Нормативный постскриптум: от социологического анализа к деонтологии

В противовес некоторым бытующим стереотипам отношения к академическим дисциплинам социология могла бы помочь разработать нормативные предложения, которые могут иметь согласованный и одновременно конкретный характер. Анализ показывает, что устойчивость дебатов по поводу политических опросов связана с тем, что они плохо организованы и соответственно плохо осмыслены. Все правила, которые принимаются, и все предложения, которые регулярно вносятся, чаще всего, в атмосфере поспешности и нервозности, оказываются неэффективными или нереализуемыми, поскольку они строятся в соответствии с устаревшим типом политического мышления и основаны на непонимании амбивалентности, присущей режимам демократического типа. Комбинация политических интересов в том виде, в каком они были конституированы прежним состоянием игры, а также чисто экономические интересы, которые вокруг нее сложились [16] парадоксальным образом вызвали ряд мер, диаметрально противоположных тем. которые надо было бы принять для того, чтобы сохранить логику голосования, которая положена в основу изобретения кабины для тайного голосования.

Действительно, согласно закону (принятому в июле 1997 года) о регулировании опросов, по поводу каждого опроса следует публиковать техническую аннотацию, указывающую дату проведения исследования, размер и структуру выборки опрашиваемого населения. Это является необходимой мерой, позволяющей исключить грубые политические манипуляции (производство фиктивных опросов). Однако такая регламентация не затрагивает главного, поскольку, как известно, основное влияние, которое сегодня практика опросов оказывает на политику, носит более изощренный и отчасти более бессознательный характер (что выражается, в частности, в формулировке задаваемых вопросов и, особенно, в интерпретации ответов). Что касается второго установленного правила, запрещающего публикацию предвыборных опросов за неделю до выборов, то оно носит совершенно неадекватный характер: будучи продуктом гистерезиса структур восприятия политики, это правило исходит из фетишисткого, сакраментального представления о ритуале выборов, символом которого является/320/ кабина для тайного голосования. Эта мера обеспечивает спокойствие политиков (совершенно напрасно), устанавливая своего рода священный барьер чисто мифологического свойства, "санитарный кордон" или, если угодно, "декомпрессионную камеру" между опросами и голосованием. Она, впрочем, не затрагивает сути коммерческой деятельности институтов изучения общественного мнения, у которых хватает времени - и без этого короткого периода - для того, чтобы делать свои дела и создавать себе рекламу [17]. Наконец, это правило отвечает интересам журналистской среды, которая извлекает из цифровых данных, публикуемых на протяжении всей кампании, материал и для статей, и для более изощренных политических манипуляций, и для грубых мизансцен (искусственно притормаживая интерес к предвыборному соревнованию), что позволяет заинтересовать "политикой" широкую публику.

Таким образом, если что и требует защиты, то это не кабина для тайного голосования, а та логика, которая лежит в основе ее изобретения [18]. Исторически кабина была учреждена, не без сопротивления, для того, чтобы защитить избирателей от считающегося нелегитимным давления, которое оказывалось на акт голосования. Цель введения тайного голосования - положить конец угрозам или попыткам шантажа, которому подвергались представители народа со стороны знати и местных элит, пытавшихся укрепить свою власть тем, что принуждали людей, которые часто были "их людьми", "голосовать правильно". Если этот тип давления и не исчез окончательно, то во всяком случае он приобрел маргинальный характер. Безусловно, кабина для тайного голосования не имеет уже того практического значения, которое она имела во времена ее создания. Постепенно функция ее менялась. Будучи пережитком прежнего состояния политической системы, которая старалась установить минимум правил для добросовестного осуществления всеобщего избирательного права (мужчин), эта кабина стала воплощением и символом философии политического конструирования "избирателя-гражданина": если "гражданин" должен уединиться перед голосованием, то это не столько для того, чтобы избежать внешнего давления, сколько потому, что демократическая логика предписывает ему голосовать в индивидуальном порядке и сознательно.

