 |
Вопрос: У тебя есть парень? 8 глава
|
|
|
|
— Влюблена.
— Не влюблена.
— Влюблена.
Это препирательство продолжалось некоторое время, как обычно это бывает при разговоре подвыпивших людей.
— Я просто счастлива, что ты не лесби, — наконец сказала Сара, ставя на нашем препирательстве точку.
— Ты думаешь, я лесбиянка?
— О, мой бог! Не я!
— Тогда кто? И почему?
— Ну, идут слухи, Джесс, — сказала она. — …Ты ведь не целовалась ни с одним парнем, с тех пор как в восьмом классе встречалась со Скотти.
— Нет, целовалась, — протестовала я, с неохотой вспоминая о Кэле. — Я просто не рассказывала тебе об этом.
— Позволь мне угадать: он живет в Канаде верно? — начала Сара. — Около Ниагарского водопада. И я его не знаю.
Девятнадцатилетний компьютерный гений из Сиэтла, бросивший колледж, звучит не более убедительно. Я не знала, что сказать. Они считают, что я лесбиянка?
— Эй, я — единственная, кто защищал твою гетеросексуальность, поэтому не сердись на меня, — сказала она ненавистным мне тоном всезнающего человека. — Я — единственная, кто указывал всем, что ты чуть не падаешь в обморок, когда кто-нибудь произносит слова: Пол Парлипиано. Поэтому точно знала, что ты влюблена в него. Я знаю это наверняка, как знала про Мэнду и Берка, что они все лето трахаются до того, как их поймала…
Тут уже она закрыла рот ладонями. О, черт!
— О, мой бог! Не говори никому ничего! — стала умолять меня Сара.
Я была настолько потрясена, что не могла вымолвить ни слова. Мэнда и Берк все лето занимаются любовью, Боже мой. Одно дело подозревать кого-либо. Но совсем другое, когда это низкое предательство подтверждено очень надежным источником.
— Я обещала Мэнде, что никому не скажу. И если Бриджит узнает… — Сара в панике начала метаться, так же как и я раньше. — О мой бог! Мать твою! Обещай, что не расскажешь Бриджит! О Мэнда! О люди! О мой бог! Мать твою!
|
|
|
Я искала Пола Парлипиано. Он был таким красивым! Таким чистым. Ну… Все.
— Джесс! Поклянись, что не скажешь никому! Мне надо было его увидеть.
— Мне правда не хочется сейчас об этом думать, — ответила я, произнося каждое слово с такой убежденностью, которую можно объяснить большим количеством алкоголя. — Потому что мы с Полом Парлипиано на одной и той же вечеринке первый раз в жизни…
Вид Пола заставил меня замолчать. Вот он рядом, не далее нескольких метров, сидит на песке, скрестив ноги, потягивает пиво, ведет какой-то умный разговор с каким-то идиотом.
«YESSSSSS! ОН НЕ С ДЕВУШКОЙ. Пол Парлипиано так уверен в собственн популярности, что может общаться даже с каким-то отребьем. Это делает его таким привлекательным. И таким доступным», — думала я. А может быть, я сказала это даже вслух. Не уверена. Вот когда начала проявляться алкогольная амнезия. Все, что помню, так это то, что мой мозг, находившийся под воздействием пива, начал что-то говорить о правде, в которую я бы никогда не поверила, не будь я под влиянием вещества, изменяющего сознание. Большое количество выпитого пива — оправдание тому, что случилось потом.
Да. Это оправдание. Но довольно неубедительное.
Судьба привела меня и Пола Парлипиано но одну и ту же чертову вечеринку на пляже.
Он уезжает в колледж. Это мой последний шанс, КОГДА-ЛИБО сказать ему, что чувствую.
Если я не скажу ему, то буду жить в агонии, а затем умру в одиночестве. Я должна ему сказать.
— Извини меня, — сказала я Саре, которая гладила мои волосы и все еще умоляла никому ничего не говорить. — Мне надо подумать о своей жизни.
Итак, начался самый ужасный этап в моей юной, полной мучений жизни.
Помню, как посмотрелась в боковое зеркало припаркованной поблизости машины, оценивая свой вид.
|
|
|
Помню, что подумала, если мои волосы будут выглядеть хорошо, Пол не заподозрит, что я пьяная.
Помню, что нашла прическу абсолютно нормальной.
Помню, как, шатаясь, подошла к Полу Парлипиано и плюхнулась на песок между ним и
тем парнем.
