 |
Автор С.А. Князев (Записал В.М. Сысоев)
|
|
|
|
Вспомни, брат
Много лет даже в мыслях не возвращался к событиям, произошедшим 28 мая 1983 года под кишлаком Тимурак. Пытался забыть их, но не получилось. Боль до сих пор живёт во мне.
Владимир Сысоев, заместитель начальника мангруппы по технической части первого боевого состава, убедил меня в том, что об этой засаде, точнее, о людях, принявших бой необходимо рассказать. Согласен с ним. Для многих участников афганской войны и их родственников настоящие воспоминания очень важны.
Тогда в сложной и трагической обстановке мангрупповцы проявили образцы мужества и массового героизма.
К сожалению, на все вопросы ответить не смогу. Не только потому, что прошло уже около тридцати лет. Общую картину боя можно представить, лишь собрав воспоминания и других его участников. Попытался вспомнить и описать то, что видел сам. А видел, к сожалению, далеко не всё. Большую часть боя пришлось «наблюдать» через прорезь прицела автомата. Буду рад, если участники засады под Тимураком дополнят меня, что-то поправят, поделятся своими воспоминаниями. Хотелось бы услышать Александра Пасечника, Евгения Косенко, сержантов и водителей инженерно-сапёрного взвода, офицеров первой заставы и миномётной батареи, ребят, которые были там.
Досрочное возвращение
В последней декаде мая 1983 года мангруппа проводила плановые боевые мероприятия в предгорье, на юге Балхской провинции Афганистана. Мне запомнилась даже не сама операция, а её трагическое завершение.
Утром 28 мая получили команду о прекращении боевых действий и срочном возвращении в Мазари-Шариф. Якобы в отсутствии основных сил, душманы подготовили нападение на нашу базу.
В условленном месте, у развилки дорог, мы должны были подхватить попутчиков и сопроводить их в Мазари-Шариф. То ли нефтяников, сарбозов или местных партийцев. Точно не помню. Но в ожидании их, колонна простояла часа два.
|
|
|
К этому времени мангруппа отвоевала уже около недели. Ещё добавилась предыдущая бессонная ночь плюс жаркая погода. Люди расслабились и «кимарили» в машинах.
Утечка информации
Не дождавшись попутчиков, колонна продолжила движение. Возможность дезориентировать духов была безнадёжно упущена. Утечка информации о направлении нашего движения состоялась. Басмачи успели подготовить засаду.
Человек богат задним умом. Вспомнил, что одна из афганских машин, обогнавшая нас ранее, каким-то неестественным образом «застряла» в кювете. Водитель с помощником неспешно занимались её вытаскиванием. Наверняка бородатых предупредили о засаде. Они не стремились оказаться в районе кишлака Тимурак раньше нас и специально выжидали, когда боевая колонна пройдёт вперёд. Жаль, но тогда на этот факт никто не обратил внимания.
Местечко для засады
Дорога «Акча-Балх», по которой мы двигались, возвышалась над окружающей местностью примерно на метр-полтора. Вокруг пшеница по пояс высотой, разветвлённая система арыков, залитые водой и труднопроходимые даже для военной техники земельные участки. Есть откуда напасть и где спрятаться.
На этом фоне – колонна как на ладони. Прекраснейшая мишень! Да ещё перед самым кишлаком по обе стороны дороги, метров в пятидесяти от неё находились развалины непонятных саманных сооружений и дувалов. Идеальное место для засады.
Огненный мешок
Основные силы мангруппы с бронетанковой техникой прошли опасный участок без каких-либо проблем. А вот инженерно-сапёрный взвод капитана Владимира Шоколова, мой противотанковый взвод и две-три машины миномётной батареи попали под удар душманов.
Первые выстрелы из гранатомётов были произведены по танковому мостоукладчику инженерно-сапёрного взвода. Железный монстр развернулся поперёк дороги и перекрыл всё движение. Колонна встала. Вперёд дороги нет, назад не развернёшься, с высокой дороги съехать сложно. Ещё и поле с пшеницей загорелось от выстрелов.
|
|
|
Миномётчиков тоже подожгли. Они понесли потери. Началась интенсивная стрельба. Мы оказались в настоящем огненном мешке. Заняли оборону под машинами, укрывшись за их колёсами. Часть личного состава взвода залегла ниже шоссе, в пшенице.