Нелегитимное давление, которое оказывается сегодня на голосование, изменилось и стало более изощренным. Социальные науки предоставляют возможность идентифицировать это давление самым определенным образом. Меры, которые совсем/321/ недавно предусматривали некоторые разгневанные политические лидеры после первого тура последних президентских выборов, лишь усугубляют первоначальные ошибки, которые совершаются из-за неадекватного видения проблемы, усиливая соответственно то нежелаемое воздействие, которое опросы оказывают на публичные дебаты. В самом деле, увеличение срока запрета на публикацию опросов до проведения голосования с одной недели до двух, или даже до месяца, на самом деле означало бы как запрет на наиболее технически достоверные опросы (опросы, непосредственно предшествующие выборам), так и право на публикацию и комментарии опросов, наиболее неэффективных (наиболее отдаленных от дня проведения голосования), но, в то же время оказывающих наиболее ощутимое влияние на организацию проведения политических кампаний в СМИ. Решение же, предлагаемое политологами, которое заключается в отмене всякого запрета на публикацию, тем более не может быть удовлетворительным, поскольку и эта мера сказывается на "предвыборных" опросах, проводимых и до голосования, и на протяжении всей кампании, хотя известно, к каким издержкам они приводят. Таким образом, настоящее давление на голосование, которое сегодня считается нелегитимным даже в глазах агентов политического и медиатического полей - и это подтверждают многочисленные статьи в прессе, разоблачающие "опросоманию", - исходит именно из этого типа "предвыборного" опроса.

Утверждение политологов, ссылающихся на то, что предвыборный опрос является легитимной информацией, которую необходимо предоставлять в распоряжение граждан для того, чтобы они могли совершать свой выбор со знанием дела, с политической точки зрения закономерно и должно быть принято во внимание. Запрещение публиковать опросы накануне голосования, помимо того, что оно порождает неравенство, разделяя граждан на две категории - меньшинства, имеющего доступ к конфиденциальным опросам последней недели, и остальных - способствует распространению слухов и различных манипуляций в последние часы перед голосованием. Не следует абсолютизировать способ электорального выбора, который был создан на определенном этапе истории демократии, когда опросов еще не существовало. Однако технология проведения этого типа опроса прекрасно подходит и к современному электоральному выбору, который, используя возможности, предоставляемые социальными науками, стремится стать более осознанным. Исход выборов становится "более естественным" не/322/ тогда, когда он является результатом индивидуальных выборов, совершаемых под воздействием коллективного ослепления, свойственного электоральной логике, а тогда, когда выбор производится несколько более осознанно (при том, что не исключены другие воздействия коллективного ослепления, также не поддающиеся контролю). Неясно, во имя чего можно лишить простого избирателя возможности, если он того желает, выбрать своего кандидата или свою партию, включая в качестве элемента выбора знание возможного результата, и вести себя так, как обычно делают профессиональные политики, но в качестве "мелкого политического стратега-любителя".

Следовательно, если мы хотим остаться верными логике кабины для тайного голосования и концепции демократии, которую она предполагает, необходимо поступить образом, противоположным тому, как поступают в настоящее время, и перевернуть законодательство с головы на ноги. Следует разрешить публикацию предвыборных опросов, но с обязательным соблюдением двух условий. Во-первых, следует предоставлять результаты, в форме, безупречной с научной точки, т.е. не исключая не определившихся и не ответивших, и открыто указывая допустимые погрешности (желательно, в форме "ножниц"). Во-вторых, нужно разрешать публикацию таких опросов лишь в течение последней недели, предшествующей выборам. В этот период опросы отличаются наибольшей достоверностью, и, главное, они публикуются в наиболее подходящий момент, т.е. когда избиратели должны сделать свой выбор. Вне этого короткого периода запрет на публикацию "предвыборных" опросов желателен как с научной (поскольку они малозначимы и вводят в заблуждение), так и с политической (они слишком поощряют благодаря СМИ "хипстерское" видение политической борьбы) точки зрения.

Ложные дебаты, которые вновь развернулись в ходе последних президентских выборов, вызвали кризис доверия и самим опросам, и к специалистам по их проведению. Такая ситуация способствует тому, чтобы понять, желаем ли мы найти пути настоящего решения этой постоянно возвращающейся проблемы? Неизбежно, и даже естественно, политические актеры воспользуются этой технологией, поскольку в политической борьбе все средства хороши.