Помню, как сказала: «При-веееееееет», и Пол Парлипиано в ответ сказал: «Привет», а тот парень ничего не ответил, встал и ушел прочь.
Помню, как он сказал: «Ты в команде по легкой атлетике. Джессика. Верно?» Помню, как фейерверк осветил его лицо.
Помню, что говорила ему, как я восхищалась его грацией и ловкостью, когда он прыгал через препятствия: РАЗ, ДВА, ТРИ — ВОЗДУХ. Как он поддерживал меня н легкоатлетических соревнованиях и как я не могла поверить, что это означает, что я существую в его жизни, хотя бы на короткое время, но это так много для меня значило, потому что я уважаю и даже люблю его, хотя логика и разум говорят мне, что я не должна ничего испытывать к нему, потому что едва знаю, но мне все равно, потому что я люблю и хочу, чтобы он знал, что я не жду взаимности, но я очень, очень, очень хочу его, потому, что только он любил бы меня такой чистой любовью, поэтому я хотела знать…
Помню его улыбку, означавшую: «Мне стыдно за тебя». Помню, как все внутри меня перевернулось.
Помню его слова, которые я никогда не забуду: «Тебе просто кажется, что ты меня любишь. Если бы ты знала меня, ты бы поняла это».
Потеря сознания.
Я проснулась сегодня на полу в спальне Сары, не помня ничего. К несчастью, Сара с радостью заполнила Большой Каньон — то есть провал в моей памяти.
Вам нужно знать одну ужасную вещь: меня вырвало прямо на туфли Пола Парлипиано, после того, как я призналась ему в любви, но до того, как ушла.
Меня, Джессику Дарлинг, вырвало на туфли Пола Парлипиано.
Девятнадцатое августа
Меня вырвало на его туфли.
Я навеки останусь в памяти Пола Парлипиано «пьяной девицей, которую вырвало на его туфли».
Я хочу умереть. И то, что я не могу рассказать об этом Хоуп, только ухудшает мое состояние. Думаю, она не одобрит мое идиотское поведение. И конечно, не выскажет сочувствия, которое мне так сейчас необходимо.
Двадцать второе августа
Сегодня вечером — мой последний рабочий день. Шел дождь, поэтому никого не было. У меня было много времени, чтобы подумать о своем унижении и подойти ко всему творчески и по-новому.
|
|
|
Пол Парлипиано сейчас в Колумбийском университете. Я уверена, что буду предметом его рассказов. Представляю его в общежитии в окружении новых друзей говорящим: «Вот ужасная история. Как раз перед отъездом в университет эта пьяная девчонка, с которой прежде я в жизни не разговаривал, уверяла меня в своей венной любви, а затем ее вырвало на мои туфли».
Когда я устала мучить себя подобным образом, то забеспокоилась, что же сказать Бриджит о Мэнде и Берке, об их отношениях летом. Ответ все никак не приходил мне в голову. Не хочется быть втянутой в такую ужасную передрягу. Опять моя вина. Надо было отказаться. Вместо этого, хотя и неохотно, дала обещание человеку, с которым меня теперь уже не связывают близкие отношения. И теперь чувствую себя обязанной довести это дело до конца.
К тому же, думаю, Бриджит имеет право знать, что Мэнда подобрала ее парня — удачливого победителя соревнования по лишению девственности своих подружек.
Мне было ужасно противно от всего этого.
Я считаю женоненавистниками тех, кто полагает, что можно мужчинам, то нельзя женщинам. Я против этих двойных стандартов. Но все равно меня больше бесит Мэнда, чем Берк. Я имею в виду, что это надо принять как непреложный жизненный факт, что парни не могут так владеть собой, как девушки. Они не могут контролировать эрекцию. Но какая физиология руководила Мэндой? Она отказывается заниматься сексом со всеми остальными своими парнями и ворует парня у своей лучшей подруги? Мне никогда не нравилась Мэнда, но сейчас мне хочется залить ее всю обеззараживающим средством. Может быть, у Берка и Мэнды появится совесть и они все сами расскажут Бриджит? Но большую ставку я делаю на Сару: она никогда раньше не умела хранить секреты. Почему с этим секретом должно быть по-другому? А вдруг хотя это маленькая надежда, но она сохранит тайну?
