Психологические предпосылки профессионального восприятия текста

Необходимый вывод, следующий для редактора из обращения к психологической науке, – установка на осознанное отношение к пониманию текста, авторскому труду, к собственным действиям. «Сознательное отношение к слову, к значению всяких языковых элементов – предпосылка хорошего правильного владения стилем, – писал академик Л.В. Щерба. – Когда каждое слово на своём месте, то, что человек хотел сказать, может быть понято только в одном направлении и не может быть Толкований ни вправо, ни влево. Это есть результат — это точный стиль, который является результатом сознательного отношения к слову, сознательного изучения различных оттенков».1

Исследования психологами процесса формирования развёрнутого речевого высказывания дают объективные научные основания для утверждения, что контроль — важнейшая задача ре­дактора при его работе над текстом. Контроль – необходимое условие порождения всякого речевого высказывания. В обычной письменной речи он осуществляется самим пишущим, причём редко кто это осознает. В работе профессионального литератора, журналиста, редактора такой контроль недостаточен, внимание необходимо задерживать на некоторых формах языка, быстро их анализировать и соответственно решать ту или иную задачу. Надо уметь посмотреть на текст «со стороны», увидеть его глазами читателя. Часто результатом такого отчуждения от текста бывает неудовлетворённость его формой и часто правка.

Мы по-разному, с разной степенью отчуждения воспринимаем рукописный текст, машинопись, компьютерный и типографский набор. И чем дальше отходим от созданного нами текста, тем виднее его недочёты. На самой высокой ступени отстранения от текста (для журналиста это ситуация, когда его материал поставлен в номер, стал частью газетной полосы) мы уже, как правило, не властны в нём что-нибудь изменить. Поэтому так важно уметь вовремя увидеть текст «чужими глазами». Это умение надо воспитывать и тренировать. Немногие могут сейчас позволить себе работать так, как советовал в своё время Гоголь, который говорил, что он возвращается к рукописи восемь раз: «Только после восьмой переписки, непременно собственною рукою, труд является вполне художественно законченным, достигает перла создания. Дальнейшие поправки и просматривания, пожалуй, испортят дело, что называется у живописцев: зарисуешься. Конечно, следовать постоянно таким правилам нельзя, трудно. Я говорю об идеале. Иное пустишь и скорее, всё-таки человек, а не машина».2 «Зарисуешься» – очень точно найденное в этом случае слово. В работе над своим и чужим текстом важно ощутить момент, когда её следует закончить, почувствовать завершённость текста.

Выступая в качестве первого читателя авторского текста, редактор помогает автору этот контроль осуществить.3 «Взгляд со стороны» – необходимое условие работы автора с текстом и необходимая психологическая предпосылка участия редактора в создании литературного произведения. Каждый профессиональный литератор знает, как нужен «чужой глаз». Для автора редактор – это читатель, который зорче других читает рукопись и вместе с ним работает над текстом. Для читателя редактор – представитель его интересов, который читает текст, предугадывая, как он может быть истолкован и оценен.

Сегодня в практику редакционной работы вошла сложная техника – читающие устройства, дисплеи, персональные компьютеры, настольные издательские системы. Видеотерминальные устройства, различные по размеру экрана и числу знаков, одновременно выводимых на него, могут быть использованы для всех операций правки текста: замены знака, вставки и исключения части текста, сдвижки и раздвижки строк, перестановки абзацев. Они находят себе применение при редактировании основного текста и графического материала: при формировании полос, просмотре библиографического материала, сверке цитат, облегчают решение частных редакторских задач, например, производят путём однократной команды замену какого-либо термина, несколько раз встречающегося в тексте. В программу персонального компьютера могут быть заложены композиционные схемы информационных материалов, позволяющие придать им требуемую жанровую форму. Существуют программы, обеспечивающие орфографическую правильность текста.

Внедрение в издательский процесс новой техники влечёт за собой стандартизацию внешней формы текста, исключает многократное обращение к нему редактора, требует обработки сразу «набело». Работа с компьютером в системе диалога не только облегчает технический процесс воспроизведения текста, она делает мышление редактора более организованным, помогает совершенствовать профессиональные навыки. Однако редактор должен иметь точное представление о возможностях технических средств, которыми оснащён издательский процесс, знать, что техника облегчает, но отнюдь не заменяет труд редактора, компьютеры не способны решать творческие задачи. Применение технических средств требует от редактора высокого профессионализма, чёткости, осуществления контроля над текстом на самом высоком уровне.

Существенно, что редактор на протяжении всей своей работы над текстом должен быть активен, контролировать собственное восприятие текста, уметь оценить своеобразие авторских решений. Это тем более важно, что именно эти наблюдения формируют стратегию действий редактора, процесс правки, в частности. Опытные редакторы считают, что самое сложное при редактировании – внести изменение в текст так, чтобы оно не выглядело чужеродным, чтобы вставка не выделялась, как грубая заплата. Каждое замечание редактора должно не только фиксировать недочёты рукописи, но и содержать конкретные рекомендации. Это необходимо и тогда, когда замечания адресованы автору, и тогда, когда они сделаны для памяти как программа будущих действий. Активность восприятия текста, конкретность суждений – важнейшие пси­хологические предпосылки редактирования и необходимые черты психологической модели поведения и действий редактора.

