 |
Радость в мире животных может быть очевидна для кого-то, но она также подтверждается нейробиологическими исследованиями о влиянии игры и смеха.
|
|
|
|
Химия ИГРЫ
Социальная игра — это прекрасный пример поведения, приносящего радость и в то же время имеющего важное значение для выживания. Радость, которую разделяют участники во время игры, объединя
Ет индивидов и регулирует их взаимодействия. Игру легко отличить от других видов поведения: участники глубоко растворяются в том, что делают, и демонстрируют свой восторг акробатическими движениями, радостной вокализацией и улыбками. Они играют порой до полного изнеможения, затем отдыхают и возвращаются к игре снова и снова.
Изучение химических процессов, лежащих в основе игры, поддерживает идею о том, что игра — это развлечение. Нейробиолог Стив Сиви показал, что допамин (а возможно, и серотонин, и норэпинефрин) играет важную роль в регуляции процесса игры, и что во время игры задействуется большая часть мозга. У крыс показатель активности допамина увеличивается уже при одном предвкушении возможности поиграть.
Эти открытия говорят о том, что в основе удовольствия, получаемого от игры, есть нейробиологический базис, и что сходные химические изменения во время игры происходят как у животных, так и у человека. Другими словами, мальчик и его собака, которые борются друг с другом во дворе, не просто играют — они оба понимают, что играют, и оба получают одинаковое удовольствие от процесса.
Смеясь
Смех не является исключительно человеческим явлением. Существуют достоверные научные данные, показывающие, что собаки смеются, — это именно то, что исследователь Патрисия Симонет называет «хриплым, ярко выраженным, вынужденным выдохом», который можно услышать, когда собака возбуждена и когда животные играют. Симонет также открыла, что звуки собачьего смеха могут также успокаивать других собак, которые очышат его, даже если сами они не играют. Крысы от радости чирикают, и уже мало приходится сомневаться в том, что в будущем исс\едования покажут, что это справедливо и для других животных.
|
|
|
Джейн Гудолл отмечает, что самки шимпанзе время от времени используют палку, чтобы пощекотать гениталии, и смеются, когда делают это. Смех, или вокализация, такая как нарочитая «одышка» во время игры, может быть причиной взаимности социальной игры. Приматолог Такахиша Матцусака показал, что затрудненное дыхание во время социальной игры у диких шимпанзе способствует продолжению щекотки или игре в догонялки и снижает риск перехода игры в агрессию. И Роберт Провайн полагает, что смех изначально развился из затрудненного дыхания, связанного с физической игрой, и что он скорее всего показывает: «Мне это нравится, сделай так еще раз».
Цепочку нервных реакций смеха можно обнаружить в очень древних отделах мозга. Нейробиолог Йаак Рэнксепп пишет: «Исследования грубой игры у млекопитающих, как разумных, так и других, ясно показывают, что источник игры и смеха в мозге является в равной степени инстинктивным и субкортикальным». Нейрохимическое вещество допамин принимает участие и в возникновении смеха у человека и у крыс.
Рэнксепп говорит: «Щекотка — это ключ. Она открывает ранее скрытые от нас эмоции». Крысы, которых щекотали, привязывались к исследователю и стремились получать щекотку снова. Их чувства на самом деле становились своего рода социальным клеем. Крысы смеются, только когда чувствуют себя хорошо, то же можно сказать и о животных — они смеются, только когда с ними все в порядке.
«Это похоже на поведение маленьких детей, — говорит Роберт Провайн. — Щекотка и смех — первые способы коммуникации между матерью и ребенком, а это говорит о том, что смех появляется уже через четыре месяца поие рождения».
|
|
|
Для человека значимость этого раннего поведения очевидна, поэтому не должна стать сюрпризом его значимость для других животных. Как оказывается, нет ничего легкомысленного в изучении смеха у животных. А знают ли они какие-нибудь хорошие шутки?
ЭСТРАДНЫЕ АРТИСТЫ: ЖИВОТНЫЕ С ЧУВСТВОМ ЮМОРА
Одно дело — открыть нейрохимические вещества, ответственные за чувство радости и счастья у животных, но как мы можем определить и верно истолковать скрытые и осознанные, обдуманные мысли и эмоции? Есш животные могут смеяться, означает ли это, что они могут шутить? Многие владельцы домашних животных согласно закивают: им хорошо известно, что у животных есть то, что мы называем чувством юмора. Фермеры знают, что им нужно с осторожностью вести себя, например, с ослами. Мой последний четвероногий друг, Джефро, имел обыкновение носиться повсюду со своей любимой игрушкой — набитым ватой кроликом — во рту. Он подбирал ее на бегу, прыгал туда и сюда, а потом оглядывался, чтобы узнать, не смотрит ли кто- нибудь на него. Ес\и находились зрители, то он продолжал свою безумную игру. Мои друзья и я всегда смеялись, что очевидно было той самой наградой, которую ожидал получить Джефро.
А вот другие анекдотические доказательства того, что животные не только умеют развлекаться, но знают, как это можно сделать, как выделывать шутки и устраивать дешевые представления. Следующие три истории рассказали мне мои друзья.