Нет необходимости говорить, что я думала об этом довольно долго. Когда устала, то просто уставилась на соседний прилавок — «Покрути колесо — покури хорошо», который располагался рядом с моим.
|
|
|
«ВЫКУРИ СВОИ МОЗГИ!»
Очередь к этому аттракциону никогда не перестает изумлять меня. Те, кто, выигрывал пачки любимых сигарет, прыгали, кричали и визжали так сильно, что даже в таком шумном месте их было слышно во всех уголках. Кажется, они забыли, что за то количество монеток по двадцать пять центов, которые заплатили за аттракцион, могли бы купить любую пачку сигарет, но полагаю, что только из-за острых ощущений, которые приносит победа, они меняют и меняют доллар за долларом.
«СИ-ГА-РЕЕЕ-ТЫ! СИ-ГА-РЕЕЕ-ТЫ! ПОД-ХО-ДИИИИ-ТЕ СЮ-ДААА!» — гро
зазывал мальчик, работающий в сигаретном киоске. Сегодня вечером он сделал модель пиджака из желтого пластика с рисунком теперь уже вышедшего из моды старины Джо Кэмела, забавного носатого верблюда, разгуливающего в темных очках, кожаном жакете и с неизменной сигаретой в зубах. Если бы температура поднялась до 35 градусов, тело
парнишки растаяло бы. Рукава пиджака были коротки и доходили мальчику до локтя. Это свидетельствовало о том, что мальчишка был в том возрасте, когда определенные части тела растут быстрее, чем другие. У него, как и у Скотти в восьмом классе во время наших встреч в течение одиннадцати дней, вместо усов рос темный пушок. Я хотела сказать «сигаретному мальчику» о том, что его усы скорее вызывают отвращение, чем выглядят сексуально, и что следует их сбрить как можно быстрее.
Однако ничего не сказала, потому что внезапно мне пришло в голову, что сначала надо бы узнать, есть ли у «сигаретного мальчика» подружка. Я подождала, пока он запустит колесо. На нем были написаны все месяцы года, разделенные на четыре сезона: зиму, весну, лето и осень. Это было самое лучшее колесо с сигаретами на набережной.
— Эй! У сигаретной стойки!
Десяток курильщиков повернулись в мою сторону. Мальчик не прореагировал.
— Не вы, а парнишка за стойкой, — кричала я громко, стараясь перекричать какофонию звуков.
Курильщики снова стали смотреть на колесо, Мальчик взглянул на меня, но ничего не сказал. Ему не разрешалось ни с кем говорить, кроме клиентов, пока он на работе.
— Да, «сигаретный мальчик». Ты. У тебя есть подружка?
Сначала он сконфузился. Затем на его лице появилась самодовольная улыбка. Эта была улыбка четырнадцатилетнего подростка, у которого подружка старше его на пару лет, очевидно, слишком горячая для его юного тела.
— Я не клеюсь к тебе, — сказала я нетерпеливо. Он сник.
— Ну, быстро. У тебя есть подружка? Он кивнул.
Я подумала обо мне и о Скотти, о Бриджит и Берке, о Сиде и Мирне, и меня опечалило будущее этого мальчика. Мне не хотелось увидеть его через несколько лет с татуировкой его Мирны на руке, оплакивающим свою потерянную любовь, поедающим один рожок с шоколадным мороженым за другим.
|
|
|
«Порви с ней, — умоляла я его. — Прежде чем зайдешь слишком далеко». Но я не могла этого произнести вслух.
Стрелка волчка остановилась на осени. Выигравшие обрадовались. Проигравшие снова стали швырять двадцатипятицентовики. Колесо завертелось. Годы замелькали вновь.
Двадцать третье августа
Сегодня день рождения Хоуп. Я с волнением ждала все утро ее звонка, а когда зазвонил телефон, быстро подбежала и подняла трубку. Определитель номера замигал — номер не определен, но я это проигнорировала. Поэтому сама виновата, что состоялся следующий разговор.
— Джиеесс! Э-тооо й-а!
Я чуть не повесила трубку.
— Кто это?
— Это й-аа. Биэ-тоу-ни.
Мне бы следовало бы знать, что после медового месяца в Европе моя сестра приобрела какой-то странный акцент.
— Как ви жиэвйоте?
Щелчок в телефоне помешал мне произнести в ответ стандартную фразу.
— У мьеня мо-бийль-ник.
