Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Тотальнаяпоставка:женское имущество




Взамен мужского (Самоа)

В исследованиях, посвященных распространению системы договорных даров, долгое время считалось, что в Полинезии не существует собственно потлача. Наиболее близкие к нему институты в полинезийских обществах воспринимались как не выходящие за рамки системы «тотальных поставок», постоянных договоров между кланами, поставляющими своих женщин, мужчин, детей, обряды и т.д. Факты, изученные нами ранее, в частности на Самоа, примечательный обычай обмена геральдическими циновками между вождями во вре­мя бракосочетания, казались не выходящими за пределы это­го уровня. Элементы соперничества, разрушения, борьбы, казалось, отсутствуют, в то время как в Меланезии они су­ществуют. Наконец, было слишком мало фактов. Теперь мы можем быть менее осторожными в своих выводах.

Прежде всего, система договорных подарков на Самоа распространяется далеко за пределы бракосочетания; они сопровождают такие события, как рождение ребенка, обрезание, болезнь, наступление половой зрелости девушки, погребальные обряды, торговля.

Затем четко прослеживаются два существенных элемен­та потлача в собственном смысле: честь, престиж, мана, ко­торую несет с собой богатство, и безусловная обязанность возмещать дары под угрозой потерять маиу — власть, талисман и источник богатства, воплощенный в самой власти. С одной стороны, как пишет об этом Тэрнер: «После праздников рождения, после получения и возврата олоа и тонга, иначе говоря, мужского и женского имущества, муж и жена оказывались не более богатыми, чем ранее. Но они ис­пытывали удовлетворение от того, что увидели и что считали высокой честью: множество имущества, собранного по случаю рождения иx сына». С другой стороны, эти дары могут быть обязательными, постоянными, без каких-либо ответных по­ставок, кроме порождающего их правового состояния. Так, ребенка, которого сестра (отца) и, следовательно, зять, дядя по материнской линии, принимает для воспитания от своего брата (и зятя), даже называют тонга — «материнское иму­щество». Таким образом, он является «каналом, через который имущество коренной семьи (тонга) продолжает пе­ретекать из семьи ребенка в эту семью. С другой стороны, ребенок для его родителей есть средство добиться чужого имущества (олоа), принадлежащего принявшим его родст­венникам в течение всего времени проживания у них ребен­ка». «… Это принесение в жертву (естественных связей) по­стоянно облегчает торговый обмен своей и чужой собствен­ности». В целом ребенок, материнское имущество, является средством, благодаря которому имущество материнской се­мьи обменивается на имущество отцовской. Здесь достаточно констатировать, что, живя у своего дяди по материнской ли­нии, он, несомненно, имеет право жить у него и, следователь­но, обладает общим правом на его собственность; эта систе­ма «fosterage» представляется весьма близкой общему праву, признаваемому в Меланезии за материнским племянником на собственность его дяди. Не хватает только темы соперни­чества, борьбы, разрушения, чтобы существовал потлач.

Отметим, однако, эти два термина: олоа, тонга, особое внимание обратив на второй из них. Он обозначает один из в-идов парафернального имущества [1], в частности свадебные циновки, наследуемые дочерьми, рожденными в этом браке, украшения, талисманы, которые женщина приносит с собой во вновь созданную семью с условием возмещения. В об­щем, по предназначению тонга — нечто вроде недвижимого имущества. Олоа в целом обозначает предметы, большей частью инструменты, принадлежащие только мужу; это глав­ным образом движимое имущество. Этот термин сейчас при­меняют также по отношению к вещам, исходящим от белых.

Это, несомненно, недавнее расширение смысла. И мы мо­жем пренебречь переводом Тэрнера: «Олоа — чужое», «тон­га — свое». Он неточен и недостаточен или же безынтересен, так как он доказывает, что некоторые виды собственности, называемые тонга, больше связаны с землей, кланом, семь­ей и личностью, чем другие, называемые олоа.

Но если мы расширим поле нашего наблюдения, понятие тонга сразу же приобретет иной масштаб. Оно обозначает на маорийском, таитянском, танганском и мангареванском язы­ках все, что является собственностью в прямом смысле сло­ва, все, что делает человека богатым, могущественным, влия­тельным, все, что можно обменять, объект возмещения. Это не только сокровища, талисманы, гербы, священные циновки, идолы, но иногда также традиции, культы и магические ритуалы. Здесь мы соприкасаемся с понятием собственности-талисмана, которое, как мы уверены, свойственно всему малайско-полинезийскому и даже всему тихоокеанскому миру.

II

Дух отданной вещи (Маори)

Итак, наблюдение это приводит нас к очень важной констатации. Предметы таонга, по крайней мере в теории права и религии маори, очень тесно связаны с личностью, кланом, землей: они проводники своей «маны», магической, религиоз­ной и духовной силы. В одной пословице, к счастью обнару­женной сэром Д. Грэем и Ч. О. Дэвисом, к ним обращена мольба уничтожить человека, принявшего их. Стало быть, они содержат в себе эту силу на тот случай, если правовая обя­занность, особенно обязанность возмещать, не стала бы со­блюдаться.

Наш незабвенный друг Герц предвидел значение этих фактов. С присущим ему трогательным бескорыстием он от­метил на карточке «для Дави и Мосса» следующий факт. Коленсо говорит: «У них было нечто вроде системы обмена или скорее наделения подарками, которые впоследствии следова­ло обменять или возместить». Например, (меняют сушеную рыбу на вареную птицу, на циновки. Все это обменивается между племенами или «дружественными семьями без всяких условий».

Но Герц отметил также — я вижу (это по его карточкам — один текст, значение которого ускользнуло от нас обоих (так как он и мне был известен).

По поводу хау, духа вещей и, в частности, духа леса и живущей в нем дичи, Тамати Ранаипири, один из лучших ин­форматоров Элсдона Беста среди маори, совершенно случай­но и неожиданно (дает нам ключ к решению проблемы. «Я расскажу вам сейчас о хау… Хау — это не дующий ветер. Никоим образом. Представьте себе, что вы обладаете опреде­ленным предметом (таонга) и даете мне этот предмет, даете без установленной платы. Мы не оформляем торговой сдел­ки по этому поводу. Затем я даю этот предмет третьему ли­цу, которое то истечении: некоторого времени решает вернуть нечто в виде платы (уту), он дарит мне какую-то вещь (таонга). Но та таонга, которую он дает мне, есть дух (хау) таонги, который я получил от вас и который я дал ему. Не­обходимо, чтобы я вернул вам таонги, полученные мною за эти таонги (полученные от вас). С моей стороны не будет справедливо (тика) держать эти таонги у себя, независимо от того, желательны (раве) они или неприятны (кино). Я должен дать их вам, так как они представляют собой хау таонги, которую вы мне дали. Если бы я оставил эту вторую таонгу себе, это могло бы причинить мне большое горе, даже смерть. Таково хау, хау личной собственности, хау таонги, хау леса. Кати эна (Довольно об этом)».

Этот важный текст заслуживает некоторых комментариев. Будучи чисто маорийским, изобилующий еще теологическими и юридическими неточностями, учениями «дома таинств», но временами удивительно ясный, он содержит лишь одно непо­нятное место: вмешательство третьего лица. Но чтобы пра­вильно понять маорийского юриста, достаточно сказать: «Таонга и всякая личная собственность в строгом смысле слова обладают неким хау, духовной властью. Вы даете мне какой-нибудь предмет, я даю его третьему лицу; тот отдает мне другой предмет, потому что его принуждает хау моего подарка; а я обязан дать вам эту вещь, потому что надо вер­нуть вам то, что в действительности составляет продукт хау вашей таонги».

Такая интерпретация не только проясняет эту идею, но и выдвигает ее на одну из главенствующих позиций в маорийском праве. Обязывает в полученном «обменном» подарке именно то, что принятая вещь не инертна. Даже оставленная дарителем, она сохраняет в себе что-то от него самого. Через нее он обретает власть над получателем, так же как, владея этой вещью, он обладает властью над вором. Ибо таонга одушевляется хау своего леса, своей местности, своей почвы; она действительно является «коренной»: хау преследует всякого владельца.

Оно преследует не только первого получателя дара и да­же в известных случаях третьего, но всякого индивида, кото­рому таонга просто передана. В сущности, именно хау хо­чет вернуться в место своего рождения, в святилище леса и клана и к владельцу. Именно таонга или его хау, которое, впрочем, само представляется чем-то вроде индивида, не­отступно следуют за чередой пользователей, пока те не воз­местят через пиры, угощения и подарки из своей сущности, своих таонга, своей собственности или же труда и торговли эквивалент полученному или нечто более высокой ценности, что, в свою очередь, обеспечит дарителям авторитет и власть над первоначальным дарителем, ставшим последним получа­телем дара. Такова, по-видимому, главная идея, управляю­щая на Самоа и Новой Зеландии обязательной циркуляцией богатств, дани и даров.

Данный факт проясняет наличие двух важных систем со­циальных явлений в Полинезии и даже за ее пределами. Прежде всего устанавливается природа юридической связи, вызывающей передачу вещи. Мы вскоре вернемся к этому во­просу и покажем, как эти факты могут способствовать со­зданию общей теории обязательств. Но пока что совершен­но ясно, что в маорийском праве правовая связь, связь по­средством вещей — это связь душ, так как вещь сама обла­дает душой, происходит от души. Отсюда следует, что по­дарить нечто кому-нибудь — это подарить нечто от своего «Я». Итак, теперь мы лучше представляем себе самоё при­роду обмена посредством даров, всего того, что мы назы­ваем тотальными поставками, а среди последних — природу «потлача». В этой системе идей считается ясным и логичным, что надо возвращать другому то, что реально составляет частицу его природы и субстанции, так как принять нечто от кого-то — значит принять нечто от его духовной сущности, от его души. Задерживать у себя эту вещь было бы опасно, смертельно, и не просто потому, что это не дозволено, но так­же и потому, что не только морально, но и физически и ду­ховно эти идущие от личности вещи, эта сущность, пища, движимое и недвижимое имущество, женщины или потомки, обряды или союзы обладают над вами религиозно-магиче­ской властью. Наконец, даваемая вещь не инертна. Будучи одушевленной, часто индивидуализированной, она стремится к возвращению в «родительский дом», как это называет Герц, или же к созданию для клана и почвы, местности, откуда она вышла, некоего эквивалента самой себя.

III

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...