Безпяточный водила
Вдруг в промежутке между очередями, увидел округлённые глаза одного из солдат. На четвереньках, перед стволами наших автоматов он куда-то двигался! Грубо выругался, схватил за одежду и затащил его под машину. Через некоторое время у бойца появился осмысленный взгляд.
Загорелась ГАЗ-66, под колёсами которой мы отстреливались из автоматов, тент и имущество, что находилось в кузове машины. Чем подожгли – не знаю. Полыхало сильно. В этом же кузове были два станковых гранатомёта и десять ящиков с боеприпасами. Рванёт – мало не покажется.
Водителем ГАЗ-66 был солдат Евгений Косенко. Я не сразу заметил, что машина горит. Об этом мне сообщил Женя. Поднял голову, а надо мной столб огня. Тушить что-либо под обстрелом – безумство. Дал солдату команду отогнать машину в сторону. Сложна задачка, но Косенко сумел заскочить в кабину, сумел съехать с дороги и попёр на «шашиге» прямо к развалинам, из-за которых вели огонь духи. Женя развернул машину кузовом к духам и по горящему хлебному полю вернулся назад. Басмачи стреляли по нему и ранили в пятку. Потом уже в госпитале, подшучивал над солдатом:
- Хорошо, Женя, что у тебя сердце не в пятках, а то мы не увиделись бы больше.
Смена позиции
Пришлось поменять позицию и перебежать под колёса другой машины. Там уже были командир инженерно-сапёрного взвода капитан Шоколов и его заместитель-сержант. К сожалению, память не сохранила фамилию сержанта. Теперь мы вели бой вместе. А когда в горевшей машине стали взрываться боеприпасы, духи поспешили покинуть свои укрытия. Вот тогда-то и появилась возможность вести по ним прицельный огонь. Отчётливо видел, что после наших очередей духи падали и не сомневаюсь, что потери они понесли.
|
|
|
Взрывоопасный пластилин
Мне запомнился водитель бортового автомобиля ЗИЛ-131 инженерно-сапёрного взвода рядовой Владимир Тукаев. Когда загорелся кузов его автомашины, в котором перевозилось более полутонны взрывчатки, Володя вырвался из западни и, несмотря на то, что она начала плавиться и сделалась мягкой как пластилин, потушил огонь. Солдата не остановило даже понимание того, что в случае взрыва от него ничего не останется. Мальчишка спас не только машину с грузом, но и всех нас.
Не как обычно
Хочется заметить, что на этой операции не всё происходило так, как обычно. Капитан Шоколов был без, привычных для него и окружающих, бронежилета и каски. Именно в этот раз он снял их. Почему? Не знаю. Работая с взрывчатыми веществами, Володя очень серьёзно относился к соблюдению правил безопасности. Даже на остановках и на отдыхе он не снимал с себя средств защиты.
Молодой солдат
Рядовой Юрий Громовой занял оборону возле машины и погиб в начале боя. Он был совсем молоденьким солдатом. Обычно неопытных бойцов мы не брали на операции. Старались оберечь их. Сначала предоставляли возможность «оклиматизироваться» на базе, привыкнуть к обстановке. Но в этот раз вмешалась одна из многих трагических случайностей, которых так много на войне. Более опытный запасный водитель незадолго до операции попал в госпиталь. Пришлось взять с собой Юру Громового. Он был так называемым «бортовым» у Жени Косенко. Пуля попала в голову, пробив каску навылет. После того, как Евгений Косенко героически отогнал горящую машину, труп Громового остался лежать на открытом, простреливаемом пространстве.
Душевный порыв
Капитан Шоколов крикнул, что солдата надо вытаскивать в укрытие и, не дожидаясь ответа, бросился к нему.
- Назад! Он уже мёртв.
Команду Володя не услышал. Тогда я последовал за ним. Громовой был мёртв. Мы подхватили труп Юры и забросили в кузов машины.
