и не видела ни Маркуса, ни кого- либо еще.
— Жаль, что я никого не встретила, потому что могла бы сейчас помочь вам, — сказала
я.
— Мне тоже жаль, — сказал директор.
Моя оригинальная фамилия и отличные оценки снова спасли меня.
Тринадцатое июня
Я немного успокоилась после разговора с директором. Но знала, что, пока не найдут виновного, я никогда не буду полностью снята с подозрений.
Сегодня они поймали одного виновного, вернее виновную. Никто не был ошеломлен больше меня.
— Они нашли, кто пописал в коробочку! — закричала Сара во время переклички. Нашли?
— Да. Некто по имени Тэрин Бейкер.
Тэрин Бейкер — восьмиклассница, совершенно непривлекательная, тормозная девица, но ей так захотелось известности, что она добровольно призналась в преступлении, которого не совершала. Вчера на репетиции оркестра она похвасталась труппе своих соседей- кларнетистов, что она та девушка, которая пописала в коробку. Они тут же выдали ее, позавидовав тому, что из-за проступка она теперь возвысилась в собственных глазах и это принесет ей хоть дешевую, но популярность. Оркестр тупоголовых предателей.
Администрации так хотелось найти виновную сторону, что они даже не проверили ее рассказ. Маркус не подтвердил, но и не опроверг ее историю. Конечно, бедной, беззащитной Тэрин просто ничего не оставалось делать, как подчиниться холодному, расчетливому Маркусу, когда он приказал ей это сделать. Она вышла практически сухой из воды: временное отстранение от занятий до конца учебного года. Конечно, я оценила то, что она выставила себя козлом отпущения, но я просто не могла не сочувствовать ей. Разве она не знает, что память в Пайнвилльской школе короткая? То имя, которое она себе сделала сегодня, будет забыто, когда она вернется обратно в школу в начале следующего учебного года?
Злодей Маркус, с другой стороны, отправляется в Мидлбери. Слово, что он не вернется обратно. Родители посылают его учиться в военную школу. Знаю, что никогда не получу от него известий. Он слишком умен, чтобы доверить тайну любому виду корреспонденции.
Я продолжала повторять себе, что, если бы я и не принимала участия в этом деле, результат все равно был бы одинаковым. Он все равно бы закончил учебу в исправительном учреждении. Как бы мне хотелось, чтобы это пошло ему на пользу. Не могу не думать, что случилось с Хизом. Исключение из школы не помогло ему. Та специализированная школа для учеников с «высокой степенью риска» не исправила Хиза, не увела с улицы, даже не спасла ему жизнь.
|
|
|