Ее мобильник. Конечно. Держу пари, что она накупила их с десяток, разных цветов в тон одежды и автомобилей. Очевидно, обвал на бирже никак не повлиял на ее привычки.
— ЕЕЕсссс. Ма-м доу-ма?
— Нет.
— Ка-акх жи-ааль?
— Что?
— Ка-акх жи-ааль?
Как жаль. Бог мой. Да, клиника. Пожалуй, у нее хуже с языком, чем у Мадонны после
«Ивиты».
— Па-жа-лста пиэ-риэ-дхай йееей эть-йшш еллвавава.
— Обязательно, — ответила я. — Если смогу перевести.
— Штоуу?
— Ничего.
— Гхраннт и йа киэ смоужийем прийиээ-хать на Дийээнь труода.
Лично мне совершенно все равно, что Г-кошелек и моя сестра не смогут приехать на День труда. Но моя мама очень расстроится. Это единственное, что она слышала от нее со дня свадьбы.
— Нет, не передам, — ответила я. — Ты сама ей скажи. Она сейчас показывает дом, но, должно быть…
— Нийэт. Ниэ смау-гу, — сказала Бриджит. — Йа на путийи в аэроу-порт. Йа лиэчу в (опять шум)… Йа заканчивайу… (опять шум).
Вот и весь разговор.
Я бы не удивилась, что этот шум она издавала специально, кашляя в телефон, чтобы прервать разговор со мной. Хочу сказать, что хотя она на одиннадцать лет старше меня, ведет себя как девочка-подросток.
Когда я сказала маме эту новость, она попыталась не реагировать на нее:
— Моя дочь. Завсегдатай модных курортов.
Но я видела, как она расстроена уже по тому, как ожесточенно она рубила овощи к ужину.
— Хватит сходить с ума, — сказала я.
— Кто, я? Схожу с ума? — спросила она, отрезая корень у салата-латука. ХЛОП!
— Тебе, кажется, не за что на меня сердиться, — сказала я.
— Ты провоцируешь меня специально, — сказала она, отрывая лист за листом.
— Я не провоцирую тебя! — парировала я. — Как я тебя провоцирую? Как будто все как раз было не наоборот: не она провоцировала меня.
— Ты провоцируешь меня, задавая подобные вопросы: «Как я провоцирую тебя?» — сказала мама. — Поэтому перестань это делать и дай мне мира и спокойствия.
Как тебе хочется, блондинка.
Между прочим, когда позвонила Хоуп, она сказала, что ей очень понравился диск. Я была на седьмом небе от счастья. Но даже звонки Хоуп не могут избавить меня от мучительного самоистязания, пока я живу в этом доме.
Двадцать девятое августа
Сегодня Бриджит должна была вернуться из Лос-Анджелеса. Но день прошел, а я не получила от нее известий.
И на следующий день. И через день.
Наконец, она позвонила мне. Но к этому моменту я уже знала от Сары, что внешность Бриджит была признана всеми «разведчиками талантов» в Голливуде «типично американской», но «недостаточно фотогеничной». И о том, что ее агент хотел, чтобы она поменяла свое беззвучное имя Бриджит Милхокович на более яркий сценический псевдоним
«Бридж Милхауз», «Гетти Миллер» или «Бебе». (Без фамилии, просто Бебе). Но я был слишком расстроена, чтобы смеяться над всем этим. Очевидно, для нее подтверждение верности Берка было не столь уж важным. Все мое волнение было ни к чему.
— Привет! Я вернулась!
— Я уже это поняла.
— Извини, что я не позвонила тебе или не пришла. Я была занята, ну, распаковывала вещи и прочее, — объяснялась Бриджит.
— Угу!
— И мне пришлось привыкать к нашему времени.
— У-гуу!
Я ждала, пока она закончит извиняться и перейдет к основному вопросу: гулял ли Берк с кем-нибудь летом?
— И знаешь, мы с Берком очень заняты, — сказала она. — Ну, это своего рода воссоединение.
Ну вот наконец-то. Я готова была рассказать ей правду. Единственные девушки, с кем общался Берк все лето, — это Мэнда, Сара и я. Это была полуправда. Когда-то Бриджит из-за Берка сама перестала дружить со мной, оборвала наши отношения резко и сразу. Поэтому пусть теперь сама узнает правду. Пусть не вмешивает меня в это.
Похоже, что я сказала ей полуправду-полуложь, но это не имело особого значения. Бриджит совсем не интересовала правда, она ей была не нужна. Зачем она тогда придумывает, что их отношения с Берком идеальные. Все, что она ждала от отношений с ним, она получает, и даже больше.