ПРОДОЛЖЕНИЕ!

Уточняя и углубляя мысль автора, совершенствуя форму литературного произведения, редактор выполняет важнейшую общественную функцию. Практика редактирования в её лучших образцах служит подтверждением этому. Редактора часто называют «посредником» между автором и читателем. Термин этот в определённой степени условен. Он отражает скорее этап, нежели функцию редактора в системе коммуникации.

В системе, отображаемой схемой автор → редактор → читатель, текст целостного литературного произведения выступает в качестве единицы коммуникации (случаи, когда коммуникативной единицей служит фрагмент текста, ограничены). Схема эта наглядно, но несколько упрощённо и прямолинейно отражает связи между её компонентами. Другой её вариант предусматривает так называемую обратную связь: автор ↔ редактор ↔ читатель, фиксируя отношения, возникающие между читателем и автором благодаря редактору, который выступает не только как медиатор, сознательно влияющий на коммуникацию в направлении от автора к читателю, но и как представитель интересов читателя перед автором. Однако и эта схема не может отразить всех коммуникативных особенностей процесса редактирования. Психология литературного творчества ориентирована не только и не столько на реального читателя, сколько на представление о читателе идеальном.1 «Я задумался о лице читателя, – писал В. Каверин, – о том месте, которое он занимает в творческом сознании, когда ещё на бумаге не появилось ни слова. Конечно, это в большей степени чувство, чем образ. Точка зрения воображаемого читателя почти не ощутима, но она существует даже в пору обдумывания, не говоря уже о самой работе...» И далее: «Нечитающий читатель может научить большему, чем лёгкий успех».2 Представление об идеальном читателе всегда формируется в определённых социальных условиях. Позиция реального читателя и представление о читателе идеальном совпадают далеко не всегда, поэтому одна из задач редактора – корректировка этих представлений, определение необходимой меры совпадения понятий «идеальный» и «реальный» адресат текста. Полное совпадение этих понятий невозможно, как невозможно прямое, «личностное» общение автора с читателем, уже потому, что их отношения всегда опосредованы текстом публикации и, добавим, текстом тиражированным. «Трудность языкового общения растёт прямо пропорционально числу общающихся, а там, где одна из общающихся сторон является неопределённым множеством, эта трудность достигает максимума, – указывал ещё A.M. Пешковский. – А во всякой печатной продукции это именно так и есть».3

Представление об «идеальном читателе» в журналистской практике зачастую подменяется представлением о некоем «среднем» читателе. Одна из достаточно распространённых точек зре­ния сводится к тому, что для газеты следует писать так, чтобы написанное с одинаковым интересом прочли и академик и плотник, хотя вряд ли сегодня каждый читает подряд все газетные публикации. Общедоступность смысла не следует понимать как усреднённость формы. Если информационные жанры общедоступны, аналитическая статья рассчитана на определённого по уровню подготовки читателя. Когда в стремлении писать ясно и понятно для искусственно сконструированного «среднего» читателя идут на заведомые упрощения, неизбежны серьёзные творческие просчёты.

Общение автора и читателя в системе СМИ всегда социально ориентировано. Читатель воспринимает тиражированный текст в зависимости от своих представлений и общественных связей. Сложность этой проблемы очевидна, и тем более оснований предупредить редактора об опасности упрощённого подхода к ней.

Коммуникативная функция текста требует от редактора внимания к тем приёмам, которыми достигается контакт с адресатом, и позволяет осмыслить на основе филологического знания роль редактора в системе социального общения. Соотнесение социальной функции редактирования с выводом о том, что текст – речь организованная, обработанная, «своеобразный островок орга­низованности», «упорядоченная форма коммуникации»,4 служит убедительным доказательством права редактора на вмешательство в авторский текст. Однако взаимоотношения редактора и автора никогда не были простыми, история отечественного редактирования убеждает в этом. Пределы вмешательства редактора в авторский текст – сложная не только филологическая, но и этическая проблема. Не теряет своей остроты эта проблема и сегодня. Не подавлять личность другого индивида, не демонстрировать данную тебе власть (ведь от редактора в конечном счёте многое зависит, и автор это знает), а помочь автору возможно более полно реализовать свои возможности, – эти посылки лежат в основе профессиональной этики редактора. Вывод пси­хологической науки о том, что постичь внутреннюю сущность человека можно, только проникнувшись его заботами, настроениями, «вчувствовавшись» в его чувства, находит своё конкретное воплощение в тоне редакторских замечаний, манере общения с автором, взвешенности, обоснованности суждений и, конечно, в тех изменениях, которые редактор вносит в текст.

Совместная работа автора и редактора над текстом – тот идеальный случай, который далеко не всегда удаётся осуществить на практике. Нельзя не учитывать заданности объёма публикации, жанровых требований и условий вёрстки. Известно, что самые жёсткие и вредные для материала сокращения часто происходят перед сдачей номера. Тем большая ответственность ложится на редактора, тем с большей благодарностью называют журналисты имена тех, кто помог им подготовить текст к публикации, кто не спешит написать поверх авторских строчек свой текст, а вдумывается в авторскую логику, умеет понять, в чём приметы авторского стиля.