Неудачная перебежка
Теперь предстояло вернуться назад. Мне удалось успешно перебежать открытое пространство и спрятаться за машиной. А Володю зацепило. Сейчас сложно восстановить события. То ли это рвались наши собственные боеприпасы, то ли духи произвели очередной выстрел из гранатомёта. Трудно сказать. Он упал как подкошенный. Заметил это, когда лёг под машину. Скомандовал сержанту, Володиному заместителю:
|
|
|
- Шоколов лежит. Не добежал. За мной, вытаскивать командира!
В этот момент одна из пуль попадает в карданный вал автомобиля, рикошетит от него и по касательной ранит сержанта в щёку. Сержант схватился за голову. Мне показалось, что пуля зацепила его серьёзно. Вытаскивать своего командира он уже не может, и послать за капитаном больше некого. Побежал один. У Володи начались судороги, ногтями он царапал асфальт… Мне ничего не оставалось, как схватить его и тащить волоком в укрытие. На моих руках он и умер...
Ранение
Тогда меня и ранили. К счастью попали лишь в ногу. Позднее выяснилось, пуля прошла между сухожилиями в трёх миллиметрах от коленной чашечки. Меня как током прошило, понял, что один прицельный выстрел и меня добьют. На одной ноге доскакал до укрытия и лёг под машину. Рядовой Александр Пасечник остановил кровь и перевязал ногу. Не сомневаюсь, Саша должен был быть отмечен государственной наградой. Нет, не потому, что он остановил у меня кровотечение, вернее не столько поэтому. Он поразил меня своим хладнокровием, чёткими, разумными действиями в сложной обстановке. Хочется, ещё раз сказать ему:
- Саша, спасибо тебе, родной!
Под прикрытием брони
По радиостанции связался с руководством. Доложил майору Баранову обстановку:
- «Пятидесятый» убит, имеются «двухсотые» и «трёхсотые». Мне необходимо броневое прикрытие.
Ко мне подскочила БМП. С её помощью завели машину. Бойцы запрыгнули в кузов.
- Все на месте? Вперёд!
Прикрываясь бронёй БМП, мы вышли из-под огня противника. Машину, в которой взорвались боеприпасы, оставили на месте. Трупы Володи Шоколова и Юры Громового загрузили в БМП.
Раненая «шашига»
Выезжали под непрерывным обстрелом. На шоссе бензинные лужи из пробитых топливных баков автомобилей. Они могли вспыхнуть в любую секунду. Подъезжая к основным силам, чуть не задавили своих солдат. Оказалось, что у машины отказали тормоза. Осколками посекло тормозные шланги и трубопроводы. Водитель резко повернул машину в кювет, только чудом мы не перевернулись. Помню, получил удар по раненой ноге, в глазах всё потемнело. Показалось, что теряю сознание.
Пуля-дура
Развернули оставшиеся два гранатомёта, стали их заряжать. Опять неудача. В одном из них застряла пуля, прямо в стволе. Взвод остался с единственным гранатомётом. Вот из этого СПГ мы обстреливали развалины и «зелёнку», где могли прятаться духи. Разово произвели около шестидесяти выстрелов. Ствол разогрелся и, гранатомёт начал плеваться. Без целеуказаний стрельба была малоэффективной. Но уверен, что даже стрельбой по площадям мы повлияли на психологическое состояние духов и заставили их отойти.
|
|
|
Остановка времени
Все события продолжались не более тридцати минут. Но не в моей голове. Для меня тогда время остановилось. Показалось, что миномётчики очень медлят, что открыли огонь по нападавшим духам только часа через два. А сам бой длился целую вечность. Когда узнал, что первая мина вылетела из ствола миномёта почти сразу после нападения на нас, не поверил.
Жуткое место
Несколько позднее со своим заместителем сержантом Александром Леонидовичем Норсеевым на БМП мы вернулись к сгоревшей машине. Веером обстреляли окружающую местность из автоматов и пулемёта. Выскочили на сгоревшее поле. Кругом валялись неразорвавшиеся выстрелы от СПГ. Трава и то, что осталось от посевов, ещё дымились. Быстро забрали, выведенные из строя взрывом, станковые гранатомёты и покинули это жутковатое место. Да и имелась вероятность попасть под «дружественный» огонь. В тот момент не было ни чувства страха, ни каких-либо других эмоций. Эмоции пришли позднее, когда всё было позади.
Эвакуация в Союз
Попросил майора Вячеслава Константиновича Баранова дать мне возможность довести взвод до базы, но он был непреклонен и загнал меня в вертолёт, для эвакуации в Союз. Правда, минут через пятнадцать он оказался рядом со мной. Вячеслав Константинович сам был контужен взрывом мины и получил множественные осколочные ранения ног. Ему приказал эвакуироваться начальник оперативной группы отряда майор Виктор Вениаминович Соколов.
Ох уж этот контраст!
Перелетели через речку и оказались в Союзе, в гражданской больнице населённого пункта Чаршанга. Там дислоцировалась пограничная комендатура отряда. Чтобы снять стресс, главврач больницы налил по сто грамм медицинского спирта. Не помогло. Ощущал себя трезвым. Перед глазами крутились картинки боя. Мысленно прорабатывал возможные варианты своих действий. Пришло время эмоций и горечи потерь.
Ночью нам с Барановым заснуть так и не удалось. Рядом с больничной палатой, во дворе соседнего дома играли свадьбу. Ох уж этот контраст между войной и миром! Всегда душевное потрясение и некоторое недоумение от происходящего.
Наутро нас переодели в новое обмундирование. В грязных и окровавленных «шортах» даже в прифронтовом городе появляться было не очень удобно. Потом переправили в Термез, в армейский госпиталь. Там уже находились другие раненые мангрупповцы. Около двадцати человек.
А дня через два-три военным бортом вместе с «грузом 200» нас переправили в Душанбе и далее в пограничный госпиталь.
Сержант Метляков
Там же в госпитале встретился с сержантом Андреем Метляковым. Он был тяжело ранен в живот. Как мне сообщили, операция прошла успешно. Помнится, что выписываясь из госпиталя, зашёл к нему попрощаться и сказал:
- Андрей, считай, что тебе повезло. Всё могло оказаться хуже. Ждём тебя в мангруппе.
Держался он хорошо. Представить себе не мог, что это «хуже» произойдёт. После того, как вернулся из краткосрочного отпуска на базу, и увидел в блиндаже над кроватями Юрия Громового и Андрея Метлякова фотографии с чёрными полосами, был потрясён случившемся. Даже в мыслях тогда не предполагал, что Андрей умрёт в госпитале.
Непреодолимая случайность
В мае месяце у Андрея Метлякова умерла мама. Его отправили в Союз, в краткосрочный отпуск на её похороны. Но в день выхода на операцию, Андрей вернулся в мангруппу. Досрочно!
- Почему приехал так рано? Ты ещё в отпуске!
Он ответил, что ему очень тяжко после похорон мамы. А здесь, среди боевых товарищей некогда думать о плохом.
Любая смерть на войне кажется случайностью, но некоторые из них особо поражают своей непреодолимостью. Наверное, на войне жизнь от смерти отделяют секунды, миллиметры. Некоторым из нас повезло меньше. Вот такая судьба...
В ходе боя сержант Андрей Метляков занял позицию ниже шоссе, на хлебном поле. Как он получил ранение, лично не видел. Знаю по рассказам солдат. Душманская пуля попала в него во время очередной смены позиции для стрельбы.
Особый день
Для меня 28 мая особый день. Это – День Пограничника! В истинном его понимании. В этот день всегда испытываю противоречивые чувства: горечь потерь и гордость за боевых товарищей.
За вас, живых и ушедших, за вас, братья-пограничники, поднимаю тост!
Из воспоминаний А. Пасечника (Записал В.М. Сысоев):
Внезапно нас обстреляли из гранатометов и из стрелкового оружия. Мощно и прицельно. От залпа загорелись машины. Буквально через одну. Колона встала.
Духовский огонь заставил десантироваться прямо в движении. Времени для размышлений что брать, а что не брать с собой не оказалось. Выскакивали, кто как мог. На тот момент перед нами стояла единственная и наиважнейшая задача – выжить. К сожалению, не все ребята справились с ней.
Серёга Страхов, наш водитель, остался рядом с машиной, а мы заняли оборону сначала на поле, а позднее перебрались под защиту колёс своего автомобиля.
Огонь вели с трёх сторон. Две группы справа, а пулемётчик слева. По стрельбе поняли, что именно по нам бьют справа. Духов не было видно, но место, откуда они стреляли, примерно засекли. Открыли ответный огонь. Почти сразу к нам подтянулись ребята со старшим лейтенантом Князевым.
Юра Громовой находился в машине, управляемой Евгением Косенко и погиб при первых же выстрелах. Подполз к нему. Хотел оказать первую помощь, но увидел во лбу пулевое отверстие, а на затылке дыру. Понял, что всё… Подтащил его к нашей машине.
Начали рваться боеприпасы в ГАЗ-66 Жеки Косенко. Пока они рвалась, мы успели перекурить. Высунуться нельзя было. Всё в дыму, трава горит, снаряды свистят, летают над головой. Новогодняя феерия! Один из снарядов залетел в кузов нашей машины. Как потом оказалось – осколочный боеприпас. Повезло, он не взорвался, лишь порвал брезент. Когда вышли из переделки, мы закопали его на поле.
Командир взвода сообщил, что во время десантирования из машины, он не сумел взять с собой радиостанцию. Вызвался найти её. Пополз по кювету, что между полем и дорожной насыпью. Когда полз, на пахоте впереди меня увидел фонтанчики от пуль, услышал свист над головой. Догадался, что стреляют по мне из пулемёта. Вот только достать пока не могут. Подумалось: «Почему стреляют в меня»? Ответ нашёлся сразу. На чёрном фоне меня выдаёт ярко-зелёная каска. Пришлось выкинуть её. Стрелок потерял цель. Да и расстояние в 300-400 метров до душманского пулемёта сделало своё дело.
Удачно выскочил на дорогу. Смотрю – два автомата. Когда их забирал, в тридцати метрах от себя увидел духов. Они отходили по арыку. Открыл по ним огонь. Одному в голову попал. Только чалма из арыка вылетела. Они стали отстреливаться, но отход не прекратили. Второго достал в проёме дувала. Попал в бок. Про остальных не знаю, они успели скрыться.
Из-под сгоревшего грузовика услышал крики солдат Павленко и Стороженко. Они укрылись за ним. Попросил поддержать огнём, но у них закончились патроны.
Когда вернулся с автоматами, все обрадовались. Ребята рассказали, что они прикрывали меня огнём из своего оружия. Мне было очень приятно это слышать. Объяснил, что Павленко и Стороженко укрылись под сгоревшей машиной, что пулемётчик работает из сада, что рацию не нашёл, а автоматы принёс.
К моему возвращению капитан Шоколов уже погиб, а старший лейтенант Князев, «собачник» из инженерно-сапёрного взвода, сержант-сапёр, Женя Косенко были ранены. А раненый в живот сержант Андрей Метляков находился в кузове Зил-131 сапёрного взвода.
Занялся перевязкой раненых. Все вели себя достойно, поддерживали друг друга.
Перевязал раненого в пах «собачника». Как смог.
Разрезал сапоги у Жени Косенко. Снять их целыми, не причинив боли раненому, было просто невозможно. Получив доступ к ранам, увидел, что мясо на пятках висит только на коже и раны забиты песком. Обработал йодом, отрезал мясо, наложил бинты. Женю зацепило осколком, когда он героически направил горящую машину на духов. Мы со старшим лейтенантом Князевым просили Косенко материться, чтобы легче боль переносить, но он отказался.
Затем перевязал командира взвода. Он получил ранение в бедро и щиколотку. Пришлось из брюк сделать шорты, а из сапога тапок.
Сержанта-сапёра тоже перевязал. У него было ранение рикошетом в щёку. Он даже на некоторое время ослеп. Пришлось забинтовать голову целиком. А он после перевязки на ощупь заряжал патроны в магазины.
Когда у меня закончились индивидуальные перевязочные пакеты, ребята отдали свои. Никто не оставил себе про запас.
Через некоторое время подожгли Зил-131 сапёров. А в его кузове взрывчатка. Князев посмотрел на Страхова, Лостутова, меня и водилу Зила Володю Тукаева, мол, кто готов отогнать машину в сторону? Мы начали готовиться к броску. Но водитель молодец, не струсил. Он сам отвёл горящую машину в сторону и потушил её.
К нам подскочила БМП. В броне дырка от кумулятивного выстрела, ребята контужены, от машины гарью несёт. Духи пытаются добить нас, ведут интенсивный огонь. Пришлось подогнать БМП вплотную к «шашиге». Задние двери боевой машины прикрыли нас от пуль. С матами-перематами сумели загрузить Юру Громового и капитана Шоколова в десантное отделение. На ребристый броневой лист положили «собачника».
Позднее ребята рассказывали, что после попадания выстрела в броню, БМП загорелась, но осталась на ходу. Командир с механиком-водителем не растерялись и загнали машину в ближайшую лужу. Бойцы касками черпали воду и потушили пожар. И совсем не важно, что командир БМП пришёл в мангруппу совсем недавно и этот бой для него был первым. Спасибо, брат, на подбитой машине, но ты вытащил нас из кромешного ада!
Старшему лейтенанту Князеву предложили эвакуироваться первым рейсом, но он отказался, мотивируя тем, что он командир и не может покинуть свой взвод. Меня запихнули в БМП и отправили сопровождающим. Когда выскочили из-под обстрела, сразу разгрузились. Со мной оставили посечённого мелкими осколками брони наводчика-оператора БМП, дали пулемёт.
Перевязал наводчика-оператора. Жаль, не помню, как его зовут. Обстреляли с ним сад, где засел духовский стрелок. А здесь на «шашиге» подтянулись наши ребята. Развернули СПГ. Одно орудие было испорчено пулей. Повезло, что во время заряжания получился недосыл. Он и спас наши жизни. Стали вести стрельбу с уцелевшего орудия по саду и по полю, куда отходили духи.
Вертолётчики хорошо помогли тогда. Они накрыли духов возле кишлака.
После окончания боя, когда мангруппа встала лагерем, на вертушках привезли новые СПГ. А потом наслаждались жизнью. В заливных озерцах, оставшихся после разлива горной речки, мы купались прямо в одежде, смывая кровь с обмундирования. За одним и осмотрелись. В запарке боя не каждый из нас ощутил ранение. Оказалось, что у Страхова осколочное ранение в ногу. А у Стороженко обнаружился сильный ожёг шеи.
Из воспоминаний механика-водителя БМП-1 № 772 1-й ПЗ ММГ-2 «Шибирган» сержанта Паникаровского Андрея, призыв весна 1982-84 гг.:
Возвращаясь с совместной операции ММГ-Мазари пошла домой по дороге Шиберган-Балх-Мазари, а мы на базу ММГ-2 "Шора". Заправили машины, пополнили б/к, загнали БМП в капониры и пошли в баню. Только я намылился заскочил дежурный и крикнул тревога "три красных ракеты". Окатившись водой мы в чем мать родила побежали в блиндаж за оружием, одеваясь на ходу. Через пять минут мы вышли, вышла только броня. По ходу движения мы получили информацию о том что ММГ-1 Мазари позывные "Каскад" попала в засаду в к. Тимурак, ведет бой и несет потери. Подойдя до кишлака мы ушли вправо с дороги и встали на блок. К этому времени бой закончился, слышны были отдельные всплески стрельбы. У нас ночь прошла спокойно, а с утра началась проческа.
БМП № 772 сняли с блока и направили в северную часть кишлака. Там ДШМГ вела бой с духами, оператор сделал пару выстрелов и десантура задавила духов. Получили новый приказ - сопровождать два БТРа с саперами в кишлак. Там саперы устроили"феерверки" из домов главарей не оставляя ни одной стены. Месть за потери понесенные мангруппой была жестокой.....
Дали новое направление, посадили на броню трех ХАД-овцев и пошли в восточную часть кишлака. «Хатовцы» искали кого-то, но долго не могли найти. Двигаясь через небольшой участок, где трава была высокой, из под машины выскочил афганец, его сразу повязали. И тут началось самое интересное. ХАД-овцы начали обрабатывать «духа», а он не колется, отвели за дувал - не помогло. Тогда они забили четыре клина в землю и привязали к клиньям руки и ноги. Полчаса уговаривали командира, чтобы тот разрешил попугать духа машиной. Показывали колени и локти «духа» в шрамах, говорили что в случае чего возьмут все на себя. Командир отошел и махнул рукой "делайте что хотите". Я начал движение в его сторону, а он и бровью не ведет, когда осталось 5-10 сантиметров до его паха, он запел как соловей. Рассказал кто, где и когда, где схроны, куда ушли «духи». В общем ХАД-овцы были довольны они получили полную информацию. После этого мы пошли в лагерь ММГ-1 Мазари. Они стояли с левой стороны дороги, почти напротив воронки на асфальте. Там была заложена мина, если не ошибаюсь на ней подорвалась "Чайка". Зрелище неприятное, то что бросилось в глаза – газ-66 в кювете, точнее то что от него осталось, мостоукладчик продырявили 3-4-мя выстрелами гранатомета, у БМП № 13... срезало ленивец выстрелом. В центре плащ-палатки, а на них 200. Много раненых, точно не скажу сколько, но человек десять видел. В 66-м сгорели два СПГ, из них пытались собрать хоть один. Да и весь асфальт был сплошняком усыпан гильзами. Ребята отбивались всеми стволами.
Из воспоминаний подполковника запаса Койда Анатолия Ивановича, в 1980-83 гг. офицера первых боевых подразделений Керкинского погранотряда (РММГ, ДШМГ):
28 мая 1983 года Ташкурганская ММГ попала в засаду, появились погибшие, раненые. Наше ночное десантирование никогда не забуду. Потом было обеспечение прохода мангруппы через кишлак Тимурак, где басмачи сделали кладбище нашей техники. Разыскиваю летчиков Марыйского авиаполка, которые вывезли меня раненого из-под кишлака Тимурак Балхской провинции 31 мая 1983 года, посадив тяжелую машину, практически, на поле боя. В то время я командовал 1-й заставой Керкинской ДШМГ. Напоминаю, в тот день 2 вертолета отправляли обратно из-под Чаршанги в Афганистан, слив топливо со всех машин, чтобы забрать уснувшего снайпера Керкинской ДШМГ.
Хочу выразить ОСОБУЮ БЛАГОДАРНОСТЬ этим отчаянным ребятам.
Из книги Афганистан болит в моей душе…: Воспоминания, дневники советских воинов, выполнявших интернациональный долг в Афганистане / М.: Молодая гвардия, 1990, с. 243-248.
«ДНЕВНИК БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ»
КНЕРИК Николай Иванович, старшина запаса. В Афганистане - с осени 1982-го по зиму 1984 г. в должности командира боевой группы Керкинской ДШМГ
28.V/1983.
На праздник прилетели на базу, пошли в баню, неожиданно «тревога», срочно на аэродром. Снова - на операцию. В беду попала наша маневренная группа. Душманы устроили засаду и расстреливали ее в упор из гранатометов. Мы впервые в истории боевых операций совершили ночной десант на вертолетах в районе боевых действий. Кругом все горело, было много подбитых машин. Оцепили район, чтобы ни одна живая душа не ушла.
Утром отправили раненых, нас бросили на прикрытие остатков маневренной группы. Душманы закрепились на одной стороне дороги. Мы - на другой. Ведем перестрелку. Огонь плотный. Я высунулся, и сразу же в лицо брызнула земля. Рядом со мной ранило в горло начальника заставы Койду. Но вот на дороге показались БМП и БТРы, теперь уже они из пушек и пулеметов поддержали нас.
VI/1983.
Прочесывали местность. Никого не обнаружили, хотя район считается душманскнм. Стали ждать вертолеты, через час они пришли. Улетели на базу. Нет нигде Кудрицкого, оставили там одного. А прошло уже полтора часа. У него с собой только винтовка. Срочно выделяют три борта, и мы летим обратно. Начинаем волноваться за Кудрицкого. Садимся. Наш Кудрицкий преспокойненько сворачивает плащ-палатку - только что проснулся.
|
|
|