Берк такой милый! Могу сказать, он по-настоящему скучал по мне все лето! Думаю, он беспокоился, что я брошу его ради, например, Бреда Пита или еще кого-нибудь! Он ждал меня в аэропорту с охапкой роз и с большой коробкой моих любимых конфет! Мы бы накинулись друг на друга прямо на полу в аэропорту, если бы там не было моих родителей! Это лето было таким тяжелым, но таким удачным для нас! И прочая сентиментальная дребедень!
Не могу поверить, что мне так было плохо при мысли, что Бриджит и Берк порвут отношения.
Они друг друга стоят. И от мысли, что мне придется наблюдать за тем, как Безмозглая команда лжет друг другу весь год, становится весело, но и хуже, так как весь год придется опасаться предательства с их стороны.
Первое сентября
Хоуп!
Мэтью Майкл Дарлинг умер двадцать лет назад. Хотя мы в разном положении, я знаю, ты можешь найти в этом связь.
Я по-своему скорблю по нему: примеряю новую одежду, в которой, может быть, пойду в школу.
Я спрятала ценники в рукава. Если бы я их отрезала, это означало бы, что я дала обязательства. Но мне крайне неловко давать обязательства, так как я чувствую, что никогда не надену эту одежду за пределами своей спальни. У меня такое ощущение, что эти предметы одежды так и останутся для меня чужими и с ними меня не будут связывать никакие воспоминания.
Что бы сделала моя мама, если бы я умерла? Не могу спросить ее об этом. Особенно сегодня.
На самом деле, можно ли найти подходящее время для этого вопроса?
Каждый год такие девушки, как, например, Сара, надевают самую стильную одежду в первый день учебного года. Они так принаряжаются, что выглядят как на обложках молодежных журналов, в свитерах с хомутом, мини-юбках из шерсти и ботинках, несмотря на то что на улице тридцать градусов. Раньше я думала, что они просто хотят показать, какие они стильные. А может быть, не только я думаю, что мне не представится шанс надеть такую одежду?
Сомневаюсь в этом.
Знаю, что это глупо, но всякий раз, когда я иду за покупками к новому учебному году, я всегда представляю, что с этими покупками моя жизнь станет совершенно другой, по- настоящему интересной. Что новая футболка и помада в конце концов помогут Полу Парлипиано осознать, какая я удивительная и замечательная. Но теперь Пол Парлипиано далеко, и я не могу больше на это надеяться.
Но что мне сделать, чтобы прогнать мысли о том, что ты уехала?
Вечно в несбыточных мечтах, твоя Дж.
Сентябрь
Третье сентября
Я лежала под одеялом, наслаждаясь и оплакивая свой последний выходной перед началом учебного года — этим кошмаром, который начнется с понедельника, как вдруг ко мне в спальню влетела Бриджит.
— Все было ложью! — закричала она.
— Вау, — подумала я. — Я знала, что Сара раззвонит всем и каждому про Берка и Мэнду, но не догадывалась, что это произойдет так скоро.
— Все, что касается Хай, было ложью.
— Что?
— Сегодня в «Нью-Йорк Таймс» появилась статья о ней, — вопила Бриджит, тряся перед моим носом газетой.
— Что?
— Посмотри сама!
Я потерла глаза, прогнав последние остатки сна, и взяла газету у Бриджит. Там на первой странице под рубрикой «Стиль жизни» красовалась фотография скучающей Хай, на одну руку она опиралась подбородком, в другой держала сигарету. Подзаголовок гласил:
«Цинтия Вэллис — своя ли она в кругу тинейджеров?»
— Цинтия Вэллис?
— Да, так назвала ее журналисты, — сказала Бриджит.
— Журналисты?!
— Все обстоит гораздо хуже, — сказала Бриджит, нервно накручивая свой «конский хвост» на руку.
Я прочитала и наконец узнала правду о Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис.
Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, дочь лауреата Пулицеровской премии поэтессы Вистерии Аллегры-Вэллис и миллиардера-банкира Николаса Вэллиса, которые развелись когда ей было четыре года. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис принадлежит к «сливкам нового поколения — последователям хип-хопа, прожигающим свою жизнь в разных развлечениях». Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис в тринадцать лет была поймана ее няней в пентхаусе своего отца на Парк-авеню, занимающейся сексом с голым манекенщиком, который был в два раза старше ее. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, «завсегдатая ночных клубов, развитую не по летам девицу, которая не прочь переспать со всеми подряд», попросили покинуть стены их заведения по крайней мере шесть суперпрестижных частных школ за курение, пьянство и употребление наркотиков. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, которая к шестнадцати годам «устала от шампанского, кокаина, беспорядочных половых связей и шмоток от прада». Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, которая «страстно возжелала нормальной жизни, которой у нее никогда не было», и поэтому решила переехать в
«нормальную» семью знакомой ее бывшей служанки и посещать «нормальную» среднюю школу в «обычном» городке в штате Нью-Джерси, просто чтобы посмотреть, как живут
«нормальные» девочки ее возраста. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис заявила, что ее шокировало то, что эти «нормальные» девочки из Нью-Джерси были настолько же пустыми и помешанными на сексе, как и девочки с Парк-авеню, только менее осведомлены о моде. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, выбрав шесть ярких характеров, решила написать свой первый роман, который, как она надеется, даст ей возможность поступить в Гарвард на
основе ее собственных заслуг Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис свой опыт «нормальной» жизни в Нью-Джерси, облаченный в художественную форму, она назвала (не могу вымолвить!) «Тупоголовые девицы и сборище дураков».
— Тупоголовые девицы!
— Я знаю! Какой ужас! — закричала Бриджит. — Она называет нас тупоголовыми девицами!
У меня так кружилась голова, словно я ехала на «американских горках» на Фантаун Пьер. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис не была первой, кто назвал Безмозглую команд тупоголовыми девицами. Она украла это название у меня, когда мы разговаривали у нее дома на весенних каникулах. Затем я подумала: «А что, если она напишет о разговоре, который состоялся весной? Что, если она напишет обо мне? А вдруг она и меня относит к тупоголовым девицам?»
Бриджит читала мои мысли:
— Она может это сделать? Она может написать о нас? Неужели это правда, что она собирается написать о нас?
Я не могла ответить ей. У меня пропал дар речи.
Через полчаса ко мне прибыли Мэнда и Сара. Мы четверо в первый раз собрались вместе после окончания учебного года. Только сейчас нас объединила тайна под названием
«Мэнда гуляла с Берком все лето», но пока мы оставили эту правду в покое, потому что рвали и метали, и разражались проклятиями в адрес Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис. Во как проходил разговор:
Сара: О мой бог! Мне бы надо было знать! У меня было предчувствие, что она из богатой семьи!
Мэнда: И мне следовало бы знать! Тоже мне девственница! Па-прааа-шу!
Я: Мне бы следовало знать. Ее уличный сленг никогда не звучал правильно.
После Хай-истерии кульминационной точкой в разговоре стала тема об этике дружбы.
Разговор был примерно таким:
Сара: О мой бог! Как могла Хай лгать нам подобным образом? Она ведь была нашей подругой. Друзья не лгут друг другу.
Мэнда: Фу! Терпеть не могу лжецов! Лжецы самые низкие людишки!
Бриджит: Я бы предпочла ужасную правду самой сладкой лжи. Так по крайней мере ты знаешь, как на самом деле обстоят дела.
Мэнда и Сара: Это правда!
Я не могла прекратить эти разговоры, даже если бы и попыталась. Десятый класс начинается с такой ошеломительной новости. Сродни пули, выпущенной в висок.
Пятое сентября
Я представляла Маркуса Флюти во многих местах.
Я представляла, что он подкрадется ко мне, когда я буду возвращаться из школы домой. Я представляла, как он под дождем путешествует автостопом по шоссе номер девять.
Я представляла, как через много лет он заказывает мне в баре пиво в память о старых временах.
Но никогда не могла представить, что он будет сидеть на своем месте в классе на утренней перекличке.
Или сидеть на истории прямо за мной. И на английском.
И на физике.
Но он там был. Снова, снова и снова. Потому что он вернулся.
Возвращение Маркуса превзошло скандал с Мисс Хайацинт Анастасией Вэллис. Вс утро все задавали себе вопросы: почему известный всей школе наркоман оказался в наших классах для одаренных учеников? Почему Мистер Съем-пончик не с «отбросами», к которым он принадлежит? Почему на нем рубашка и галстук?
Конечно, никто не осмелился открыть рот, чтобы спросить его. И наши учителя не помогли нам ни в чем. Как только они узнавали о его присутствии во время переклички (Сара Д’Абруцци… Джессика Дарлинг… Маркус Флюти…), они тут же делали вид, что не замечают его. А Маркус просто тихо и загадочно сидел на своем месте. Он знал, что чем дольше он будет держать рот на замке, тем больше обрастет мистификацией история его возвращения в школу. Я даже не могла взглянуть на него, не то что поговорить. Если бы я взглянула на него, то, наверное, у меня начались бы нервные подергивания туловища «А-ля пляска нового святого Вита».
То, что в алфавитных списках мы следуем друг за другом, — гарантия того, что он будет сидеть за мной на всех уроках и я смогу почувствовать затылком его обжигающий взгляд. Я так сильно чувствовала этот взгляд, что клянусь, он пытался рассказать мне свою историю телепатически: «Я вернулся, подруга. Я же говорил, что не донесу на тебя». Я не реагировала ни на один сигнал, посылаемый им. К концу третьего урока стало ясно: Маркус не собирается говорить со мной. Я оценила его осторожность и понимала, что он хочет защитить меня. Но так как Маркус сидел совсем рядом, то все время испытывала мучение, как человек, которому под ногти загоняют бамбуковые палочки. Особенно потому, что он не переставая ударял по стулу ногой, от чего тот трясся весь день.
Сара злилась на себя, что она пропустила два самых больших скандала в Пайнвилльской школе. Поскольку «Нью-Йорк Таймс» раскопала историю про Мисс Хайацинт Анастасию Вэллис вместо Сары, она решила взять инициативу в свои руки и разузнать все о возвращении Маркуса. Если она не восстановит свою репутацию человека, знающего все и обо всех, и к ленчу не добудет сведений о Маркусе, ей придется выбрать себе еще какое- нибудь внеклассное занятие помимо сплетен. Иногда полезно иметь Сару рядом из-за того упорства, с которым она пытается разузнать новости. Но даже Сара не может обеспечить меня информацией, нужной мне больше всего: что было написано в записке в форме рта.
— О мой бог! Вы не поверите в это! — сказала она. — Мистер Съемпончик, цитирую — гений — конец цитаты.
Очевидно, сложная философия Маркуса, которой он объяснял свои попытки саморазрушения, сбила с толку специалистов в Мидлбери. Поэтому они заказали сотню тестов для проверки умственных способностей, чтобы проверить, одаренный ли он или ненормальный. Оказалось, что первое. То количество очков, которое он набрал, свидетельствовало о том, что он относится к двум процентам населения, обладающим самым высоким интеллектом. Специалисты пришли к заключению, что ему неинтересно в школе, вот почему он обратился к наркотикам. Просто ради развлечения. При поддержке офицера полиции, на попечении которого находился Маркус, мистер и миссис Флюти обещали школе большие неприятности, поскольку учителя незаслуженно приклеили ему ярлык трудного ребенка еще в начальной школе и тем самым не позволили ему развить многочисленные способности. Администрация испугалась и позволила ему вернуться обратно в школу, определив его в классы для одаренных детей.
— Думаю, он не долго будет нас беспокоить, — сказала Сара самодовольно.
— Почему? — спросила я, несколько озадаченно.
— Если его уличат в каком-либо противоправном действии, то выгонят.
— А почему ты считаешь, что он будет этим заниматься?
— Посмотри на вещи реально, — сказала Мэнда. — Ты думаешь, он станет правильным мальчиком и из наркомана превратится в стрейтеджера просто ради удовольствия сидеть рядом с нами весь год на занятиях по физике?
— Может быть, он так и сделает, — ответила я Мэнде, надеясь, что это будет правдой.
— Джесс?
— Да?
— Па-лраа-шу тебя.
Па-праа-шу тебя. Попрошу тебя, Маркус. Ну, пожалуйста, Постарайся, если не ради себя, то ради меня.
Седьмое сентября
За последнюю неделю я получила не меньше двух десятков электронных сообщений от [email protected]. Я отправила их все в корзину, не открывая. Любое сообщение от Мисс Хайацинт Анастасии Вэллис более вероломное, чем компьютерный вирус «I love you».
Всякий раз, включая компьютер, надеюсь, что помимо ежедневных сообщений от Хоуп в моем почтовом ящике появится письмо от отправителя [email protected]. зашифрованное, но очень важное. Что-то вроде…
|
|
|