Можно даже утверждать, что такое применение этих полуфабрикатов социальных наук не содержит в себе ничего незаконного и может даже естественным образом сочетаться с более традиционными формами политической работы, такими/323/ как деятельность активистов, расклейка плакатов или предвыборные митинги. Цель политической борьбы демократического типа заключается в том, чтобы быть избранным, пытаясь одновременно убеждать колеблющихся и выявлять, в соответствии с логикой политического поля, латентные потребности населения. Понятно, что при таких условиях, технология зондажей могла бы быть легко воспринята значительным числом актеров политического поля, поскольку она обеспечивает минимум рационализации этой непрерывной работы по политическому конструированию. Проблема заключается в том, что вместо того, чтобы оставаться закулисным делом руководства партий, эта специфическая работа занимает все большее место в СМИ и превращается в итоге, под давлением тех, кто ее выполняет - специалистов по рекламе, политиков, специалистов по опросам - в публичные дебаты. Этот технический и неизбежно манипуляторский аспект политики вполне уместен в специализированных профессиональных журналах. Менее очевидно, что он должен широко афишироваться в крупных СМИ. Не следует ли рассматривать последние как настоящую общественную службу, с учетом той большой роли, которую они играют сегодня в конструировании политических дебатов и, влияя тем самым на информирование избирателя, а также на ход выборов. Можно лишь с трудом представить себе, во что бы превратилась последняя президентская кампания, если бы журналисты должны были бы заполнять эфирное время иначе, чем день за днем отслеживая, с помощью опросов, борьбу между двумя ведущими лидерами. Конфронтация двух таких кандидатов, услужливо описанная журналистами ("старые друзья с тридцатилетним стажем", "дофин и регент", "Жак и Эдуард" и т.п.) в логике личного конфликта, на самом деле выглядит не так благодушно. Она свидетельствует о силах, которые работают сегодня в политическом пространстве современных демократических обществ. Эти два персонажа предстают как символы двух состояний политического поля: один более традиционный, опирающийся в основном на контроль политических организаций и на работу на местах, другой - более "современный", который больше верит рейтингам популярности и который охотнее ведет политическую работу на расстоянии, посредством СМИ, и, в частности, телевидения./324/

1 Впрочем, такая стратегия распространена в СМИ, работающих "для широкой публики", в других областях она состоит в том, например, чтобы создавать разоблачительные статьи или передачи ("Бум шоу-информации в США", "Порнография на телевидении", "Восторженное увлечение топ-моделями" и т.д.), что позволяет одновременно показать и осудить то, что показывается.

2 Еще двадцать лет тому назад Пьер Бурдье привлек внимание к этим проблемам в известной, в частности среди медиатических политологов, статье "Общественного мнения не существует" (P.Bourdieu, "L'opinion publique n'existe pas", "Les Temps modemes, 318, Janvier 1973, p.1292-1309; статья перепечатана в: Questions de sociologie, Paris, Minuit, 1980, p.222-235). Отметим лишь, что многие читали статью, не всегда ее понимая, или, во всяком случае, не извлекая из нее логически вытекающих выводов (см.: P. Champagne, "De la doxa a I'orthodoxie", Actes de la recherche en sciences sociales, № 101-102, mars 1994, p. 23-24.

3 He следует путать этот тип опроса с опросами "оценки выборов", которые проводятся вечером того же дня, когда состоялись выборы, и в задачу которых входит обработка выборочных данных по избирательным участкам с тем, чтобы начиная с 20 часов начать объявлять вероятные результаты того, что даст полная обработка. В этом случае работа ведется с избирательными бюллетенями, реально опущенными в урны, а не с избирательными намерениями.

4 Заметим попутно, что такая верификация невозможна по отношению к опросам общественного мнения как такового, поскольку чаще всего они не могут быть соотнесены ни с какой процедурой консультации в общенациональном масштабе, и можно предположить, что получаемые распределения были бы существенно иными, если бы эти вопросы были вынесены предварительно на широкое обсуждение. Это можно видеть на примере референдума о ратификации Маастрихского договора: в августе 1993 года - до референдума - намерения проголосовать "за" составили более 70%, а в сентябре 1993 - лишь 50,5%.