Джилл Робинсон — основатель фонда «Животные Азии», спасшая Джаспера, лунного медведя, которому посвящена эта книга, — поделилась со мной этими историями о лунных медведях, спасенных ею. Вот что она пишет:
«Лунные медведи часто объединяются вместе, сговариваясь против других медведей, — например, у нас есть одна группа самок, которых мы с любовью называем „кружок по вязанию", потому что они так сильно напоминают нам престарелых тетушек, которые не находят ничего лучше, кроме как сплетничать о других днями напролет и ворчать на остальных медведей, слишком приближающихся к их эксклюзивному кругу. Подобная дружба у видов, которые в дикой природе принято считать одиночными, — явление неординарное. Часто бывает так, что один медведь ждет, пока другой на что-нибудь отвлечется, и крадет у него игрушку или еду — во всех смысхах, сховно жадный ребенок, выгадывая время, пока не появится возможность утащить что-нибудь у брата или сестры. Их чувство веселья и беспечности, в конце концов, побеждает все, но прежде всего в поведении заметно жестокое наследство боли и стресса».
|
|
|
Мим Эйхлер Ривас написала замечательную книгу о «самой умной лошади в мире», озаглавленную им «Прекрасный Джим Ки: забытая история о человеке и лошади, которая изменила мир». Она рассказывает, что у одной лошади по имени Джим Ки было потрясающее чувство юмора и что его пытался испытать любой, «от скептиков-журналистов и преданных любящих ъхенов семьи до президентов, сенаторов, мэров и даже группы профессоров Гарварда, которых отправили к нему только для того, чтобы проверить, насколько он умен».
Вот что Мим написала мне:
«Возможно, они могут объяснить кое-что из его очевидных умственных способностей — „чтение", „письмо" и „умение считать" — результатом механического повторения или системой подсказок, исходящих от его человеческого друга, доктора Вильяма Ки. Когда Джим стал изображать собаку — приносил палочки и сиды в ожидании, переворачи- вался туда-сюда и притворялся мертвым — смех доктора без сомнения стал его вознаграждением.
Но то, что застало Дока враспхох, это шутка, которую сыграл с ним Джим: когда один чыовек из толпы предложил Доку купить Джима за 500 долларов, Док притворился, что подумает над этим, и вдруг всегда такой крепкий и здоровый Джим Ки стал прихрамывать, а потом и вовсе притворился мертвым. Но когда Док сказал, что никогда не продаст его, этот лошадиный трагик тут же снова воспрял духом. И так частенько его очарование и чувство юмора даже самых убежденных скептиков заставляло изменить свое мнение. Доктор Ки часто приглашал журналистов посетить Джима одного и попросить его произнести по буквам слова с помощью его буквенной доски или внести изменения в его кассовый аппарат и т. д. Журналисты зна,хи, что Джим был знаменитостью и любил, когда ему приносили яблоко или грушу) спрятав в кармане. Один журналист из „Пост Стендарт ' забыл взять что-нибудь с собой, и после того, как доктор Ки отпустил корреспондента и Джим какое-то время побыл один, он вернулся и спросил его: „Ну, и как все прошло?" Джим стал складывать слова, одну за другой выкладывая буквы, пока не выложил ахово „непродуктивно" (F - R - U - I - T - L - E - S - S (англ.)). Тогда журналист поклялся, что с этого момента он по-настоящему поверил в Джима».
|
|
|
Известный продюсер и писатель Майкл Тобиас рассказал мне о большом ярко-красном ара, живущем в их семье, о котором он и его жена Джейн заботятся несколько десятков лет. Как это ни удивительно, Майкл рассказывает, что они служат этой великолепной редкой царственной птице, как говорят, верой и правдой, и он клянется, что попугай — Майкл не снизошел до того, чтобы перевести его имя на простой английский, — очевидно, владел большим количеством временных категорий глаголов, чем большинство так называемых высокообразованных Homo sapiens, и что словарный запас попугая не поддается обычному анализу. Кроме всего прочего, он наделен заразительным чувством юмора и любит спорт.
Ара смеется, хихикает, хохочет; он дразнит любого, кто проходит мимо, визжит от восторга, когда бегает по дому, прыгает вверх и вниз по деревьям на улице и даже играет в «волшебный ковер» — когда его человеческая «прислуга» носится по коридору, таская большие полотенца, на которых верхом и катается попугай. Майкл наблюдал смех у многочисленных видов попугаев, а также у других видов птиц, но он считает, что именно попугаи — одни из самых великих и остроумных юмористов на планете. Они не только умеют смеяться, но и демонстрируют превосходное чувство конкретного момента. Если ара бросал своим огромным клювом летающую тарелку и она попадала Майклу в лицо или он не успевал ее поймать, ара буквально сгибался пополам в истерике. Хорошо зная, в каком месте человек боится щекотки, попугай порой бросается на Майкла и щекочет его под мышкой до тех пор, пока тот не начинает плакать от смеха.
И что Майкл делает со всем этим? Он пишет:
«Если есть птица, чья доброта начинается с того, что гасит все степени человеческих злоупотреблений и безумия; птица, которая переживет большинство отд&хьных людей; птица, чей ум намного превосходит большинство ныепых плотоядных посредственных представителей Homo Sapiens; которая несмотря ни на что находит поводы для шуток в этом безумном мире, разделяя свою радость с несколькими людьми, которым она доверяет, — тогда мы должны сделать все возможное, чтобы эта благословенная невинность, к которой стремится все живое, не превратилась бы в единичный схучай. Если мы не будем ценить, даже превозносить смех попугая, или не вступать в диалог, который животный мир предлагает нам; или, в конце концов, не будем тихими, скромными и безмятежными перед абсолютным таинством жизни, тогда мы на самом деле начнем опускаться все шоке в нашей биологической истории как наихудшие, наиподлейшие, самые недолговечные неудачники в истории эволюции. Мы поступим мудро, если примем урок о прощающем все ара близко к сердцу, и чем скорее, тем лучше».
|
|
|
|
|
|