5 Об этом см.: P.Champagne, "La loi des grands nombres", Actes de la recherche en sciences sociales, № 101-102, mars 1994, p. 10-22.

6 Thucydide, Histoire de la guerre du Peloponnese, liv.ll, 65 (trad.de Jacqueline de Romilly)

7 Thucydide, ibid.

8 Thucydide, ibid. См. также: Moses I. Finley, Democratie antique et Democratie modeme, Paris, Payot, 1976, и того же автора:"Athenain Demagogues", Past and Present, № 21, 1962, p. 3-24.

9 См., например, Egon Raig, "Repenser le politique dans la Republique romaine", Actes de la recherche en sciences sociales, № 105, decembre 1994, p. 13-25.

10 См.: Gaston Bachelard, La Philosophie du non, Paris, PUF, 1940, chap. II, p. 41-51.

11 Следуя самому общему механизму, который вслед за Пьером Бурдье можно назвать "эффектом классификации" См.: "Le hit-parade des intellectuels frangais ou qui sera juge de la legffimite des juges", Actes de la recherche en sciences sociales, № 52-53, juin 1954. p. 95-100.

12 Можно видеть, например, как политические комментаторы, вместо серьезного анализа причин, рассуждают сегодня в прессе, по радио и на телевидении о последних опросах, объясняя, что они не оказывают никакого воздействия на избирательные кампании.

13 В частности, оппозиционная пресса, как только закончились выборы, как можно скорее поспешила заявить, что "большинство более не в большинстве".

14 В той мере, в какой телеметр является одним из основных механизмов, используемых избирательными кампаниями, интересно было бы знать, какой специфический вклад СМИ внесли в легитимацию, если не в успех, экстремистских выступлений такого медиатического политика, как Ле Пэн.

15 Следует вспомнить знаменитое объяснение Вебера по поводу того, что отличает колдуна от священника: если колдовство не помогло, то вина за это падает на колдуна, если речь идет о священнике, то здесь вина возлагается на верующих. Если опросы не дают реального распределения голосов, то в этом виноваты избиратели.

16 Понятие "общественное мнение" стало объединяющим концептом, вокруг которого сложилась целая специфическая сфера деятельности, включающая в себя специалистов по опросам, советников по коммуникации, маркетингу, политической рекламе и т.п.

17 Они занимаются тем же и на протяжении этого периода, поскольку запрет распространяется только на публикацию опросов. Соответственно, они проводят "конфиденциальные" опросы, которые могут быть перепроданы нескольким клиентам. Кстати, эти опросы могут свободно публиковаться в Швейцарии или Бельгии, и таким образом, они становятся известными во всех политико-медиатических кругах.

18 Об этом см.: Alain Garigou, Le Vote et la Vertu, Paris, Presses de la FNSP, 1993.

Александр Ослон

Послесловие

И так, к каким выводам привела меня пройденная дорога?

Бедные по отношению к одним народам, но и богатые в сравнении с другими мы, в начале века, подстрекаемые своими и пришлыми "мечтателями” используя сложившиеся обстоятельства, рванули к лучшему будущему — коммунизму.

Стремясь к нему, безрассудно создавая трудности, чтобы затем их героически преодолевать, мы /123/ десятилетиями не досыпали, не доедали, страдали, но копали, ковали, строили и уже становились на ноги...

Новоявленные "Зевсы", убоясь потерять свое неограниченное всевластие, обезглавили всех тех, кто умом выделялся из массы — цвет русской нации.

Теперь круто повернули назад, к капитализму.

Грабя народ, убивая в нем надежды, привели его к усталости, апатии, безнадежности и возрождению всего плохого, что свойственно эксплуататорскому обществу.

Дожив до преклонного возраста, пережив то, что поведано в этих воспоминаниях, я остался глубоко убежденным сторонником устройства такого общества и государства, в котором бы

Никакая на свете работа
Для мозолистых рук не страшна.
Не набухла бы больше мошна.

Сегодня мне уже почти 90 лет.

Я спешу донести до людей часть, длиною больше, чем в 70 лет, нашей истории. /124/

 

⇐ Предыдущая13141516171819202122

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: